Острый угол
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Добавить отзывДобавить цитату
Острый угол
«Люблю мятежный гул январской вьюги…»
Люблю мятежный гул январской вьюги,Когда шумит и воет в деревах,Когда в печи гудит огонь в дровахИ ни одной души во всей округе.Вот это да!Лишь тикают часы,Отстукивая жизнь бесстрастно строго,Да ветры среднерусской полосыМетут снега и воют у порога.Поэзия!..Но рядом нет тебя,Ни голоса, ни взгляда, ни намекаНа то, что я без страха и упрекаЖиву, о нашем будущем скорбя.А в настоящем – третий день пурга.В окне теснятся птицы, как поверья.Им злые ветры раздувают перья,Их остро жгут колючие снега.Им не суметь пристроиться к стеклу,Не удержаться на оконной раме.Уносит их в заснеженную мглу,И некому помочь им в этой драме.Не так ли и меня сорвало и несет.И устья нет, и не видать истока.Ну кто меня отыщет, кто спасет?Ни голоса, ни взгляда, ни намека…«Очень верю, что получится…»
Очень верю, что получится.Но на этом берегуНам еще с тобою мучиться,В этом я тебе не лгу.Нам еще с тобою маяться,Быть самими и не быть,И мосты сжигать, и каяться,Ненавидеть и любить.Удивительное варево!Зла не меньше, чем добра.Полыхает жизни зарево,Прожигает до нутра,Козырными ходит картами,Рвет петельки у рубахИ кончается инфарктамиС пузырями на губах…«Мне сорок два. Как скверно я живу…»
Мне сорок два. Как скверно я живу…Какая это мука – ежедневноДушою понимать, что всё неверно,Что это всё – во мне и наяву.Я руку протяну и прикоснусь,И содрогнусь, от ужаса немея,Всё выпукло и зримо, как камея,И закричу,Но крикнуть не умея,На прошлое поспешно оглянусь.А в прошлом вера и уменье ждать.Не просто вера, а такая вера,Что всё пройдет, придет иная эра,Ведь должен быть предел, должна быть мера…Вот там мы научились побеждать!Я и сейчас сквозь прошлое бегу.Я не обучен нынешнему веку.Мне сорок два…Легко ль с обрыва в реку!Но я ведь ждал.Я прыгаю с разбегу…Ну, как вы здесь, на новом берегу?«Вся страна, обезумев, читает…»
Вся страна, обезумев, читает.Ей чего не хватало – хватает!Не до жиру, а так, понемногу.Понемногу – и то, слава Богу!А ведь было…Да ладно про это.Каждый верил в возможность рассвета.Твердо верил.И вот – рассветает!И страна, обезумев, читает.«Прилетела синица…»
Прилетела синица,Постучала в окно.Ей, синице, не спится,Ей совсем не темно.Может, с весточкой кто-то,Может, чья-то душаИщет очень кого-то,Средь потемок кружа?Может, я на примете,Может, это за мной?..Все бывает на свете.…Шар качнется земной,Захрипит электричка,Поскользнусь, упаду…Что ж ты, малая птичка,Мне пророчишь беду.Вятский Икар
Преданье помнил и в Дедала верил.И по ночам, когда уснет село,Задернув шторы и защелкнув двери,Он мастерил из дерева крыло.С женой ругался, враждовал с властями…Пять лет назад (тот подвиг не забыт!..)Свой первый взлет он оплатил костями,Поверил в гипс и в то, что полетит.Он полетит!Вы только дайте время,Да не мешайте воле и уму,А он потом поделится со всемиТем чудом, что откроется ему…И стружкою дымилась мастерская.И был он весь и светел, и велик.Упрямец!И лицо его сияло,Как у Икара в тот прекрасный миг.«Я этапом не шел сквозь мороз и пургу…»
Я этапом не шел сквозь мороз и пургу.Финский снайпер меня не прошил на снегу.Я не падал на дзот, он заглох до меня,Мне от жарких боев не досталось огня,Не достался АфганС серым пепелом камней…Я не знаю, зачем мы вошли в ту страну.Пишут наши газеты про наших парней,Мало правды в газетах про эту войну.Сын подрос у меня. Тень усов над губой.Мне бы с ним на два года махнуться судьбой!Я согласен свой кров поменять на Афган,Если мне сорок два, разве страшен душман?А пацан пусть живет. Пацаны не при чем.Выводи из Афгана войска, Горбачев!Это можно и нужно,И нужно – скорей,И тебе воздадут сотни сот матерей.Смерть любого из нас – боль для нашей страны,Но больней во сто крат, если гибнут сыны…Их увозят из дома в мечтах и мольбах,Их привозят назад в герметичных гробах.Каждый цинковый гроб как бесстрашья пример,И на каждом клеймо – «made in USSR…»Вот покончим с бездарной войною – клянусь! —Все дела отложу, в Божий храм поднимусь,И, гася метроном в воспаленном мозгу,Михаилу Архангелу свечку зажгу.«Мы битый час не можем столковаться…»
Мы битый час не можем столковаться:Прощать или карать – возник вопросСначала в шутку, а потом – всерьез…Нам было бы спокойней не встречаться.Всё про Христа, всё про его величье…Но есть сомненье, чем не удивлю —Христос, конечно, парень симпатичный,Но кто Иуду затащил в петлю?«Солнце в окна, зуд по коже!..»
