– Как дела у Алёнки? – спросила Старшая.
– А? Нормально. Учится, Мария Сергевна. Отпустило девчонку. Спасибо вам, вы тогда здорово нас поддержали. – Алёша искренне улыбнулся, кивнул на прощание и вышел.
– Кста-а-а-ати, Алёнка! – вспомнил вдруг Алексей, бормоча себе под нос. – Выручай, сестрёнка!
Он достал телефон и написал сестре сообщение:
«Систер, узнай имя профессора-религиоведа, про которого ты говорила. Тот, что лекции у вас вёл. И контакты его по возможности. Очень надо».
Аркан 15. Дьявол. ? (Самех)
– Сиди тихо, не дёргайся! – прорычал Марат новенькому, жахнув по решётке металлическим прутом для острастки.
В камере за спиной заскулила рыжая, остальные затрепыхались, как курицы на насесте, заслышав лиса. Он хищно осклабился. Марату нравилось наводить ужас на своих узников, власть была ему всласть. Он подпитывался их страхами, так же, как в той, прежней жизни, подпитывался людскими эмоциями, привязками, скандалами.
Имея привлекательную внешность, мягкие обходительные манеры и внутреннюю, плещущую через край сексуальность, он легко соблазнял женщин, предпочитая замужних. А потом сам же их и шантажировал или разводил на деньги иными способами.
Получалось неплохо, на сладкую жизнь хватало. Одно мешало – Марат сам был на привязи у карточных игр. Такая вот зависимость, золотая цепочка, которую снять хоть и можно, да нельзя. На ней он то взлетал высоко, взяв большой куш, то падал низко и больно, проигравшись в пух и прах, отплёвываясь кровью после беседы с теми, кому оставался должен. Сейчас он опять был на мели, но… скоро это закончится.
Марат поднялся из подвала в свою комнату на первом этаже усадьбы. Гроза разыгралась всерьёз, раскачивая деревья в парке, поливая стёкла дождём. Но он не стал закрывать окно, наоборот, распахнул его настежь, закурил сигарету, наблюдая за всполохами света на небе. Других огней в округе не было.
Марат плеснул в стакан из квадратной бутылки, раскрутил шестнадцатилетний виски в пузатом прозрачном стекле и, отшвырнув сигарету, с жадностью приложился к нему, заглатывая спешно, двигая кадыком вверх и вниз. Алкоголь – ещё одна большая его страсть. Но не всякий, нет, не всякий. Марат всё же умел ценить вкус и качество.
Если дельце выгорит, если всё сложится, как обещается, то такой виски будет в его доме всегда. А дом его будет где-нибудь в Монте-Карло. Выгорит ли?
Марат захлопнул окно, задёрнул портьеру, уселся в красное бархатное кресло, налил себе ещё один стакан. Он думал. Возможно ли поверить в то, на что он надеется? А как не поверить, если он видел своими глазами то, что видел? Верить очень хотелось, вот только доверять он не умел.
Напротив кресла висело огромное зеркало в золочёной раме. Марат встал, подошёл к нему так, чтобы видеть себя во весь рост, провёл рукой по чёрным вьющимся волосам, улыбнулся, обнажив белый ряд влажных зубов. Медленно повернул голову влево, затем вправо. Все линии лица чёткие, правильные, выразительные.
Отставив стакан на высокий резной столик, Марат снял футболку, с удовольствием оглядел красивое поджарое тело. На загорелой груди блестел золотой куб на кожаном шнурке. Марат повернул его гравировкой наружу, спустился взглядом ниже. На левом боку, от живота и за спину, тянулась полиэтиленовая наклейка – защитная плёнка для свежей татухи. Марат подцепил её за край и резко сорвал, освободив надпись на латыни: Solve et Coagula[16 - Solve et Coagula – Растворяй и сгущай (лат.) Фраза имеет оккультные корни, связанные с алхимией и герметической философией. Понимается как «растворяй/разрушай старое и сгущай/создавай новое». Встречается на изображениях Бафомета (дьявола).].
– За тебя! – произнёс он, поднимая стакан, и чокнулся со своим отражением.
Глава 8. Профессор
В здании университета всегда царит особая волнующая атмосфера. Но волнует она лишь тех, кто уже свой диплом получил и, заглянув по старой памяти в учебный корпус, ловит запахи университетской столовой, гудящие звуки толпы и флешбэки в беспечную юность. Те же, для кого учёба – ежедневная рутина, восторга от этой смеси звуков-запахов-впечатлений не испытывают.
Вот и Алексей чувствовал себя восторженным чукчей в потоке равнодушных студентов и хмурых преподавателей. Всё было родное, знакомое, но уже чужое. Из столовой несло чебуреками и постукиванием пластиковых подносов, из библиотеки – прохладой и тишиной. По символическому стечению обстоятельств два этих храма телесной и духовной пищи находились друг против друга. Такая вот метафора жизни.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
