Ангелы

Я кивнул, выдыхая дым в потолок и не отводя от нее глаз. Мне казалось, что она уже отдалилась на пару километров от меня.

– Так ты придешь завтра? – со строгостью в голосе спросила она. – Обещай мне, что ты придешь!

Вот он! Предельно глупый момент «обещай мне…» – ну, почему эти два слова слышны обычно только из женских уст? Почему я должен был давать ей какие-то обещания? А вдруг я завтра умру, что будет означать, что я нарушил свое обещание! То есть я – истинный лгун. А я не хотел быть лгуном. Но бездонные глаза требовали ответа.

– Обещаю! – сказал я и неестественно улыбнулся. – Я провожу тебя!

– Не стоит…

– Не обсуждается! Время ночное, мало ли что!

Она шла на полшага впереди, а я не спускал глаз с ее спины и бедер, и мне очень нравилось смотреть, как белое каре двигалось, словно приведение. Я слушал, как туфли выстукивали ровный ритм по кривому асфальту и как голос лился идеальной мелодией под странный ритм. Мне хотелось сжать ее в объятиях и сотворить нехорошие вещи, но я выносливо шел и подтирал слюни, растянувшиеся до колен.

Она шла и говорила об университете, мечтала о том, что ждет ее завтра. А я молча мечтал о том дне, когда смогу прикоснуться к ней хотя бы кончиком пальца.

– Вот мы и пришли! – сказала она, обернувшись ко мне.

Я окинул взглядом черный, ночной дом и такой же черный садик с морем спящих цветов. На втором этаже были открыты окна, и, черт побери, я знал, что это были окна ее спальни. Я мгновенно представил, как могла бы выглядеть обстановка в комнате принцессы, и мелкая дрожь принялась ощипывать мое тело. Два слова лишали меня рассудка с каждой минутой все больше и больше. Роза, спальня. Роза, спальня.

– Спокойной ночи! – сказала она и поддалась ко мне вперед.

Я отшатнулся, улыбнулся и смутился.

– Спокойной ночи… Роза. – Прошептал я, пятясь назад, как недоваренный рак.

Девушка в очередной раз удивилась, пожала плечами и пошла к порогу. Я смотрел ей вслед, смотрел, как закрывается дверь, как в открытых окнах зажигается свет, подтверждающий мою правоту. Я видел, как через какое-то время свет потух. Мне хотелось услышать, как она дышит в ночной тишине, хотелось узнать, что ей снится, хотелось посмотреть на нее спящую.

Еще какое-то время я постоял у нее под окнами и поплелся домой, как старый пес в свою никчемную конуру. Я полз почти целый час, в дом вошел в половину четвертого утра. В комнате Люцифера было тихо, что, естественно, было странным. Я испугался, не умер ли он там? Но около двери, в свете фонаря блеснули лакированные туфли, что означало природный баланс и душевное равновесие у брата.

Я тихо прокрался к своей комнате, ловко обходя скрипучие половицы, и упал на кровать. По потолку бегали тени, как и по комнате, как и улыбка по моему лицу. Именно с этой радостной ноткой я провалился в глубокий сон.

***

– Вставай, говнюк! – услышал я крик брата мне в ухо и ощутимый пинок.

С горем пополам я продрал глаза, чтобы посмотреть на «святыню», которая так тщательно будила меня. Люцифер улыбался с зубной щеткой во рту, в одних трусах с колтунами на голове. Его настроение было на высоте.

Я усмехнулся и перекатился на другую половину кровати. «Вставай, говнюк», что может быть еще прекраснее, чем столь «милое» приветствие? Ничего! Брат по-другому просто не умел.

Я не хотел вставать. У меня была куча сил, но желание отсутствовало. Затем я вспомнил, что пообещал притащить свое тело в проклятый дом знаний, скинул одеяло и сел.

– Как прошел вечер? – Спросил Люц, с белой пеной на губах.

Он был похож на бешеное существо, жаль, что пена не пузырилась. Я показал ему кулак с поднятым вверх большим пальцем и снова закрыл глаза. Чертовы глаза! Я ненавидел моменты, когда собственные мышцы становились неработающими имплантами.

– Через двадцать минут выходим! Поднимайся и иди в ванную! Знания ждут! – прокричал он, накапав пасты мне на пол, развернулся и ушел.

Я вздохнул и встал. Потянувшись, я направился к ванне, прихватив салфетку, чтобы убрать за дырявым ртом брата.

