– Да еще в такой… – посмеялся зрелый мужчина.
– А я и танцевала против воли… – заявила в ответ храбрая Мирэя.
На нее поднял взгляд раджа. На вид он был молодой, но не юный.
– Аниша, отведи танцовщицу в ее покои, пусть отдыхает, – сказала та же зрелая женщина.
Аниша совершила книксен и показала рукой на выход. Мирэя скорее пошла. Девушка ощущала себя униженной, ее попросту обсмеяли за грязные туфли и танцы ее народа, что она очень любила.
Сегодня пленницу оставили в покое, и девушка вышла в сад. Там у фонтана внезапно увиделась Эмма, с кем Мирэя знакомилась на корабле и кого считают мертвой. Громко ахнув, девушка подбежала к ней. Женщина скинула с головы покрывало, будучи в местной одежде вроде сари, с удлиненной кофточкой. Оголенный живот она тщательно прятала, ибо такое было постыдным показывать.
– Эмма! Как ты тут!? Тебя все потеряли! – воскликнула на эмоциях Мирэя.
На нее повернулись иные сидящие в саду пленницы с темными лицами.
– О… это ты… не может быть… – произнесла голоском Эмма с красным от солнца лицом.
На носу у нее были яркие веснушки, волосы рыжие. Она забыла, как зовут давнюю знакомую и извинилась за это.
– Ничего страшного, лучше расскажи, что случилось… – сказала озабоченная Мирэя, присев рядом.
– О, это было ужасно… я прогуливалась на лошади неподалеку от дома и меня прямо там схватили эти разбойники… завязали глаза и привезли сюда… с тех пор, вот уже три или четыре месяца я здесь мучаюсь… Как там мои родные?.. Мой сынок… – всплакнула в конце Эмма.
Мирэя приложила ладонь на ее плечо успокоить и уверила, что с семьей всё хорошо. Эмма вдруг заплакала сильнее.
– Мой муж меня скоро забудет, я никогда не вернусь к ним… да и лучше умереть быстрее здесь… – вымолвила женщина.
– Ну что ты… вернешься… нас обязательно найдут солдаты, неважно какой армии, – подбодрила сама сомневающаяся подруга.
Эмма взглянула на нее и сквозь боль добавила:
– Как я посмотрю в глаза мужу после всего…
– Чего всего? Ты невиновата…
Эмме вдруг стало стыдно, она прикрыла рукой лицо, затем рассказала:
– Этот негодяй… их раджа взял меня силой… слава богу, я ему не понравилась, не стал больше трогать, мерзавец… Как же я его ненавижу… как же я устала…
Узнав о таком, Мирэя опешила… Ей и самой стало плохо, брови свелись в сопереживании. Она обняла Эмму, та ответила взаимностью. Другие наложницы посматривали и перешептывались. Затем Мирэя огляделась в саду, на ветках деревьев висели лампы из цветного стекла, играя тенями; на стенах прикреплены чаши для свечей, возле фонтана устроена зона отдыха с мягкими лежанками и подушками, почти так же, как в зале, где важная персона. За деревьями виднелись высокие стены и еще выше какие-то постройки, части дворца. Вечернее небо сверкало звездами.
– Зато в саду очень красиво, столько цветущих кустарников и деревьев, – отвлекла Мирэя.
– О да, этот сад единственное, что меня спасает… – поддержала успокоенная Эмма.
От встречи ей стало легче, не так одиноко. Вскоре раздались голоса помощниц. Они принесли ужин. Золотые блюда на ножке были поставлены на общий столик на ковре, прикрытые салфетками. В одном куски мяса, приправленные желтоватым соусом; в другом вареные цельные яйца в соленой темной жидкости, общая чаша вареного риса, смесь из свежих измельченных овощей и корневищ, а также бульон. В зале, где все спали, зажгли свечи и факелы. Аниша крикнула всем прийти на ужин и поставила чаши, сложенные друг на друга. Для каждой женщины их было две: для основной пищи и для бульона. Не дали ни ложки, ни вилки, была лишь одна большая, чтобы положить блюдо. Аниша стояла рядом, две помощницы присели и стали помогать подходящим женщинам. Накладывали всего помаленьку, никого не спрашивали о предпочтениях. Мирэя стоя ожидала очереди, Аниша показала ей и ее подруге сесть на ноги и в таком виде подползти, стоя у них непринято начинать трапезу. Пришлось послушаться, живот громко урчал от голода. Каждая получала в чаши пищу и отползала дальше, кто-то уходил за тюль в зону отдыха. Из всех женщин здесь были и приезжие недавно, и уже живущие вроде Эммы.
