– Что ты скажешь о ней?
– Абсолютно ничего.
Он поджал губы и вытряс пепел из сигареты в пепельницу. Я неосознанно повторил за ним и представил, как она могла выглядеть. В голову не пришло ничего, кроме лица без лица и того плеча с кистью с его полотна.
– Она была здесь?
– До того, как ты пришел.
– И как мы могли разминуться?
– Вполне возможно, ты ее не заметил.
– Странно.
– Я думаю, ее легко перепутать с деревом или дверью, рекой, стеной, перилами и цветком. Таких людей по-настоящему мало. Все обязательно из себя что-нибудь да представляют. По крайней мере, всем им так кажется. Ну а ей, понимаешь ли, без разницы. Такое ощущение, что она была бы не против быть ничем. Деревом или тучкой с какой-нибудь моей картины. Может, и просто пустым местом. Она ни на что не претендует. Поэтому у нее карманы полные козырей. Я так не умею и вряд ли когда-то сумею. А ты и подавно. И все же, что бы ты не говорил о том, что тебе глубоко плевать, нисколечки тебе не плевать. Согласись, если бы тебя спутали с деревом, ты бы скорее обиделся, чем пожал плечами и пошел дальше по своим делам. А она бы засмеялась. Понимаешь?
– Пытаюсь.
Я посмотрел на наши с ним сигареты в пепельнице и подумал о том, что на сегодня мне уже следовало остановится. Во рту саднило. Хотелось чего-нибудь выпить.
– И что, ты теперь хочешь на ней женится? Или, может, сделать ее своей моделью, чтобы рисовать ее до конца своих дней?
– Не знаю. Нет. Мне бы просто хотелось за ней наблюдать. Как за чудом света.
– Это я еще могу понять.
Теперь в моей голове вставали конкретные контуры человека. В нем было немного от реки, немного от дерева и немного от стен, лестниц и кнопок в лифте под этажами.
– Так все же, если она не пишет сама, что же она забыла в сообществе?
– Ее многие пишут. И как она сказала, находят исключительно живописной.
– Лестно для человека, который ничем не является.
Он улыбнулся и заходил по комнате.
– Она, может, и является, вот только ничего привлекательного в том не находит. В отличие от тебя. В тебе нет ничего от живописного. Одна пресность и тоска. Но мнишь о себе так, будто бы о тебе мечтает весь мир. Тебе не помешало бы с ней познакомиться. Может, поднаберешься чего полезного.
– Я думал, что до этого не дойдет.
– До чего?
– До бабы, которая запудрит тебе мозги.
Николаша, кажется, не обиделся, только куда усерднее заходил по комнате.
– Зато теперь у меня есть вдохновение. А ты и дальше сиди с пустым листом.
Я покачал головой и снова посмотрел на реку за окном. Теперь я не мог смотреть на нее без мысли о той девчонке.
– Какая она из себя?
– А что за интерес?
– Не каждый же день ты увлекаешься кем-то. Это даже какой-то исключительный случай. Последний раз, когда ты за кем-то волочился, был лет двадцать назад, не меньше. Еще в школе, когда мы оба были молоды и зелены. Ты это помнишь? Ту девчонку в цветных колготках? У нее еще пушок над губой был…
Он, наконец, нашел себе место на грязном матрасе. Я подумал о том, что приводить ее сюда была худшей идеей в голове Николаши.
– Я же сказал, что не собираюсь за ней волочиться.
– Почему?
– Ей семнадцать лет.
Он опустил руки себе на колени и тщательно их потряс, разводя и сводя их вместе. Я был удивлен и не мог достать из себя ни слова. В конечном итоге Николаша поднялся и подошел к холсту, всматриваясь в то, что уже успел на нем оставить. Взяв кисть в руку, он вернулся к начатому. Он опустился на клеенку, постеленную под мольбертом, и стал замешивать в палитре какую-то полузастывшую кашу. Я представил, как касаясь холста этой кистью, он воображал себе ее молодые руки.
– У нее белые короткие волосы. Обычный маленький рот. Бесхарактерные глаза и такие же бесхарактерные брови. Тощие руки и ноги. Совсем как у цыпленка. Все обыкновенное и ни о чем не говорящее, но вместе с тем…
Он наклонил голову вбок и прервал свою речь, вглядываясь в свой последний мазок. Я ощутил острую потребность в том, чтобы оставить на этом холсте свой отпечаток.
– Но вместе с тем и такое просящее… Просящее о том, чтобы это нарисовали или кому-нибудь рассказали… О том, что у нее маленький рот, бесхарактерные глаза, брови и тощие руки… Вот такая вот она из себя. Наверное, поэтому ее много кто пишет. Я урвал пару минут ее времени, чтобы она моим холстам тоже досталась. Знаешь ли, это желание было трудно перебороть.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
