Сокровище Беаты

– Я не раз слышал эту чушь от нашего кучера. Да и стража пыталась заверить меня, что по ночам из-под земли доносятся хрипы и стоны. Видимо, сквозные ветры гуляют по подземелью и издают эти странные звуки.

– Хорошо, что ты не суеверен. Если доверять словам Серрано, Клотильда обожает всякого рода мистификации. Её причуды, вера во всевозможные приметы и знаки давно уже стали поводом для насмешек среди придворной знати. Например, сегодня, за обеденным столом, после сумасбродной выходки наследника она поведала, что спустившееся на руку насекомое сулит денежный прибыток и потому весьма довольна такой благоприятной приметой. Шалость избалованного отпрыска для неё предвестник денежного достатка, а не признак его дурного воспитания. Ну за что? За какие-такие заслуги Небо посылает этим людям богатство и власть? Разве по праву они владеют ими.

– Это несправедливо.

– Я должен вернуться к Королеве, а то как бы этот напудренный пудель Флэнеген не сконфузил её величество какой-нибудь нелепицей. Ты же позаботься о том, чтобы всё было готово к вечернему балу.

– Сделаю всё необходимое, мой господин.

Управляющий откланялся и, выйдя из кабинета хозяина, сразу же направился во двор, где Королева в компании графини и губернатора, под навесом летней веранды коротала время за бокалом игристого вина. Наследники, разогретые состязанием по верховой езде, испросили разрешения у матушки на прогулку за стенами замка. Расчувствовавшаяся маман позволила детям отлучиться ненадолго в сопровождении своих гвардейцев. Спускаясь в холл, приказчик, как и его хозяин, задержался на верхних ступенях лестницы и потоптался на месте – доски, поскрипывая, продавливались под его ногами. Меро скривил губы в язвительной ухмылке. Уж он-то, как опытный тюремщик-дознаватель, знал, что преступников часто тянет на место преступления, где память отчётливо воскрешает подробности совершённого ими злодеяния, и Готлиб в этом смысле не был исключением. Беата боялась шелохнуться, с замиранием сердца вслушиваясь в поскрипывание ступенек над головой. Её рука так и застыла неподвижно, держа свечу. «Может, это снова граф… – размышляла она, – прислушивается, есть ли кто в кладовке. Будто пританцовывает на месте. Ему бы ещё бубен или колотушку в руки… и на голову мой чепчик в придачу. Он вполне мог бы сойти за какого-нибудь шамана или колдуна». И вдруг капелька расплавленного воска упала ей на ладонь. Беата непроизвольно дернула рукой и задела блюдце, которое предательски зазвякало по столу. Поскрипывания сверху тут же прекратились, и почти сразу послышалась торопливая поступь вниз по лестнице, а ещё через несколько секунд дверь в кладовку распахнул Жак Меро. Сузив щёлки глаз, он пристально вглядывался в полумрак, но в кладовке было пусто. На столе стояли треснутое зеркальце и погасшая свечка на заляпанном блюдце. Пошмыгав ноздрями, в надежде учуять запах растаявшего воска, приказчик тихо произнёс: «Только мышей здесь не хватало» – и с этими словами захлопнул дверцу. Беата, дождавшись, пока стихнут шаги, одёрнула пыльный занавес, за которым недавно обнаружила затаившихся от матушки наследников и за которым теперь спряталась сама от всевидящего ока дошлого смотрителя. «А чего я, собственно, испугалась? – подумала она. – Ведь это место отведено для горничной. И потом, раз уж мне довелось подслушать разговор Готлибов, в котором они упомянули моего отца, теперь я просто обязана выяснить всю правду. От начала и до конца!» Страх внезапно исчез, и неведомая до сего часа решимость наполнила сердце Беаты. Ежедневные тяготы и заботы, постоянная нужда, унизительная бедность приучили девочку-батрачку, живущую на задворках города, мириться со своим положением. На её долю выпали испытания, которые превосходили опыт взрослых людей. Она привыкла к грубости рыночных торговцев и претензиям недовольных покупателей, привыкла сносить обиды и унижения от богатеньких отпрысков, когда мыла полы в их игровых комнатах и опочивальнях, привыкла чистить, скрести, натирать и выгребать в домах местной знати. В ней давно уже погас тот задорный огонёк, который когда-то не давал покоя маленькой непоседе, манил её в дальние странствия, волновал грёзами о зелёных островах и заморских странах. И вот теперь Беата снова вспомнила то забытое ощущение. Она почувствовала себя сильной и решительной, способной на отчаянный поступок, как в тот запомнившийся день, когда отважилась на тайное свидание с отцом в городской тюрьме. Она забыла о принце, принцессе и их подлой выходке. Забыла о Королеве и её придворной стае, которым было велено во всём угождать и низко кланяться при случае. Сейчас Беату беспокоила только одна мысль: если ей не удалось удержать отца в тот злополучный вечер, когда они виделись в последний раз, то теперь, спустя столько лет, её священный дочерний долг состоял в том, чтобы вернуть ему доброе имя. Даже если для этого потребуется отправиться в самую глухомань мёртвого леса, она не спасует ни перед какими трудностями и опасностями.

