Золотой череп судьбы

Весь вечер Кнут кутил с варягами, обсуждая поход за товарами на Каспий. И что уж ему взбрело в голову вернуться домой раньше, только Богам известно. Но зайдя в почивальню своей рабыни, он стал свидетелем неприятного зрелища для его пьяных глаз.

Его Саулите придавалась плотским утехам с кем-то, чьего лица в полумраке спальни Кнут не видел. Торговец на мгновение впал в ступор, уставившись одуревшим взглядом на голое женское тело, сидевшее на мужчине, словно амазонка на боевом коне. Издав душераздирающий рёв, Кнут стал крутить головой по сторонам, ища оружие. Саулите, в испуге вскрикнула и вскочила с кровати. Её любовник, воспользовавшись замешательством хозяина, схватил свои вещи и сиганул в окно.

Опомнившись, что кинжал весит у него на поясе, Кнут выхватил его и направился к девушке. Он схватил ее за волосы и, приставив лезвие к горлу, прошипел сквозь зубы: «Кто?»

Саулите смотрела на хозяина умоляющими глазами, не издавая ни звука.

– Кто? – повторил Кнут. – Я перережу тебе глотку, если не скажешь, кто осмелился позариться на тебя. Кому ты раздвинула ноги, сука куршская77? Отвечай!

Девушка лишь закусила до крови нижнюю губу, давая тем самым понять, что ответа не будет.

Пьяный торговец скривился в злобной усмешке и, полоснув лезвием по девичьей шее. Не обращая внимание на грузно падающее тело и на алую кровь, окрасившую пол, он порыскал по комнате в поисках каких-то доказательств и ничего не найдя, направился в почивальню, отведенную ладожским отрокам.

Миронег, запыхавшись, вбежал в комнату. Свен, истосковавшийся за всё это время по женской ласки, решил одолжить наложницу у Олафа. Старый варяг по-отечески отнесся к просьбе парня и выделил сыну Ладожского конунга аж две девицы. С коими любвеобильный Свен и забавлялся. Увидев своего приятеля без портков, он тут же сообразил, что могло произойти, и без всяких расспросов лишь позвал его присоединиться к ним.

Когда в их почивальню влетел озверевший Кнут, он стал свидетелем, как два молодых отрока придавались плотским утехам с двумя молоденькими наложницами.

Кнут лишь покачал головой и покинул покои.

4.2

На следующий день Олаф со смельчаками из варягов, русов и славен направился вниз по Волге до Каспия. Свен и Миронег последовали с ними. Не столь, ради прибыли, сколь для спасения жизни Миронега.

Впереди был Аббасидский халифат, или, как его называли, Серкланд, страна шелка.

Смельчакам предстояло пересечь Каспий, затем Иран, его горы, потом их ждали жаркие равнины Месопотамии и, наконец, Багдад.

Возможно, все бы так и пошло, по давно проложенному варягами маршруту. Но хазары изменили намерения Олафа и его дружины…

В Итиле, столице хазар, Олаф отправился на встречу с каганом, у которого он испросил дозволения пересечь его земли, чтобы пройти в Каспий. Ответ был положительный, но хазары оставались верными себе и потребовали выкуп за проход.

Олаф вернулся с кислой миной.

– Хазары дали разрешение пройти через свои территории в Каспий, – буркнул он.

– А что ты не весел? То добрая новость, – воодушевленно вставил кто-то. – И что взамен?

Олаф дурацки ухмыльнулся и, посмотрев на собравшихся своими маленькими и жёсткими свинячьими глазками, почесал рыжую бороду и зло выпалил:

– Отдать половину добычи.

Свенельд и Миронег недоуменно переглянулись, а остальные начали наперебой бранить хазаров, стараясь переорать друг друга. Кнут, брызгая слюной и махая руками, надрывал горло и, указывая на небо пальцем, поминал Одина и призывал Локи покарать нечестивцев.

– Мы не пойдём в Багдад, – принял решение Олаф. – Пройдём через Каспий и атакуем города на той стороне. Добычу получим не меньше, чем с торгов на багдадском рынке, а может, и больше, рисковать товаром не придётся. Всё будет зависеть от нашего умения сражаться. А с викингами в бою мало кто сравнится.

– А как же половину хазарам? А что делать с оставшимся товаром? А куда денем то, что уже приобрели? – посыпались вопросы.