В машине я, игнорируя все дурацкие вопросы и хитроумные подколы Люца, спал. Мозг пытался сказать, что слишком до хрена времени тратится на сон, что можно потом выспаться, когда больше делать будет нечего. Я не должен был проспать половину своей молодости. Но сон, как Годзилла, наступал мне на голову и я не мог скинуть его. Глаза сами собой закрывались, подкидывая черного тумана в мозг, раздвигая невидимость и воздвигая там бездну, в которую я летел, пока засыпал, изредка подергиваясь, как под напряжением.

– Выходи, спящая красавица! – Люц слегка толкнул меня в плечо, и я буквально вывалился на улицу, тщательно пытаясь открыть веки.

Ноги медленно передвигались, неся тело к дверям университета, брат шел рядом и курил, а я хватал ртом сигаретный дым и пытался блаженствовать.

– Твоя девушка уже здесь! – злорадно сообщил Люцифер, окинув взглядом коридор.

Единственная фраза, которая непросто взбодрила меня, а словно покойника оживила: и глаза тут же открылись, и пальцы бешено забегали по волосам, пытаясь причесать их, и взгляд стал похож на адекватный, а на губах снова растянулась новая, глупая улыбка.

– Ты полный фрик! – прошептал Люц и отошел от меня, как бы предоставляя возможность побыть наедине с Розой.

Но краем глаза я видел, что он стоит недалеко, а его глаза жрут седовласую девушку, тем самым пробуждая во мне злость и агрессию снова. Но я же не мог запретить ему смотреть!

Роза посмотрела на меня, склонила голову и улыбнулась. Благодаря ее улыбке я понял, что на меня не обижаются и не злятся, и ничего умного кроме как тоже улыбнуться я не сделал. Ну почему рядом с ней я чувствовал себядураком?

– Привет! – как-то странно пискнула она и скосилась на Люцифера.

Он улыбнулся и кивнул головой в ответ.

– Привет! – быстро ответил я, дабы скорее привлечь ее внимание.

Роза снова взглянула на меня.

– Я немного сонная сегодня! – Сказала она. – Но вчера мы хорошо провели время!

«Еще бы, если бы ты еще пришла вовремя, то может, я был бы не такой сонный!», язвительно подумал я, рассматривая ее. Сегодня она была какая-то новая. Светлые джинсы, чуть ли не впивались ей в кожу, потому что сильно обтягивали, такая же кофта, только с декольте, туфли, из-за которых Роза постоянно переминалась с ноги на ногу. Все те же ярко накрашенные брови, но в этот раз глаза тоже были ярко накрашены, макияж которых, в отличие от бровей, мне нравился.

К двери подошла женщина средних лет, и, окинув нас взглядом, открыла замок. Я как всегда не удосужился посмотреть, как называется очередной предмет, поэтому старательно внушал себе о существовании эффекта неожиданности и последующей после него радости.

Уже как по сценарию, я пошел за Розой и сел около нее. В тот момент меня удивило, и в то же время жутко разозлило то, что рядом со мной уселся Люцифер! Недолго думая, я засадил ему локтем в бок и показал глазами «свалить». Он мерзко улыбнулся и демонстративно достал тетрадь. Вот тогда у меня закипели все жидкости в организме. Я раздулся, как индюк, пытаясь прикрыть телом девушку от его взглядов. Роза была довольна! Я точно видел, что она заметила немую войну между мной и братом, а также она правильно поняла, что все это из-за нее. Она сидела и улыбалась. А мне вот было не совсем понятно: ведь проскакивала враждебная нить между братьями, а не незнакомыми людьми, так почему ж не было желания остановить это? Нет, она будет продолжать улыбаться и получать несказанное удовольствие от сложившейся ситуации. Ну ладно она, девушки всегда были не против поулыбаться, в то время как из-за них ребята убивают друг друга, но Люцифер-то! Он почему себя так вел? Я так никогда не поступал по отношению к нему…

– Здравствуйте, уважаемые студенты! – профессор, упираясь руками в стол, с улыбкой рассматривала аудиторию. – Рада, что после первого учебного дня вы нашли в себе силы прийти и сегодня. Меня зовут профессор Рене и я буду вести у вас предмет, который будет вам интересен больше всех других, и называется он «поведенческая структура человека» или «ПСЧ». Это не психология, не физиология, этот предмет изучает поведение мужчин и женщин в современном мире. Еще раз отмечу – не смейте путать мой предмет с психологией. Это совершенно разные науки. Естественно, как и по всем дисциплинам, вы будете сдавать экзамен: промежуточный и итоговый, в конце учебного года. Хочу предупредить вас, что я ужасная сволочь и люблю на экзаменах трепать нервы студентам, которые трепали мне нервы в течение семестра.

