Хроники исступленных. Книга вторая. Мне отмщение, аз воздам

Стариков-строителей, давно оставивших профессию, вернули в строй. Все они, как сговорившись, твердили одно и то же: не хватает исправной техники и строительных материалов. Ремонт техники скоро наладили, строительные материалы нашли в изобилии, правда, их запасы были сосредоточенны на отдаленных от столицы складах, что требовало средств доставки, которых также не хватало. Особенно тормозил работы дефицит живых людей. В помощь спешно расконсервировали сотню роботов, но вскоре поняли, что успешно работать они смогут только под управлением человека.

Вернувшись к себе, он обнаружил Кента, ожидающего в приемной и мирно беседующего с секретарем. При появлении Адама Кент поднялся, пошел навстречу.

– Приветствую господина Владетеля. Поступила важная информация.

– Пошли, – пригласил Адам и прошел в кабинет.

Кент последовал за ним.

– Докладываю, – заговорил он с основательностью, свойственной военным. – Мои наблюдатели обнаружили интенсивный радиообмен в диапазоне, выделенном для дальней космической связи. Между тем, нас уверили, что станция разрушена, а главный передатчик неисправен. Потому этот диапазон был исключен из постоянного мониторинга. Но третьего дня чересчур любопытный оператор-новичок прошелся по всему диапазону из конца в конец и обнаружил сигнал там, где с исхода не работал ни один передатчик. К счастью парень записал принятый пакет – на всякий случай и доложил мне. Я велел сосредоточиться на этом диапазоне, каждый сеанс связи фиксировать и заносить в память. Всего удалось перехватить четыре сеанса. Сколько их было до того, неизвестно.

– Проворонили, господа, – сказал Адам определенно и подумал, что к Кенту следует присмотреться повнимательнее. – Содержание передач установили?

– Сообщения зашифрованы. Наш декодер этим шифром не располагает. Попробовали расшифровать вручную, ничего не получилось – специалистов не осталось ни одного.

– Узнали, откуда ведутся передачи?

– Запеленговать пока не смогли – продолжительность сеансов слишком мала. Теперь приготовились, может быть, повезет больше.

– А если продолжения не будет? Ты понимаешь, Кент, что это означает?

– Не очень, если честно.

– На Земле оставлен связник. Законспирирован и действует. У него есть передатчик и шифр. И неизвестное нам задание, которое он рано или поздно начнет выполнять. Прошу тебя, немедленно разберись. Пока прошу. Не ожидай выводов, которые тебе не понравятся. Это предупреждение тебе лично. Ступай.

Кент поднялся, четко поклонился, вышел.

«Только этого не хватало, – думал Адам. – Выходит, Координатор продолжает получать информацию о делах на Земле. Но зачем? Неужели война не окончена? Нет, господин Координатор, мы не потерпим вмешательства в наши дела, какую бы цель вы не преследовали. Остается тряхнуть Флинта и покрепче».

Он вызвал секретаря.

– Свяжи меня с Флинтом. Немедленно.

Коммуникатор ожил и запричитал спустя несколько минут после того, как Флинт принял последнюю радиограмму. Он включил громкую связь. Комнату заполнил голос, от которого похолодело внутри, – это был голос Адама.

– Флинт слушает, господин Владетель.

– Что происходит, Флинт? Ты меня уверял, что ремонт станции надолго, а между тем в твоем диапазоне полным ходом идет радиообмен, причем информация шифруется. Объясни, что это означает? Или не твои дела? Тогда чьи? Кроме тебя, вроде бы некому…

– Но, господин Владетель…

– Ты что же, наладил связь с Большим кораблем, а мне ни слова?

– Удалось получить несколько радиограмм, – проговорил Флинт. – Новости есть, но не такие, чтобы… беспокоить вас. Мне повезло, корреспондентом оказался мой давний приятель Алекс. Мы в университете играли в мяч. В разных командах, но на одном поле…

– Зачем мне эта чушь? – выкрикнул Адам. – Я тебе вот что скажу, Флинт, пока не успел придумать, как соврать, чтобы оправдаться. Ко мне! Бегом! И не тяни. Я включаю таймер на десять минут. Лучше не опаздывай…

Полученные радиограммы Флинт обработал накануне – превратил в короткие тексты, по возможности исключив имена действующих лиц. Получилось всего четыре сообщения. Он распечатал их на отдельных листках и поместил в конверт. Оставалось последнее сообщение, он не знал, как с ним поступить, и решил его уничтожить. Затем удалил оригиналы радиообщения, рассчитывая объяснить это тем, что в шифре спрятан таймер, выполняющий самоликвидацию принятых сообщений. Именно по этой причине, объяснил он самому себе, первые радиограммы зафиксировать не удалось.

