имперское море накрыло
Вольные города.
Двенадцатый год войны,
Луны Расколотой год
настал – и семя ее
пролилось смертельным дождем,
посулами черных крыл.
Из городов лишь два
не поддались тогда
сей малазанской волне.
Первый – прочно стоял:
горделивые реяли стяги
под Тьмы властным крылом.
Второй же – раздором расколот,
без войска,
друзьями оставленный…
Первым пал тот, что был прочен.
Фелисин (р. 1146). Призыв к Тени
Бледную завесу дыма рассекали во?роны. Их пронзительные крики заглушали стоны раненых и умирающих солдат. Запах горелого мяса тяжело висел в неподвижном мареве.
На третьем холме у стен павшего города Крепь стояла в одиночестве Рваная Снасть. Вокруг чародейки лежали груды искореженных обломков оружия и доспехов – поножей, нагрудников, шлемов и клинков. Еще час назад все это принадлежало мужчинам и женщинам, от которых теперь даже и следа не осталось. Тишина внутри пустых металлических раковин отдавалась в голове колдуньи погребальной песней.
Она обхватила себя руками. Бордовый плащ с серебряным значком, который она носила как командир кадровых магов Второй армии, теперь висел на ее покатых плечах лохмотьями обожженной, заляпанной кровью ткани. Округлое полное лицо Рваной Снасти, обычно озаренное беззаботной детской улыбкой, прорезали глубокие морщины, щеки ввалились и побледнели.
Вопреки бушевавшему вокруг урагану звуков и запахов чародейка вслушивалась в глубокую тишину. Та словно бы выплескивалась из раковин-доспехов пустотой, которая уже сама по себе была обвинением. Но у тишины имелся и другой источник. Сегодня здесь неистовствовали столь мощные колдовские силы, что их вполне хватило бы, чтобы разрушить преграду, разделявшую миры. То, что скрывалось по ту сторону, на магических Путях Хаоса, казалось, было где-то совсем близко, на расстоянии вытянутой руки.
Рваная Снасть думала, что уже совершенно лишилась эмоций – все они сгорели в пережитом ею ужасе, но, глядя на то, как в город плотными рядами входит легион черных морантов, колдунья почувствовала, что ненависть застит ей глаза под опухшими веками.
«Союзники. Предвкушают долгожданное кровопролитие».
Всего лишь через какой-то час жителей Крепи станет тысяч на двадцать меньше. Чаши весов, раскачанные многолетней враждой между соседними народами, уравновесит отмщение. Вот они, вооруженные мечами.
«Милостивая Шедунуль, неужели и без того было мало смертей?»
В разных концах города пылало с дюжину пожаров. Осада Крепи наконец закончилась – после трех долгих лет. Но Рваная Снасть знала: это еще не все. Что-то скрывалось в безмолвии и ждало своего часа. Ничего, она тоже подождет. Хотя бы это колдунья должна сделать для погибших сегодня, ведь во всем остальном она их подвела.
Внизу равнину покрывали тела малазанских солдат – страшный ковер из трупов. То тут, то там торчали мертвые руки и ноги, на которых по-хозяйски восседали во?роны. Солдаты, пережившие бойню, ошеломленно бродили среди тел, искали павших товарищей. Рваная Снасть с болью смотрела на них.
– Они идут, – проговорил голос в дюжине футов слева от нее.
Чародейка медленно обернулась. Боевой маг Локон лежал, распластавшись на груде опаленных доспехов, в бритом черепе его отражалось мутное небо. Волной колдовства ему оторвало нижнюю половину туловища. Из вспоротой грудной клетки вываливались окровавленные внутренности. Из последних усилий он удерживал в себе жизнь – над ним реяла слабая дымка магии.
– Я думала, ты погиб, – пробормотала Рваная Снасть.
– Сегодня мне везет.
– Что-то непохоже.
Локон захрипел, и прямо из-под его сердца выплеснулась струйка темной густой крови.
