Впоследствии ужас и паника отступили. Пришли апатия и отрешённость. Ну, посудите сами: кислород есть, еда есть, даже развлечение в виде телевизора и книг имеются. Чего же ещё надо? Рок-вокалист с плаката всем своим видом показывал, что такой ход мыслей всецело одобряет.
А Игорю не хватало живых людей. Требовался человек, хотя бы один, неважно, – женщина или мужчина, пусть даже ребёнок. Но чтобы живой, чтобы мог ответить на его вопрос или задать свой. Мог пожаловаться на что-то или чего-либо попросить. Или просто чтобы подпевал клипам из телевизора…
Связь с внешним миром отсутствовала полностью. Да и вообще были крепкие сомнения, что этот мир ещё существовал. Может быть, на тысячи километров вокруг лишь мёртвые города, бездушные пустыни и полное отсутствие биологической жизни.
Но это тоже была лишь теория. Есть жизнь на Земле или он последний человек на планете – оставалось загадкой. Игорь часто подходил к толстенному тройному окошку на двери. Оно было чем-то запачкано снаружи, и все силуэты по ту сторону казались размытыми. Угадывался какой-то коридор, но освещение было тусклым, и разглядеть подробности никак не удавалось…
Когда отчаяние в очередной раз доходило до своего края, Игорь срывался. Он стучал, кричал и даже грыз дверь. Безрезультатно. Впрочем, он уже почти смирился, что за ним никто не придёт и остаток свой жизни молодой человек проведёт здесь, в запертом бункере…
Часы негромко бренькнули – наступил полдень. Неожиданно телевизор резко выключился – Диму Билана прервали на полуслове.
Это что-то новенькое. Игорь рывком вскочил. Ему показалось или он действительно слышал голоса? Кто здесь? За ним пришли? Его хотят спасти? Вот это да!
Игорь в два прыжка преодолел расстояние между диваном и дверью. Приложив ухо к холодному металлу, он прислушался. От напряжения на лбу выступил пот. Но ведь и правда – снаружи слышен звук. И он чрезвычайно похож на человеческий голос.
Игорь прижался к мутному окошку. Боясь моргнуть, он ощупывал всё доступное его взору пространство. Сначала он сумел распознать мелькавшие тени, а потом… Потом он увидел лица. Размытые, будто призрачные, они были чётко различимы по ту сторону бункера.
Словно в припадке, Игорь принялся барабанить по двери. Удары гулким эхом отражались в комнате бункера, но снаружи их явно не слышали. Игорь закричал от бессилия и сполз на пол. Его не видели и не слышали. Хотя помощь была здесь, рядом, на расстоянии вытянутой руки. Это был конец. Воспалённое сознание Игоря отметило этот факт как непреложный.
Люди снаружи приблизились вплотную к бункеру. Игорь даже смог различить отдельные фразы, которыми перекидывались гости. Ну почему он может их слышать, а они его – нет? Это несправедливо. Игорь снова замолотил кулаками по двери, разбивая их в кровь. Без толку. Тогда он прислушался:
– …мёртвый город…
– …шансов практически не осталось…
– …найти выход чрезвычайно сложно…
– …зависит от него самого…
– Эй!!!!! – завопил Игорь. – Я здесь? Слышите меня, откройте! Спасите!!!
Но люди снаружи оставались глухи и слепы. Они провели у двери бункера каких-то пять минут и исчезли, оставив после себя больше вопросов, чем ответов. Сразу после их ухода снова заработал телевизор. Всё тот же музыкальный канал с отечественной попсой.
– Я сойду здесь с ума, – кивнул Игорь металлисту с плаката и рухнул обратно на диван.
Выхода нет. Да и неизвестно, нужно ли его, этот выход, искать. Судя по услышанным обрывкам фраз, во внешнем мире действительно произошёл какой-то катаклизм навроде ядерной войны. Просто Игорь не помнит всех подробностей. Возможно, война длится уже не один месяц, а то и год. А он, бывший студент, в составе бригады сталкеров вляпался в какую-то авантюру – возможно, попал в засаду. В любом случае, теперь он заперт здесь. И когда закончится его заточение, никому не известно.
