– Саймон! – радостно воскликнул он. – Как же я тебя так не узнал? Да сколько уж тебя не видел, мой друг! Ах, как ты вырос за этот год! Давай, рассказывай мне всё, всё! Хотя подожди, нет. Давай-ка ты сперва разложишь свои вещи. Наверное, устал с дороги? А я в это время организую нам по чашечке чая, и мы с тобой обо всём поболтаем!
Дедушка Рональд вскочил со стула, чуть не подпрыгнул. Он имел привычку суетиться, когда его что-нибудь слишком обрадует, а как только пожалуют гости, то тут уж у него начинается настоящая суматоха.
– Конечно, спасибо, дедушка, – улыбаясь, ответил Саймон и, обняв дедушку, поднялся наверх. Он привык, что приветствие дедушки Рональда год за годом остаётся неизменным, и все его фразы, вроде «Ах, как же ты вырос!», мальчик знал почти наизусть и даже в правильном порядке.
Саймон прошёл по скрипучей лестнице (хоть с виду она была великолепна и, казалось, не имела ни одного изъяна) в маленькую комнатку и принялся раскладывать содержимое своего рюкзака.
Комната Саймона походила на чердак: доски на полу и на стенах были ничем не покрыты и все в зазубринах, грубоватые; из мебели имелись маленький письменный столик, рядом с которым стояла табуретка с покосившейся ножкой, шкаф для одежды в углу комнаты и кровать, не всегда заправляемая мальчиком. Сама комната находилась на самом верху, на краю восточной части дома, которая была почти полностью оплетена растением; через крохотное круглое окошко свет почти не пробивался, поэтому в комнате царил полумрак.
Рюкзак Саймон разбирал недолго, потому что не имел привычки брать с собой много вещей, и, разобравшись с ним в пару минут, побежал обратно вниз.
Там дедушка Рональд уже разливал горячий чай по изящным чашечкам с зелёно-золотистым узором, которые он употреблял только по особенным случаям. На столе, находившемся прямо позади места библиотекаря, были припасены ещё тёплые слоёные пирожки с яблоками: видно, что сегодня Саймона ждали.
– Теперь уж точно рассказывай, – сказал дедушка, заметив спустившегося внука.
– Сначала ты, – ответил Саймон, присаживаясь за стол и глубоко вдохнув, чтобы ещё полнее ощутить чайный аромат. – Чего у тебя нового?
– Всё по-старому, – махнул рукой тот. – Сижу в кресле, уткнувшись в книгу, – тут он для виду ссутулился и сложил ладони книжечкой. – А как мама с папой?
– У них всё хорошо. Передавали тебе привет.
– Замечательно, – говорил дедушка. – Этот год, кстати, был очень удачным для меня в плане того, что мне удалось заработать немало денег, и я планирую организовать пристройку для хранения старых книг: многие из них уже не в том состоянии, чтобы их трепали посетители.
– Но как же тебе удалось заработать денег, если, как ты говоришь, целый год просидел в своём кресле? – удивился Саймон.
– Верно, просидел в кресле. Но, просиживая в нём, я стал писать свои книги. По-моему, я так и сказал: «Просидел в кресле, уткнувшись в книгу». Надо же как-то зарабатывать.
– Ты пишешь книги ради денег? – с ещё большим изумлением и даже разочарованием спросил Саймон. Тема написания книг для него была особенно щекотлива. – Я всегда считал это чем-то…
– А что мне ещё остаётся делать? – перебил мальчика тот. – Я ещё пробовал было заняться художествами, но быстро понял, что не моё.
Тут разговор прервался появлением деловитой, на вид милой особы в сиреневой шляпке и с маленьким зонтиком под цвет головному убору; на руке её были бросающиеся в глаза, сверкающие часы, свет в которых отражался сотнями огоньков и немного резал глаза. Лицо её было не в меру накрашено, что придавало ей некоторое сходство с фарфоровой куклой, а волосы изящно закручены в локоны. Она, ненавязчиво покашляв, давала понять библиотекарю, что к нему пришёл посетитель.
– Простите, – сказала она тоненьким музыкальным голосом. – Я могу взять эту книгу? – и она обрушила на стол увесистый сборник английских рассказов в кожаном переплёте.
– Конечно, миссис Браун, – с живостью ответил дедушка. – Вы стали часто наведываться в мою библиотеку последнее время, мне очень приятно.
– Ну разумеется! – сказала она, рассмеявшись. – Я ведь просто обожаю читать, вы же знаете, мистер Уилсон. Очень ценю книги, это просто лучшее времяпровождение, на мой взгляд. В особенности же я люблю фантастику и приключения! Однако сегодня, как видите, решила взять рассказы, – она говорила так быстро, что, казалось, женщина абсолютно не делает никаких пауз между словами и предложениями.
– Что ж, миссис Браун, я вас записал: вот ваша книга. Читайте с удовольствием! – сказал дедушка, расправившись с бумагами за то время, пока та тараторила. – Только не забудьте поставить подпись.
– Благодарю, – ответила она, не глядя поставив в протягиваемый ей листок какую-то закорючку и осторожно приняв книгу. – Мистер Уилсон, скажите, кто этот мальчик, ваш внук? Вы с ним так мило сидели за чашечкой чая, – произнесла она, кинув взгляд на Саймона.
– Конечно, знакомьтесь, это Саймон, – ответил дедушка. – Саймон, это миссис Луиза Браун.
– Очень приятно, – выдавил из себя тот. По своей натуре он был довольно робок, в особенности на новые знакомства.