– Торговцы остаются здесь, в Итиле. Вам бояться нечего. Здесь безопасно, мирно уживаются и иудеи, и мусульмане, и христиане, и русы со славянами. Со мной идут только войны. А что за плату хазарам?! Ну так не мы же платить будем, а басурмане сами за себя, – усмехнулся Олаф и, повернувшись к Свену и Миронегу, долгим пристальным взглядом уставился на юнцов. – Решайте сами идти с нами или нет. Это будет настоящий поход. Я не волен вам приказывать.

… Варяги под предводительством Олафа грабили, разоряли и бесчинствовали в прибрежных городах. Они жгли поселения, брали в плен женщин и детей.

На отдельных островах местное население вступало в кровавые схватки с русами. Потери были с обеих сторон.

Свен уже не понимал, что происходит. Ему казалось, что руки живут какой-то отдельной жизнью от его тела и разума. Они двигались сами по себе, одним взмахом меча перерезая глотки врагам. Кровь одного на лезвии клинка смывалась кровью следующего.

В конце концов, Олаф решил прекратить вылазки. Добыча была значительной, а людей становилось у него все меньше и меньше.

Лодки, проседая под тяжестью товара, зашли в Итиль, где их уже поджидали хазары. Русы выполнили условия договора и честно поделились половиной добычи с хазарским каганом78. С облегчением вздохнув, Олаф и его люди собирались продолжить путь домой. Уже отдавали швартовые79, когда кто-то из береговой охраны окликнул Олафа и передал приглашение кагана навестить его немедленно. Послание было передано таким тоном, что отказать было просто невозможно, столько беспокойства и смятения было в голосе стража.

Олаф, указав пальцем на Свена, Миронега и еще трех варягов, кивнул им в сторону берега.

На душе у Свена было неспокойно. Казалось бы, после недавних дерзких и опустошительных набегов, где он столкнулся со смертью лицом к лицу, что может вызвать его страх?! Почему это дружеское приглашение к царю зародило в нём плохое предчувствие с беспокойными мыслями, влезающими в голову, словно червь в яблоко.

Итиль состоял из трёх частей. Олаф и его люди направились в ту часть, где обитал царский двор. Пройдя через одни из четырёх ворот в крепостной стене, окружающей эту часть города, варяги оказались перед большим дворцом, построенном из обожжённого кирпича. Свен, никогда не видевший такого строения, откровенно раскрыв рот, рассматривал его, задрав голову. Вокруг было многолюдно – хорошо вооруженные служивые из военного гарнизона, люди в дорогих одеждах, прислуга.

Вокруг дворца были построены жилые дома, ярко контрастирующие с ним, так как это были войлочные юрты, деревянные шатры и землянки.

Каган принял гостей, лежа на топчане, покрытым расшитым золотом ковром. Он жестом пригласил варягов присоединиться к нему.

Перед каганом стоял невысокий стол, с трёх сторон окруженный низкими диванами, на которые гости и расселись.

Свен с любопытством смотрел на ломившийся от яств стол – фрукты, орехи, сладости. Всё это выглядело вкусно, но уж очень непривычно для его глаза.

Разговор шёл на тюркском, и Свен понял, зачем Олаф взял его с собой. У кагана был толмач, но предводитель варягов хотел быть уверенным, что переводится все правильно.

Сначала ладожский отрок растерялся, речь звучала совсем не так, как произносил слова его учитель берсерк, вернее, будто бы и так, но была в ней какая-то певучесть. Свен вслушивался в слова и, наконец, в голове что-то щелкнуло, словно переключилось в режим понимания, и он удовлетворенно улыбнулся.

Говорили ни о чём, и Свен не понимал, зачем каган пригласил Олафа, и почему голос посыльного был таким напряжённым.

Когда визит был закончен, варяги подошли к топчану царя и низко поклонились.

– Донесли мне, – тихо проговорил он, – среди мусульман моей армии волнения. Будь крайне внимателен.

Варяги переглянулись и, поблагодарив кагана, покинули его дворец. Они спокойно, без происшествий покинули Итиль. Довольные, что ничего не произошло, они были застигнуты врасплох в момент волока лодок.

Мусульманская часть гвардия кагана, без ведома своего предводителя, решила отомстить неверным за убийство единоверцев на Каспии. Ослабленное войско русов сошлось в битве с мусульманами. Битва длилась три дня. Русы потерпели поражение.

В итоге кое-кто из дружины Олафа на оставшихся лодках пошли вверх по Волге, а кто-то пешим бежал до западных берегов Среднего Поволжья, где их окончательно истребили буртасы80.

