Грибники-2. Станция забытых людей

Выясняя это, Кристина слишком увлеклась. Выходит, Джафар был прав – Эрику, после всего, что он сделал, лучше было бы уехать, но тогда она бы никогда не узнала, почему он здесь. Да она и сейчас точно не знает.

Зато она теперь сильно беспокоится за Джафара. Данка сказала: горячий восточный мужчина, приревновав свою даму, если в первые двадцать минут никого не прирежет, может саморазрушиться. И этого Кристина боялась больше всего. Это было страшно: понимать, что ты причинил человеку боль, которую сам же не можешь залечить.

– Забей, – сказала опытная Данка. – Ты ведь не переспала с этим Эриком. Ну посидели, поржали. Ты, вон, и с Гариком ржешь сидишь, что мне теперь, удавиться?

– Ты не мужик, озабоченный правом собственности, – заметила Марина, нарезая булочку. Расстроенную Кристину надо было накормить.

– Да ладно, – махнула рукой Данка. – Яшка, он же добрый… хоть и вспыльчивый.

Кристина вздохнула. Она не знала, какие слова теперь подбирать для общения с этим добрым, но вспыльчивым; если он не убьёт себя до завтра.

Однако на следующий день слова Джафар выглядел вполне живым и слова подобрал сам.

– Привет, – сказал он, встретив с утра Кристину у калитки. В его тоне она прочитала спокойствие, рассудительность и некоторую горечь. – Плечо в порядке?

– Привет. Рукой двигать могу.

– Хорошо. Я провожу тебя до работы.

– Что-то случилось?

– Пока нет.

Джафар смотрел на неё с тоской и сожалением, как на цветок в разбитом горшке. До него вдруг дошло, что именно так он к ней и относился – как к собственноручно выращиваемой культуре, поселённой в самом безопасном месте его души. А теперь ее гармоничный образ расплылся, треснул и рассыпался по полу. Но он знал, что цветок следовало сохранить, что бы там ни готовило им обоим будущее. Сохранять следовало все, он давно это понял. Жизнь слишком хрупка.

Кристине под его взглядом было неуютно. Да и чёрный наряд говорил сам за себя – цвет потерь и разочарований.

– С работы тоже без меня не уходи, – добавил он.

– Что, все так серьезно?

– Пока не знаю, но лучше предвидеть всю степень серьезности раньше, чем тогда, когда ничего уже нельзя будет сделать.

Самое ужасное, что он не отказывался общаться с Кристиной и даже сопровождал ее в обществе, но дистанцию держал. Голосом. Тон его стал рассудительным и мягким, иногда горько-ироничным, словно он отбывал некую повинность, или отвечал в школе у доски; а как только они оставались вдвоём, вежливо прощался и уходил. И Кристина знала, что если она попросит его остаться, он, конечно, останется, но тогда между ней и его разочарованием в ней не будет никого. Иногда он рассказывал ей что-то – явно скучал по ней и хотел поделиться – но выглядело это так, словно он разговаривал с той, прежней Кристиной; или с кем-то, кого нет. Так говорят с умершими, сидя возле их могил.

– Яш, если я тебе правда так неприятна, – сказала Кристина уже через пару дней, – давай расстанемся.

Джафар посмотрел снисходительно. Как на глупый, но охраняемый объект.

– Сейчас это невозможно, – сказал он.

Кристина подозревала, что это внутреннее «невозможно» Джафара, а вовсе не объективные обстоятельства.

– Даже если я захочу?

– Это вообще не играет роли.

*

Прошло ещё дней десять; Эрику сняли гипс и доверили лёгкую работу. Общества Кристины он больше не искал, а во время ежедневных визитов Джафара старался и вовсе не попадаться на глаза. Однако Кристине казалось, что Эрик пристально наблюдает за ней и хочет ей что-то сказать.

И действительно, однажды, когда они случайно встретились на кухне, он спросил:

– А ты не знаешь, что там, за Воротами? Димка говорит, какой-то военный объект. Типа заражённой местности. Но Орехов сказал, что там выход куда-то, что в прошлом году он свёл с ума военных.

Кристина вспомнила, что ее неразговорчивость по поводу книги привела к печальным последствиям, и решила ответить подробно.