Солнце в окна, зуд по коже!..Каждый день одно и то же —Газ, кастрюли… Громко, нервно.Это, друг, еще не скверно,Я скажу тебе верней —Есть места, куда скверней.Не уехать, не умчаться…Сослуживцы. Домочадцы…– Кофе? Чай?..Да нет, не надо,Мне бы лучше чашку яда.«Нам сказали, что он нехороший…»
Нам сказали, что он нехороший,И словесной отвесной порошейЗаровняли всё, запаковали.Мы к нему проберемся едва ли.И тогда закричали кликуши…Да услышит имеющий уши!Да увидит имеющий очи!..Это было уже после ночи,После той сумасшедшей и страшной,И вчерашней и позавчерашней.«На огонь!» – закричали.«На площадь!..»Но никто не бастует, не ропщет.Удивительно всё. Как в тумане.Как в стране, где обман на обмане,Где приучены к боли и травле,Где слова заржавели и сабли.На костер возвели, жечь пытались,С факелами во мраке возились.То ль сырыми дрова оказались,То ль слепые глаза их слезились…Развязали его, отпустили,Но не верил никто, что простили.Он пошел, не казнен, не оправдан,По дороге меж ложью и правдой,Где всеобщие наши печалиКак взведенные мины торчали.Казарма
И всё же каждому свое…И я, блуждая по планете,Сумел спустя десятилетьяВ глухой тайге найти ее!Пустые окна, двери сгнили,Гнилое мохом поросло.Но всё равно под слоем гнилиОна хранит мое тепло.Ведь, повинуясь жизни строгой,В далеком памятном годуЯ жил дневальным на постуЗдесь возле тумбочки убогой………………………………………..…Мы спим в два яруса. Стеною!Как? – низкоросла и мала —Казарма эта в два крылаТри роты уместить смоглаСо всею музыкой ночною?..Дежурный прокричит тревогу.Секундомер нажмет «старлей».Сквозь топот ног и лязг дверейВ мозгу поет сверчок «скорей!»,И смрад ночной течет к порогу.И мы бежим, гремя железом.Молчат хранилища. Темны…Задраены, затвореныВ проемах каменной стеныПод толстым каменным навесомКонтейнеры.Их четок ряд!Тележки – дышла строго набок! —Чуть поддомкрачены. На лапах.И медленных нейтронов запахОтбрасывает нас назад.Я помню этот кислый дух!Моя казарма… Наша рота…О как мне в прошлое охота!..Через тайгу, через болотаИду и напрягаю слух.Тайга молчит, горчит брусника.…Лишь местный житель иногдаВ ответ кивнет: «Ну, да, ну, да…»Они скупы на речь всегда,Попробуй их разговори-ка…«Каждый выберет сам дорогу…»
Каждый выберет сам дорогу,И к дороге примерит посох,Своему поклонится БогуИ в своих омоется росах.Сотворит себе сам жилище,Сам с дороги своей собьется,И врага себе сам отыщетИ из чаши его напьется.Содержимое чаши – ало.Сатанинская светит сила…Видно, жизнь меня охраняла,Коль не до смерти напоила.До чего же хмельна отрава.Но судьба отвела от Бога.Ни налево мне, ни направо —Только прямо моя дорога…И стучит о дорогу посох,Устают, затекают ноги,А мелькающих безголосыхСколько шастает по дороге!Чуть сверну – подойдут проворно,Коротка будет их расправа…Содержимое чаши – черно.Ни налево мне, ни направо.Если всё же душа застонет,И закружит, как не кружило,Разве яд меня остановит,Подведет становая жила?«Проверка: кто за перестройку?..»