Свен и Миронег, в одиночку добравшись до Булгар, примкнули к каравану, идущему на Север.

– Я вернусь, – зло и ядовито прошипел сквозь зубы Свен, так, что Миронега пробрал озноб. – Клянусь молотом Тора, клянусь своим мечом.., – Свен замолчал, а потом уверенно продолжил, – клянусь Перуном и Велесом! Я вернусь и вам несдобровать!

Историческая справка

После этого русы не возвращались на Каспий вплоть до 960 года, когда дружина Великого князя Святослава разбила хазарское войско во главе с каганом, захватила Саркел, подчинили ясов и касогов в Прикубанье, разграбила обе части города Итиль, другой крупный хазарский город на Каспии – Семендер и территорию выше по Волге – страну буртасов и город Булгар. Хазарское население в панике разбежалось, укрывшись на островах. Результатом похода стал полный разгром Хазарии.

5. Год 930. Ладога

– Свен возвращается, – задыхаясь от быстрого бега и приложив руку к колотившемуся сердцу, словно боясь, что оно выскочит из груди, на одном дыхание выпалила Рагна.

Она плюхнулась на треногу, рукой показывая подать ей воды. Инга от неожиданности и испуга выронила миску и стояла неподвижно, чуть подавшись вперёд и неотрывно глядя на Рагну.

– Возвращается все же, – тихо прошептала Инга, – я уж думала, грешным делом, сгинет в чужих краях или на чужбине останется, чего уж ему тута робить-то.

Дверь открылась и вошла Эльда с полной корзиной полевых цветов. Безразличные потухшие глаза и страдальческое выражение осунувшегося лица делали девушку некрасивой. Она окинула взглядом разом замолчавших мать и тётку и поинтересовалась, что произошло.

– Жена дядьки моего дюже хвора. Живет одна, некому воды подать бедолаге. Надо бы пособить ей по хозяйству, да и за ней самой присмотр нужен.

– Я вот говорю матери твой, – вставила Рагна, – чтоб тебя с собой взяла, дорога дальняя, а она вот отнекивается, за меня беспокоится. А что я? Я-то дома буду, всё тута мне родное. Запасов на зиму вдоволь. Так что, поезжайте вкУпе81.

… Франмар трижды облобызал сына и, держа его за плечи, поворачивал в разные стороны.

– Возмужал, косая сажень в плечах, – восторженно причитал отец, разглядывая сына. – Сказывай, где бывал, что видел.

Свен с загорелой, немного обветренной кожей на выбритых щеках иронично улыбался, поглаживая длинноватую, причудливо заплетенную бороду.

– Спустились по Волге до Болгара, – вещал низкий звучный голос, – кто-то там остался на торге, а кто дальше подался. Но не для торговли, однако, отец.

– А ты? – серые, пытливые глаза Франмара просверлили Свена. – В походе был?

– Был.

– Садись, садись за стол, да все мне сказывай.

Домочадцы внимали каждому слову Свена, одобрительно кивая головами.

Вечеря, после трапезы, воевода подошел к сыну и восторженно, еле сдерживая слезы, смотрел на его повзрослевшее лицо. Потом обнял Свена и смахнул все же скатившуюся мужскую слезу.

– Эльда возрадовалась бы за тебя, да увезла ее Инга с Ладоги, – вдруг сказал Франмар на ухо Свену.

Свен отскочил от отца так быстро, словно увидел змею, нападающую на него.

– А что ей меня ждать-то было? – в голосе слышалось непонимание, а в глазах стояло недоумение.

– Я думал, ты и она…

– Так она ж твоя дочь! – Свену казалось, он сходит с ума. – Инга поведала мне.

– Ну да, – уверенно подтвердил Франмар. – Я ж не отказываюсь.

И до воеводы вдруг стала доходить вся нелепость этой ситуации, и он расхохотался.

– Так ты с гостями82 из-за Варяжского моря83 увязался на Волгу, чтобы удрать от греха подальше?! – иронично спросил Франмар. – А по что ты меня не допытал, а слушал бабьи разнотолки?! Инга навет на меня не наводила84. Но только она и правды всей не знала.

Не веря своим ушам, Свен слушал отца с замиранием сердца, не издавая ни звука. Во всем его виде, от приоткрытого рта с немного выпяченной нижней губой до упорного из-под нависшего лба и бровей взгляда, было удивление, недоверие и, в конце концов, восторг.

