– Наши гостиничные мамзели, значит, не по карману? – всё так же участливо продолжал швейцар. – Потому и девку простую с собой ведёте? Да ещё одну на двоих.
Поручик хотел найти приличное объяснение, зачем двое господ ведут к себе юную крестьянку, но ничего приличного на ум не шло. В итоге он вынул из кармана серебряный пятак и, уронив в ладонь швейцару, сказал:
– Ты нас тут не видел.
– Само собой, – подмигнул гостиничный служитель.
Тасенька, по счастью, не слышала разговора. Прошмыгнув в гостиницу, как только швейцар открыл дверь, барышня-крестьянка в нетерпении остановилась возле лестницы. Хотелось скорее приступить к расследованию.
На Тасеньку подозрительно глянул ещё один швейцар, дежуривший с другой стороны входа, поэтому пришлось Ржевскому и здесь дать пятак, а вот коридорному лакею, встреченному на этаже, поручик решил ничего не давать.
Пушкин меж тем открыл дверь своего номера и со вздохом проговорил:
– Вот место преступления. Прошу.
Прежнего хаоса, который запомнился Ржевскому, не было. Слуга Пушкина – Никита – успел всё прибрать, оказавшись расторопным, несмотря на возраст.
Когда дверь открылась, Никита как раз заканчивал разглаживать покрывало на хозяйской кровати, а затем обернулся и всплеснул руками:
– Батюшка Александр Сергеич! Что это вы затеяли? Время ли сейчас для девок?
– Никита! – с укоризной произнёс Пушкин, впуская гостей в номер и закрывая дверь. – Не стыдно тебе так судить о барине? Это совсем не то, что ты подумал.
«Эх, – мысленно вздохнул Ржевский, вспомнив о своём обещании вести себя так, чтобы никто ничего не подумал. – Мы ещё ничего сделать не успели, а уже три человека много чего подумали».
Тасенька, кажется, не поняла, в каком значении употреблено слово «девка», поэтому не смутилась и пытливым взглядом сыщика оглядывала номер.
– Это Таисия Ивановна, – строго сказал Никите поручик. – Она поможет пропавшие бумаги искать.
Никита вгляделся в гостью:
– А гостья-то непростая! – воскликнул он. – Барышня переодетая.
Тасенька ответила ему нарочито просто:
– Вовсе я не барышня. Я барышнина горничная.
– Нет, – улыбнулся Никита. – Ручки вон какие белые да нежные. И личико тоже. У горничных такого не бывает.
Тасенька на этот раз смутилась:
– Ладно, признаюсь. Я барышня. Только не говори никому.
– А зачем же вы сюда явились, барышня? – с поклоном спросил слуга. – Неужто и вправду сможете бумаги найти?
– Надеюсь на это, – снова обретя уверенность, ответила Тасенька. – Но ты, Никита, должен мне помочь. Я тебя стану спрашивать, а ты рассказывай всё, как в точности было. Ничего не утаивай. Любая подробность может иметь большое значение.
– Спрашивайте, барышня.
Ржевский и Пушкин молча переминались с ноги на ногу, а Тасенька огляделась и подошла к секретеру, на откинутой столешнице которого теперь царила идеальная геометрия. Все бумаги были сложены в аккуратные стопки. Чернильница, пресс-папье и прочие вещи из письменного набора располагались на одинаковом расстоянии друг от друга. Даже два пера, торчавшие из чернильницы, торчали не как-нибудь, а смотрели в противоположные стороны.
– Я вижу, Никита, ты порядок любишь, – наконец произнесла Тасенька.
– Я к барину Александру Сергеичу на то и приставлен, чтобы порядок был, – ответил пожилой слуга.
– А сегодня, когда барин ушёл обедать, ты порядок в его бумагах наводил?
– Навёл немного.
Пушкин вздохнул и посетовал:
– У меня в бумагах своя система, которая только кажется беспорядком, а Никита всё перекладывает. Бывает, он так переложит листы, что я после ищу целый день.
Никита понурился, а Пушкин, видя это, поспешно добавил:
– Правда, его порядок порой лучше моего. Никита мне некоторые черновики с «Онегиным» перекладывал, а я в итоге решил порядок глав поменять.
Тасенька улыбнулась, но думала при этом о чём-то своём.
– Значит, – снова обратилась она к Никите, – когда твой барин ушёл обедать, ты все бумаги на секретере аккуратно разложил?
– Разложил.
– А после ты из номера отлучался? Тебе ведь тоже надо обедать.
– Да, – сказал Никита. – Я ходил в трактир неподалёку, поел и скоро вернулся.
– И сколько времени тебя не было? – уточнила Тасенька.
– Полчаса, наверное.
– Значит, ты вернулся раньше барина?
– Да.
– А бумаги лежали всё так же?
Никита задумался.
– Нет, – наконец произнёс он. – Я их сложил уголочек к уголочку, а когда вернулся, они неровно лежали, будто шевелил кто. Я решил, что сквозняк.
– А ты окна проверил? – насторожилась Тасенька.
– Проверил, – ответил Никита. – Закрыты были, но мало ли в гостиницах щелей! Откуда только ни дует! Так что я снова бумаги поправил, чтоб ровно лежали.
– А когда же стало ясно, что пропали три листа?
– Когда явился барин Александр Сергеич. Он по обыкновению пожурил меня, что я бумаги переложил.
