Аркус. Книга убийцы
Аркус тихонько выскользнул из объятий Женевьевы, как только бледный рассвет забрезжил в окна. Он не собирался сбегать, просто ему по непонятным причинам захотелось сделать приятное Женевьеве. Натянув штаны и сорочку, он бесшумно вышел из спальни Руберта. Шлепая босыми ногами, он спустился на первый этаж в поисках кухни или слуг. И то и другое он нашел достаточно быстро. На просторной кухне трудилось две кухарки и тройка молоденьких служанок, уже собирая завтрак для Руберта и Женевьевы.
– Доброе утро, – Аркус приветливо улыбнулся.
Девушки-служанки захихикали. Одна из поварих грозно взглянула на Аркуса.
– Что вы там ночью делали с бедняжкой Женевьевой? Пытали каленым железом?
– Не угадала, мать, – Аркус улыбнулся еще приветливее. – Могу я отнести мадмуазель Кейн завтрак?
– Господин Руберт не велел, – запротестовала вторая повариха. – Велено доставить завтрак и ванну приготовить.
– Ванна подождет, – приветливая улыбка Аркуса начала граничить с оскалом. – Который для Женевьевы?
– Вот этот, с травяным чаем, – проворчала вторая повариха.
– Хорошо, добавьте еще бутылочку вина.
– В такую рань?
– Она отца потеряла. – Аркус посерьезнел. – Дайте вино.
Через пять минут Аркус уже вплывал в покрытую полумраком спальню. Осторожно присев на кровать, он поднес аппетитно благоухающую ванилью и карамелью булочку к лицу Женевьевы. Девушка улыбнулась, не открывая глаз.
– Вот можешь же, когда хочешь, – промурчала Женевьева, сладко потягиваясь.
– Но ты бы знала, каких усилий мне это стоит. – Аркус выдернул пробку из бутылки и глотнул вина прямо из горлышка.
Женевьева съела маленький кусочек, обмакнув его в мед. Аркус смотрел, как она ест. Она, улыбаясь, смотрела на него. Он потянулся и встал. И только сейчас он как следует осмотрелся. Спальня Руберта была сделана с размахом и вкусом. Массивная резная кровать с балдахином, правильно подобранные гобелены на стенах, изысканная и явно дьявольски дорогая мебель. Да уж, умели кросстаунские купцы жить с шиком.
Взгляд Аркуса остановился на ночном столике. А точнее, на маленькой зеленой книжице. Охотник взял книжицу в руки. На обложке красовалось выцветшее от времени золотое теснение «Поэзия мадам Рабоне». Аркус открыл книгу на закладке.
Тот, кто гнев в душе лелеет,Видя страх ее и боль.Как злодей ее терзает,И изводит, и уводит за собой.Чтоб во тьме, от глаз подальше,Измываться над душой…Аркус прочел название. «Верлибр о низверженном звере».
– Женевьева, – Аркус старался, чтобы голос звучал как можно безразличнее, – скажи, а в какое дело хотел вложиться покойный цехмастер?
– В кузнечную мастерскую, – удивленно ответила девушка. – Почему ты спрашиваешь?
– Любопытство.
– Ой-ли? – Аркус увидел в зеркале, как Женевьева подозрительно прищурила глаза. – В последнюю очередь назвала бы тебя любопытным малым.
– Мне непонятно, как самый влиятельный человек Кросстауна, сколотивший свое состояние на торговле, мог вложиться в невыгодное предприятие.
– Я это связываю с маразмом и старческой сварливостью. Все главы гильдий отговаривали его от этого. А он, видать, решил сделать назло. Он планировал дать денег какому-то кузнецу из Борейской долины. Он уже начал ремонтировать старый цех Сплит-Энвилл. Не знаю, что уж там делает бореец, но на один меч у него ушло полтора месяца, учеников и подмастерий он брать не желает, а сырья он расходует как добрая кузня. Налицо убыточное дело.