– Там находится пространственная аномалия, – сказала она просто. – Пещера выводит в поле, которого нет с той стороны гряды. То есть, ты проходишь гору как бы насквозь, но появляешься не там, где дорога на Прилесье, а в каком-то левом поле. Можно идти по дороге и попасть в город, где никто не живет. Там кто-то зациклил время. Я думаю, что этот кусок мира каким-то образом застрял во временной аномалии, и Земля на него напоролась, и теперь тащит за собой по Вселенной. Ведь звездные системы движутся. Из-за Ворот прилетели к нам споры грибов тридерисов; и когда они созревают, они время вокруг себя дискретно тащат назад. Ну а если пойти вместе с ними назад во времени, то споры прорастут в тебе, приведут тебя в лес, и ты превратишься в сторна. Звучит шизово, правда?

Эрик помотал головой.

– Если бы однажды не встал с кровати под этими грибами – ни за что б не поверил. А Гнедич тут при чем?

– Мы думаем, что он собирал эти аномалии. Они ведь у нас давно. И люди называли их магией. Ну, ещё, конечно, они называли магией обычную физику. А это была необычная физика. Каким-то образом Гнедич научился использовать эти аномалии и… я вообще думаю, что даже смерть ему немного подпортили. Или же… ну, дальше это все мои фантазии.

– А что ты должна для него сделать? – осторожно спросил Эрик.

Кристина повернулась и внимательно на него посмотрела.

– Мне кажется, я должна выяснить, где он находится.

Эрик непонимающе моргнул.

– А он не знает?

– В том-то и дело. Он может говорить с людьми… через книжку. Это его Ворота в наш мир. А ещё у него там, где он находится, есть доступ к каким-то колёсам бытия, которыми он исправляет чужие судьбы.

– А я должен вернуть ему колесо… Как-то это все бредово выглядит. А ты была за Воротами?

– Была.

– А где ключ взяла?

– У Джафара.

Эрик вздохнул.

– Блин… Для меня это не вариант.

Про ночной визит механика он так никому и не рассказал.

*

«Долгий сон, долгий сон, долгие сборы, долгий рост, долгий путь. Чуждая плоть, страшная плоть, все растворить, перемолоть. Длинный барьер, начатый пир, тянет рука, издалека. Цвет это боль, больше не стой, вон уходи…»

С самого утра субботы Кристина не могла отделаться от этой речевки. Какого-то слова не хватало. Позволь? Уволь? Консоль?

Какая чушь, думала она, лезет в голову. Может, действительно сходить за Барьер или в гости к Эйзену и Полине? Кристина все обещала навестить дом на горе, да так и не зашла, а Полина через два дня уедет, и они так и не увидятся.

Впрочем, Эйзена она не видела ровно столько же. С самого дня их свадьбы.

Позавтракав, она решилась. Благо, Джафар не догадался зайти в субботу – видимо, смотреть на предмет своего разочарования ему тоже надоело. Может, он уже и новый предмет себе нашёл, кто знает.

Кристина вспомнила, что пару дней назад, как раз после разговора с Эриком, она закончила работу раньше обычного и решила зайти к Джафару отметится – мол, можешь не заходить, я свободна и заглянула к тебе первая.

Нашла его в клубе, висящим на потолке. Чуть ниже стояла стремянка, но ее высоты явно не хватало, поэтому Джафар работал, зацепившись левой рукой за балку, а правой что-то закручивая – в ней Кристина разглядела отвертку. Верх стремянки, за который было положено держаться руками, он контролировал ногой, и явно ни в какой опоре не нуждался.

Решив его не отвлекать, Кристина встала возле стены и стала ждать. А когда глаза привыкли к сумраку, рассмотрела новую девочку, Лауру, которая стояла у противоположной стены и наблюдала за ремонтом с огромным интересом. Кристину она не видела, потому что смотрела на Джафара.

– И вы долго так можете висеть? – восторженно спросила она, а гулкое клубное эхо усилило ее вопрос, заданный почти шепотом.

– Долго, – совершенно ровным голосом ответил с потолка Джафар. Он явно не особенно напрягался.

Сменив отвертку на бокорезы, он продолжил общаться с электрикой.

Вниз упали куски проволоки.

– А если вы отсюда спрыгнете, вы… ну, вы не боитесь, здесь же высоко?

– Я не собираюсь этого делать, – так же ровно ответил Джафар.

