Альпийские войлы. «Тайна Габриэль-хаус»
– Если кто желает мериться пипирками, то моя всё равно больше…
В этом можно было не сомневаться. Он был огромным, под два метра ростом, с большой, породистой головой, длинными, вьющимися волосами, кое-как собранными в хвост и устрашающей чёрной бородой.
Паулю сразу вспомнился Григорий Распутин, его черно-белое фото из учебника истории. Помниться, он никак не мог понять, как такой страшный бородатый мужик смог стать фаворитом русской царицы, урожденной немки. Теперь, когда его окатило могучей волной русского тестостерона, он понемногу начинал прозревать.
Русских в Британии не любят, и теперь он точно знал почему: у них особый талант за две секунды вызывать иррациональный страх у любого нормального человека в радиусе десяти ярдов от места своей дислокации. И это был ещё относительно безопасный человек, о котором известно много хорошего. Как же тогда выглядят настоящие русские бандиты?
Пауль был против приглашения русского. В его сценарии не было никакого хозяина гостиницы. Была хозяйка, и её молодой любовник. Но Максу это не показалось принципиальным. Всю неделю он просто бредил Алексом, ожидая его приезда словно второго пришествия Христа.
Ближе к вечеру, перед ужином Макс собрал в своём гостиничном номере всех, кто составлял костяк его съемочной группы. Места было не очень много, русский и вовсе сидел на полу, как и сын оператора Хью Ирса – Макс Ирс. Патриша пыталась снабдить их диванными подушками, но оба со смехом отмахнулись от её заботы.
– Друзья! У меня нет никакого желания держать вас в неведении: это мой последний фильм. И это почти не сказка. И болезни здесь ни причём – надо вовремя остановиться. Я обещал себе снять этот фильм многие годы, но всё откладывал. В основу сценария легла реальная история, произошедшая в этом отеле в 2011 году. При загадочных обстоятельствах погибли три девушки. Две из них были сестрами, и я знал их мать. Когда они пропали, она стала сходить с ума. Может, тому были предпосылки, их род был аристократическим и очень старинным, в таких семьях безумие не редкий гость… Мать Анны и Эммы, была умной, хорошо образованной женщиной, но её душа не вынесла потрясения. Когда тела дочерей были найдены через неделю после пропажи, она спрыгнула с крыши… Сразу после того, как их отец опознал тела. Если кто не знает, дело до сих пор не раскрыто. Убийства, совершённые на курортах вообще редко раскрываются. В одном из интервью я рассказал эту историю и посетовал, что никак не могу начать работу над фильмом, потому что у меня контракт с киностудией, и я обязан снимать кино по заказу. Но этот фильм я буду снимать сам, как независимый режиссёр…
Макс остановился и пригладил по привычке волосы… Посмотрел на своих притихших друзей…
– Позвольте представить вам Пауля Хофнера, нашего сценариста. Пауль также блогер, он ведет кулинарное шоу в интернете.
– На это можно жить? – с улыбкой спросила Патриша. Она признала в Пауле того человека, которого они с Лизой чуть не сбросили со ступенек.
– Кто бы говорил, дорогая племянница, ведь по мнению твоего отца, актриса, это тоже не профессия, – режиссёр пришёл на выручку оробевшему писателю.
Патриша закатила глаза, чего не мог бы позволить себе никто из съемочной группы в такой момент.
– Пауль занимается и литературой… Он увлечён криминальными историями. После интервью он разыскал меня и сказал, что готов написать сценарий. У него были наброски с интересными идеями. Это было то, что мне нужно… Пауль!
Пауль Хоффенр встал с кресла и тоже пригладил волосы…
Патриша всех мужчин делила на две категории: умные и красивые. Если мужчина не был красив, она по женской своей доброте заочно наделяла его недюжинным интеллектом… и благоразумно обходила стороной этот выдающийся ум. У неё был редкостно мужской взгляд на противоположный пол. Конечно, Пауля она бы в постель не позвала – тут сразу видно, что у парня над чувствами превалирует если не рассудок, то мозг точно. Толстый фолиант сценария, которым Макс потряс в воздухе, говорил сам за себя… Но и уродом его назвать трудно, высокий, темноглазый, с аккуратным ртом и красивыми бровями, очень даже симпатичный… Может быть, но нет… Не хочет она быть выбором по рассудку, даже на пару ночей. Пауль гораздо ниже её по положению, и будет чрезмерно рад вниманию с её стороны. Мезальянс. Такое милейшее старинное слово.