– Они идут, – повторил колдун. – Видишь их?
Чародейка обернулась к склону холма, и ее светлые глаза сузились. К ним приближались четверо солдат.
– Кто это?
Маг не ответил.
Рваная Снасть снова оглянулась на Локона и увидела, что он буравит ее тяжелым взглядом – так, как правило, смотрит тот, кому осталось жить считаные мгновенья.
– Думал пропустить волну сквозь кишки, да? Что ж, тоже, в общем-то, верный способ отсюда выбраться.
Ответ Локона удивил ее:
– Показная грубость не идет тебе, Рваная Снасть. Тебе никогда не удавалось казаться циничной. – Он нахмурился и быстро заморгал, как будто отгоняя приближающуюся тьму. – Всегда есть риск узнать слишком много. Радуйся, что я тебя пощадил. – Локон улыбнулся, показав залитые кровью зубы. – Думай о хорошем. Плоть слаба.
Она пристально вгляделась в его глаза, удивляясь этой внезапной… человечности. Быть может, умирая, мы оставляем привычные игры и все напускное притворство. А может, она просто не готова была увидеть, как за привычным фасадом Локона вдруг проступил простой смертный. Рваная Снасть разомкнула руки, которыми с силой сжимала собственные плечи, и прерывисто вздохнула.
– Ты прав. Сейчас не время для притворства. Я тебя никогда не любила, Локон, но ни разу не усомнилась в твоей отваге – и не усомнюсь. – Она оглядела обрубок тела и в глубине души поразилась тому, что столь ужасное зрелище не слишком-то ее испугало. – Сейчас тебя даже искусство самого Тайскренна не спасет.
Во взгляде Локона промелькнуло лукавство, и он расхохотался болезненным смехом.
– Девочка моя, – прохрипел маг, – твоя наивность просто очаровательна. Она всегда меня восхищала.
– Кто бы сомневался! – отрезала чародейка; ей было больно оттого, что она купилась на его внезапную искренность. – Что ж, посмейся надо мной в последний раз, в память о былых временах.
– Ты не понимаешь… Меня рано списывать со счетов…
– Серьезно? Считаешь, что еще не все кончено? Настолько ненавидишь нашего высшего мага, что полагаешь, будто ненависть позволит тебе вырваться даже из хладных пальцев Худа? Надеешься отомстить с того света?
– Похоже, ты плохо меня знаешь, если до сих пор не поняла, что я всегда оставляю себе запасной выход.
– Ты даже ползти не можешь. Как ты собираешься добраться до этого своего запасного выхода?
Маг облизал потрескавшиеся губы.
– Это часть сделки, – тихо проговорил Локон. – Выход сам придет ко мне. Он уже совсем близко. Обернись!
Рваная Снасть услышала сзади хруст доспехов и позвякивание железа: звуки обрушились на нее, как ледяной ветер. Внутри у колдуньи все тревожно сжалось. Она обернулась и увидела, что на вершину поднялись четверо солдат. Трое мужчин и одна девушка, все измазанные кровью и грязью, с мертвенно-бледными лицами. Взгляд чародейки привлекла девушка, которая держалась чуть позади своих спутников, словно неприятная мысль, которую пытаются отогнать. Девушка была молодой и красивой, но какой-то холодной, словно бы ожившая сосулька.
«Ох, что-то тут не так, – сказала себе колдунья. – Будь осторожней».
Предводитель – сержант, судя по торквесу[3 - Торквес – кельтская разновидность шейной гривны; носился также на талии или на руке, как браслет. Был известен не только у кельтов, однако является ярким маркером, отсылающим именно к кельтскому миру, когда тот столкнулся с Римской империей.] на руке, – подошел к Рваной Снасти. Его глубоко посаженные темно-серые глаза бесстрастно встретили ее взгляд.
– Эта? – спросил он, обернувшись к высокому и худому чернокожему человеку, который остановился рядом с ним.
Его спутник покачал головой.