Потом, ногами притянув лестницу за ручку, выровнял ее под собой и аккуратно приземлился на ее верхнюю площадку. Затем медленно спустился.

– Спасибо вам большое! А то мы уже думали, что придётся монтировать софиты сбоку!

– Нет, – сказал Джафар, – теперь можно монтировать сверху. Главное, чтобы спектакль был не про меня.

– А что, он был про вас? – заинтересовалась Лаура. – И что ваш персонаж делал по сюжету?

Джафар складывал инструменты в ящик.

– Убивал сторна.

– А они правда существуют? Ребята говорят, что все это сказки – мол, клочья тумана так плывут.

– Значит, – согласился Джафар, – я убивал клочья тумана.

– Вы грозный человек, – кокетливо сказала Лаура, подходя ближе и подавая ему что-то с пола, что он не заметил.

– Спасибо, – сказал Джафар, дополняя этим содержимое ящика. – Подметите тут.

– А вы придёте на наш спектакль?

– А когда он?

– Недели через две… я там играю дерево.

И Лаура изобразила руками разнонаправленные ветви.

– Похоже, – оценил Джафар.

– Так вы придёте?

– Если Кристина – это моя девушка – согласится, то непременно приду.

– Но вы ведь можете прийти без неё. Константин говорит, что вам все равно нужно будет обеспечивать безопасность.

Джафар остановился и некоторое время смотрел на Лауру так, как будто впервые ее увидел.

– Не знаю, известно ли вам, но у нас в посёлке, – сказал он, – есть трое полицейских и даже целый офицер безопасности по фамилии Орлов. Полагаю, они вполне способны обойтись без меня. Да и вам, как дереву, вряд ли что-нибудь угрожает.

Лаура открыла было рот, но тут же закрыла: Кристина постучала кулаком в притолоку.

– Извините, что помешала, – сказала она, – но господин Ингра просил меня никуда без него не ходить. Отчитываюсь – не ходила.

Джафар посмотрел на неё исподлобья.

– Польщен, – только и сказал он. – Идём. Всего хорошего, госпожа Абазогли.

– Это у неё такая фамилия? – спросила Кристина, когда они вышли.

– Угу.

И тогда Кристина подумала, что если он запомнил такую необычную фамилию, то наверняка эта Лаура ему небезразлична.

Но сегодня суббота, а значит, Джафар уверен, что она дома. И можно без него сходить к Эйзену и Полине. А если сходить с ним, то придётся объяснять, что у них размолвка… нет, лучше без него, решила Кристина и, оставив Данке соответствующие распоряжения, пустилась в путь.

*

Мария Семёновна на этот раз вязала мухомор. Точнее, рюкзак, отдаленно его напоминающий – желтовато-белый мешок с ажурным пояском и красная крышечку с белыми выпуклыми шариками.

– Их светлости дома, – сообщила она, обрадовавшись Кристине. – Но ругаются.

– Что-то все нынче ругаются, – сказала Кристина и прошла в дом.

Полина встретила ее в коридоре на подходе к нижней гостиной.

– Прикинь, – кивнула на Эйзена, – он меня в лес одну не пускает. А у меня первый разряд по ориентированию на местности! Я бы вернулась уже к обеду!

Его можно понять, подумала Кристина.

– И не застала бы меня, – сказала она мягко.

– Ну я ж не знала, что ты придёшь!!!

– Я пришла.

– Одна? – стоявший у двери Эйзен повернулся и вопросительно поднял бровь.

За эти месяцы он изменился. Постригся, набрал килограмма три-четыре, и приобрёл некоторую плавность движений. Хотя взгляд его по-прежнему оставался лучистым и мягким.

– Яшка занят.

– Поссорились? – проницательно предположил Эйзен.

– Ну не то что бы… просто он слегка переехался из-за того, что я зашла в больничку проведать одного нашего сотрудника. Ярослав его зовут. Джафар приревновал и теперь со мной холоден. Ну, ты знаешь, как он умеет.

Эйзен отошёл в сторону и пропустив Кристину к дивану, задумался.

– Что-то у вас там непонятное происходит, – заключил он.

– Ты говорил, – вмешалась Полина, – такое происходит каждый год. И что теперь, днём по лесу не гулять?

– Что-нибудь каждый год да происходит, – согласился Эйзен. – Но в прошлом году было понятное. В этом – не очень. И сегодня с утра тоже было странно…

– Что? – спросила Кристина.