Настал тот момент, когда следует сделать небольшое отступление с тем, чтобы поведать читателю о загадочном месте под названием «Deadwood» или «Мёртвый лес». Когда-то это был густой зелёный бор, опоясывающий город с его западной стороны. Старожилы рассказывали, что в давние времена много всякого зверья водилось в его тенистых зарослях и охотники никогда не возвращались оттуда без добычи. Били и перепелов, и кабана, и косулей, и даже лося. Местная ребятня собирала орехи, дикий тёрн, сочный ранет, лакомилась сладкой земляникой. Пасечники на цветочных лужайках ставили ульи и качали душистый мед, а женщины без опаски заблудиться отправлялись по грибы в его глухие дебри. Самые удачливые доверху наполняли свои плетёные корзины шляпистыми груздями, солили их и продавали после на базаре. Знахари запасались целебными травами для изготовления снадобий. Лес щедро делился своими дарами с людьми, был надёжным убежищем для животных и кормушкой для птиц. Но с некоторых пор с ним стали происходить необъяснимые перемены. Сочная трава пожухла, пышная листва деревьев и кустарников вдруг стала вянуть и опадать. Стволы могучих ясеней и клёнов облепили бугристые трутовики, а их раскидистые ветви высохли и превратились в корявые сучья. Ягодные поляны покрылись мхом и лишайником. Синее лебяжье озеро в глубине лесного бора заболотилось и заросло тиной. Воздух стал затхлым и удушливым. Ни с того-ни с сего лес поразила какая-та необъяснимая болезнь. Недуг расползался дальше и дальше, пока не поглотил весь лес. По городским улицам поползли слухи, что в чаще стали пропадать люди: приезжие торговцы, торопившиеся в Валенсбург к базарному дню и потому решившие срезать путь по лесной просеке, собиратели хвороста или же просто загулявшие трактирные повесы. Среди местного населения быстро нашлись те, кто начал заражать умы земляков и заезжих гостей сплетнями о всякой нежити и нечистых духах, что поселились в лесу, заманивали путников, сбившихся с дороги, в непролазные дебри и путали следы, не давая им выбраться. Кому-то даже пришла в голову идея спалить это гиблое место, но удивительным образом огонь в чаще не разгорался и тотчас угасал. В конце концов, бургомистр Флэнеген издал указ, по которому жителям города запрещалось пересекать границу Дедвуда под угрозой большого денежного штрафа. Родители строго-настрого наказывали своим детям не приближаться к заболоченному и отравленному ядовитым дурманом глухолесью. Вскоре укатанные просеки и натоптанные тропы некогда зелёного шумного бора заросли мхом и лишайником. А однажды сильный, ураганный ветер пронёсся сквозь сонм увядающих, сохнущих деревьев и превратил его в непролазный бурелом. С той самой поры за ним окончательно укрепилось это зловещее название…

Миссис Хадзис застала Беату в глубоких раздумьях. Она держала в руках сложенные платье и фартук своей помощницы.

– Королевские спиногрызы оказались не такими подлыми, как я о них подумала, – сказала горничная и развернула белый фартук, изрезанный в лохмотья. – Они ещё хуже. С платьем та же история. Я нашла твои вещи под кроватью принца. Значит, это сделал он, когда переодевался, а потом зашвырнул их подальше. А ты сомневалась.

– Я не хочу больше говорить о них, – резко оборвала разговор Беата.

– Пожалуй, ты права. На сегодня с тебя хватит. Раз уж так получилось, отправляйся-ка домой и на завтра возьми выходной. А я постараюсь раздобыть тебе другую форму. Есть у меня одно старенькое платьице, вполне сносное. Малость ушить и будет тебе новый наряд.