– В детстве я читал про это убийство, его широко освещало английское телевидение, потому что погибшие… Ну, сестры Вудкросс были англичанками из высшего общества, очень красивыми. Младшая из них, Эмма, была подругой сына того криминального типа, Джека Банкомёта. А старшая, Анна, довольно известная фотомодель, пробовала себя в художественной фотографии. У неё была подруга Вера, ещё со времён учёбы в частной школе-интернате. Друзья из школы, где они обе учились, говорили, что Вера обожает Анну сверх всякой меры, смотрит ей в рот, и готова повторить любую глупость, какую только можно придумать. Все сходились в том, что Вера следовала за ней как привязанная. Просто свихнулась на своей Анне.
Макс хмыкнул:
– Конечно, зачем такой девушке как Анна, некрасивая подруга? Конечно, на её фоне, она блистает ещё сильнее!
– Она, правда, была некрасивая? У вас её фото есть подлинное? А то ведь, насколько я знаю, её играть будет Роза Тольятти, а она топовая киска.
– Моя крошка ехидна! – Макс погрозил пальцем Патрише: – Кино это сплошное враньё! Разве ты не знала? И Роза будет играть Черри, девушку-поэтессу, которая случайно увязалась за нашей троицей…
– Почему она за ними увязалась? – вдруг подал голос с дивана сын Ирса, Макс.
«Если бы не папаша-алкоголик, был бы самым привлекательным мужчиной в нашем таборе», – подумала Патриша и даже вздохнула неожиданно для себя.
– Вероятно, ей было скучно, хотела ближе познакомиться с настоящими английскими аристократками…
– А что она вообще делала в отеле? – Спросил Алекс Квятковский.
– Ты читал сценарий? Она была подружка репера, который не геодезист, а дурак-рифмокатала, который повсюду таскался за богатеньким сыном Джонни-Банкомёта. Жил и пил на его деньги, и прикидывался музыкантом.
– Почему «прикидывался»? Он и сейчас довольно известный… – подал голос Макс Ирс. Но режиссер только досадливо махнул на него рукой.
– Читал. Но у меня есть вопросы, не всё вяжется…
– Почему она не сфотографировала нападавшего, у неё в руках был фотоаппарат с мощной оптикой?
Макс развел руками:
– Если бы за тобой гналось что-то страшное и непонятное, вряд ли фотосъемка была бы для тебя приоритетом. Впрочем, о чём это я? Ты задушил бы чудище своими руками. А уж потом бы сфотографировал!
Все услужливо рассмеялись шутке режиссера.
Пауль покашлял…
– Она могла и сфотографировать. Но когда нашли тела и фотоаппарат, карта памяти отсырела и испортилась, ничего не удалось восстановить. У полиции были большие надежду на эту карту, – пустился в пояснения сценарист.
Патриша оценила русского как нудного глупца. Брутальный, похож на шведа, но бородища – просто ужас. Всё к лучшему… никаких симпатий, всё свободное время здесь принадлежит Лизе и точка.
– Надо, чтобы связалось! Для этого я вас и собрал. У меня есть деньги, есть съемочная группа. Я думаю, что дорогу осилит идущий. Мы воздадим злу по полной программе, уничтожим его самым смачным и жестоким способом. И надеюсь, Вселенная возьмёт наш способ себе в пример и возмездие настигнет злодея, кем бы он ни был. А пока нахрен сценарий, у нас ужин и шампанское!
«Всё-таки, Макс – самый лучший из всех, даже старый он – душка, повезло Линде с ним».
Глава 3. Месси в беде
Паулю за ужином кусок не лез в горло – в его жизни начиналось что-то совершенно необыкновенное, и он желал, чтобы время шло быстрее. Чтобы кончилась ночь, и наступило завтра, где его ждёт сотрудничество со звездами, а в перспективе слава и признание. Он ведь до последнего не верил, что съемки фильма, сценарий к которому он написал, на самом деле состояться. Макс выглядел хуже, чем полгода назад, когда он только с ним познакомился: тот состриг длинные волнистые волосы с благородной проседью и скромная стрижка «ёжиком» сразу подчеркнула и обвислую истончившуюся кожу на щеках, и припухлые мешки под потускневшими глазами. Пауль ненавидел старость, а она взялась за Макса основательно…
Даже Месси ещё спал, свернувшись аккуратным мохеровым клубком возле подушки Пауля, когда тот вскочил на ноги с первым лучом альпийского солнца. Загодя, в Лондоне, он приобрел лыжный инвентарь и красивый лыжный костюм с хорошей скидкой. Малиновый комплект выигрышно подчеркивал его сухопарую, высокую фигуру, и делал похожим на одного из тех чемпионов с обложки журнала. Он давно подготовил всё снаряжение, но дни выдавались всё пасмурные, и желание щеголять подавлялось желанием поспать подольше. Однако, с прибытием Патриши и Алекса, градус жизни в отеле поднялся с «круто» до «супер». Пауль решил не отставать от селебрити, для которых спорт, не тяжкая необходимость поддерживать презентабельный внешний вид, а приятное разнообразие на фоне ничегонеделания.