– Машина его уехала. Сига тендума, или как ее там зовут. Смотрю с горы – нет ее. А мы же никто не знаем, как она ездит, откуда взялась и чего хочет. Версий у меня много… Отобедаешь с нами? Заодно и расскажешь, чем тебе так нравится Ярослав и чем он не нравится Джафару.

Кристина в очередной раз поразилась проницательности герцога.

Пока он распоряжался насчёт обеда, Полина поманила Кристину на балкон и вытащила мобильник.

– Но я всё-таки ходила в лес, – прошептала она, листая фотографии какого-то замшелого утеса, поросшего деревьями. – Туда раньше доступа не было, а теперь дерево упало… я перебралась. Смотри, что нашла.

Кристина всмотрелась.

На вершине недоступного утеса, куда постоянно летели брызги и водяной туман от водопада, начинающего знакомый ей ручей, находилась плоская площадка, равномерно поросшая мхом и старыми, кривыми деревьями. На площадке стояло нечто вроде сводчатой белой беседки со странным сетчатым навершием, в середине которой размещалось прозрачно-желтое образование.

– Это ведь так растут ваши грибы? – уточнила Полина. – Их там тьма.

– Так да не так, – озадаченно пробормотала Кристина. – Чтобы так упорядоченно…

– Лешке не говори пока. Он за меня боится. А я надеялась, что нечто новое обнаружу.

Полина вещала, как на ученом совете. Мол, она взяла образцы, она их проанализирует. Образцы в термосе… Слушая ее вполуха, Кристина мысленно прокручивала увиденное, пока не убедилась, что те серые разнородные предметы, что посередине беседки частично утонули во мху, были старыми человеческими костями.

Возможно, Эйзену действительно не стоило об этом говорить. Но он ведь все равно догадается. Да и Полина в себе столько информации вряд ли удержит.

*

Возвращалась Кристина сильно после обеда. Отъевшаяся и перегруженная разного рода моральными дилеммами, она медленно спускалась по тропинке. Она изложила Эйзену все последние события, видела его реакцию и подозревала, что Джафар должен быть ей благодарен за то, что именно она взяла на себя роль гонца с дурными вестями, избавив его самого от этой неприятной миссии. Она не выдала Полину, потому что Полина была ее подругой, но сомневалась, что для Полины это хорошо. А вдруг эта балда пойдет туда ещё раз и заблудится? И если с ней что-то случится, то Эйзен, потеряв вторую жену в том же лесу, рехнётся. Может, следовало сказать? Ведь он тоже ей друг. Правда, более поздний… Одна надежда: что Полина скоро уедет и не успеет наломать дров. Потому что объяснять ей что-то про опасность бесполезно, она – исследователь. Но у неё уже есть образцы, а Эйзен, будем надеяться, в лес ее одну не пустит…

А ведь есть еще Джафар. Кристина, сейчас надеялась только на то, что он, не обнаружив ее дома, догадается спросить у Данки, куда она пошла. А потом успокоится и пойдёт домой.

…И правда, внизу его не было.

Задумавшись о моральных приоритетах и глядя исключительно под ноги, Кристина пересекала пустошь возле Ворот, когда вдруг поняла, что она тут не одна.

На пустошь редко заходили люди. В прошлом году она вообще не видела здесь больших компаний, а в этом был разве что Коленыч и делегация, встречавшая Джафара. Коленыч со своей бригадой теперь в посёлок не допускался, а Кристина свой комитет по встрече вряд ли заслужила.

Тем не менее, они стояли здесь. Полукругом.

Она подняла голову и увидела, что два десятка человек встречали именно ее.

В голове забилось привычное: «Долгий сон, долгий сон, долгие сборы, долгий рост, долгий путь. Чуждая плоть, страшная плоть, все растворить, перемолоть. Длинный барьер, начатый пир, тянет рука, издалека. Цвет это боль, больше не стой, вон уходи…»

Надо встать в строй, подумала усталая Кристина. Встать и пожужжать вместе, как это делали они, взявшись за руки и раскачиваясь. Это так хорошо – быть среди своих. Свои всегда правы. Не надо думать о том, правильно ли ты поступаешь.

Иди к нам, исходило от них. Это наша земля. Мы будем на ней жужжать.

Подойдя к крайнему в строю, Кристина взяла его за руку.