– Интересно. – Аркус повернулся к Женевьеве. – Мадам Рабоне. Никогда не слышал.
– Ну, если ты не интересуешься сирокскими поэтами, вряд ли тебе доводилось слышать о Рабоне. На мой вкус, ее вещи слишком иносказательны и патетичны, но маме нравилось и, как видишь, Кларенсу тоже. Мама даже пару раз посещала ее приемы.
– То есть она еще жива?
– Жива и здравствует. А что тебя удивляет?
– Эта книга издана почти восемьдесят лет назад.
– Ты прав. Мадам Рабоне, вероятно, уже разменяла век. Она это объясняет хорошей экологией и наследственностью. По ее словам, у нее в роду были эльфы из Велебриэля. Я же думаю, что тут не обошлось без милосийских эликсиров. Ну, знаешь, омолаживающих или еще каких. Так или иначе, Рабоне едва ли дашь сорок лет.
– Не устану удивляться, как женщины жаждут сохранить и приумножить красоту. – Аркус натянуто улыбнулся.
– Иди ко мне. – Женевьева отставила поднос на тумбу и протянула Аркусу руки.
– Боюсь, я должен идти. – Аркус нырнул в объятья девушки. – В Сироке у меня остались кое-какие дела.
– Но ты вернешься? – Женевьева заметно погрустнела. – Надолго ты?
– Не стану обещать. – Аркус поцеловал девушку, уже натягивая ботинок. – Дело может занять время.
– Ты опять кого-то убьешь?
– Это то, что я умею лучше всего, и то, за что ты все еще должна мне четыреста криойев.
Глава 3
Возвращение в Сирок заняло немного больше времени, чем планировал Аркус. На следующий день после погребения Артура Кейна в Кросстаун прибыл герцог Эктор со свитой. Как сказала Женевьева, Эктор был комбатантом, представителем отдельной касты аркасийских дворян, которые существовали только для войны. Владения Эктора находились на восточной границе префектуры и регулярно подвергались нападениям орочьих банд. Но герцог Натаниэль Эктор оказался, как и его предки, человеком решительным и отважным, посему на каждую вылазку орков отвечал карательными экспедициями, истребляя зеленокожих с завидным рвением и методичностью, за что и снискал славу заступника и чуть ли не святого рыцаря добра и справедливости.
Аркус имел примерное представление о герцоге, основываясь на том, какими были его подчиненные вроде Фарглума или того же Кейна. И это нисколько не радовало охотника. Найти общий язык с такими людьми оказывалось весьма проблематично.
По случаю прибытия Эктора власти города организовали торжественный прием герцога и его людей. Как оказалось, воины в красно-черных мундирах уважались и практически боготворились кросстаунцами. Организованное шествие спутало планы охотника, ибо все ворота, кроме восточных, были закрыты.
– Виват Эктору!
– Слава Волку!
– Защитникам слава!
Аркус любил такие мероприятия, так как в толпе и шумихе можно было подрезать пару тройку кошелей, что он собственно и сделал. Не потому что нуждался в деньгах, а просто со скуки. Нанятый им экипаж стоял в переулке недалеко от ворот. Бородатый возница, от которого крепко несло лошадиным потом и перегаром, с детским восторгом смотрел на грозных всадников, привстав с козел. Аркус, погуляв среди толпы, решил скоротать время в экипаже, подальше от глаз. Он читал «Поэзию мадам Рабоне». И читалось это не без труда. Большинство ее творений были поэтическим и не особо талантливым пересказом сказок и легенд, некоторые можно было назвать порнографией в чистом виде, и лишь пара заслуживала внимания. Аркус нашел также и балладу о двух мятежных братьях, взбунтовавшихся против короля, что сжег на костре женщину, которую они любили. Отрывок именно этой баллады Аркус нашел у одного из Бредоков.