У нее был такой пьянящий голос, сказочно-баснословный, и я как, кобра, болтался в своей сумке и боролся со сном. Роза постоянно что-то бубнила, но я не мог сосредоточиться на ее мыслях. Меня размазывало, как мерзкую, вонючую жидкость по асфальту и в какой-то момент я начал падать в летнем водопаде. Вокруг были теплые тропики и безумно красивые пейзаж. Водопад был бесконечен, я летел и летел, постоянно получая дозы воздушных брызг, бодрящих тело. Шум, с которым вода разбивалась о навесные скалы, убаюкивал меня еще больше, погружая в пучину ярких, красочных сновидений. Неожиданно, прямо над ухом я услышал голос, который мне угрожал.

– …спать на моих парах я вам не советую. Если уж очень хочется, лучше проспите дома: в любом случае в журнале будет отмечено, что вы отсутствовали!

Я нехотя открыл глаза и прямо перед собой увидел лицо профессора. Я слегка дернулся и мгновенно выпрямился за партой.

– Как Вас зовут? – строго спросила она, разглядывая меня, как рукодельный узор.

– Гавриил, мэм! – сонным голосом ответил я.

– Гавриил! – усмехнулась она. – Тяжелая ночь была?

– Нет.– Покачал я головой, борясь с зевотой.

Люц, этот ублюдок, сидел рядом и улыбался.

– Тогда, получается, что у Вас даже нет уважительной причины такого бестактного поведения? – внезапно профессор Рене стала строгой, как горгулья и впилась в меня глазами, словно я обозвал ее каким-то гадким словом.

– Получается так, мэм! – согласился я, все больше и больше поражаясь изменениям на ее лице.

– Искренность – это хорошо! – злобно улыбнулась она, – но ничего, профессор Трокосто научит Вас, когда стоит говорить правду! На первый раз я прощаю Ваше поведение, но я запомнила Вас!

Мисс Рене отвернулась и пошла дальше по ряду между парт. Я тут же ткнул брата в бок.

– Какого черта ты меня не разбудил? – возмутился я до глубины души.

– Надо ж было посмотреть, что будет, если кто-то уснет на ее паре! – прошептал он в ответ, еле сдерживая идиотский смех.

Я, честно, хотел воткнуть ручку ему в руку, так сильно он вывел меня из себя. Но моя новоиспеченная подруженька тоже промолчала, какие у нее на то были причины?

– Роза! – с рыком позвал я ее. – Почему ты не разбудила меня?

– А я должна была? – ее молниеносный ответ заткнул мне рот.

Как будто у меня вдруг вырвали язык и трясли им перед лицом.

– Нет… – смущенно буркнул я и уставился прямо перед собой.

Я больше не хотел на нее смотреть.

