– Нет, нам нужен вон тот. – Хотя он и говорил по-малазански, гортанный акцент выдавал в нем выходца из Семиградья.
Третий и последний мужчина, тоже чернокожий, обошел сержанта слева и, несмотря на внушительное телосложение, словно бы скользнул по воздуху вперед, не сводя глаз с Локона. Он вообще не обратил внимания на Рваную Снасть, и это ее даже слегка обидело. Она хотела было поставить незнакомца на место, но вдруг почувствовала, что у нее уже нет сил на препирательства. А вместо этого сказала сержанту:
– Если вы из похоронной команды, то слегка поторопились. Он еще не умер. Хотя, – продолжила она, – вы наверняка пришли с иной целью. Я знаю, что Локон заключил с вами сделку: думает, будто сможет как-то выжить, лишившись половины тела.
Губы сержанта сжались под жесткой, с проседью бородой.
– О чем ты говоришь, чародейка?
Чернокожий человек рядом с сержантом бросил взгляд назад, на девушку, остановившуюся в дюжине шагов за ними. Рваной Снасти показалось, что он вздрогнул, но, когда мужчина перевел глаза на колдунью, его худощавое лицо уже ничего не выражало – он лишь пожал плечами, а потом обогнул ее.
Почувствовав незримое давление силы, чародейка судорожно вздохнула.
«Да он же маг».
Чернокожий присоединился к своему товарищу, стоявшему над изувеченным телом Локона, а Рваная Снасть тем временем пыталась рассмотреть его мундир под слоем грязи и запекшейся крови.
– И кто ж вы такие будете?
– Вторая армия, Девятый взвод.
– Девятый? – выдохнула колдунья сквозь сжатые зубы. – Да неужто сжигатели мостов? – Она прищурилась, глядя на потрепанного сержанта. – Девятый. Стало быть, ты – Скворец.
Он вздрогнул. У Рваной Снасти пересохло во рту.
– Разумеется, я о тебе слышала. Говорят, будто…
– Не важно, – хрипло перебил он. – Мало ли что болтают. Старые сказки растут, как сорняки.
Женщина потерла лицо, чувствуя, как грязь собирается под ногтями. Сжигатели мостов. Они были элитным подразделением старого императора, его любимцами. Но после кровавого переворота, совершенного Ласин, их швыряли в самые глубокие крысиные норы, какие только могли найти, затыкали ими все дыры. В результате меньше чем за десять лет численность подразделения сократилась настолько, что теперь едва-едва наберется один взвод. Имена уцелевших (по большей части командиров) стали известны во всех малазанских армиях на Генабакисе и на других континентах. Имена, которые расцветили и без того знаменитую легенду о войске Дуджека Однорукого: Деторан, Мураш, Игла, Скворец. Имена, овеянные славой и насквозь пропитанные горьким цинизмом. Они, будто почетное знамя, воплотили в себе все безумие этой бесконечной кампании.
Сержант Скворец разглядывал обломки доспехов, которыми был усеян весь холм. Рваная Снасть видела, как он постепенно начинает понимать, что здесь произошло. Его щеку передернуло от нервного тика. На этот раз сержант посмотрел на чародейку по-новому, взгляд серых глаз стал чуть мягче, и это надрывало ей сердце.
– Из кадровых магов осталась только ты одна?
Рваная Снасть отвернулась, чувствуя себя ужасно хрупкой и уязвимой.
– Да, я последняя, кто еще стоит на ногах. Но дело вовсе не в моем мастерстве. Просто повезло.
Если Скворец и расслышал горечь в ее ответе, то не подал вида – молча глядел, как двое его бойцов, уроженцев Семиградья, склонились над Локоном.
Рваная Снасть облизнула губы, поежилась и покосилась на солдат. Они переговаривались. Чародейка услышала, как Локон вдруг рассмеялся, и этот тихий отзвук радости заставил ее болезненно поморщиться.
– Скажи, а вон тот, высокий, – спросила она, – он ведь маг?
Скворец хмыкнул:
– Его зовут Быстрый Бен.
– Бьюсь об заклад, родители назвали его иначе.
– Угадала.
Рваная Снасть расправила плечи под весом плаща, и глухая боль в пояснице на краткий миг отступила.
– Я должна бы его знать, сержант. Такую силу сразу замечают. Он ведь не новичок?
– Не новичок, – подтвердил Скворец.
Она почувствовала, что начинает злиться.
– Я требую объяснений. Что здесь происходит?
Скворец скривился:
– Да ничего, судя по всему. – Он повысил голос: – Эй, Быстрый Бен!
Маг обернулся.
– Утрясаем последние детали, сержант, – пояснил он и сверкнул белозубой ухмылкой.
– Худов дух! – вздохнула Рваная Снасть, отворачиваясь.
А девушка, что пришла вместе с мужчинами, по-прежнему стояла на вершине холма и, казалось, изучала колонны морантов, которые входили в город. Словно почувствовав взгляд Рваной Снасти, она резко обернулась. Выражение ее лица потрясло чародейку. Рваная Снасть быстро отвела глаза.
– Это все, что осталось от твоего взвода, сержант? Два мародера да жадная до крови девчушка-новобранец?
– У меня осталось семеро бойцов, – ровным голосом ответил Скворец.
– А сколько было утром?
– Пятнадцать.
Рваная Снасть почувствовала, что тут что-то не так. И, не в силах молчать, сказала, чтобы просто хоть что-то сказать:
– Неплохой результат. Лучше, чем у большинства. – Увидев, как кровь отливает от лица сержанта, чародейка мысленно обругала себя: «Это надо же такое ляпнуть!» – Но уверена, – добавила она, – те, кого вы потеряли, были хорошими солдатами.
– Они хорошо умели умирать, – сказал Скворец.
Рваную Снасть потрясла жестокость его слов. В смятении она плотно закрыла глаза, чтобы удержать слезы отчаяния и разочарования.
«Слишком много сегодня всего произошло. Я к этому не готова. Не готова к встрече с сержантом Скворцом, человеком, который согнулся под тяжестью собственной легенды и, верно служа империи, взошел не на одну гору трупов».
Последние три года сжигателей мостов было почти не видно. С тех пор как началась осада Крепи, их отправили делать подкопы и минировать древние массивные стены города. Приказ поступил прямо из столицы, и это была либо чья-то злая шутка, либо результат чудовищного невежества: город стоял в долине, которая стала нагромождением валунов еще в ту пору, когда по ней прошел ледник: груда камней нависала над расселиной такой глубины, что даже маги едва могли дотянуться до ее дна.
«Эти люди три года провели под землей. Когда же они в последний раз видели солнце?»
Рваная Снасть вдруг словно окаменела.