Путь от станции дальней связи до мрачной громады дворца Владетеля Флинт одолевал в смятении. Столь срочный вызов, к тому же в неурочное время, на этот раз объяснялся просто: похоже, он влип, причем основательно. Холод пробирал его с головы до ног, руки тряслись в ознобе, он из последних сил заставлял себя удерживать в повиновении мощную машину. Он был близок к тому, чтобы сдаться и самому рассказать все, не дожидаясь страшных вопросов о том, как удалось так скоро наладить связь, ведь по его уверениям ремонт аппаратуры и антенного поля должен был затянуться не менее, чем на месяц напряженного труда. Ему, конечно же, не поверят, не настолько наивны эти страшные люди, таящиеся в тени Владетеля. Допрос продолжат, вынудят рассказать, откуда взялся новый приемопередатчик, и следом потребуют ответить, кто он на самом деле и какую роль исполняет. Повезет, если пострадает он один. Наверняка будут мучить, требуя выдать сообщников – таинственных кураторов. Он подозревал, что они всегда добиваются своего. Он же не сможет никого выдать, даже если очень захочет, – он не знает, кто они и где их искать. Поизмывавшись вволю, заставят пойти на двойную игру, на которую, как советовал Хром, он должен будет согласиться. Неохотно, не сразу, чтобы не подумали, будто он соглашается единственно для того, чтобы спасти шкуру.

И вновь он припарковался в неположенном месте – поблизости от парадного подъезда. В последнее посещение дворца, когда не оставалось надежд на благополучный исход, он поступил точно так же – с вызовом, и ему сошло с рук. На этот раз может не повезти…

День разгорелся, солнечный свет наполнял дворец. По дороге к кабинету Владетеля Флинт не встретил ни охраны, ни посетителей. Его не окликнули, не остановили, чтобы по обычаю просканировать, убедиться, что верно назван код подлинности. Он шел свободно, и в нем постепенно вызревала уверенность, что в такое утро ничего страшного просто не может произойти. Только держаться нужно уверенно и не попасться на мелочах.

Секретарь сообщил, что господин на месте, и включил переговорное устройство.

– Господин Флинт в приемной. Напоминаю, господин Владетель, вы ему не назначали, в компьютере никаких записей. Что сказать господину Флинту?

– Пусть заходит, – отозвался Адам.

Дверь приоткрылась, пропустив в кабинет тощего Флинта. Он застыл у порога в почтительной позе просителя, ожидающего приглашения.

– Входи, Флинт, присаживайся, – сказал Адам.

Этот человек по-прежнему вызывал в нем устойчивое раздражение и желание немедленно прогнать с глаз долой.

Флинт уселся скромно, бочком, без обычных своих вывертов, руки выложил на коленки, замер – ученик подготовительного класса университетского пансиона, причем самый смышленый и послушный, и застыл весь внимание.

– Я давно хочу задать тебе три простых вопроса, – начал Адам сдержанно. – Первый вопрос. Скажи, почему ты не улетел вместе с коллегами? И, как продолжение первого, второй вопрос. Поведай, как ты представляешь себе собственное будущее?

– Отвечаю на первый вопрос, – заговорил Флинт уверенно, подумав, что опасность миновала. – Я никогда не хотел покидать Землю, я не верю в прогнозы каких-то ученых мужей. Я также не верю в любые поспешные действия, особенно если они совершаются под давлением обстоятельств или людей. Пользы от таких действий ждать не приходится. Потому я остался и не жалею о своем выборе. По второму вопросу. Я довольно успешно одолел университет, получил лицензию инженера, дающую мне право работать по специальности, которая мне всегда нравилась. Вот, собственно, и все. Подозреваю, вы сомневаетесь во мне. Что же мне делать? Скажите, и я сделаю. Не справлюсь, уйду сам. Пристроюсь в другом месте, буду работать там. Наконец освою новую профессию… Если откровенно, я никогда не хотел быть начальником. Отвечать за других – это точно не мое. А тем более быть сенатором… Тяжкая ноша, господин Владетель, не по плечу. Что же касается моих смешков, выкрутасов иногда за гранью приличий, это не более чем выходки бесшабашного студента, а если копнуть глубже, защитная реакция неуверенного в себе человека. Простительная слабость, так это называют добрые люди. Не поверю, если вы станете утверждать, что и вам временами не доводилось страдать от подобных комплексов.