Она испытующе посмотрела на свою подопечную и осторожно спросила:

– Ещё хочешь здесь остаться?

– Не хочу. Но останусь, – твёрдо ответила Беата.

– Вот и чудно, – заулыбалась приободрившаяся миссис Хадзис. – А я-то, грешным делом, решила, что снова мне тут куковать одной. Где я ещё такую способницу найду. День клонился к вечеру. Конное представление давно закончилось и сановные гости, утомлённые затянувшимся торжественным приёмом, разбрелись по своим покоям. Беата, накинув на себя вязанную кофту поверх подаренного принцессой платья, в сопровождении горничной миновала холл и вышла во двор, который к тому времени уже пустовал. Проходя мимо веранды с королевской монограммой, она заметила там двух лакеев: один из них был поставлен служить снаружи, у парадного входа, а другой – тот самый туповатый холуй с утиным лицом, что не пускал её в гостиную. Они оба копошились возле стола, подъедая с тарелок остатки трапезы именитых господ, при этом азартно соперничая и упрекая друг друга в непомерной жадности. Охранника в тяжёлых доспехах, обессилевшего за день от напряжённого бдения, сморило, поэтому из его сторожевой будки доносился забористый храп. Он пускал сквозь пересохшие губы пенистые пузыри, а приютившийся рядом облезлый кот испуганно подрагивал кончиком хвоста всякий раз, когда его хозяин издавал очередной утробный рык. Королевская охрана несла дозорную службу на стенах замка. Беата лязгнула тяжёлым железным засовом, приоткрыла массивную дверь и, попрощавшись со своей начальницей, вышла за ворота. По вечерней равнине стелился сладко-горький аромат полевых трав, а блуждающий тёплый ветерок доносил его внезапно и порывисто, ласково касаясь загоревшего лица утомлённой путницы. В городских окнах уже загорались первые одинокие огоньки. В склонившихся травах перекликались между собой жаворонки и вовсю стрекотали цикады. Долина медленно остывала от палящего летнего зноя. По дороге домой Беата вспоминала, как Мартин и его отец, Маттиас Кристенсен, подвозили её на своей двухколёсной тележке, и как смешно подшучивали над своим мерином, редкостным лентяем и притворой. Печальные мысли развеяло свежим воздухом и Беатрис, бодро шагая по проселочной дороге, негромко затянула любимую песенку о незадачливом пастухе, который растерял всех овец. Это песенка была хитрой уловкой для маленьких детей, не желающих засыпать, в конце которой пастуху всё же удалось собрать своё стадо и, чтобы убедиться в этом, он должен был пересчитать найденных им овечек. Считая вместе с отцом, который часто напевал ей эту песенку, Беата не замечала, как засыпала. Мурлыкая себе под нос незатейливый мотивчик, она вдруг услышала странный шорох в сухом, высоком тростнике, что сплошным, непроглядным частоколом тянулся вдоль дороги. Подозрительная возня происходила в его густоте, справа от обочины. Загадочное нечто, давя стебли и шебурша листвой упрямо продиралось к пологой насыпи. Каково же было её удивление, когда буквально в трёх шагах из зарослей высунулась рогатая физиономия злодейки Марго.

– Я подозревала, что этот день просто так не закончится! – заключила Беата, с опаской взирая на козу старухи Сайл Кнокс. – Вот только тебя мне и не доставало.

Коза издала свой воинственный, дребезжащий клич, чем-то смахивающий на ехидный смех, и угрожающе наклонила морду, недвусмысленно намекая о своих намерениях.

– Ну и чего ты ко мне прицепилась? – стараясь сохранять спокойствие, сказала ей Беата. – Думаешь напугать меня? А я вот, видишь, нисколечко не боюсь.

Марго впервые столкнулась с таким поведением, и эта неясность сбила её с толку. Возникла заминка – обе стороны терпеливо выжидали. Отъявленная бандитка с большой дороги натужно соображала, отчего эта двуногая не трепещет перед грозным видом её кривых рогов. Уверенный и спокойный человеческий голос подействовал на козу, как укрощающий хлыст старухи Кнокс, при виде которого она всегда пасовала. Беата попыталась нащупать кармашек на юбке, чтобы достать оттуда припрятанный кусочек сахара, который она всегда носила с собой, чтобы при случае полакомить своего Пегаса, и тут вспомнила, что на ней платье принцессы. Марго насторожилась, стараясь понять, чего добивается загадочная прохожая.

– Что за невезение, – досадно прошептала Беата. – Случится же такое.