Кто же она такая, эта мадам Рабоне? Многое вызывало косвенные подозрения на ее счет, но не более чем. Аркус захлопнул томик. Нужно бы наведаться к этой женщине, хотя, если верить словам Женевьевы, это та еще задача, ибо мадам Рабоне организовывает салоны только для женщин, а аудиенции дает крайне редко. Это тоже подозрительно.
– Господин, – возница постучал в окно, – кажись, пущать начали.
– Трогай.
Всю дорогу Аркуса не покидало тревожное чувство. И в то же время он ощущал отголоски эйфории от охоты. Возможно, он напал на след. Возможно. Но пока нужно все перепроверить.
В Сирок прибыли затемно. Ржавый канал встретил их непередаваемым букетом смрада, как только они въехали через ворота. Настроение Аркуса ухудшилось донельзя. Не поправил ситуацию и вид Сирокской королевской Академии, светящейся в туманных сумерках, словно игрушечный замок. Его раздражало все. Вонь из канала, сырость и холод, достающие даже в уютном экипаже, тряска по неровной мостовой. И лишь мысль о скорой охоте грела душу. Он физически нуждался в ней, ему хотелось убивать. Кейн не в счет, ибо то было скорее посредничество, чем активное участие. Но как только он нападет на след, как только он доберется до той, кому не посчастливилось стать жертвой, тогда все станет на свои места, тогда он обретет покой, пусть и ненадолго.
– Приехали, господин.
Аркус нехотя вышел из теплой кареты. И направился к знакомому дому. Он очень надеялся, что домоуправитель Отто не сдал его комнату за неделю. Наплевав на недовольство Фитца, охотник вошел через парадный вход, прямиком в его юридическую контору.
– Рад приветствовать вас в Фитц и ком… а, это вы. – Щуплый мужчина лет пятидесяти с обширными залысинами и в очках, сидящих на крючковатом носу, был не особо рад видеть Аркуса. – Мы думали, вы покинули дом Варонслава.
– Ну, что тут скажешь? Вы заблуждались. – Аркус направился в сторону лестницы. – Домоуправитель на месте?
– Откуда мне знать, – недовольно проворчал Фитц. – Знаете, молодой человек, это дурной тон – вот так срываться на неделю и не ставить в известность своего арендодателя. Господин Варонслав понес из-за вас издержки, придержав комнату.
– Я там оставил свои вещи, значит, я в любом случае вернулся бы. – Аркус изо всех сил пытался держать себя в руках, сжимая ручку саквояжа.
– Учитывая характер вашей работы, я бы не был так уверен.
Аркус остановился. Юрист умолк.
– Хорошего вечера, господин Фитц.
– И… и вам.
Охотник поднялся на этаж, на котором располагались апартаменты домоуправителя. Недолго думая, Аркус постучал в дверь, на которой была прибита потемневшая от времени бронзовая табличка «Профессор исторических наук Отто Варонслав». Дверь открыла милая старушка Варонслав. Она всегда очень тепло относилась к Аркусу. Однажды Отто после пары стаканов рассказал Аркусу, что его супруга видит в молодом наемнике их покойного сына, погибшего на службе у Эктора.
– Добрый вечер, мадам Варонслав, – Аркус поцеловал сморщенную ладошку. – А господин Отто дома?
– Аркус, – старушка всплеснула руками, – мой мальчик. Мой дорогой мальчик, куда же ты пропал? Мы так беспокоились. Отто от тревог слег. Проходи, мой мальчик. Отто, Отто! Аркус вернулся.
– Аркус, – откуда-то из глубины уютной и по-своему чарующей квартиры донесся скрипучий, как старая лестница этого дома, голос Отто. – И где его носило?
– Дела, Отто. – Аркус достал из кармана мешочек. – Тут арендная плата за два месяца и компенсация… за издержки. – Аркус развернулся к двери.
– Погоди. – Отто в кальсонах, ночном халате и шапочке шаркал в его сторону. – Как дело прошло?
