Путь был неблизкий, всю дорогу супруг молчал и смотрел в окно. Супруга тоже. Больше нечего говорить… Экипаж приехал к маленькому пирсу. У него стояла лодка, в ней гребец. Мирэю посадили в лодку, Джордж остался на пирсе и попрощался на месяц. Когда лодка отшвартовалась от пирса, девушка подняла взор на мужа и всем видом выказала горечь, пыталась просить помощи или же снисхождения… Однако непоколебимый, как никогда, супруг полностью игнорировал жену и нарочно отвернулся. Пол ему сразу велел не заводить бесед с хитрой девицей, иначе у нее может получиться разжалобить мягкого Джорджа. Вслед мужчина вовсе пошел к экипажу и больше не посмотрел на Мирэю. По пути в лодке девушка взглянула на обручальное кольцо на безымянном пальце и вдруг сняла его… символ бракосочетания превратился в ненужную вещь, как и развалился сам брак, и она отпустила кольцо в воду…
На другом берегу ее ждала встречающая женщина – помощница главной.
– О… – сразу произнесла она, когда Мирэя вышла из лодки. – Иностранки у нас еще не быть… что же такого надо было натворить, чтобы англичанин муж отослать сюда… – удивлялась индианка на ломаном английском.
По возрасту она была уже зрелая, худощавая, с морщинами на темном лице. Вид недружелюбный. Они пешком пошли по тропинке сквозь деревья, та была босая, пятки черные от грязи. Закапал дождик. Мирэя вышла и оказалась в маленькой, устроенной деревушке, вернее, здесь просто стояли хлипкие, будто для нищих, лачуги из веток, не было даже из коровьих лепешек, словно строили наспех, лишь бы было что-то укрыться от дождя, почти шалаши. В самом большом домике на сваях жила главная старуха, точно хозяйка женского монастыря.
– Будешь жить здесь, – указала местная встречающая на лачугу слева.
В ней уже жила девочка-подросток, что крайне поразило Мирэю. У нее были налысо подстрижены волосы, будто мальчик. Укутана в белое одеяние, кое-где дырки и пятна.
– А что здесь делает ребенок? – спросила девушка у индианки.
– Ну вообще-то это не твое дело, но я сделать исключение и сказать тебе… – отвечала деловая помощница хозяйки. – Ее по договору за деньги выдать замуж, а муж разглядеть ее в брачную ночь и передумать… он отдать ее сюда изначально за непослушание, но так и не забрать вот уже год…
– Какой ужас… да ей же лет тринадцать… – поразилась Мирэя, что сердце закололо.
– Одиннадцать… она просто рослая, – ответила хамоватая индианка и велела зайти в лачугу. – Сегодня привезли белье, завтра пойдете стирать… – сообщила она.
– Что? – еще больше поразилась Мирэя и даже усмехнулась.
– А что ты думать, что тут тебе дом отдыха… сюда присылают для того, чтобы женщины стать смиренными, послушанными и трудолюбивыми… чтоб уметь ухаживать потом за мужьями… так что ты тут на равных правах со всеми, ты ничем не лучше, чем смуглые… – выдала помощница и прошла дальше.
Мирэя вошла в лачугу. Девочка сидела на подстилке и показала ей занять вторую. Она была очень милой и приветливой.
– Меня зовут Кунти, а тебя? – сразу спросила на английском языке она.
Пошел сильный дождь, сквозь ветви в лачугу попадали капли как раз на подстилку новоприбывшей. Мирэя представилась и переместила матрас. Она присела, но и тут на нее капал дождь.
– Двигать ко мне близко, тут нет дождь, – сказала девочка.
Мирэя вдруг вспомнила ругательное слово на языке Нилы, которое она однажды произнесла, пролив чай, и с тех пор девушка запомнила его. Мирэя сказанула, а Кунти вдруг ахнула и захихикала.
– Это мой язык, – сказала она на своем родном.
Мирэя поняла. Тогда девушка попыталась сказать еще что-нибудь вроде как дела, как здесь оказалась, что ты тут обычно делаешь. У нее весьма хорошо получалось, в детстве дети всё схватывают налету и долго помнят.
– Я записала в книжку почти все слова, которые знала на твоем языке, но книжку я не взяла сюда, – сказала на английском Мирэя.
– Ничего… я ведь тоже знать твой язык. Ты немного мой, я немного твой, вот и получается диалог… – ответила неунывающая девочка.
Мирэя улыбнулась. В углу Кунти поставила слепленый горшок с цветком, окружила его камнями, в том числе большими, внесла немного жизни в мрачную лачугу. Она также умела шить и вышила из растительных нитей маленькую одноцветную картинку.
– Хочешь, я тебе показать, как я это шить? – предложила девочка.