Вероятно, решив, что пауза слишком затянулась, рогатая разбойница отважилась сделать шаг вперёд. Беата, не зная, что ей теперь делать, отступила на полшага назад, прекрасно понимая, что шансов удрать никаких. Марго продолжила наступление на дрогнувшего противника, провоцируя двуногую на побег. Следуя привычной тактике, она всегда издавала грозный, боевой клич, тем самым вынуждая испуганную жертву спасаться бегством. А уж догнать наивного «гладкомордого» и боднуть рогами в мягкое место было проще простого. Она задрала кверху голову и блеющим голоском затянула противную «серенаду». В эту же самую секунду из-за поворота показалась двухколёсная повозка. Услышав позади протяжное и громкое «Н-н-о-о!», коза испуганно обернулась. Примерно в двадцати ярдах, по дороге на неё мчался огнедышащий вороной конь, запряжённый в огромную колесницу, которой правил лихой наездник, размахивая плетью в руке. Увидав кнут над головой ещё одного двуногого, Марго проблеяла на своём козлином что-то обидное в его сторону и, в три резвых прыжка покрыв расстояние от середины дороги до насыпи, скрылась в сухом тростнике так же внезапно, как и появилась. Повозка остановилась рядом с Беатой. Спасителем оказался её давешний попутчик, сын нового городского портного Мартин Кристенсен.

– Добрый вечер! – улыбнувшись во весь рот, поприветствовал он свою знакомую. – Кажется, я кого-то здорово напугал?

– Да. И это как нельзя кстати! – улыбаясь ему в ответ, проговорила Беата. – Проказница Марго, похоже, снова взялась за свои проделки.

– Так это не ваша коза?

– Нет. Её хозяйка несчастная Сайл Кнокс.

– И почему же она несчастна?

– Кто-то продал ей эту рогатую бестию, и теперь она наводит страх на всю округу. Наши лесорубы уже грозились пустить Марго на мясо, но жалеют бедную старушку – коза это всё, что у неё есть. Если б не ваше появление, не знаю, чем бы вся эта история закончилась. А вы направляетесь в замок?

– Да. Нужно снять мерку с участников турнира.

– Турнира? – с удивлением переспросила Беата.

– На городской площади состоится рыцарский турнир в честь визита её королевского величества. Об этом сегодня объявил секретарь бургомистра на городской площади. А вы разве не знаете?

– Я слышала только про бал, который устраивает граф Готлиб в Каймангроте.

– Я тоже об этом знаю. Отца и дядюшку завалили заказами приглашённые дамы. Все торопятся обновить свои наряды: каждой нужно что-то ушить, подлатать, подогнуть. Словом, работы непочатый край. Я только сейчас освободился. – Мартин обвёл внимательным взглядом Беату. – А у вас красивое платье. Вы тоже приглашены на бал?

– Это подарок одной знатной особы, – ответила она.

– Немного широковато, я бы чуть-чуть ушил его в талии, – с точностью прирождённого портного подметил Мартин.

Беата, помрачнев, отвела взгляд в сторону. Уловив внезапную перемену в настроении своей знакомой, он решил, что ляпнул лишнего и поспешил объясниться: -Вы меня не так поняли? Просто, как портной, я всегда подмечаю недочёты в одежде, но не для того, чтобы высмеять, а наоборот – посоветовать или поправить.

– Вы тут не причём, – ответила Беата. – Просто… Пустяки. Всё уже в прошлом. Нет худа без добра.

– Может, тогда доедем вместе в Каймангрот. Я там пробуду недолго, а потом подвезу вас домой.

– Нет, благодарю. Тут уже недалеко. Я и так задержалась, матушка наверняка волнуется. Спасибо, что спасли меня от этой вреднючей козы. От Марго редко кому удавалось уйти просто так.

– По счастью, мне ещё не доводилось с ней пересекаться. Теперь буду знать. А чем вы планируете заняться завтра? Снова на службу?

– Нет. На завтра я взяла выходной. Буду помогать матушке в оранжерее, а потом… потом не знаю. Честно говоря, я ещё не думала об этом – некогда было.

– В таком случае, может, прокатимся куда-нибудь. Заодно покажете мне здешние места.

– Кажется, это хорошая идея. У нас есть, на что посмотреть.

– Стало быть, решено, – обрадовался Мартин. – Остерегайтесь рогатого чудовища!