– Да не было никакого дела, – бесстрастно соврал охотник. – Так, припугнуть надо было одного купца. Легкая работа.
– Ну, хорошо, – Отто похлопал его по плечу. – Потом расскажешь.
– Хорошего вечера, Отто. Мадам Варонслав.
Аркус закрыл за собой дверь и зашагал вверх по лестнице, миновав третий этаж, он подошел к двери своей квартиры. Как обычно, замок долго не поддавался, но в конечном итоге опытный взломщик взял верх.
Скинув сумку, Аркус вздрогнул от холода. Изрядно повозившись с печкой, он все-таки разжег огонь. Изо рта все еще вырывались облачка пара. Посидев пару минут, охотник собрался с мыслями и решил заглянуть к Вилли. Забросив в карман небольшой кошелек, Аркус сложил остальные деньги под половицу под кроватью.
Торопливо покинув дом, Аркус двинул в сторону таверны. Проклятая сырость заставляла кутаться в плащ и ежиться. Аркус родился в гораздо более северной стране, но трескучие морозы были гораздо менее раздражающими, чем эта вездесущая сырость и туманы. Проклятые туманы. Охотнику сначала даже нравилась таинственность, которую придавали этим землям чересчур частые, если не сказать постоянные, туманы. За несколько месяцев своего пребывания в Сироке Аркус запомнил не больше десятка дней, когда не было пасмурно. Сегодня был не из таких дней. Туман плотной завесой опустился на город.
Аркус шел быстро, низко опустив капюшон и спрятав руки в карманы. До таверны оставалось идти недолго. Он уже чувствовал запах сусла, доносящийся из стоящей рядом с заведением Вилли пивоварни. Миновав последний переулок, наконец Аркус подошел к крыльцу с заветной вывеской.
Внутри было на удивление безлюдно. Пара, судя по мантиям, преподавателей академии сидела у окна, склонившись над какими-то бумагами. Еще троих посетителей Аркус знал как завсегдатаев заведения.
Охотник подошел к трактирской. Старина Вилли что-то считал на клочке пергамента.
– Привет, Вилли.
– Здорова, Фогриппер, – тавернщик не поднял голову от кривых строчек. – Где пропадал?
– В Хиллсбро, – спокойно соврал охотник. – Небольшое дело улаживал.
– А тут тебя люди Фарглума разыскивали.
– Эва как. – Аркус забрался на стул. – Что хотели, не сказали?
– Не-а. – Вилли послюнявил карандаш. – Я-то и не спрашивал.
– Понимаю. Что нового слышно?
– Цехмастер Кейн из Кросстауна помер.
– А кто это? – Аркус невозмутимо смотрел на лысину тавернщика.
– Да тамошний богатей. Полторы дюжины гильдий в Кросстауне ему принадлежат. Точнее принадлежали. Пол-Сирока ломанулось туда. Надеются за бесценок цех какой урвать или площадь.
– Миром правит капитал, Вилли. – Аркус бросил плащ рядом на стул. – Плесни пива. Кох заходил?
– Шутишь? – тавернщик оторвал взгляд от записей. – Без тебя этому слюнтяю тут крышка, Аркус. Парни его не трогают, только потому, что ты умника привечаешь. Тут таких не шибко-то жалуют.
– Ну, видел я преступников и посерьезнее, чем местные парни. Галберт все еще злится на меня?
– Он тебя рано или поздно пырнет, Аркус, ты не думай, что тебе это так с рук сойдет. – Вилли поставил перед Аркусом глиняную кружку с пенным. – К тому же у него родич в ратуше вместе с мэром сидит.
– Жду не дождусь. Ты мне лучше скажи, кто такая мадам Рабоне?
– Да баба какая-то из богатенького района. Говорят эльфийка она или полуэльфийка. Сам я ее никогда не видел. Салон женский держит вроде, стишки какие-то издает. Говорят, половина мужиков оттуда, – тавернщик показал пальцем вверх, – и даже мэр перед ней пресмыкаются.