– Саймон, – обратилась к нему Луиза, – Ты знал, что твой дедушка пишет книги? И, знаешь, они чудесны! Я, как ценитель, советую тебе их прочесть.
– Обязательно, – ответил мальчик, не зная, как отвертеться от взглядов и расспросов этой настойчивой мадам.
– Не планируется ли у вас каких-нибудь новых книг? – продолжала говорить Луиза, снова обернувшись к дедушке и, по-видимому, не собираясь уходить.
– В ближайшее время – нет, миссис Браун, – отвечал дедушка довольно любезным тоном.
– Жаль, – сказала она, тряхнув своими локонами при резком движении головой. Во всей её манере чувствовалась какая-то театральность; её жесты и голос напоминали хорошо отрепетированную роль чувствительной, но неспособной актрисы. – Кстати, я слышала, что вы планируете перенести все старые книги из основного зала и сделать их недоступными для посетителей. Мистер Уилсон, неужели это правда?
– Несомненно. Если я не сберегу эти книги, они обречены рассыпаться в прах! Мне бы не хотелось допускать этого. Но не спешу вас расстраивать, их перепечатают в новом виде, и я закуплю их в свою библиотеку!
– А как же ощущение старины? – не унималась Луиза Браун.
– Речь идёт об их сохранности.
– Ну хорошо, – ответила она, но всё ещё явно расстроенная этим известием, и посмотрела на часы на своей беленькой ручке. – Ох, извините, мне уже пора! С удовольствием поболтала бы с вами ещё! До свидания!
– До свидания! – сказал ей уже вслед дедушка, в то время как Саймон предпочёл промолчать.
Когда Луиза вышла из библиотеки, дедушка Рональд повернулся к внуку, и они вновь продолжили свою «милую беседу за чашечкой чая», как выразилась их гостья.
– Миссис Браун ужасно болтливая женщина, мы сегодня ещё легко отделались, – смеясь и прищуривая глаза, говорил дедушка. Саймон про себя отметил, что тот говорит совершенную правду. – Но я рад, что ей понравились мои книги, – добавил Рональд после.
– Ты ведь дашь мне их почитать? – спросил мальчик.
– Конечно, – протянул дедушка и достал из ящика в столе три громадные книги. Тут и без того большие глаза Саймона сделались ещё больше, а сам он чуть не поперхнулся чаем и не пролил его остатки на скатерть. Только сейчас он задумался, что речь шла вовсе не о книге, а о книгах.
– Ты написал три книги за один год?! И притом такие здоровенные?! – произнёс мальчик, слегка опомнившись от изумления.
– Да, – ответил Рональд с таким спокойствием, будто бы в этом не было абсолютно ничего удивительного.
– Кстати, Саймон, мне есть о чём тебя предупредить, – немного помрачнев сказал дедушка. – В деревню в этом году приехал мальчик, примерно твоих лет. Его зовут Питер Мэдисон, хотя здесь его привыкли называть просто Битый глаз: дело в том, что он всё время устраивает какие-нибудь стычки или переделки, и после этого у него постоянно страдает левый глаз. До сих пор удивляюсь, как он у него вообще на месте остался! Но вот о чём речь: за этот год он набрал себе компанию таких же негодяев, как и он сам, и теперь они забавляются, устраивая всем какие-нибудь пакости, а жаловаться на них боятся, потому что отец этого Питера какой-то влиятельный человек. В нашей стороне они пока ещё ничего не устраивали, потому что обычно ошиваются на другом конце деревни, хотя и сюда иногда заглядывают. Я знаю, Саймон, ты умный мальчик, в компанию к ним ввязываться не станешь, да тебе и не по натуре, но я прошу тебя, не надо даже разговаривать с ними, чтобы ни случилось. Если они заговорят с тобой – игнорируй. Ты понял?
– Да, дедушка, – спокойно ответил Саймон, не придавая особого значения сказанному, потому что обычно все подобные неприятности обходят его стороной.
– Пообещай мне!
– Обещаю.
После этого они несколько минут просидели в молчании. Никто из посетителей больше не приходил, а дедушка тихонько рассматривал хитрые узоры на чашках и блюдцах, будто бы это его занимало. Когда Саймон понял, что разговор исчерпан, он поблагодарил дедушку за угощение и удалился к себе в комнату, захватив с собой книги.
Первым же делом мальчик уселся на кровать и принялся листать дедушкины сочинения. Все предложения в его книгах были написаны красивым и правильным языком с тщательно подобранными словами, однако это был отчасти тот сухой, но, казалось бы, насыщенный искусственный язык, невольно заставляющий немного вздремнуть после чтения. В этот момент в Саймоне в который раз проснулся дух писателя, и ему захотелось заняться своей книгой. Но он понимал, что писать хорошо, как и дедушка Рональд, он просто не в силах. К тому же, Саймон даже не знал, что писать, хотя его желание или, как он любил себе говорить, призыв сердца был огромным.
В книге дедушки всё было слажено, со смыслом, интересно, хотя и немного затянуто. Когда Саймон опять оставил свои попытки писательства, то он просидел с книгой дедушки до самого вечера и думал, что никогда ему не напасать ничего подобного ни за год, ни за два, ни за всю свою жизнь.
Его раздумья прервались осторожным стуком в дверь: это, разумеется, был дедушка.
– Не разбудил? – шёпотом спросил он. – Я знаю, ты рано ложишься, думал, ты уже спишь. Слушай, у меня к тебе просьба, просто мне завтра с утра нужно будет уехать, но к обеду вернусь: не мог бы ты, как проснёшься, съездить на рынок за продуктами, на обед нет ничего?
– Конечно, дедушка, а что нужно?
