Вскоре пара оказалась среди деревьев, ветви их опускались вниз и словно закрывали оставшиеся части храма, прятали его, дабы чужеземцы не уничтожили полностью. На земле лежали отколотые узорные части, у основного строения осталась половина крыши и поддерживающие столбы в рисунках. Мирэя увидела высеченные изображения мужчин и женщин в любовных позах, некоторые статуи лежали в траве, лишенные конечностей – руки и головы, отделенные, вероятно, при взрыве, валялись поодаль. К основному строению вела заросшая тропка через арку. На стенах также были изображены люди в разных позах и действиях, лошади и слоны. Все вокруг выполнено очень искусно и умело, Мирэю поразила четкость изображений, особенно любовных, где выделены женская грудь и мужское естество. Стало немного не по себе от такой откровенности, щечки девушки порозовели, лицо спряталось под капором.
– Зачем на храме высечены все эти люди и даже то, что обычно скрыто от глаз? – поинтересовалась по пути, убирая руками ветви, впечатленная Мирэя.
– Это не просто люди, это божества, их спутники и даже духи. Посмотрите на их головные уборы, как они изображены, – пояснил Амрит.
– О, вот оно как… – еще больше поразилась девушка и стала разглядывать композиции на одной из стен.
Там было изображено божество в объемной узорной короне, каждая ее часть была очень искусно вырезана, каждый ажур, орнамент. Мирэя отстала и вышла к строению чуть позже. Амрит присел возле полулежащего человека, опирающегося на стену. Увидев незнакомца, Мирэя громко ахнула. Тот поднял на нее взор с накрашенными черным и белым цветом глазами. Белые линии за пределами ока немного смазались от капель пота, лицо было в пыли, ранение у плеча прикрыто какими-то, видимо, лечебными листьями. Волосы собраны, но растрепаны у висков и лба. На правой руке туземца внимание девушки привлек плетеный браслет с камнями. Мирэя узнала того самого незнакомца, за которым охотились португальцы. На общем языке Амрит объяснил, что женщина никому не скажет, а мужчина ответил, что уже понял это. Мирэя не стала пялиться на раненого и отошла дальше, пока Амрит передавал ему корзину с едой и срывал с высокого дерева лечебные плоды, до которых раненый не мог дотянуться.
Мирэя ожидала снаружи. Позже юноша вышел и сказал, что мужчина должен поправиться и скоро уйдет, а место это никто не знает, здесь безопасно.
– Нужно быстрее вернуться, пока не поняли, что меня и вас нет, – добавил Амрит и хлопотливо поспешил.
Пара вернулась, Мирэя слезла с лошади за амбаром и вышла к дому. Во дворе находился Джордж, который уже потерял ее. На лице мужчины виднелось недовольство и тревога – тарелка с едой стояла на столике, а самой невесты и след простыл. Еще немного – и он бы поднял солдат на поиски.
– Всё в порядке, я просто отошла… здесь рядом… просто голова закружилась от жары… – лукавила Мирэя с легкой улыбкой, дабы убедить.
– Ты меня напугала, – ответил Джордж, вроде поверив. – Там приехала семья Эткинсон, миссис Эткинсон привезла тебе для примерки несколько свадебных платьев, – поведал сдержанно он, пряча эмоции, но намекая на то, что поведение Мирэи его огорчило.
Это касалось не только отлучки, но и трапезы отдельно от семьи – такого рода неуважение разозлило матушку семейства, она назвала девицу невоспитанной белой вороной. Семья Эткинсон соседствовала с Лестерами, они дружили, в отличие от португальских соседей. Мирэе же не понравилось, что она вынуждена будет надеть неизвестно чье платье.
– Так будет лучше и быстрее, шитье займет слишком много времени, – ответил сухо Джордж и первый пошел в дом. Мужчина хотел скорее жениться, уже стать полноправным хозяином жены, как подсказывал Азиз, и тогда указывать ей, как себя вести и что делать.
В гостиной сидела зрелая дама по имени Агнес со своим супругом, по виду ровесником.
– Дорогая, пожалуйста, познакомься с уважаемыми и интеллигентными миссис Агнес и мистером Альфредом, – произнес без улыбки Джордж, когда Мирэя вошла.
Она улыбнулась и поздоровалась, затем присела на софу напротив. Агнес странно ее разглядывала, хоть и пыталась не выказать; видимо, матушка семейства уже что-то ей рассказала, например, про цвет кожи или манеры. Агнес удивлял выбор капитана, ведь она надеялась, что он женится на ее дочери. Седоватый пухлый Альфред с кривым длинным носом постоянно дергал круглые очки, будто просто поправлял, но на самом деле незаметно поглядывал на интересную особу. Когда Мирэя без задней мысли навела на него взор немного исподлобья, с легкой улыбкой, то мужчина едва не потерял спавшие на нос очки. Он не привык к таким взглядам, да и вообще никогда не ловил на себе… Ему вдруг стало жарко, рука непроизвольно затеребила воротник.
– Азиз! – крикнул Джордж.
Слуга появился в гостиной с чуть опущенной в знак уважения головой.
– Азиз, позови Амрита, пусть придет и помашет нам, – велел хозяин.