Месси продолжал спать, или делать вид, что спит, не проявив к сборам Пауля никакого интереса. Сценарист взял с собой кота на съемки, потому что в Лондоне не нашлось никого, кому можно было без страха доверить своё мурчащее сокровище. Гостиницы для животных только назывались гостиницами, на самом деле это были кошачьи и собачьи тюрьмы. Для очистки совести, Пауль решил обойти несколько таких гостиниц, но уже на первом адресе его душа и тело содрогнулись от ужаса – невозможно было представить изнеженного и шикарного Месси в таком аду. И он решил взять мейкуна с собой за границу: как вообще можно было думать, что у проблемы может быть какое-то другое решение. Однако, сразу возникли новые препятствия: британские авиалинии не пускали котов в салон самолёта. Пауль, до этого не пользовавшийся авиатранспортом ни разу в жизни, минут на двадцать впал в бездеятельное отчаяние, на периферии сознания подумывая, не отказаться ли от поездки совсем – ведь был вариант общаться с Максом Мейси по видеосвязи. Страдал он до поры, пока ему в голову не пришла благая мысль изменить родным британским авиалиниям. Как оказалось, многие азиатские авиакомпании, позволяли перевозить не только кошек, но даже птиц, что, по мнению Пауля, было на грани абсурда: птица летит самолётом.
В гостинице стояла особенная тишина раннего утра – входная дверь ещё заперта, батареи раскалились, нагрев весь дом, а повар уже встал и возится с тестом для пирогов.
Постояльцы ещё спали, на пути Пауля попалась лишь горничная с горой халатов и полотенец – сегодня в отель должны были заселиться ещё несколько участников проекта, актеры и декораторы. Проходя через холл, Пауль унюхал запах выпечки, скорее всего листочки с творогом и корицей – повара старались к приему гостей.
Лыжня начиналась буквально в пятидесяти шагах от отеля и шла вокруг небольшого горного хребта и дальше вверх по следующему склону. Примерно в той стороне были убиты девушки, про которых они будут снимать фильм по его сценарию. Он знал только по карте, где расположена пещера, в которой нашли обезображенные тела трех женщин. Интересно было бы увидеть это место, но Макс сказал, что на неделе они пойдут туда все вместе, и сразу будут снимать. У него уже было разрешение на съемку в строго определённых местах, и по этому разрешению, они имели право отгонять туристов от места работы съемочной команды. Разрешение обошлось продюсеру, то есть Линде, в круглую сумму: раньше Пауль и не подозревал, что в кинопроцессе столько подводных камней. Макс Мейси и Хью Ирс с сыном уже сделали несколько панорамных планов с помощью восьмивинтового дрона. Пауль видел на экране ноутбука Макса эти фантастические пролеты над заснеженным лесом, покрывающим предгорье, сквозь клубящийся зимний туман, и остался в полном восторге. Даже на небольшом экране компьютера кадры смотрелось фантастически, а как будет смотреться в кинотеатре? Макс Ирс объяснил, что раньше, лет десять назад, чтобы организовать такие съемки, приходилось задействовать вертолет и цеплять на него кучу хрупкого оборудования, которое в любой момент могло сломаться или разбиться. Макс специализировался именно на съемках с дронов, в то время, как его отец предпочитал работать по старинке – ловить ускользающую натуру через видоискатель своей старой ARRI.
