Это было смешно, будто он и впрямь рылся в памяти, потому что раньше не рылся. Не волновало его раньше предназначение кофеварки, и лишь мое присутствие побудило его к размышлениям
– Иногда еще девочки заваривают, когда приходят, – сказал Артур, – А когда одни мужики…
И рукой махнул – что с них возьмешь, с мужиков.
– Девочки сотрудницы? – спросил я, разговор поддержать.
– Они, – сказал Артур, – Без них никак.
– Никак, – согласился я, потому что без них и у нас на гражданке никак.
Получалось, что мы с Артуром вроде бы как обо всем и поговорили, как мужчины. У нас одни сплошные точки соприкосновения, и полный ноль разногласий. Теперь явно следовало вернуться к нашим баранам, то есть, к овцам.
Овцы
– Ну, – сказал Артур, – кофе я тебе налил, на диван усадил, короче, оказал самое распрекрасное гостеприимство, расслабил бдительность – колись давай. Есть чем помочь родной милиции?
– Навскидку нет, – признался я, – Придется нырнуть в подсознание, вдруг там чего.
– А ты нырни, нырни, – воодушевился Артур, – Там точно чего. Могу помочь, если хочешь. Но результат меня интересует простой – знала та сущность, которая твою девчонку сбила, кого сбивала? Или просто мимо шла, и делать нечего было, дай, думает, девке башку снесу. И снесла, почти.
Очень просто у него все было. Наверное, насмотрелся всякого, в том числе и на трупов. Для него такое происшествие вовсе не происшествие.
А меня вдруг заинтересовало – как они вообще там оказались, на месте преступления?
– Багира сама вас вызвала? – спросил я, решив не тянуть кота за хвост.
– Сама, – кивнул Артур, – И это весьма занимательный факт. «Скорую» вызвала. «Скорая», конечно, нас подцепила. А я вообще не при делах, меня парни домой подвозили.
Тут он умолк, но я же не стану расспрашивать, откуда они тебя поутру подвозили. Мне не до тебя, у меня в голове картина: раненая Багира, как наш связист на войне, зубами соединив провода, набирает «скорую». А Ленни с дьявольским хохотом скачками уносится вдаль, оставив Багиру валяться на холодном, после ночи, асфальте.
Ах, как мне захотелось сейчас спросить Багиру: «Риточка, зайка, а ты точно не разглядела, кто тебя ударил?» Рука потянулась к мобильнику, благо, номерок-то Багиры остался.
Тянущиеся руки не ускользают от внимания наших ментов. У них в институте спецкурс: по тянущимся рукам определить девичью фамилию мамы того, чьи руки. И ведь справляются! Артур заметил мое движение, но ничего не сказал.
Я вздохнул, старательно показывая, как мне тяжело, и спросил у Артура:
– Извини, а ты женат?
Скажет еще сейчас «вопросы здесь задаю я». Нет, не скажет. Надо отдать ему должное, он умело расположил меня к себе.
Мне уютно в ментовке, надо же! Чудны дела Твои, Господи.
– Уже нет, – сказал Артур, – Покинул, так сказать, ряды. А какие были ряды! Не стану врать – жалею иногда, что не срослось.
– Верю, – сказал я, и не удержался, заныл, – Хотя сам иногда жалею, что срослось.
– И такое бывает, – согласился Артур с видом человека, у которого такое бывало раз пять, – А что, эта самая Багира, она лучше жены, да?
– Лучше, – сказал я, и его лобовая атака захлебнулась. Кажется, это и называется айкидо, когда нарочно поддаешься движению соперника, и он сам опрокидывается, – Эта самая Багира куда лучше жены. Знаешь, она была у меня единственной, кто мне не рассказывал о своем «первом», как они говорят. И я за это ей так благодарен!
– «Мне было пятнадцать, а он был пожарным, и жил по соседству», – сказал Артур.
– Ага. «Они с женой снимали на лето дачу, но он ее не любил», – сказал я.
– Жену, не дачу, – уточнил Артур.
– Ага. Но и дачу не любил. «Зато меня он полюбил сразу. Я еще только вступала в ту прекрасную пору, когда девушка… А когда это случилось, я лежу и думаю: это и есть ваш секс?»