Игорь трижды глубоко выдохнул и привычно стал выстраивать трещинки на потолке в новую картинку. Кого бы сегодня изобразить?
* * *
Светочка затаила дыхание от восторга. Сергей Петрович, возглавлявший комиссию, был великолепен. Серый костюм тройка, выглаженный с иголочки, модные узкие туфли, гармонирующие по цвету с тёмно-фиолетовым галстуком, и белоснежная рубашка – ну прямо Джеймс Бонд во плоти. Или супергерой из марвеловских комиксов: медицинский халат, небрежно накинутый на плечи, в Светочкиных глазах выглядел как минимум плащом Супермена.
Остальные члены комиссии – врачи из других клиник и чиновники из департамента – и в подмётки не годились Сергею Петровичу. Ах, какой мужчина. За таким на край света была готова побежать не только младший научный сотрудник НИИ мозга, но и вся женская популяция института, включая восьмидесятилетнюю консьержку Клавдию Семёновну.
Впрочем, сейчас именно Сергей Петрович величественно шёл за Светочкой. А ещё точнее – это Светочка бежала впереди паровоза, чтобы вовремя открыть дверь в нужную палату. Конкретно в это мгновение важные дяди и тёти направлялись в пятнадцатую.
Светочка мышкой прошмыгнула внутрь первой, оставив дверь открытой. Подлетела к телевизору и щёлкнула тумблером. Нечего Диме Билану прерывать своей болтовнёй разговоры научных мужей. А Сергей Петрович, тем временем, уже разливался соловьём.
– Позвольте вам представить, дорогие коллеги, Игорь Масленников, двадцати трёх лет от роду. Жертва автомобильной катастрофы. Ехали на пикник большой компанией. Как это водится, не удержались, выпили – трезвых водителей не осталось. Микроавтобус со студентами на огромной скорости влетел в придорожный столб. Восемь человек наглухо, а вот Игорю – повезло. Или не повезло – с какой стороны посмотреть.
– Мозг повреждён сильно? – спросил бородач в очках.
– Его мозг, Иннокентий Павлович, с научной точки зрения сейчас больше напоминает мёртвый город. Или выжженную пустыню, как вам больше нравится. Он нас не видит, не слышит, но по-прежнему существует. Самая глубокая кома, которая мне встречалась. Но он живой, это медицинский факт. А по некоторым показателям – живее наших с вами нервных систем. И это удивительно! При этом вернуться к нормальной жизни у Игоря шансов практически не осталось. Но это сугубо моя точка зрения. Я дам вам результаты всех исследований, чтобы с удовольствием ознакомиться с вашим диагнозом, коллеги.
– То есть мозг живой, он работает, так, Сергей Петрович? – не унимался бородач. – Но все внешние факторы для него более не интересны. Что же происходит в голове у молодого человека прямо сейчас?
– Моя теория такова: мозг, в целях самосохранения, придумал для своего носителя новый мир, в котором тот находится в безопасности. Или наоборот – пребывает в центре важных событий. Причём это может быть абсолютно любая локация. От цитаделей Мордора или корабля Люка Скайуокера до кабинета нашего мэра или павильона, где снимают порно.
Светочка не удержалась и прыснула. Сергей Петрович строго на неё посмотрел.
– То есть вы считаете, что мозг Игоря Масленникова придумал для него новую Вселенную, переписал, так сказать, жизнь вчерашнего студента заново? – спросила женщина в строгом брючном костюме. Наверняка, чиновница.
– Именно так. Игорь заперт внутри себя. Мозг перепрограммировался, и молодой человек живёт в другой реальности. Повторяюсь: он заперт, и из такой темницы, скажу я вам, найти выход чрезвычайно сложно. Всё зависит лишь от него самого.
– Какая трагедия, – всхлипнула сердобольная старушка в очках с дорогой оправой и бриллиантовой брошью на груди. – Ведь такой ещё молоденький.