– Речь пойдет о поведении женщин и мужчин, насколько вы знаете, других полов у нас не существует. Современное общество ведет себя совсем по-другому, чем, например, пятьдесят лет назад. Пятьдесят лет назад не кажутся большой цифрой, но у ваших пап и мам совсем другое восприятие мира, чем у вас сейчас. И насколько вы правильно воспринимаете мир, зависят ваши успехи и неудачи. То есть, если вы хотите стать наиболее удачным, вам стоить принять мораль общества, по которой живут все. Что такое индивидуальность? В настоящее время – это не что! Вы не должны стремиться к ней, иначе успеха вам не видать. Потому, что человек, который хочет быть индивидуальностью, собственно, забывает о себе, как о становлении личности. Поймите одну простую вещь: чтобы вы ни делали, как бы вы не выглядели, чтобы вы ни умели делать, вы никогда не будете индивидуальностью! Чего смотрите? Память хорошая? Или может, запишите все-таки? Я ведь спрашиваю дополнительные вопросы на экзаменах! Индивидуальность в наше время отсутствует! Ее не существует! Люди тратят свои жизни, к примеру, на то, чтобы раскопать Клеопатру, они это делают потому, что у них есть уверенность в виде научных подтверждений и истории. У индивидуальности нет подтверждений, нет истории. Посмотрите, в аудитории сидит девушка с броской внешностью: ярко-красные волосы. Таких здесь больше нет, и, казалось бы, она – индивидуальность! Но сколько еще в мире, в данный момент таких девушек, с таким цветом волос? Миллионы! Миллион очень смутно похож на индивидуальное число. Нельзя быть единичным экземпляром, понимаете? Нельзя. Запомните раз и навсегда: таких, как вы, на земле еще семь миллиардов. Так что, выбирая стратегию жизни, не стоит брать индивидуальность, как отправную точку. Вы можете быть хуже или лучше, но всегда знайте, что есть кто-то еще на порядок лучше или хуже. Поэтому ваша задача, вступая во взрослую жизнь, знать свое общество и уметь подстроиться под него, ибо никогда в жизни общество не будет подстраиваться под вас! Общество – это огромная, массивная, структурированная ячейка жизни каждого человека. Чтобы плавать в нем, как рыба в воде, недостаточно дожить до двадцати лет, прийти и заявить: «вот он – я! прошу любить и жаловать!». Кто вы такой, чтобы социум принимал вас с распростертыми объятьями? Вы никто! Особенно сейчас. Вы можете спать на моих лекциях, хамить профессорам, прогуливать, но все это никак не поможет вам в дальнейшем. Вы должны подружиться с обществом, иначе вас ожидают более глобальные проблемы, чем неуд на экзамене. Что касается общества – оно не совсем стабильно, шатко и постоянно меняется. Каждый год в обществе происходит что-то, что оно впитывает, и нужно уметь вовремя подстроиться под это. Никто не хочет знать, нужны ли вам эти изменения, вы должны очнуться утром и уже быть частью нового общества. Не пытайтесь исправить его, вам это не удастся, опять же, вы просто потратите силы в пустую, вы выкинете свою жизнь в помойку. Не надо, не спешите, на помойке вы всегда успеете оказаться. Запомните также, что общество очень умело и настойчиво диктует свои правила и права. Человек, который не подчиняется, проигрывает, даже не успев начать играть…

Я слушал эту женщину и поражался. Я не мог поверить в то, что она говорила. Что значит: «вы – никто»? Я не никто, я – личность, человек! Да плевать мне, что нас семь миллиардов, каждый из этих миллиардов – человек, а значит – личность! Что за культ общества она развела? Почему она говорила так, как будто без этого «общества» невозможна жизнь на планете? Мисс Рене взбудоражила во мне бурлящий поток агрессии по отношению к ее предмету. Только тупые идиоты могут создавать себе идола из общества, которому потом поклоняются! Да хрен бы с ним, было бы нормальное общество, но оно ж совсем мерзкое и ничтожное! Мне не надо доживать до семидесяти лет, чтобы понять, что вокруг меня постоянно блеет стадо деградированных овец и баранов. Неужели мисс Рене считала, что все должны потыкать этим овцам? Неужели она сама это делала? Рвотная масса, ползающая по улицам мира, выблеванная прошлым, не должна устанавливать правила и требовать подчинения. Ее надо убрать, а не бога из нее создавать! Сможет ли человек навалить горы кала дома и наслаждаться ими потом? Вот, что сравнимо с обществом! Что за чушь? Почему кто-то диктует, а ты должен развесить уши и впитывать отходы в себя? Какая тварская лекция! Мне было противно слушать, как она преподносила эти «необходимые» знания! Ее манера, типа «вы – мерзкие твари», почему я ни разу за два часа этой лекции не услышал слово «мы»? Эта пафосная до чертиков дама не относила себя к «мы»! Сука! Она хорохорилась, говоря, что индивидуальность – фигня, при этом сама себя пыталась отнести к другой категории людей. Да, конечно, разве «уважающий» себя профессор выставит себя наравне со студентами? Кончено, нет! Это мы – говно, а они – золото, правда, очень хреновой пробы.

Я жутко разозлился. Обернувшись, я увидел абсолютно безразличное отношение студентов к лекции. В тот момент мне показалось, что эта дрянь у доски сказала правду! Шестьдесят человек – и всем плевать. Они сидели, рисовали, подмигивали друг другу, занимались фигней, в то время, как одна особа объясняла нам, что мы – будущий кал, который будет рабочим классом для великого общества, беспрекословно выполняющий его приказы, и все с этим, видимо, были согласны, даже никак не отреагировали на предсказания «прекрасного» будущего.

