– Что там у тебя? – спросил Вилли, услышав, грохот и звон посуды, – говорю же, в покое оставь, – проворчал он и обернулся.
– Ох! – вскрикнул он и рассеяно огляделся по сторонам, – куда ж ты подевался?
На месте, где только что стоял Сигурт, лежали сапоги, рубаха со штанами и панталоны. Самого Сигурта как волною смыло.
– Что за фокусы? – ужаснулся Вилли.
Перепрыгивая через бутыли, он подбежал к одежде, суматошно раскидал ее и обнаружил там резную деревянную фигурку с телом осла и головой человека. Он пристально вгляделся в ее лицо, и тогда сомнений не осталось, что это и есть Сигурт.
– Эй? – тихо промямлил Вилли, – ты как там?
Фигурка не ответила.
– Довела тебя до безобразия отрава стариковская, говорил же.
Вилли трясло одновременно от испуга и гнева. Не в силах побороть сразу оба чувства, он сел на пол и поставил перед собой фигурку.
– Не сдержался, пригубил? – с укором спросил он у нее. Что ж мне теперь женушке твоей говорить? Или панталоны ей предъявить, как от павшего в бою солдата? Да только растерзает она меня за такие шутки.
Вилли всегда опасался жены Сигурта и имел на то немало оснований. Удивительно, но она будто заранее знала о всех выходках мужа и всякий раз оказывалась поблизости. В моменты гнева эта маленькая хрупкая женщина в вечно перепачканном мукой фартуке, ежесекундно выпускала из себя столько ругательств, что даже здоровенный Сигурт пасовал перед ее напором. А если Вилли к тому моменту не успевал спрятаться, то всякий раз объявлялся виноватым и узнавал о себе много нового и крайне обидного.
Глядя на фигурку, Вилли не знал, чего боится больше – того, что случилось с Сигуртом, или какой скандал устроит его жена, когда обо всем прознает.
– И куда этот душегуб старый подевался? – не успокаивался он, – знаю теперь, какие он с лешими дела водил!
Вилли посидел еще немного, а затем положил в сумку фигурку вместе с отравленной бутылкой и отправился на поиски Упилия.
* * *
Соседи заверили, что не видели его с позапрошлой субботы. Вилли рысью оббежал все места в деревне, где старик обычно ошивался, но нигде его так и не встретил. После долгих скитаний он решил, что пора все рассказать Юхи. Раз хозяин старику приятель не разлей вода, то наверняка знает, куда тот внезапно подевался. К тому же Юхи человек мудрый и рассудительный и обязательно придумает, как быть дальше.
В это время он обычно осматривал виноградники, и Вилли немедля поспешил обратно к террасам. Юхи сидел на скамеечке и, поглядывая на спелые ягоды, делал карандашом пометки в тетрадь.
– Как нога? – осторожно начал Вилли.
– Плохо, – утомленно проговорил Юхи, – кое-как доковылял. Посмотри, какой цвет замечательный.
Юхи отложил тетрадь и нежно взял за стебель гроздь белого винограда. На листьях и ягоде поблескивали капельки воды.
– Хороший цвет, – согласился Вилли.
– Отнес письмо?
– Нюбергу вручил, как и просили. Он как звон монет услышал, сразу ускакал, только его и видели.
– Рад слышать. Знаешь, что за сорт? – спросил Юхи, кивая на гроздь в руке.
– Если верить табличке на подпорках – то Шасла.
– Да, прекрасный Шасла! Сорт несложный, но и вино выходит не таким скучным, как многие болтают. Вите Брюхен частенько его берет. А кто посмеет спорить, что вино мое недостаточно дерзкое, глядя на то веселье, что иной раз творится в его трактире. А, Вилли, что скажешь? – рассмеялся Юхи.
– Знает Брюхен, как народ развлечь, – согласился Вилли, – а ведь немалая жажда человека мучала, отчего он вино выдумал? Неужто ему воды мало?
– Верно. Такова уж человеческая природа, – поучительно ответил Юхи, – жидкость для него важнейшее вещество. Это уж, как хочешь, но человеку без нее никак не прожить. Спать не ляжет, если хоть каплю не употребит. Выпить любит, одним словом, вот и изобрел себе напитков на любой вкус. Выбирай, что называется, к чему душа потянет. Только, Вилли, не забывай, что к выбору стоит отнестись со всей прилежностью и благоразумностью, с опасливой оглядкой на то, к чему он может привести, а если побрезгуешь моим простым советом, не ищи потом оправданий в своей ветренной голове. Жидкость, как ты знаешь, камень точит; ровно, как и на живой материи свой отпечаток оставляет. Посмотри на того, кто без меры потребляет, – Юхи кивнул на веточку с виноградом, – а после на того, кто меру знает. Не сложно распознать кто есть кто.
– Как раз об этом и хотел с вами посоветоваться, – неуверенно проговорил Вилли и пугливо улыбнулся.
– Неужели? – приятно удивился Юхи.
– А Упилий, он что за человек? Говорят, из лесных?
– Старик своеобразен, но не более, – несколько разочарованно ответил Юхи, —скажи лучше, ты отдал ему зеркало?
– Про него я… забыл.
– Что значит забыл? Зачем же ты к нему ходил, позволь спросить?
– Хотел отдать, да только не до того нам было…
– Что значит не до того? И кому это нам? – нахмурился Юхи, – впрочем, не отвечай, догадываюсь о ком речь.
– Вы все верно догадались, но Сигурт случайно неподалеку оказался. Даже не узнал его сразу. Привет, говорит, Вилли, а я ему и…
– Все ясно, – прервал его Юхи, – оказался случайно за милю от беседки, где ему наказано было находится. Так?
– Сколько от мануфактуры до беседки сказать не ручаюсь, но Сигурту вдруг чего-то от Упилия понадобилось. Не уверен, чего именно, но…
– Можешь не утруждаться догадками. Вполне очевидно, что ему было нужно от этого самогонщика.
– Понимаю, но после всех этих жуков я и близко к его самогону не подойду. И Сигурт надеюсь тоже.
– Не морочь голову и расскажи, что произошло. Где он? Только не говори, что Упилий его так опоил, что опять от жены нужно прятать.
– Прятать на этот раз не придется. Он вроде бы как тут, – ответил Вилли и потянулся к сумке.
– Что значит тут? – вскипел Юхи, – опять спит на террасах? Я же ему запретил!
– Так сразу и не скажешь, спит он или нет, – ответил Вилли и протянул фигурку.
– Вилли, ты всегда казался мне достойным юношей, – хмуро поговорил Юхи, глядя на довольное лицо Сигурта, – забери эти глупости и не вздумай в такой же манере разыграть кого-нибудь еще. А в особенности его жену. Слышишь меня? В особенности ее! И не забывай, что я тебе рассказал о неумеренной жажде и ветренной голове, и ему то же самое передай.
Юхи постучал карандашом по голове фигурки.
– Постараюсь.
– Еще что-нибудь? У меня и без того много дел.
– Нет.