– Елизавета Добролетовна, у нас каждый пациент – это огромная трагедия. Без этого диагноза к нам не попадают, – развёл руками Сергей Петрович. – Пытаемся сделать всё от нас зависящее, но, как ни странно это прозвучит, не всё зависит от нас. Вот, например, мы пытаемся на Игоре применять новые методы лечения. Кстати, Светочка, а почему не работает телевизор? После нашего ухода обязательно включите.
– Опять музыкальный канал? – уточнила младший научный сотрудник.
– Светочка, ну, конечно же, зачем ты спрашиваешь? Наукой давно доказано положительное влияние музыки на клетки головного мозга.
– Что-то я сомневаюсь, что выведшие эту формулу великие учёные когда-нибудь слышали Моргенштерна, – пробормотала Светочка, но очень-очень тихо.
– Вот такие дела, коллеги, – продолжил беседу Сергей Петрович. – Впрочем, дальше вас ждут не менее увлекательные истории. Я прошу вас: пройдёмте в следующую палату. Здесь тоже довольно уникальный случай: мозг пациента уже два года не может поверить, что тело лишилось своих конечностей. И с этим связано масса любопытных подробностей… – хозяин института махнул рукой, приглашая остальных следовать за собой.
Последней из палаты вышла Светочка. Перед уходом она хозяйским взглядом окинула помещение – всё ли на месте, всё ли хорошо? В следующий раз она придёт сюда лишь в восемь вечера, чтобы выключить телевизор. За питанием по расписанию отвечают другие.
А здесь, пожалуй, на сегодня всё. В конце концов, у неё в отделении таких «Игорей» два с половиной десятка лежит. И каждый обитает в своём собственном мире…
Марк Волков «НА БАЛУ» (нечто романообразное в 2-х частях)
Часть I
Просторный, щегольского вида фаэтон доставил нас к парадной княжеского особняка, где намечался бал. Не дожидаясь кучера, мы открыли двери и со смехом высыпали наружу – трое молодых людей в цилиндрах, коротких брюках-кюлотах с атласными лампасами и тёмных фраках, из-под лацканов которых виднелись расшитые пёстрым шёлковые жилетки. Мы были остроумны, собраны и завиты, как пудели, отдавая такт моде.
Как уже говорилось, наша компания состояла из трёх человек. Все – студенты закрытого дворянского института, расположенного в ста вёрстах от столицы.
Илья Ногтев – рано облысевший малый, уже в юном возрасте заимевший солидный живот и болезненный внешний вид, из-за чего выглядел старше своих лет. Носит часы на золотой цепочке, имеет благородного папашу, маму из низшего сословия и богатую бабушку.
Теймур Миркадзе – потомок древних благородных кавказских родов, с розовыми щеками, зачёсанными вперёд височками, чёрными глазами и густой бородкой. Горяч нравом, своенравен, но готов «положить душу свою ради други своя».
И я, Андрей Ржавецкий, сын московского коммерсанта, в чьих жилах течёт польская кровь. Имею вполне привлекательную наружность и кучу привычек, среди которых нет ни одной положительной. Холост, лёгок на подъем. Азартен.
На ступенях крыльца нас уже ждала хозяйка дома, Марья Васильевна, дама лет 50, вдова черкесского князя. Её лицо носило следы былой, увы, с годами поблёкшей красоты. Хозяйка она щедрая и гостеприимная, но уж больно строгая. Во всём любит порядок и этикет. Если вы попали в её дом, извольте не шуметь, быстро не бегать, не курить табаку и не носить этих ужасных укороченных фалд. Молодёжь, по её мнению, вся сплошь ветреная, легкомысленная и имеет «бессовестное поведение». Единственная страсть, которую она себе позволяет, составляет гадание: на картах, свечах и вообще всём, что может иметь в себе элемент случайности.
Княгиня никогда не улыбается, и мы бы, пожалуй, сегодня не появились в её доме, если бы не одно обстоятельство. Это дочери княгини – Анна и Наталья.