Он дёрнул за поводья и Титан, превозмогая «усталость» невероятным усилием воли, потащил опостылевшую скрипящую колымагу к воротам замка.

– Счастливого пути, – попрощалась Беата и помахала вслед приятелю.

«Удивительно, как легко у него получается поднимать настроение, – подумала она. – Будто и не было вовсе этой гадкой истории с принцем и принцессой. Наверное, Мартин в своего отца. Однако, надо поторапливаться, а то как бы Марго не надумала вернуться, тогда-то уж точно не отвертеться. Да и это мерзкое платье хочется скинуть поскорее». И прибавив шаг, Беата заспешила в сторону дома.

Утро следующего дня выдалось ясным и безветренным. В саду звонко щебетали птицы, а в густой траве гудели сердитые жуки и суетливые пчёлы. Повсюду кипела работа, заполняя хлопотливой вознёй весь садовый участок. Беата после тяжёлого рабочего дня спала без задних ног, а когда, наконец, пробудилась ото сна, ощутила заметный прилив бодрости. «Кажется, сегодня погода запрещает хандрить, – подумала она, приветливо улыбаясь новому дню. – И раз уж выдалось такое прекрасное утро, надо потратить его с толком».

– Уже проснулась?! – послышался снизу матушкин голос. – Могла бы сегодня поспать подольше.

– Как можно спать, когда на улице такая чудесная погода! – откликнулась Беата из постели.

Она уже откинула одеяло и теперь сладко потягивалась, подставляя лицо под ласкающие ладони утреннего солнца. Надев мягкие тапочки, в одной ночнушке шустрая на подъём Беатрис с растрёпанными волосами сбежала вниз по лестнице. Матушка сидела в гостиной возле окна и что-то подшивала. Комнату заливало золотистым тёплым светом. Дочь подошла к матери и, нежно обняв её за плечи, спросила:

– А ты почему поднялась так рано?

– У меня появился заказ, – ответила София, не отрываясь от работы. – Наш новый портной, мистер Кристенсен, попросил помочь ему. Им не хватает рук, чтобы со всем управиться. Надо успеть к вечеру, тогда удастся подзаработать.

– Он, что, был здесь?

– Нет, был его сын. Мартин, кажется. Он объяснил, что на завтра намечается большой праздник по случаю приезда Королевы, и им необходимо сшить поздравительные ленты для участников рыцарского турнира. Сами ленты уже готовы, но их нужно обметать и кое-где…

– Я знаю, – перебила её Беата, усевшись рядом на скамейку. – Турнир состоится на нашей городской площади. Королева их обожает.

– Он оставил для тебя что-то, какой-то свёрток. Можешь взять его на кухонном столе. Я не стала спрашивать, что там. – Сказав это, матушка загадочно улыбнулась и слегка подтолкнула дочь плечом. – Ну иди же скорее.

– Мама! – с укором произнесла Беата, и щёки её густо покраснели, словно два наливных яблока. – Ты же знаешь, я терпеть не могу всякие-такие намёки. Мы всего-то два раза виделись.

Делая вид, что ей абсолютно безразлична эта новость, она как бы нехотя сползла с лавки и медленно, в развалку прошлёпала в кухню. На самом деле, её просто распирало изнутри от любопытства. На кухонном столе лежал небольшой свёрток из грубой ткани, перевязанный тонкой тесьмой. Беата взяла столовый нож и аккуратно её перерезала. Развернув ткань, она обнаружила внутри аккуратно сложенное платье малинового цвета с белой кружевной оторочкой на горловине. На юбке со сборками красовалась узорная вышивка в виде переплетающихся цветов, а длинные, расклешённые рукава, как оказалось при раскладывании, по краям были так же отделаны белоснежным кружевом. Позади раздался голос матери:

– Мне кажется, его нужно срочно примерить.