– Можно мне лишь немного риса и яичко, – вымолвила одна юная тоненьким голоском.
Помощница сначала проигнорировала, однако вмешалась Аниша и сказала своей:
– Ты же знаешь, Чуи не ест мясо…
Чуи была из тех, давно живущих тут. На вид милая юная девушка вроде Кунти, но постарше и с длинными волосами. Не совсем худая, скорее слегка упитанная, а значит, голодом здесь не морили. Дошла очередь до Мирэи, она протянула первую чашу, рука ее почему-то потрясывалась, она все еще ощущала себя не в своей тарелке и переживала. Внезапно позади якобы просто проходила Аниша и задела ее ногой, отчего рука с чашей дернулась, а накладывающая жидкое блюдо помощница вывалила еду мимо чаши прямо на ковер.
– Что такое… ты что не могла нормально подать тарелка! – воскликнула с возмущением помощница на ее языке.
Мирэя ахнула и растерялась, но потом поняла о нарочном толчке Аниши. Та сама себе ехидно заулыбалась и переглянулась со второй помощницей. Чуи также уловила, что старшая нарочно задела новоприбывшую белокожую, но молчала.
– Виновата – значит, будешь мыть… – сказала Аниша Мирэе. – Принесете ей потом щетку, – велела помощницам.
Мирэя получила еду и с недовольным лицом отсела к Эмме.
– Тяжело сидеть на полу, здесь даже нет стула… – поделилась женщина.
– Что это за еда?.. – спросила Мирэя, не рискуя опустить пальцы, дабы достать из жижи яйцо.
– Здесь все едят руками, любое блюдо… просто дикость… – тихо добавила Эмма. – Это у тебя мясо с их национальной приправой под названием «карри», яйцо вымочено также в каком-то соусе с водой… ерунда полная…
Эмма уже привыкла есть без ложки, деваться было некуда. Тогда Мирэя тоже опустила пальцы и взяла кусочек мяса. Положив в рот, она вдруг закашляла от остроты. Глаза покраснели, и девушка выплюнула.
– Ой, прости, я забыла сказать, что карри острое… – произнесла обеспокоенная Эмма.
Внезапно захихикала Чуи, ее внешний вид и состояние не смутили Мирэю, видимо, потому что выглядела юная простой и открытой. А вот Аниша, увидев плевок едой, выпучила глаза и немедленно подошла.
– Ты что себе позволяешь, чужеземка! – воскликнула она. – Сейчас же подними и съешь! – велела, указывая пальцем.
Но Мирэя не собиралась подчиняться и есть то, что не может.
– Надо предупреждать, что еда острая… я такое не ем! – выдала ей в ответ девушка.
– Я сказала подними! – настаивала на своем Аниша.
Мирэя упиралась, нарочно отвернулась и игнорировала. Аниша невероятно разозлилась, а Эмма напугалась.
– Такой наглючки у нас еще не было… – вымолвила старшая.
– Не надо было меня похищать… вам это не сойдет с рук… – заявила смело Мирэя и вновь отвернулась, поставив чашу на пол.
– Если так относишься к еде, то будешь без нее… – сказала Аниша и велела помощнице забрать чашу с пищей.
Та подошла и выполнила. Аниша заявила Мирэе, что она еще должна отмыть ковер и завтра старшая проверит. Затем Аниша и помощницы вышли. Мирэя осталась без еды, Эмма уже почти всё съела, было нечем поделиться, а вот Чуи внезапно подползла и протянула свою чашу с бульоном, в котором вареное яйцо.
– Возьми, мне хватило риса… – сказала она на своем языке, том же, на котором говорят здешние.
Мирэя ее поняла. Слово «возьми» часто употребляла Амира, как и «рис», когда рассказывала о еде в ее краях.
– Спасибо, – ответила на английском Мирэя, пока еще не выдавая, что знает язык.