Ночью он никак не мог уснуть, крутясь в постели с боку на бок и тяжело вздыхая. Он думал, какую злую шутку с ним сыграл Один, а главное, Свен пытался понять, зачем Боги сделали это с ним. Какого его предназначение?! Но об этом он подумает позже. А завтра?! Завтра ему нужно будет разрешить ту трудную ситуацию, в которой он оказался.

5.1

Свен, задыхаясь от волнения, возбуждения и злости одновременно, несся к реке.

«Она должна знать, куда Инга увезла ее», – крутилась у него только одна мысль, пока он запрыгивал в лодку, пока греб, рассекая вёслами волны, и пока поднимался на холм к дому Эльды.

Дверь распахнулась настежь. Рагна вздрогнула и обернулась. В дверном проеме стоял Свен, буравя стеклянным взглядом пространство.

– Где она? – почти прорычал гость, сжимая кулаки.

– Гой еси85, Свен. Проходи, что в дверях стоять. – Рагна старалась говорить тихо и спокойно, несмотря на то, что внутри всё сжималось от страха.

С выражением холодной ярости на лице Свен прошел в комнату. Сев на треногу и облокотившись руками на колени, он несколько минут изучал женщину вдоль и поперёк своими цепкими, колючими глазами.

– Ну? Где она? – в конце концов, повторил он вопрос, но голос стал немного мягче, вместо ярости в нём проскальзывали нотки досады и отчаяния.

Рагна удивленно-растерянными глазами изумленно смотрела на мощную шею Свена. От этого взгляда парень непроизвольно сгреб две подвески на кожаном шнурке в крепкую ладонь.

– Откуда у тебя этот крест? – надтреснутым голосом спросила женщина и вытянула вперед дрожащий палец.

– Не знаю, – немного смущенно ответил Свен, – я сколько себя помню, столько он у меня и есть. Наверное, отец подарил на моё рождение. Никогда не спрашивал. А…что?

Рагна поднялась с табурета, но ноги, став мягкими, подкосились, перед глазами поплыл туман, и женщина стала медленно стекать на пол. Свен, вскочив со своего места, одним прыжком оказался рядом с женщиной и, подхватив ее на руки, не дал упасть. Он положил её на длинную лавку, стоявшую под окном, и слегка похлопал женщину по щекам. Реакции никакой. Быстро оглядевшись, парень увидел в углу подвешенные пучки сушеных трав, косы чеснока и стоявшую на полу огромную кадку с водой. Движения Свена были резкие и стремительные – ковш с водой, брызги в лицо, похлопывания по щекам и раздавленный чеснок у носа женщины. Всё это дало результаты. Рагна открыла глаза, Свен облегченно вздохнув, расплылся в улыбке.

– Сынок, – тихо, одними губами, прошептала женщина.

– Нет, нет, нет, только ни это, – растерянно пробубнил он себе под нос, подумав, что женщина тронулась умом, и потом громко добавил, – я Свен. Ты Рагна, тётка Эльды. А Эльду мать увезла на кудыкину гору. Вспомнила?

Рагна глупо улыбалась, при этом растерянно хлопая глазами, но выглядела она совершенно счастливой.

– Да.  Увезла от меня подальше, – выделяя каждое слово, объяснял Свен. – Потому что она дочь Франмара. Только я…

Он не успел договорить, Рагна медленно поднимая туловище со скамьи, скривив рот от боли в спине, перебила его:

– Не сын воеводы.

Свен устремил на женщину удивленно-пристальный взгляд. Он обжигал её, пронзал насквозь, до самой души и даже глубже. В его наглых, вдруг потемневших, глазах повис немой, щекотливый вопрос.  Потом парень сел на табурет, сложенные в замок руки положил на колени и, громко вздохнув, устало уронил голову на грудь.

– Это произошло…, – начала Рагна свою исповедь.

И перед её глазами вновь встали события тех злополучных дней двадцатилетней давности. Она поведала Свену и о предсказании ведуна из дремучего леса, и о решении мужа, подстрекаемого своей матерью, и о том, как она, желая спасти младенца, бежала на Ладогу к подруге Инге и подбросила мальчика во двор к ярлу Франмару.

– Только я никак не возьму в голову, почему никто и никогда не усомнился в том, что ты подкидыш. Даже разговоров таких не было.