Беата обернулась – в дверном проёме, прислонившись к потрескавшемуся косяку, стояла София Эклунд и замысловато улыбалась. С самых ранних лет маленькая Беатрис не выносила туманных намёков и замысловатых фраз, потому, прижав к груди платье, в смущении выбежала из дома. По каменной дорожке она просеменила в мастерскую отца и, войдя внутрь, заперла за собой дверь на щеколду. Затем отыскала плоский и гладкий лист железа: когда-то Ларс Эклунд выковал его и отполировал до зеркального блеска так, что в нём можно было увидеть собственное отражение. Со временем отражающая поверхность железного зеркала потускнела и покрылась слоем пыли. Беата протерла его ветошью и придвинула ближе к окну, чтобы получше разглядеть себя в новом одеянии. Скинув с себя ночнушку, она облачилась в подаренное платье. Удивительно – оно пришлось ей впору. Беата нигде не ощущала неудобства или стеснения, двигалась в нём свободно и раскованно. «Неужели его сшил Мартин? Но как он мог на глаз угадать мой размер? – крутясь перед зеркалом, размышляла новоявленная модница. – Ведь любой портной прежде, чем взяться за работу, снимает мерку. Да и как можно уложиться в такой короткий срок?» Оставив все свои догадки без ответов, Беата вышла в сад, где матушка из берестяного короба на поясе кормила пшеном пушистых жёлтеньких цыплят, обступивших её со всех сторон. Увидев дочь, София застыла в изумлении: перед ней стояла сказочная фея, спустившаяся в сад на лёгких, прозрачных крылышках. Зёрнышки продолжали сыпаться из её разжатой ладони прямо под ноги, где чивикали неугомонные, пушистые комочки. Беата покружилась сперва в одну, затем в другую сторону.

– Ты похожа на самую настоящую принцессу, – светясь от восторга, проговорила матушка, поражённая тем, как вдруг преобразилась её дочь.

– Только не на принцессу, – запротестовала Беата. – Вот уж кем я никогда бы не хотела быть.

– А разве ты не мечтала о своём принце?

– Размечтала!

Беата так и не рассказала матери о том, что случилось в замке, опасаясь её гнева. Узнав о такой унизительной и подлой выходке, миссис Эклунд больше ни за что не отпустила бы свою дочь в Каймангрот.

– Ну тогда на королевскую фрейлину.

– Если б ты знала, мама, как они глупы, то не стала бы так говорить.

– Тогда на сказочную фею.

– Их не бывает.

– Тебе не угодишь. На кого же в таком случае?

– На твою дочку, – ответила Беата и, подойдя к матери, прижалась к ней. – Одного я не возьму в толк: как Мартину удалось попасть в мой размер. Как будто он снимал с меня мерку.

– Так и быть, открою тебе маленькую тайну, – сказала матушка, – только пообещай, что не будешь дуться. Мартин мне обо всём рассказал. Вчера, когда вы расстались, он отправился в Каймангрот, где встретил миссис Хадзис. И она ему поведала о том, что случилось с твоим платьем. Твой друг попросил принести его, предполагая, что сможет починить. Но, как оказалось, оживить платье было невозможно. И тогда он решил сшить тебе новое. Но, по-моему, Мартин явно перестарался. В таком шикарном платье только с кавалером на бал идти, а не пыль с канделябров смахивать.

Беата стыдливо зарделась, благоговейно разглаживая складки на юбке.

– А рукава следовало бы сделать поуже, – придирчиво заметила она.

– Ну, знаешь, дарёному коню в зубы не смотрят, – упрекнула дочь миссис Эклунд.

Их разговор неожиданно прервал стук в калитку.

– Кого это ещё в такую рань принесло? – удивилась хозяйка дома и поспешила к воротам.

Оказалось, принесло Николаса. Вид у него был, как обычно, взъерошенный и запыхавшийся, потому как перемещаться по городским мостовым пешком для неутомимого разносчика новостей было занятием несвойственным. Он везде старался поспеть, схватывал налету все свежие известия и слухи, и набитый ими, как старый бабкин сундук, быстрее почтового голубя доставлял «ценные» сведения знакомым, родственникам и приятелям, независимо от того, нуждались они в этом или нет. Вот и теперь его ранний визит мог означать лишь одно – в городе очередная сенсация!

– Доброе утро, миссис Эклунд, – выпалил скороговоркой ещё не успевший отдышаться Николас. – А Беата уже проснулась? Просто я хотел застать её перед тем, как она отправиться на службу.

– Проснулась твоя подружка, – ответила хозяйка, с добродушной улыбкой взирая на нечёсаного Флетчера младшего. – И, кстати, ты сегодня уже не первый посетитель. До тебя заезжал Мартин Кристенсен, сын нового портного. Проходи уже.

София проводила Николаса в сад. Тот, увидев Беату в непривычном образе, даже слегка опешил.

– Что это на тебе? – спросил он, с любопытством разглядывая подружку.

– А ты как думаешь? – сияя от счастья, хвастливо произнесла Беата. – Это подарок моего нового знакомого по имени Мартин. Он племянник нашего кутюрье Томаса Майера.