Пристегнув лыжи, он велел себе двигаться тихо и осторожно, потому что не практиковался уже много лет. Но ноги как-то сами собой набрали скорость, и вот он уже летел со скоростью не меньше пятнадцати километров в час… Так здорово было снова встать на лыжи. Наверняка сбросил за прогулку целых полкило…
Превосходное настроение Пауля после прогулки мгновенно испарилось, когда, подъезжая к отелю, он услышал глухой и отрывистый, угрожающий собачий лай, разносившийся в тишине предгорной равнины, буквально на несколько километров. Непрошенное и непонятное, но очень тревожное предчувствие заставили Пауля перейти со спокойного шага на лыжах к спринтерскому бегу. И всё это время лай не прекращался.
Подбежав к отелю, Пауль увидел ту самую лающую собаку на крыльце. Судя по острой морде, и небольшому размеру это был бультерьер. Псина уже не лаяла, а ухватившись акульей пастью за какой-то предмет, трепала его из стороны в сторону на верхних ступеньках крыльца. Пока Пауль, опасавшийся бойцовских и других свирепых собак, имеющих в своих челюстях силу несколько атмосфер, замедлив шаг, пытался разглядеть этот предмет, который трепала собака, из дверей гостиницы выскочил бородатый великан и дернул собаку за заднюю ногу. Естественно, это никак не подействовало на бультерьера, он не отпустил то, во что вцепился. Русский, а это был Алекс Квятковский, упал на колени и размахнувшись двумя сцепленными руками и обрушил удар на основание черепа собаки. Но она только утробно зарычала, но челюсть не разжала. Тогда русский расстегнул на себе ремень и быстро вытащил его из шлеек, просунул его вокруг шеи собаки и стал душить. В это же время он заметил Пауля и рявкнул:
– Беги за ножом! На кухню! Попробую разжать пасть.
Пауль положил лыжи и стал взбегать по ступенькам, но когда достиг верхней ступеньки на него напал столбняк: он не мог пошевелить ни рукой ни ногой. Его взгляд был прикован к рукам русского, под которыми задыхалась собака, уцепившаяся за ногу девочки лет восьми-десяти, которая лежала на крыльце лицом вниз, и спрятав руки под туловищем. Её голову накрыл капюшон розовой куртки, поэтому разглядеть лицо было невозможно. Поскольку девочка молчала, Пауль даже не понял, жива она или умерла уже.
– Нож тащи!
Голос русского привел Пауля в себя, он рванулся вперед, к кухне, как вдруг до него донеслось задушенное тоненькое: «Мяууу…» Пауль развернулся на одной ноге и вдруг заметил рыжий хвост с почти коричневым кончиком под полой разметавшейся курточки.
– Месси! Мой кот! – взвизгнул Пауль
– Чёрт! – Русский воспользовался тем, что собака от нехватки воздуха судорожно дернулась, пытаясь сделать вдох, и оторвал её от ноги девочки. Пауль бросился к ней, рывком поднял на ноги, вместе с котом, которого она так и не выпустила из рук. Он прижал к себе девочку с котом вместе и стал шептать что-то вроде молитвы, покачиваясь и подрагивая всем телом. А русский тем временем, схватив собаку за задние лапы, размахнулся и шарахнул её об ступени, облицованные бурым гранитом: та взвизгнула и обмякла на полу. Алекс пинком сбросил её с крыльца.
Пауль выпустил Лизу из и рук и встал с колен:
– Это горничная! Это она, тупая овца, выпустила Месси! Я уходил, когда она шла убираться! Я же предупредил о коте!
– Это ваш кот? Он пошёл искать вас? – размазывая влагу по лицу, спросила Лиза.
– Конечно, это мой кот Месси! В честь футболиста, между прочим…
Алекс смачно плюнул с крыльца на землю и пошел обратно в отель, но его чуть не сбила с ног темнокожая девушка в форме горничной.
– Тут лаяла собака! Вы слышали?
Алекс сделал жест рукой, означавший, что он не понимает о чём идет речь и двинулся дальше.
– Вон твоя собака, овца недоделанная. Он её убил! Пауль ткнул пальцем в Алекса. Потому что она чуть не сожрала моего кота и эту вот чудесную девочку, которая его спасла!
Горничная глянула вниз и смуглое личико её вмиг посерело:
– Вы убили мою собаку? Зачем? Она была добрая! Она не кусалась!
– Он сломал ей позвоночник, детка… Хрясь и пополам! – Пауль понимал, что у него истерика от всего случившегося. И лучше всего ещё кого-то довести до истерики, чтобы самому успокоится. И ему удалось…
Алекс уже поднимался по ступеням на второй этаж, как горничная догнала его, запрыгнула на спину как леопард, и принялась колотить его одной рукой по голове, а другой расцарапывать ему лицо.