– «А потом его посадили», – грустно сказал Артур, – Или «он уехал навсегда в командировку». Скорее, надеюсь, второе.
– Второе лучше, – согласился я, – Особенно, если «навсегда». Нет, не надо первого, тюрьма портит людей. Зачем он такой, когда вернется?
– А с него судимость снимут, – пообещал Артур, – С мужика снять судимость, это как женщине вернуть девственность.
Разговор принимал фантастический оборот. Во-первых, было весело, во-вторых – обычно мужчины так не разговаривают. Но уж тут мы с Артуром явно нашли друг друга! Как говорит Майкл Ньютон: «души приходят на Землю группами». Мы с Артуром точно в одной пришли.
Я, конечно, не скажу ему, что Багира мне такого не рассказывала, потому что не о ком было рассказывать. Обо мне точно никто не скажет «он был пожарным». И только тут я догадался, что раз Ленни на червонец годков меня больше, то обязательно кто-то должен быть меньше. Вот же как Бог все интересно устроил, надо же. Во всем Он стремится к балансу.
А при чем тут мама, я позже подумаю, как говорила Скарлетт О'хара. И чего мне не взять от Багиры в следующую женщину, я тоже попозже решу.
– Ты давай, Витя, попозже подумаешь про то, о чем сейчас думаешь, лады? – попросил Артур.
– Я про девственность, – сообщил я.
– А-а… Ну тогда ладно. А я про судимость. Мне… нам с тобой скоро в больничку, было бы хорошо сказать девушке, что мы всех уже поймали.
Странно как-то дела у них здесь ведутся, не по-киношному. Как-то неофициальненько. Впечатление такое, будто Артур здесь не работает, а любительствует. Будто хобби у него такое – ловить «всех».
– Не думаю, что она будет счастлива, когда узнает, что «всех поймали», – сказал я, – Насколько помню, она не слишком кровожадна. У нее в комнате не было бюстика.
И показал пальцем на бюстик Дзержинского, Федора Эдмундовича, стоявший на шкафу. Невысокий, с бутылку, он все равно доминировал в помещении. И не потому, что стоял выше всех, отнюдь. Еще выше висели какие-то дурацкие плакаты с автоматом Калашникова в разрезе, постеры с пальмами, рисунки симпатичных женщин – причем неплохие рисунки. Но Дзержинский все равно доминировал, потому что он здесь был дома. Он формировал образ этой службы, и образ этих людей. Также и мое внутреннее видение происходящего не обошлось без Дзержинского. Я тоже сформирован под бюстами, от маминого до Гагарина. Где-то там, в глубине глубин, стоит и создатель ЧК, или кто он там был в иерархии революции.
На «кровожадность» Артур не обиделся, я надеюсь. Но все равно пожал плечами:
– Да я не имел в виду, что она хочет крови. Хотя, сам знаешь, женщины частенько ее хотят.
– О да, – вспомнил я ножик Ленни, – Еще как хотят.
А вдруг я не открыл бы глаза? Неужели она бы меня зарезала? Да, я не ангел. Она наверняка знает, что я погуливаю. Ха! Еще как знает! Но я, во-первых, молодой еще. Во-вторых, я мщу ей за брехню про беременность. И в-третьих, я готовлюсь быть без нее. Зачем я ей такой, сам не знаю. Разве что она энергетический вампир, и она у меня сосет. Энергию, в смысле. Сосала. И если все высосала, что могла… то решила избавиться от моего энергетического трупа, так, что ли?
Мне стало себя чуть-чуть жалко. Я даже вспоминать начал, что у нас там в коридорчике ка полочке «keys» третий крючочек для ключиков, так трогательно. Но недовспоминал, обстановка не та.
– Ты зависаешь, пока кофе стынет, – посочувствовал мне Артур, – Наоборот, то есть.
А я знаю, что зависаю. Я вообще в последнее время часто висну.
– Знаю, – сказал я, – Кофе зависает, пока я стыну. Мне надо «reset» нажать, где-то была кнопка. У меня самого тоже неприятности. Жизнь, знаешь, ли.