– А что у нее? Гильдия или крупный счет в банке?
– Да мне-то почем знать? Но в городе ее действительно любят. Прислужник ейный, Ригард или Рихарт, частенько в лечебницы и приюты сиротские по приказу Рабоне всякую помощь оказывает. Ну, там хлеба принесет, тушку телячью или по хозяйству подсобит. Прислужник-то этот здоровый такой детина, но умишком слабый. На детишек смотрит постоянно и как дурной хихикает. Одно слово – блаженный.
– А сама мадам эта где обычно обретается?
– Не знаю я. Знаю, что салон ейный аккурат напротив Академического моста стоит. По набережной.
– Спасибо, Вилли. – Аркус положил на стойку монету. – Дай знать, если легавые Фарглума снова появятся.
– Давай, наемник, аккуратнее там.
Аркус вышел из таверны с намерением пройтись по набережной Обводного канала. Шел охотник, полностью погрузившись в свои мысли. Поэтому и не заметил, как вышел на набережную, пока порыв ветра не принес непередаваемый болотный аромат. Нужное здание он нашел сразу. Даже среди весьма респектабельных домов на набережной салон мадам Рабоне выделялся, пожалуй, излишней и аляповатой роскошью. Колонны, пара горгулий, кованые решетки на окнах и черепичная крыша на манер башен магов выдавали в архитекторе пижона.
Охотник встал напротив салона, через улицу. Резная дверь с колокольчиком над входом, аккуратная и более чем компактная клумба. Вроде бы все как у всех, и зацепиться не за что. Дым из трубы не идет, значит, если мадам Рабоне и ведьма, то пока мужчины Сирока могут спать спокойно.
Пронаблюдав за особняком Рабоне около получаса, Аркус окончательно продрог и решил отправиться домой. Он долго не мог уснуть, мысли роились в голове.
Утро он встретил с сильной головной болью, похожей на мигрень. Надо бы сходить к Коху за какой-нибудь микстурой. Но сначала он должен еще раз наведаться в салон Рабоне. В этот раз он срезал дорогу и оказался на месте скорее, чем ожидал. Сосуд с сердцем лежал в кармане жилета. При свете дня салон выглядел еще более вычурно.
Аркус зашел на крыльцо и постучал. Из-за двери донеслась какая-то возня и недовольное ворчание.
– Кто эта? – низкий грудной голос заставил невольно дернуться к ножу. – Как звать вас? Насколько вас госпожа принимает?
– Я без записи. – Аркус внимательно осматривал замок. – Я большой почитатель творчества мадам
– Без записи приема нету, – отрезал голос из-за двери.
Аркус молча развернулся и ушел. Он знал, что за ним наблюдают. И он точно знал, кто именно. В ушах стоял мерный стук крошечного сердца, заключенного в стеклянной колбе. Сомнений не было. Мадам Рабоне – ведьма!
Охотник чувствовал возбуждение. Охота, наконец, началась. Осталось подобраться к этой твари, что было потенциально проблематично. Что он знал о ней? Она редко появляется на людях, что не характерно для ее вида. Но это компенсируется тем, что она, если верить россказням Вилли, желанная гостья на каждом светском приеме или мероприятии, это если не считать ее собственных салонов. Ей прислуживает какой-то слабоумный громила, он не должен доставить проблем. Но за ним стоило бы присмотреть.
Аркус направился в таверну. Как обычно, у входа сновала шпана. Чумазые подростки клянчили у прохожих деньги и тащили все, что плохо лежит. Как только беспризорники увидели Аркуса, они с гиканьем обступили его.
– Господин Фогриппер, господин Фогриппер, – тараторил мальчонка в засаленном шерстяном колпачке и латаной-перелатанной куртке, – монетки не найдется?