– Хорошо, согласен. – Напряжение отпустило, Адам успокоился. – Ты понимаешь, в каком положении мы оказались? Мы не полетели на Терцию, как предполагалось, и уже никогда не полетим. Мы не сможем построить новый Большой корабль и накопить достаточное количество топлива. Даже лунную программу мы не восстановим. Станцию на Луне разрушили. Там теперь никого, все брошено, приходит в запустение. Но к лунной программе мы обязательно вернемся – на других основаниях и с другими задачами. Я думаю, нам следует унять амбиции, с которыми жили последние триста весен, и основательно заняться собственным домом – Землей. По шажку медленно, осторожно продвигаться к самым насущным целям. Для начала отстроим то, что было подло разрушено изменниками, восстановим промышленность, решим, наконец, проблему плебеев. Нужна ли нам надежная связь с Большим кораблем? Не уверен, что нам так уж необходима эта связь. Не уверен также, что хватит ресурсов и ума для решения остальных задач. Но знаю твердо, если будем предаваться унынию, горевать об утраченном, не хватит точно и спросить будет не с кого. Виновных не будет. А ты говоришь, что ответственность не по тебе… Значит, по мне? По Клуппу? Тогда давайте поступим так. Соберемся в последний раз в ротонде, восплачем хором: не готовы отвечать, не желаем. И жидкой цепочкой потянемся… на кладбище. Ты ведь был на похоронах? Еще не забыл дорогу? Отвечай, Флинт.

– На кладбище был и дорогу помню…

– То-то же. Вижу, начинает доходить. Так ты готов отвечать?

– Готов, – неуверенно произнес Флинт.

– Ну вот и молодец. А теперь выкладывай, что тебе сообщают, и как отвечаешь ты. И никогда не забывай о возможных превратностях судьбы. – Адам внимательно следил за Флинтом. – Помни, что в следующий раз, тебе повезет меньше, если посмеешь вызвать мой гнев.

Лицо Флинта заметно осунулось, побледнело. Он протянул Адаму конверт с записями радиограмм.

«Нет, не безнадежен парень, – подумал Адам. – Стоит надавить, как давеча, и все получится. Впрочем, выбирать не из чего, заменить Флинта все равно некем, но надавить нужно – обязательно».

– Ты так много наговорил? – удивился Адам, просматривая отпечатанные тексты. – Сколько же времени тебе понадобилось?

– Пять сеансов связи.

– Хорошо. Первая полученная радиограмма… где она?

– В ней сообщалось, что связь установлена, ничего больше – всего несколько слов. До этого я долгое время передавал свой текст и не получал ответа. Можете представить, как он мне надоел. Все остальные тексты пронумерованы по порядку.

– А это что? «Флинту. Сообщаю наши координаты для связи. Прошу подтвердить получение. Полет устойчивый, в графике. Есть небольшие проблемы, но мы их решаем. Сообщи, кого избрали Владетелем? Ты нам нужен. Правитель». Ты ему нужен? Вот оно что. Попробуй объяснить, что это означает.

– Эту радиограмму я принял еще тогда, когда не мог ответить – передатчик не работал.

– Да, вот он, первый ответ: «Флинту. Кажется, связь установлена. Алекс». Кто такой Алекс? Ты был знаком с ним прежде?

– Да. Мы довольно много играли в футбол, я уже говорил вам. На одном поле, только в разных командах.

– Ты всегда выражаешься так сложно? С чего бы это, Флинт? Неужели чуешь вину? И нуждаешься в снисхождении.

– Нет, господин Владетель, в снисхождении я не нуждаюсь. И вины за мной нет.