Роза, как усердная студентка, писала лекцию чуть ли не слово-в-слово за мерзкой профессоршей. Я даже не хотел ее беспокоить, не хотел отвлекать от столь кропотливого дела! На ее лице не промелькнуло ни одной нотки удивления или раздражения, у нее не было вообще никаких эмоций. Робот, бездумный робот появился в ней, и он механически цитировал мисс Рене. Она мне не нравилась такой, совершенно не нравилась.

Люцифер, со свойственной ему улыбкой дебила, сидел и весело разглядывал профессора и всех остальных. Скорее всего, он воспринимал эту лекцию, как очередную клоунаду. Люц не относился к университету серьезно и я ему завидовал. Я тоже хотел быть таким пофигистом, хотел плевать на все то, что происходило вокруг, но я не мог.

Как только прозвенел звонок, я схватил сумку и чуть ли не выбежал на улицу в курилку. Нервно прикурив, я уставился на мусорный бак, не обращая ни на кого внимания. Я всех ненавидел, хотел, чтобы они все исчезли, омерзительное общество!

– Что с тобой? – сзади раздался голос Розы. – Что случилось?

Девушка, которая безумно нравилась мне, которую я безумно хотел, ревновал к собственному брату, ненавидел его из-за нее, показалась мне пустоголовой куклой, которая даже если захочет что-то понять, все равно ничего не поймет, потому, что в голове даже влагосохроняющих шариков нет! Я искренне злился даже на нее.

– Как тебе лекция? – спросил я, не обращая на нее внимание.

– Лекция, как лекция, сидела и писала, ведь экзамен…

– Господи, Роза! – крикнул я, перебив ее. – Ты что такое говоришь? Ты слышала то, что она говорила? Ты воспринимала смысл ее слов?

– Нет, наверное, поэтому, я не такая злая, как ты! Я просто писала, чтобы зимой открыть и прочитать перед экзаменом! Мы пришил сюда учиться, раз стоят такие лекции, значит, они действительно нам нужны!

Я прищурился и уставился на девушку. Она действительно не понимала или не хотела понимать? Насколько же надо отказаться от сознания, чтобы записывать этот бред и даже не вникать в него?

– А ты все время такая правильная? – спросил я, наконец, набравшись сил, посмотрел на нее.

Роза нахмурилась. Тогда я впервые увидел, как ее поглощало недовольство, в то время, как во мне росло удивление. Я не сказал ни одного оскорбительного слова, а она беспричинно начала проявлять признаки агрессии, хотя на долбанной лекции ни какой агрессии у нее не было, а должна бы была быть!

– Расслабься, брат! – появился Люцифер с сигаретой в зубах. – Я еще на паре заметил, что тебе не понравилась наша новая профессорша.

Роза кинула бычок в урну и ушла, даже не посмотрев на меня. Она умудрилась обидеться! Я не был уверен до конца, но было похоже на обиду. Я посмотрел на брата.

– Люц, я не могу относиться ко всему наплевательски, как ты! Хотя, может быть, я бы очень хотел! – процедил я сквозь зубы.

Мимо проходила та самая девушка, с которой Люц перемигивался весь вчерашний день. Я вспомнил, что во время переклички она назвалась Лилей Штольц.

– Привет, Лилия! – улыбнулся я ей.

Девушка остановилась и подошла ко мне, томно разглядывая мое лицо.

– Привет, Люцифер! – ответила она.

Видимо Лилия была чем-то занята во время переклички что даже не заметила, что мой драгоценный брат был в синей рубашке, а я – в черной. Я обнял ее за талию и поцеловал в щеку, при этом кожей ощущая, как стоявший рядом со мной Люцифер, брызгал слюной.

– Ты сегодня совсем наглый! – произнесла Лилия, но бить меня по рукам не стала, более того сама прижималась ко мне. – Я позвоню тебе вечером! – сообщила она, – мне надо идти. Может, встретимся после пар?

– Давай созвонимся! – сказал я и выпустил ее из рук.

Девушка улыбнулась и пошла к стоянке. Я смотрел ей вслед с язвительной улыбкой на лице. Вот у кого-то нервы не выдержали и появились первые прогулы. Люцифер подошел ко мне и тихо спросил:

– Ты какого черта вытворяешь?

– Люц, – мягко начал я, – оставь Розу в покое. Я только что напомнил тебе, что являюсь твоей копией и могу разрушить все твои отношения. Я хочу, чтобы ты не забывал об этом. Ты мой близнец, но не забывай, что у тебя тоже есть близнец.

Я выкинул бычок и пошел в университет, не смотря на брата. Я знал, что он расстроен, возможно, даже изумлен.