Какие чувства испытывал Свен? Его голова лопалась от полученной за одни сутки информации. Он был благодарен семье Франмара, принявшей его как родного сына. Он не винил Тору, обманувшую его, понимая ее нежелание рассказать ему правду. Его отношение к этой женщине, Рагне, вдруг оказавшейся его родной матерью, во время её рассказа постоянно менялось, причем так же стремительно, как направление осеннего ветра на Ладоге. Сначала он ненавидел Рагну, потом он стал ее оправдывать, и наконец, он смотрел на неё, как на жертву обстоятельств. И это вызывало у него сочувствие.

Неизменно было только отношение к отцу, нет, никакой он ему не отец, этот Лэйф Везучий. Вот кто не заслуживал никакого снисхождения! Вот кто должен понести наказание. За страдания Рагны, за его расставание с Эльдой, за то, что он, Свен, никогда не обретёт покоя, пока не свершится правосудие.

Он возвращался домой с целой гаммой противоречивых чувств, бурлящих в нём, как чародейное варево в магическом котле ведуньи. Он не знал, как ему поступить: немедленно отправиться на юг в поисках Эльды или на север, осуществить свою месть. Но произошло непредвиденное событие, которое не просто изменило, а разрушило всё его планы и повернуло его жизнь в новое русло…

ххх

Воевода Франмар находился в приподнятом настроении. В последнее время это были редкие моменты, когда он был в хорошем расположении духа. По ночам давали о себе знать старые раны, и он больше не чувствовал в себе былой силы. Порой ему казалось, что он ощущает какой-то особый запах старости и тления. И с каждым днём это становилось всё сильнее и тягостнее.

Франмар не беспокоился о старших сыновьях. Оба уже женаты, ребятишками обзавелись. Клан Франмарсонов укрепился через эти браки. Воевода уже несколько дней думал за северные земли от Старой Ладоги. Херсир Лэйф, конечно, спокойный, проблем никогда не делал, уклад86 платил вовремя. Однако стар уже. Не сегодня завтра помереть может. Сынов у него нет. А зятья?! Возьмут власть в свои руки, и одному Одину известно, как они поведут себя по отношению к Альдейгьюборгу. И решил старый Франмар укрепить власть через еще один нужный ему брак. У Лэйфа дочь на выданье, можно и нужно было этим и воспользоваться. Но вот только Свен! Упрям же и своеволен. Но Франмар очень хорошо знал сына. Знал, что тот чрезвычайно горд и тщеславен.  Знал, что только лестью можно его умаслить. Приказ жениться приведет к ярости, а вот лесть подействует как бальзам. Лесть и посул87 богатства.

– Миронег сказал, что ты искал меня, отец, – заходя в дом, сказал Свен.

– Не то чтобы искал, – ответил приятным медовым голосом Франмар, склонив голову вниз и несколько набок. – Думу тут думал. Ты полон кипучей энергии, стремишься к славе, к почестям.

Свен, не понимая, к чему клонит отец, смотрел на него исподлобья, широко расставив ноги и скрестив руки на груди.

– Я к тому, что такого воина охотно примет в свою дружину не только Новгородский воевода, но и Великий князь Киевский.

Парень при упоминании Ингвара выпрямил спину, вскидывая голову, и резко опустил руки по бокам.  Он крепче стиснул зубы и задержал дыхание, чтобы губы не разъехались в счастливой улыбке. Но от взора старого воеводы не ускользнул азартный, честолюбивый блеск в глазах сына.

– Наш род в родстве с родом Годослава88. Дед мой брательником ему был. Так что ты права имеешь на положение рядом с Великим Княже. Лучшим подтверждением будет твоё умение владеть оружием, сила, ловкость и ум. А понеже89 бабы считают тебя ещё и раскрасавцем, то уж точно кто-то из жен или наложниц князя словцо за тебя замолвит, – вставил Франмар с усмешкой. –  Приметит князь, считай, ты в яблочко попал, не целясь. Будет тебе и слава, и почет, и богатство.

Свен был уже готов рассыпаться в благодарностях, но следующие слова отца стали для него как ушат ледяной воды на разгоряченное после бани тело.

– Только перед отъездом обручишься с младшей дочерью херсира Лэйфа.

При этом имени Свен почувствовал холод под сердцем, голова его стала невесомой, и горница медленно поплыла перед глазами.

– Я… Нет… Ни за что! – отчаянно выкрикнул молодой отрок. – Молод я еще! Ранние браки не в обыкновении у нас, по что я должен? Потом у меня Эльда, я слово дал, – повышая голос, он уже срывался на фальцет.