Пауль взял на руки кота, который мыл лапы, как будто ничего не случилось, и тщательно обойдя хаотично барахтающуюся парочку, направился по лестнице в свой номер. Пауль не обманывался насчёт своего кота, он всегда мыл лапки, когда был страшно напуган… Надо было закопать его в подушках и одеялах, чтобы мейкун успокоился. Да и дверь, которая, почему-то не послужила преградой коту, его беспокоила. В какой-то момент он вспомнил о лыжах и палках и ещё больше расстроился, но возвращаться за ними не стал. А о Лизе он будто забыл вовсе.
Девочка осталась на крыльце одна. Закрыв ладонями лицо, она наклонилась, и в щель между пальцами, посмотрела на свою рану. От шока она пока не чувствовала боли, но понимала, что она очень скоро появиться, и придется кричать. Закричать, конечно, лучше всего: позвать маму; переложить на неё все страхи. Но пока она шептать даже не может, что-то ей мешает. Вот бы мама услышала её просто так. И не успела Лиза так подумать, как на крыльцо выбежала Патриша в одном халате…
– Лиза! Лиза! Что произошло?
Алекс уже сбросил с себя разгневанную фурию и удрал на свой этаж, а горничная тихонько плакала, присев на корточки у окна, и собираясь с силами, чтобы подойти к мертвой собаке.
– Собака на меня напала! – сказала Лиза.
– Если бы она не держала на руках кота, – собака её не тронула… – всхлипнула горничная.
– Ага, мне надо было стоять и смотреть, как ваша собака разгрызает пополам кота? Я о таком коте только мечтать могу! У меня бы крыша набок съехала, никакой психиатр бы не помог! Он бы мне снился! Постоянно! У нас была девочка, у неё на глазах…
– Детка, детка, Лиза, тебе надо к врачу! У тебя на брюках кровь!
Патриша почувстовала дурноту, которая от груди подкатила куда-то к голове… Она два месяца не видела дочку, на целые дни забывала о её существовании, занятая мыслями и действиями своего персонажа, и здрастьте-на, материнский инстинкт, грозится вырубить свет у неё в черепушке.
– У меня полный сапог крови натёк, хлюпает, – как ни в чём не бывало, сообщила Лиза…
– Я уже вызвал «скорую», – раздался голос из-за их спин.
Патриша обернулась… Очень бледный худой мужчина, которому приходилось слегка пригнуться, чтобы не задеть головой притолоку, стоял позади неё и теребил в руках влажную салфетку.
– Мисс Хэмсворт, я – управляющий, Франк Адессо. Лула заверила меня, что с собакой не будет никаких проблем, что она дрессированная, у неё был сертификат. И я сам общался с собакой, она была дружелюбна. Очень сожалею, что так получилось… Мы готовы компенсировать… Это наша вина…
– Мне жаль, что он её убил, но иначе было не оттащить, у неё смыкаются зубы, и она слишком глупая… ой…
Хозяин гостиницы подхватил падающую девочку на руки…
Патриша схватилась за голову:
– Я с ума сойду… Лиза! Лиза!
– Наверное, потеря крови: надо скорее в больницу. Меня заверили, что машина недалеко…
– Смотрите, кажется, едет…
Управляющий с Лизой на руках, спустился по лестнице, осторожно обошёл труп собаки и пошёл навстречу машине. Патриша двинулась за ними, косясь на собачий трупик. Из приоткрытой пасти бультерьера вылилось несколько капелек крови. Клыки обнажились, и одна мысль, что эти здоровые зубищи терзали тоненькую ножку её Лизы, Патришу переклинило. Она подошла и пнула собаку со всей силы два раза. Горничная, которая в тот момент решилась выйти на крыльцо, увидев это, закрыла лицо руками…
Глава 4. Макс Мейси
– Красота никогда не оставляла людей равнодушными. Всем кажется, что люди любят красивое, на самом деле они это ненавидят… Красота рождает зависть и злобу. Как говорили греки – боги позавидовали людям… Все самые жуткие чудовища – это падшие боги… Они мстят людям за их счастье. Как только человек доходит до высшей точки в своём счастье, его жизнь обрушивается, как карточный домик. И он принужден строить счастье заново, как муравей, у которого разрушили его муравейник. Мы цикличны в погоне за счастьем. Мы так созданы – отстраиваем свой муравейник снова и снова… Прошлое – наша душа, настоящее – наше тело. Нельзя жить ни без души, ни без тела…
Макс обычно так настраивался перед фильмом – произносил длинные медитативные монологи. Все уже привыкли к такой его привычке, и без неё уже как-то трудно было начать фильм.