– Ты уверен? Нет, дружок, все мы виноваты. В большей или меньшей степени, но все. И беда в том, что каждый, доподлинно зная свою вину, прикидывается, что чист как ребенок, что непорочен. Это меня особенно раздражает и озадачивает. – Он помолчал, задумался. И продолжал с напором: – Ты думаешь, просто распознать ложь? Непросто, дружок, ой как непросто. Вроде бы ухватил ее, держишь крепко, но нет, она ускользает, высвобождается, и вот уже след простыл. Тишина наступает – сразу же. И все довольны своей участью. И ничего не докажешь. Впрочем, оставим философию тем, кому сказать нечего. Читаю дальше. Уверен, чтение будет интересным и поучительным. «Алексу. Неужели это ты, Алекс? Флинт». «Флинту. Это действительно я. Рад тебя слышать. Связь устойчивая. Прошу связаться с Теей и сообщить, что ее мать больна. Алекс». Это еще что такое? При чем здесь Тея? Какое отношение Алекс имеет к Тее? Неужели ты не понимаешь, что спрашивает Координатор, не Алекс.

– Правитель, если быть точным, – осторожно напомнил Флинт.

– Он так называет себя? Ишь ты, новую должность придумал, мыслитель драный. А ты опять нашелся – на все есть ответ. Каков умелец.

– Вы задали мне вопрос, господин Владетель. Как человек учтивый, я считаю, что должен ответить. Вы бы дочитали, как я вывернулся.

– Ладно. Поехали дальше.

– А вот и ответ. «Алексу. С Теей еще не связался. Был близок к провалу, сижу у себя, нос не высовываю. Уцелел случайно – дверь не сработала. Причина: слишком активно повел себя на заседании Сената. Перестарался. Теперь ответ на вопросы. Адама избрали Владетелем. Сначала он обласкал меня, даже включил в состав Сената. Затем на первом же заседании бесцеремонно изгнал. Позже попытался наказать кардинально, но не вышло – дверь не приняла жертву. Клупп объяснил, что в программном обеспечении обнаружилась любопытная опция Харта: дверь отказывается исполнять приказы, как только численность исступленных опускается ниже определенного уровня. Так, благодаря мине, заложенной незабвенным профессором, твой приятель избежал дороги к праотцам. Флинт». – Адам внимательно посмотрел на Флинта, усмехнулся недобро. – Ну, ты, Флинт, даешь, совсем страх потерял.

– Ничего я не потерял. Вспомните, как вы обошлись со мной после инцидента в Сенате. Это как, по-вашему, называется?

– Не заводись, мальчишка, – одернул его Адам. – Читаем дальше. Чую, будет еще интереснее. «Флинту. Поздравляю с установлением двухсторонней связи и началом работы. Отвечаю на поставленные вопросы. Сначала по Клуппу. В государственных интересах было согласовано уничтожение всех экземпляров прибора под названием аннигилятор – одного опытного, доведенного до рабочего состояния, и двух незаконченных серийных, а также устранение создателя этого прибора, способного при определенных условиях повторить устройство дистанционного подавления. Я вынужден был поступить именно так – это не мое решение, это решение высшей власти, противиться которому я не имел возможности. Единственное, что я смог сделать при ликвидации Клуппа, ограничил уровень воздействия, чтобы оставить ученому жизнь. Но немного не рассчитал – сохранилась не только жизнь, но и работоспособность, что не входило в наши планы. Клупп должен сказать мне спасибо за эту ошибку. Покидая институт психотроники, я забрал аннигилятор с собой – рука не поднялась уничтожить прекрасное творение. У меня не было намерения использовать прибор в качестве оружия. Но сложившаяся к исходу жизни Владетеля обстановка, грозящая исступленным полным уничтожением, вынудила меня в критические моменты воспользоваться прибором по прямому назначению. Это все, что я считаю нужным сообщить по поводу Клуппа и неприятной истории произошедшей с ним. Будь бдительным, Флинт. И честным. Правитель». – Очень интересно, – сказал Адам. – И все же мне непонятно, почему этот отщепенец управляет тобой с такой уверенностью. Ты что, работаешь на него? Вы договорились заранее? Или он тебе что-то пообещал? – Адам помолчал. – Обычно он обещает свою дочь. Я жду откровенного ответа, Флинт.

– Вы считаете, что можно управлять человеком на таком расстоянии? – возмутился Флинт. – Просто раньше мы довольно много общались – по службе. Потому форма его обращения ко мне выглядит так, будто он мной управляет. На самом деле он управлял мной прежде, когда еще был на Земле. Теперь он далеко. Никакой возможности управлять не стало. Что же касается дочери – это лишнее, господин Владетель.