– Ее нужно заслужить, – холодно ответил охотник. – Что слышно?
– Ды ничо почти, – рослая девочка лет двенадцати смачно плюнула под ноги. – Опять убивец какую-то малявку пятого дня укокошил. И квартирмейстер стражи повесился позавчера.
– Почему повесился? – Аркус полез в карман. Детвора явно взбодрилась возможностью скорой наживы.
– Говорят, долгов набрал, как сука блох. – Коренастый паренек со зверски поломанным носом расталкивал шпану.
– И это все, Уорлоу? – Аркус оставил руку в кармане.
– Ну нет, – парень пожал плечами, – не похоже, чтобы квартирмейстер решил вот так в петлю полезть. Ды и был он всегда при монете. Старый пес Фарглум его поддерживал. Если спросишь меня, Фогриппер, я думаю порешал его кто-то. Квартирмейстер был тем еще паскудником. Я слыхал, как будто он девок любил вроде нашей Пфайлы. Помоложе стало быть. Может, из-за этого?
– Не очень-то складно, – Аркус почесал подбородок. – А что про мадам Рабоне знаете?
– Ды ничо почти, – девчонка фыркнула. – Какая-то ледя из богатеньких. Обычно носа не высунет из своего сказочного домика. У нее Рихард на посылках.
Аркус достал из кармана небольшой кошель. Детвора затихла.
– Мне нужно, чтобы вы присмотрелись к дому мадам Рабоне и ее слуге. Куда он ходит и когда. Как себя ведет и, что самое главное, как долго его не бывает дома. Только держитесь от него подальше.
– Да ладно тебе, Фогриппер, – Уорлоу ухмыльнулся, – Рихард безобидный. Ну, ворчит, когда мы в него дерьмом кидаемся, но ни разу плохого не сделал. Недоумок он, понимаешь?
– Понимаю. А еще я велел вам держаться от него подальше. Даю вам два дня. Разузнаете что-нибудь толковое, заплачу в десять раз больше, чем тут. – Охотник бросил Уорлоу мешочек. – Все, в рассыпную, шпана.
– Фогриппер, – предводитель детской шайки отвел Аркуса в сторону, – поговаривают, Галберт убийц нанял на твою голову.
– Я знаю, они все утро ходят за мной. – Охотник хлопнул парня по плечу. – Все, Уорлоу, за дело.
Кривоносый мальчишка кивнул и вернулся к группке толпящихся детей. Аркус же вошел в таверну.
Утренний променад заставил охотника проголодаться. Поданный Вилли завтрак был на удивление вполне съедобным. Пиво было несильно разбавленным, а в таверне не так сильно воняло жареным луком и прогорклым жиром. Все бы ничего, но тройка самого гнусного вида типов, вошедших вслед за Аркусом, и устроившаяся за дальним столом, крепко нервировала. Аркус сразу заметил короткий меч под плащом одного из них. Он был уверен, что остальные тоже вооружены. Они ничего не ели и не пили. Видимо слишком сосредоточились на работе. Дилетанты. И все как один не сводили глаз с Аркуса. Охотник не подавал виду, что давно знает о слежке. Он спокойно ел и пил. В таверне было достаточно оживленно. Значит, сейчас они не нападут. Не осмелятся. Аркус бы сработал именно в такой обстановке, но он был специалистом, профессионалом. А эти трое были явно любителями поколотить людей за монету, которых наняли для более серьезного дела. Они постоянно шушукались, дергались. Тип в плаще не отпускал рукояти меча. Поэтому они дождутся, когда Аркус выйдет, и попытаются заколоть его где-нибудь в укромном переулке.
Фогрипперу не хотелось сейчас связываться с этими головорезами. Слишком много более важных дел. Аркус, закончив завтрак, встал и направился к трактирской.
– Еще пива? – Вилли вкручивал краник в очередную бочку.
– Нет. Дай-ка мне ключ от восьмой комнаты, Вилли.