В коридоре, около аудитории я нашел Розу. Она стояла, опираясь на стену, в руках зажата одна большая лекционная тетрадь. Ее маленькие губы, как у куклы-пупса были надуты. Обида продолжалась. Что за гадкий день? Я знаком с девушкой всего сорок два часа, а уже должен извиняться!

– Роза! – позвал я, подойдя к ней, но, не дотрагиваясь, я все еще боялся это сделать.

Она нехотя взглянула на меня и замерла с ожидающим выражением на лице.

– Я не хотел тебя обидеть!

– Да, но ты это сделал! – с надутыми губами сказала она, недовольно закатывая глаза.

Я слегка отшатнулся от нее и приподнял голову. Роза была чуть выше моего плеча и ей постоянно приходилось смотреть как-то снизу. В тот момент она делала это так дерзко и вызывающе, я даже не думал, что она способна на такие взгляды.

– Прости! – сказал я, обкусывая себе язык.

Боже мой, как я ненавидел извиняться за то, что не делал. Ведь я ее не обижал! Не ударил, не сказал ни одного грубого слова, а меня взглядом заставляют извиниться. И вот так всю жизнь, ходишь и как слизняк извиняешься за все подряд, а ведь это просто слова, ничего не значащие слова. Когда жаль по-настоящему, нет места для «извини, прости пожалуйста» или «я не хотел». На лице изображается такая мрачная скорбь, что уже и извиняться не надо. Если этого нет, то выкручиваются именно этими пустыми словами. Естественно, на моем лице не было никакой скорби, да и откуда ей там взяться? Я не чувствовал ее внутри, собственно она не могла появиться на лице. Но как влюбленному идиоту, мне пришлось воспользоваться словами.

– Мне жаль, я действительно не подумал, что сказал! – промямлил я, смеясь внутри.

Конечно, мне было смешно, глядя на то, как лицо Розы приобретало удовлетворенное выражение при звучании этих слов. Какая чушь! Да хрен бы с этой чушью, с этим словами, главное, что на миловидном личике снова появилась улыбка. А это означило, что я прощен!

– Хорошо. Сделаем вид, что ничего этого не было! – прощебетала Роза и взглянула на меня.

Конечно, мы сделаем вид, какой она хотела, вот только я не мог понять, чего конкретно не было.

Мы дождались профессора, зашли в аудиторию, снова сели рядом и замолчали. Профессор решил даже не представляться, а сразу начать лекцию, которую я специально не слушал, дабы не извиняться на следующей перемене. Я даже не знал, как назывался предмет.

Всю лекцию я смотрел на Розу. Потихоньку я начал узнавать ее. Прошло всего полтора дня, а я уже знал, что она может обидеться на пустоту, может сказать, что у нее на уме, может не красить так гадко брови, может пить, курить и быть наблюдательной. Милый набор! Она опять судорожно строчила лекцию, периодически улыбаясь, чувствуя мои взгляды. На уродца-брата я не смотрел, так как видеть его совсем не хотел.

Я вырвал из тетрадки лист и накатал пару предложений, где можно встретиться и согласна ли Роза, затем подсунул ей «опросник». Она просто отметила галочкой, какой вариант ей подходит больше всего. Оказалось, что ей понравилось в баре, где мы были вчера. Я смял записку и чуть ли не рассмеялся. В тот день у нас было всего две пары, то есть та пара была последней. В час двадцать мы должны были освободиться, соответственно, я решил назначить время встречи пораньше, где-нибудь часа на четыре, плюс еще полтора часа ее опоздания, как раз к шести придет. Так я и сделал.

В четыре часа вечера я сидел в баре с кружкой пива, весь при параде и с нервной дрожью. Я ждал. Мне уже надоело нервничать, но я ничего не мог с собой поделать. Ожидание и предвкушение снова увидеть ее вне мерзких стен университета, с нормально накрашенными бровями, с совсем другой, свежей улыбкой на лице. Мне казалось, что у нее тоже была сестра-близнец, которая приходила ко мне на встречи. Роза была другой вне университета, я чувствовал это.

В тот вечер она практически даже не опоздала, всего на двадцать минут, и к нашей встречи прибавилось еще час десять. Я все также улыбался и вел себя, как полный дурак, боясь прикоснуться к ней. Роза случайно задела мою руку пальцем, после чего я десять минут пытался унять дрожь в ногах и прогнать мурашки. Она скромно улыбалась, глядя на эти тщетные попытки и делая вид, что ничего не понимает.