– Убедил – наполовину. Читаю дальше. «Правителю. Значительный интерес представляет судьба Евы, жены нашего Владетеля. Никто не знает точно, где она теперь. Пожалуйста, сообщите. Я отрабатываю должность руководителя космической связи. Оплошаю, выгонят вон. Некуда будет податься. Флинт». Очень интересный поворот – о Еве вспомнили. Ты обнаглел до того, что осмелился взять на себя переговоры с предателем. А, Флинт?

– Именно осмелился. Но не вы ли только что говорили о необходимости проявлять инициативу, руководить. Хотелось бы знать, в чем конкретно моя вина? В том, что я проявил инициативу и поинтересовался судьбой вашей жены?

– Не дергайся, – прикрикнул Адам. – Так… очень интересно. Что же нам отвечает господин Правитель? «Флинту. Почему ты до сих пор не связался с Теей? Кора плоха, она недолго протянет. Весточка от дочери могла бы ее поддержать. Поторопись, Флинт. Что касается Евы, здесь все просто. Я предложил этой милой особе заняться полезным делом – подключиться к формированию будущего населения Терции. Ты должен знать, Флинт, что мы давно и успешно решили проблему продолжения человеческого рода. Хотелось бы действовать в этом направлении во время перелета. Я прикинул, что если удастся осуществить мою затею, мы сможем привезти на Терцию несколько тысяч здоровых молодых людей, и наша задача по колонизации планеты получит серьезное подспорье. Ева нам нужна как проверенный и качественный источник яйцеклеток для закладки в кюветы после оплодотворения. Короче говоря, Ева выслушала мое предложение, немного подумала и согласилась стать донором. Мы заключили соответствующий контракт, в котором упоминаются не только последовательность операций по извлечению яйцеклеток, но также их частота и разовые объемы материала. Она прошла полное медицинское обследование, уже была назначена операция по прерыванию беременности. Но неожиданно Ева исчезла. Не исключаю, что ее выкрали. Но кто и, главное, зачем? Первые поиски результата не дали. Но мы продолжаем искать. Найдем обязательно. Правитель». Ты знаешь, Флинт, я не могу спокойно читать о Еве. Почему она заслужила позорную участь?

Он замолчал, сидел, потупившись, чего-то ждал. Но очнулся, строго взглянул на Флинта. Флинт опустил голову.

– А дальше? Что же у нас дальше? – продолжал Адам напряженно. – А вот, что. Опять очень интересно. «Правителю. Приступаю к выполнению вашей просьбы. Сделать это будет непросто. Остерегаюсь слишком часто попадаться на глаза Владетелю. Подозреваю, что он не оставил прежних планов на мой счет. Несправедливо, что за все ваши распри ответил непричастный человек – Ева. Флинт». Ну и что ты обо всем этом думаешь? Говори.

– Я уже все сказал. Вы поручили установить связь с Большим кораблем. Я выполнил ваше поручение. Неужели важно, господин Владетель, как я это сделал, с кем связался и что получил в ответных посланиях?

– Вон ты как заговорил. Однако ты очень самоуверенный мальчишка, Ты знаешь, что все твои переговоры перехвачены нашей службой?

– Ну и что из того? – спросил Флинт с вызовом. Он чувствовал, что только независимость и смелость спасут его на этот раз. – Говорите, перехватили? Молодцы. Значит, располагают навыками и достойной техникой. Нисколько не удивлен. Жаль потраченного времени и сил. Я старался, совершенствовал передатчик, день и ночь думал, как угодить своему Владетелю. Буквально лез из кожи. А в итоге получил благодарность – меня заподозрили в нечестной игре. Это как понимать, господин Владетель? Впрочем, на благодарность я не рассчитывал.

– Суетишься не по делу, Флинт, – произнес Адам ровно, продолжая наблюдать за собеседником. – Никто тебя не подозревает, не заблуждайся. Просто мне не все ясно. И только ты один способен разрешить мои сомнения. Стало известно, что твои и ответные послания зашифрованы. Причем этого шифра в наших дешифраторах не оказалось. По этой причине мы ничего не смогли прочитать. К тому же выяснили, что на Острове не осталось ни одного криптографа, улетели все. Для тебя, как вижу, проблем с дешифрацией не существует. Отсюда вывод: ты единственный, кто обладает этим шифром. Так?

– Возможно, – согласился Флинт, не понимая, куда гнет хозяин. – Вы мне не доверяете? Или хотите, чтобы я поделился? С кем?