Алекс переоделся и умылся после происшествия с собакой, но ему всё равно казалось, что и он сам и его руки воняют псиной. Даже сквозь густой аромат Хьюго Босс прорывался запах мокрой шерсти и вонючего оскала.
В десять утра они снова собрались в захламлённом номере Макса: сам Макс Мейси, Хью Ирс, его сын и Пауль Хофнер. Макс спросил про Патришу, но Алекс решил не рассказывать пока про рану Лизы и убийство собаки. Сказал, что Патриша с дочерью ушли гулять, хотя видел в окно, как их увезла местная «скорая помощь». Ни к чему Максу, с его больным сердцем лишние переживания. Он разложил на столе стопку специальной плотной бумаги для скетчей, которую привёз из Лондона и свои готовые эскизы.
Пауль приготовил папку со старыми вырезками из газет, а Хью Ирс разложил на столе фотопробы актеров, которых недоставало для фильма, и которые могли бы приехать в Австрию в течении недели, двух.
– Эта и этот – точно нет, – ткнул Макс в фотографии.
– Почему? Хорошие лица, трендовые… – Заглянув в фото, спросил Макс-младший.
– Вот именно, трендовые, некрасивые. Гопники.
– Даже девушка?
– Девушка гопница в кубе.
Ирсы, отец и сын одинаково покачали головой. Макс был милейшим человеком, но как режиссер – сущая сволочь. Это им обоим было хорошо известно.
– Хорошо, Макс, найду тебе аборигенов, взвоешь. Давай, теперь моя очередь на плаху. Вот, набросал несколько сцен, которых у тебя не было на доске.
Алекс взял кнопки со стола и прицепил свои скетчи в промежутки, оставленные Максом.
– Будем снимать в трёх номерах. Номер Анны и её сестры Эммы – первый. Номер сына Джима Банкомета, Нолана – второй, и номер репера Доджи-Лоджи и его девушки Черри – третий. Самый лучший номер – номер Нолана, он похож на апартаменты для молодоженов и Эмма тоже живёт там. Анна приехала следом за сестрой, чтобы та не наделала глупостей. Семья боялась, что Эмма выскочит замуж за Нолана в Австрии. Как я понял, он был красивый парень – мать фотомодель…
– Вот, у меня на вырезке из журнала есть её фото, – Пауль раскрыл папку, где в прозрачных файлах были аккуратно разложены вырезки из газет и журналов. Чтобы папку было удобнее листать, между вырезками, изнутри, был проложен картон.
– Ого, – удивился Алекс, – Вы прямо фанат загадочных убийств. А фото самого Нолана есть?
– Вот, – Пауль перевернул страницу.
– Красивый парень. Он жив? Его наверняка подозревали в убийстве девушек?
– Нет, умер через два года после этих событий, как говорили в прессе, от передоза, хотя наркоманом он не был. У него было стопроцентное алиби, он и Доджи-Лоджи как раз разговаривали с организатором фестиваля и его помощником. Они приехали в отель на такси, и в тот же момент туда добралась девушка, которая сошла с ума. Они вошли в отель, почти одновременно с разных сторон. Они её заметили и подняли тревогу, но спасатели были на другом вызове.
– Потрясающе, – покачал головой Алекс, – но почему трупы нашли лишь через неделю?
– Начался снегопад, всё завалило снегом, а их бросили в небольшую расщелину, собаки просто не смогли взять след. Их нашли случайно, в оттепель снег подтаял, и кто-то заметил блик от объектива камеры на скале…
– Кто же всё-таки бросил? Были версии? Что писала пресса?
– Никаких версий у полиции не было, – ответил Мейси. – Прочесали все близлежащие отели, всех постояльцев, обслугу, – постояльцы сидели по номерам, накануне объявили сильный снегопад.
– Были подозрения насчёт одного лондонского фотографа, который был знаком с Анной и Эммой и тоже находился здесь, в Бад-Миттельсдорф, но в отеле «Савой» в то же время…
– Да вы фанат преступлений, – снова удивился Алекс.
– Он ещё и кулинарный блог ведет, – встрял Макс-младший.
– Не преступлений, а расследований. Тогда было много газет, много статей. Сейчас всё можно сохранить из интернета.