Вскоре прибежал юноша, взялся за натянутую веревку и стал дергать ее, отчего над софами закачалось специально повешенное полотно вроде ламбрекенов от портьер, что давало ветерок. Агнес совершала все движения плавно, манерно, разговаривала спокойным тоном, с показом интеллигентности. Стоящая возле софы Тара раскинула по ее просьбе на столике два платья и фату – на выбор невесте.
– Оба платья неношеные, совершенно новые, – поведала Агнес и жеманно поправила рыжие волосы, собранные в прическу а-ля закрученные баранки и калачики.
Мирэя искренне усмехнулась, чем поразила интеллигентов, и сказала:
– А чего же тогда они делают у вас? Вы вроде бы давно вышли замуж.
Агнес ахнула и приложила ладонь к груди. Взор упал на очарованного супруга, который глядел исключительно на Мирэю, точно на пламя огня в ночи, когда вокруг темно и никого больше нет.
– Дорогая… – сквозь зубы произнес покрасневший Джордж.
Мирэе вообще не нравилось, что он так ее зовет, последовало молчание. Лишь Тара сама себе тихонько улыбнулась с опущенной головой. Ей приглянулась смелая тигрица, как прозвала служанка девушку за глаза.
– Они для моей дочери, – ответила Агнес, взглянув на Джорджа. – Но видимо, ей еще рано, время не пришло.
– Значит, не новые, – сыронизировала Мирэя, чем вновь поразила даму.
Та снова не получила поддержки от молчаливого супруга и вдруг выдала:
– Тотальное падение нравов! Не так ли, дорогой? – громко и навязчиво обратилась гостья.
После толчка локтем в бок супруг наконец встрепенулся и сдержанно, воспитанно ответил:
– Неправильное распределение социальных ролей, дорогая.
Мирэя недоуменно подняла глаза. Агнес продолжила интеллигентный, но чудной диалог.
– Я сегодня смотрю на свое новое платье и думаю: вроде новое, можно сказать, молодое, а уже какое-то потрепанное, как прожженное. Будто вытащили из тесного сундука лет через двадцать и сдули пыль.
Тут Мирэя начала понимать, что Агнес интеллигентно пытается ее унизить, да и, похоже, не только ее…
– А я сегодня завтракаю и говорю служанке: а почему на столе несвежие фрукты? А она говорит: а где вам взять в такой глуши свежие, радуйтесь, что я пошла, собрала и принесла в ваш дом эти два, – вступил супруг, завуалированно, замысловато унижая, указав на два платья.
Джордж, пребывая вовсе в непонимании, бегал взором от гостя к гостье так, что даже вспотели бакенбарды.
– А мне сегодня кучер говорит: ну куда же вы едете, там ведь одна грязь, – выдала Агнес, при этом улыбаясь и плавно помогая речи рукой.
Если до Джорджа не доходило, то смышленая Мирэя все точно поняла, и как только дама вновь открыла рот, вставила свое:
– А к нам с женихом недавно подходит подруга и говорит: ну что же вы тут в гостиной сидите в этих старых, на жестких пружинах креслах? А я говорю: зато мягкая обивка постелена, внешний вид красивый. А она говорит: внешний вид часто обманчив, – жестикулировала девушка рукой так, словно невзначай показывала на пару.
Запутанные бредни не понял Джордж, зато уловила парочка, которую сравнили со старыми креслами из разряда мягко стелют, но жестко спать. Агнес тяжело задышала, пихая мужа в бок. Тот отклонялся от ее толчков и уже не знал, что бы сказануть этакого. Видя явное напряжение, Джордж указал на одно из платьев и сказал, что они берут его, чек будет выписан в ближайшее время. Тогда интеллигентная семья Эткинсон встала со своих мест, Агнес деловито направилась на выход, за ней – подкаблучник супруг. Уже у дверей дама внезапно выдала:
– Чтоб тебе эта пружина кое-куда воткнулась…
Джордж разинул рот, он пришел в шок от слов воспитанной дамы – подруги его матери.
– Это не подходит, миссис Эткинсон, слишком прямолинейно, нет изюминки и загадки, – ответила ей с ухмылкой Мирэя и рассмеялась.
Тут же ее одернул жених, лицо его пошло пятнами от стыда.
– Что это был за вздор? Немедленно прекрати! – заявил он и взвинченно затоптался на месте.
Мирэя недовольно опустила брови.
– Спроси у своих интеллигентных друзей! – не менее хлестко ответила она, обошла софу и вышла из зала.
– А платье… – успокоившись, вымолвил пожалевший о всплеске эмоций Джордж.
Амрит с изумлением проводил взглядом Мирэю и едва не выронил из рук веревку, иначе полотно бы упало.
Позже в комнате Мирэя взяла палантин и стала танцевать перед зеркалом у столика. Вспомнилась Амира и ее невероятный талант в танцах – как искусно она двигала телом, то грудью, то бедрами, шевелила животом. Напевы и шум услышал за стеной Роберт, отдыхающий на кровати. Его одолел дикий интерес увидеть, что там происходит. Юноша тихонько вышел и, присев у двери, заглянул в замочную скважину. Внутри мельком показывались летящие волосы Мирэи и палантин, доносилось пение, причем на неизвестном языке, не европейском. По лестнице поднимался Джордж с платьем. Роберт наконец ухватил взглядом кружащуюся Мирэю и издал радостный возглас. Обнаружив племянника на корточках у двери невесты, Джордж тут же задал вопрос, что происходит. Роберт от неожиданности упал на ягодицы и округлил глаза.