– Я доверяю тебе, Флинт, и не настаиваю, чтобы ты передал шифр, как положено, в распоряжение Кента. Конечно, ты можешь это сделать, если сам захочешь. Но, думаю, будет правильнее, если мы оставим все как есть. Ты будешь пользоваться этим шифром, а я буду знать, что ты один владеешь им и надежно хранишь.

Адам молчал, опустил лицо, спрятал глаза. Флинт подумал, что пора уносить ноги.

– А третий вопрос? – не удержался, напомнил он.

– Третий вопрос сложнее, – заговорил Адам после недолгого молчания. – Он о Еве. Мне интересно знать, добровольно ли она согласилась на сотрудничество с человеком, который называет себя Правителем. Отправилась вместе с ним в полет… Видишь ли, я довольно хорошо знаю Еву и потому не верю… – Флинт вдруг понял, что перед ним сидит глубоко несчастный человек, и ему стало жаль этого человека. Адам продолжал вкрадчиво, объясняя самому себя: – Но факты, факты… Против них, как говорится, не попрешь. Вот почему я прошу тебя, расспроси своего друга Алекса, пусть подключит к поискам Евы других людей. Ее нужно найти и спросить, глядя в глаза, действительно ли она сознательно решилась на неслыханный циничный поступок, заделавшись… курицей-несушкой. Не выдумки ли выжившего из ума Координатора эта несусветная дичь? Как только узнаешь, сразу ко мне. Я буду ждать… сколько угодно. Теперь иди и помни, отныне мы в одной лодке и плавание может или привести нас к цели, или однажды оборваться крахом… И тогда мы все пойдем ко дну… Уцелеть никому не удастся…

8

Найти Еву не смогли ни сразу же, как обещал Франк, ни на другой день, как было поручено Венку. Правитель уже изготовился наказать нерадивых чиновников, однако, подумав, решил не спешить – успеется. Куда выгоднее по обычаю, который он долгую жизнь исповедовал на Земле, претензии приберечь до поры, и вывалить разом, когда возникнет необходимость. Отвертеться не получится.

Он велел отменить поиски. В конце концов, никакой опасности Ева не представляла. В любом варианте дальнейших событий она останется запертой в ограниченном пространстве Большого корабля, рано или поздно проявится и выдаст себя. Тогда можно будет как следует разобраться с беглянкой.

Он распорядился снять блокаду шестнадцатого подкидыша, повелев сохранить постоянные посты только у тех дверей и люков, которыми, предположительно, могли пользоваться дерзкие чужаки.

Пришлось признать, что пассажиры достаточно натерпелись из-за поднятого переполоха. Их угнетали панические слухи о готовящемся заполнении нежилых отсеков и даже всего пространства малого корабля удушающим газом, предназначенным для тушения пожара. Некоторые, особенно чувствительные, в отчаянии додумались до того, что их всех однажды запрут в подкидыше вместе с нелегалами и пустят газ.

Правителю осторожно доложили, что подвешенное состояние пассажиров, длящееся продолжительное время и никак не объясняемое, может спровоцировать стихийное возмущение. Он велел провести разъяснительную работу и страсти понемногу улеглись. К солдатам на постах скоро привыкли, их перестали замечать.

Правителю не давало покоя отсутствие информации о численном и персональном составе подпольной группы, о ее истинных целях. Поначалу, прослышав о чужаках, он повелел не придавать огласке их существование, теперь же, осмотревшись и разобравшись в происходящем, решил, что, напротив, разумнее известить пассажиров и экипаж о реальной угрозе, которую эти люди несут всем без исключения. Этот рациональный ход позволит часть полицейских функций переложить на плечи обывателей, рассчитывая на доносы наиболее ретивых из них.

Доподлинно никто не знал, куда отправилась Ева. Одно дело, если она прячется сама по себе, и совсем другое, если ей каким-то образом удалось присоединиться к нелегалам.

Через несколько дней напрасного ожидания, Правитель вынужден был признать, что поиски Евы недопустимо затянулись и результатов, на которые он рассчитывал, достигнуть не удалось. В такие минуты, страдая от отчаяния и бессилия, он переставал сдерживаться и по привычке вымещал досаду на безответной Коре, отношения с которой обострились до полного отчуждения. Кора так и не смогла простить мужу утрату дочери. С некоторых пор она оплакивала ее как умершую, не веря доводам близких людей, уверявших, что Тея жива, просто она теперь далеко и даже очень счастлива.