– Не кипятись, – спокойно говорил Франмар. – Кто говорит о браке? Я сказал об обручении, а брак отложим. Время отсрочки определим при сговоре. Дескать, невеста молода, да и жених отправляется в важное путешествие. А там видно будет, что и как. Всякое может случиться- захворает молодуха и помрет или разбой какой. А Эльду еще сыскать надобно.

У Свена отлегло от сердца, но он терялся в догадках, зачем отцу понадобилось это скоморошество. Словно прочтя его мысли, воевода объяснил:

– Нет веры у меня Лэйфу, вернее, его зятьям. А так, после обручения твоего они в родне с нами будут, в спину нож не воткнут. Понимать надо!

И сказав это, он поднял указательный палец вверху и сделал многозначительное лицо.

– Завтра и поедем в сваты. Опосля90 можешь и до Киева выдвигаться.

… Свен стоял у короба с одеждой, не зная, во что облачиться. Миронег, развалившись на полу и положив голову на поставленную на локоть руку, бросал непристойные шуточки.

– Возьми у сестры сарафан, девица эта, как её бишь по имени, сочтет тебя псом бродячим и даже не выйдет на смотрины.

– Ага, – скривил рожу Свен. – Моя б воля, я бы так и сделал, да позором семью покрою.

– Тогда шкуру медведя нацепи, как «Рыжий бык».

– Я же не берсерк, хотя, спрашивается, чего не подался тогда, сейчас не было бы такой неловкости.

– Тогда иди нагой, какая разница когда она увидит твоего «жеребца» на смотринах или после обряда, когда ты её на спину опрокинешь? – Миронег, уже не сдерживая смешки, ржал во всё горло.

Свен сделал вид, что пропустил мимо ушей слова друга и, не став с ним спорить, лишь раздражённо дёрнул плечом.

Он в сопровождении Миронега вышел во двор к ожидающему его отцу. Франмар оценивающе рассматривал сына с ног до головы. Его мало волновала одежда, в которую облачился Свен. Воевода рассматривал кожаный пояс, на котором висел увесистый кошель и кинжал с богато инкрустированной ручкой. Медленно поднимая взгляд, он остановил его на массивном ожерелье из сплетенных металлических нитей в виде Ермунганда91. Свен, в нетерпении переминаясь с ноги на ногу, засунул два больших пальца за пояс, тем самым демонстрируя отцу золотые браслеты на запястьях.

Франмар одобрительно кивнул и, сняв с пальца кольцо, протянул его Свену. Это было широкое золотое украшение с плоской вставкой посередине, на которой красовался крест, выложенный из адамантов92 и баусов93.

– В благодарность, – улыбаясь, сказал воевода, – за то, что ты согласился на этот союз, так важный для нашего клана.

– О чем говорить, отец, мы же семья.

Свен надел перстень и обнял отца, ладонью постучав три раза по его спине.

Спускаясь по холму к воде, Свен еще из далека увидел средних размеров ладью.

«Да уж, тятька явно желает показать свою связь с Киевом. И лодию94 взял, а не драккар, – промелькнуло у Свена в голове. – И сам вырядился, как словенин95».

Свен никогда раньше не был на таком судне. Оно было короче и шире, чем привычный ему «дракон». А высокие борта, хоть и делали лодку менее маневренной, нежели драккар, могли защитить от дождя и волн.  На двух мачтах подняли прямые паруса, и они, вобрав в себя ветер, понесли Свена навстречу неизвестному будущему.

Свен стоял на носу дубаса96 и, впиваясь глазами в речную даль, гадал, как выглядит Лэйф. Похожи ли они друг на друга, не будет ли слишком видно их родство. Он ненавидел и презирал этого человека всем своим нутром, каждой клеточкой своего тела. Он горел жаждой мести. Но Свен был воспитан викингом, вышколен берсерком, и он хорошо знал, что нужно выждать время, нужно охладить сердце перед смертельным ударом.

5.2

Они высадились на берег и направились к поселению. Под ногами чавкала влажная песчаная галька, и Свен неприятно передернулся, подумав о бедственном положении херсира, раз у того нет возможности положить новый настил от домов до места причаливания и стоянки судов. Он шёл своей твердой, горделивой походкой, но одновременно в этих движениях сквозила кошачья мягкость.

Войдя в горницу, Свен заметил сидящего в большом кресле пожилого мужчину с лицом человека, пресыщенного и утомлённого жизнью. Приветствуя дорогих гостей, херсир поднялся и сделал несколько шагов навстречу им.