Мирэя непременно согласилась. За пару часов они уже сдружились, вместе тянули нити или отгрызали, так как ножниц не было, и с забавой хихикали.
– А у меня есть вот что… – вдруг вспомнила Мирэя и достала из сумки шляпку с цветами. – Смотри…
Она надела ее на Кунти, девочке очень понравилась изысканная и красивая вещь. Новоприбывшая достала зеркальце и показала.
– У тебя всё такое красивое, как ты сама… – похвалила Кунти. – Чем же ты могла не угодить мужу… – недоумевала она.
Мирэя немного взгрустнула.
– Да если бы он был… муж… а то лишь одно название, – ответила с разочарованным выражением лица девушка.
– И всё равно я тебе завидовать… муж твой глупец, а ты красавица… – добавила Кунти, желая подбодрить. – Он еще пожалеть… вот увидишь.
– Да пошел он! – выдала на веселой нотке Мирэя и подмигнула.
Девочка засмеялась. Смех услышала та же помощница и палкой постучала по лачуге, чтобы замолчали и вели себя тихо, здесь им не свидание подружек. Мирэя выглянула в щель между ветвей в «стене» и увидела другие лачуги, в них тоже были женщины, все местные – индианки.
– Ну и скряга… – произнесла Мирэя о помощнице.
– Сара?ла сама сюда когда-то попала, потому что от нее отказался муж, его предки прийти в Индия из Афганистана. Она не подошла ему как жена, даже разные религии… – поведала Кунти.
Мирэя вспомнила Дипти и Азиза, немудрено, что он знает это место… может, еще отправит сюда вторую жену.
– А чье белье вы тут стираете? – спросила девушка.
– Любое… какое привозят, со всей деревни, иногда от белокожих господ, если их слуги не справляться, – объяснила девочка. – Одежду тоже стираем и даже нижнее белье, иногда оно такое грязное, будто носила зебу… – добавила она, чем вызвала смех.
Мирэе стало забавно, но и одновременно брезгливо. Если бы она знала, куда заведет ее замужество, то лучше бы спрыгнула с корабля по пути в Индию.
– Ты привыкнуть… человек ко всему привыкнуть… надо только время, – сказала мудрая не по годам Кунти.
Позже к лачуге подошла Сарала и громко велела Кунти идти собрать созревших плодов для готовки ужина, а новоприбывшей помогать ей носить корзины. Мирэя вышла и вступила в размытую от дождя землю, ее светлые туфли с бантиком погрязли в грязи, подол также испачкался. На Кунти была темная большая тряпка, покрывающая всё тело, между ног сделано в виде шаровар, не доходящих до щиколоток, поэтому она не испачкала вещь, а только босые ноги.
– Как тут можно ходить босиком… – недоумевала Мирэя, придерживая юбку и выбирая, куда вступить.
– Ко всему привыкать, – повторила девочка. – Но наша соседка по дому уметь делать сандалии, я попрошу у нее для тебя… У тебя ступня больше, чем наши, поэтому нужно сделать новые… – поведала она.
Мирэя поблагодарила. Они подошли к деревьям, с листьев капала вода, попадая в воротник платья; ощущалась прохлада. Кунти тряхнула ветку, поднеся к себе, чем слила с нее всю воду, точно приливной дождь. Капли упали на голову Мирэи, а вместе с ними зеленый жук. Ощутив движение и щекотку за воротником, девушка полезла рукой и нашла насекомое, однако не сумела взять, жук провалился дальше к спине.
– Ай, ай, – забегала вокруг Мирэя, приговаривая. – Кунти, убери этого жука! – воскликнула она собирающей мелкие плоды девочке.
Та отвлеклась и стала помогать. Полезла тонкой рукой через воротник и нащупала насекомое.
– Вот он, он вовсе неопасен, чего ты кричишь, будто змея укусила… – сказала с забавой Кунти. – Давай скорее собирать плоды, если не успеем до темноты, то нас побьют… – уверила и поторопила она.
Мирэя в ужасе повела бровями и стала быстро срывать. В итоге девушки собрали четыре корзины и по одной скорее понесли к дому главаря. Полная и нахмуренная старуха, словно жизнь не удалась и она злится на весь мир, сидела в белом одеянии на крыльце. Под домиком на сваях устроена кухня, там трудились две женщины. Мирэя донесла последнюю корзину и взглянула на старуху. Она курила сверток, во второй руке держала палку то ли костыль, то ли для битья. Это напомнило мать семейства Лестер. Опустив заплывшие от щек глаза на новоприбывшую, старуха усмехнулась.
– Такого у нас еще не было… – произнесла она, имея в виду отосланную сюда белокожую.
Мирэя молча пошла дальше, а старуха вдруг крикнула:
– Или ты кто из здешних? Из Индии? С севера может?