Тавернщик повернулся к Аркусу, а потом взглянул на притаившуюся в углу троицу.
– Аркус, – Вилли явно напрягся. – Не хочу я влезать в ваши разборки. Если Галберт узнает, что я помогаю, с этого ублюдка станется поджечь таверну.
– Я хочу снять на сутки восьмую комнату. – Аркус положил на стол золотую монету.
– Здесь многовато.
– На всякий случай. А это тебе за беспокойство.
Аркус положил на стойку еще одну монету.
Тавернщик умелым движением смахнул монеты со стойки и положил перед охотником ключ. Аркус кивнул и направился по лестнице наверх. Войдя в комнату, он запер за собой дверь, оставив ключ в скважине. Ну что ж, пришло время немного погулять по крышам. Аркус осторожно открыл окно. Прямо под ним раскинулось бугристое поле из разного рода крыш. Он для себя не раз уже отмечал, что более идеального места для преследования кого-то или, напротив, бегства от погони, не найти. Он мог без особых проблем пересечь полгорода по крышам прижавшихся друг к другу домов. Так он и поступил. Он не спеша прогуливался по крышам, перепрыгивая по дымоходным трубам и разгоняя нахохлившихся голубей. Пройдя примерно четверть мили, Аркус без особых проблем спустился по лестнице для трубочистов. Осторожно выглянув из переулка, он убедился, что троицы убийц не видно на улице, а, стало быть, они еще его не хватились. Немного подождав, Аркус, наконец, двинулся в сторону Академического квартала. В конце концов, надо бы навестить Филиппа. Охотник поймал экипаж и уже через десять минут стоял на пороге дома, в котором жил Кох. Окно его квартиры было настежь раскрыто. Аркус, поднявшись по старой скрипучей лестнице, постучал в такую же старую дверь.
– Кто там?
– Аркус.
– О, старина! – Замок щелкнул, и дверь открылась. На пороге стоял, как обычно взъерошенный, ученый. – Входи скорее. Присядь. Нет, не сюда. Погоди.
Кох сгреб кучу бумаг с кресла, по пути опрокинув гору пустой посуды. Похоже, Филиппу удалось невозможное – захламить свою комнатушку еще больше. Точнее, за годы ученый превратил более чем просторное помещение с верандой с видом на канал и город в заваленный бумагами, книгами, препаратами, колбами, ретортами и перегонными кубами лабиринт. Сейчас он пошел дальше. Когда стены закончились, он начал натягивать между ними веревки на манер бельевых и развешивать листы с зарисовками, записями и, Бездна знает, с чем еще. И сам он сидел внутри этой паутины, что-то бормоча.
– Как работа? – Кох внимательно рассматривал банку с какой-то пакостью вроде гигантского кузнечика. – Тебя неделю не было.
– Все в порядке.
– Было тяжело?
– Нет. Совсем нет.
– И все равно это заняло неделю? – Кох поставил банку и принялся что-то записывать в небольшой блокнот.
– Мне городок понравился. Решил задержаться.
– Кросстаун – это не город, а гигантский базар. Как такое может нравиться?
Аркус не ответил. Он рассматривал рисунки ученого.
– Как твои исследования? – с максимально возможным участием поинтересовался охотник.
– Зашли в тупик, – с энтузиазмом отозвался ученый.
– Почему?
– Потому что следы нападения не подходят ни к одному предположенному существу. Это точно не вурдалак. И уж точно не какая-нибудь разновидность орка. Более того, я не думаю, что это нападение с целью убить жертву.
– Любопытно. И что же это?
– Тебя не настораживает, что все несчастные женского пола? В возрасте до шестнадцати лет. Нападавший уж слишком избирателен в подборе жертв. Плюс характер укусов не совпадает ни с одним агрессивным существом, обитающим в этих краях.
– И для чего тогда это, чем бы оно ни было, убивает девочек?