Проверка: кто за перестройку?Сдаем экзамен… Тот – на тройку,Сосед на двойку,Друг на минус…Меня экзаменатор вынес!Он не дослушал мой ответ.Я говорил – возможна драка…Он головой качнул – «однако»,И предложил вернуть билет.Не понял он мою печаль.А жаль.Не мог он знать, что вечерамиЯ слышу ясно за ветрамиКак сквозь завесу дрязг, обидВо тьме ружейных пирамид,Привстать пытаясь на носки,О чем-то шепчутся курки.Я был в строю.Имею опыт.Я понимаю этот шепот.«В твоей душе живет полкан…»
В твоей душе живет полкан,А я зверей боялся с детства,Как чуть позднее – фарисейства,И как сейчас пугаюсь действа,Где цедят радость по глоткам.Как будто запалят свечу,Прикроют доступ кислорода,И пламя – язычок урода —Под осуждение народаЕдва мерцает:– Жить хочу…Гори, свеча моя, пылай!Да хватит воздуха и воли.Не уступлю ни капли боли —Она моя! И лучшей долиМне в мире этом не желай.Живу, о будущем скорбя…Не потому ль в аллеи садаВновь манит шорох листопада,Но я шепчу себе: «Не надо…»И отрекаюсь от тебя.Из сердца вырываю вон!Как хорошо – опять на волю!..Но падают слова невольно:«Как больно, Господи, как больно…»Ужели это всё не сон?«Это – как в пропасть!..»
Это – как в пропасть!Распахнуты крылья…Дни, будто ночи, и ночи, как дни.В замкнутом круге смешались они…Славный полет.Никакого усилья.Что же нам души тревожит и мучит?..Пропасть всё глубже, туманнее мгла.Слышишь – как холодом студит тела?Кто нас найдет и спасенью научит?Ленинград – Ташкент – Кабул
…И ставлю многоточиеНа полуслове гаснущей свечи.Антон БалакинПрожектор под крыло и… мимо.Смерть отложила торжество.Прожектор ищет серафимаИ стингер ждать устал его…Примерил выпускник погоны…О, эти грязные вагоны!Уже домой вернулась мама.В ночи растаял Ленинград,И ночь как долговая ямаЗаглатывает всё подряд.Летит состав в ночную тьмуИ дела нету никому.«Подписано и с плеч долой…»Спит дома военком в кровати,А рядовой, как на полати,На эту жизнь ничуть не злой,Лежит на полке, школа мнится,И рядовой не спит. Не спится…А стингер ждет и носом хищноОбнюхивает небеса.Прожектор вылупил глаза.Радар мерцает. Тоже ищет…Горбатый ИЛ, гремя крылами,Идет, прикрытый облаками.У ИЛ-а в брюхе лейтенант,И горсть солдат (из-под присяги)…Ударил хищник, нету тяги,И распахнулись двери в ад.Кому-то в ад, кому-то в рай,И… выбирай не выбирай…В метро
Шея длинная, в мочках золото,Там, где ямочка, свет души.Вы, простите, не Нефертити,Больно очень уж хороши!Я всё это, конечно, мысленно,Я ж не тать, не наглец, не вор,Но хотелось бы очень пристальноСиневу рассмотреть в упор.Что в зрачках – холодны, охочие,Жажда пропасти, иль темно?Были всякие, даже очень уж,Египтяночки не дано.Ленинградочка, россияночка,Настоящая египтяночка!То ли мысль ей моя понравилась?Что ж, приличная мысль вполне,Посмотрела, слегка слукавилась,Ей понятно и ясно мне.– Проводите…А мне ж охота.– Помогите…А мне ж не лень!Что – работа? Плевать – работа!Нефертити не каждый день…Размечтался…Но двери порскнули,Нефертити пошла домой,В пирамиду свою… с авоськами,С хеком, с курами…Боже мой…«Есть связь в словах – “иуда” и “идея”…»
Есть связь в словах – «иуда» и «идея».«Иудин поцелуй», «идейная печать»…Всё зачеркнуть и заново начать!…Иуды нет. На коммунизм надеяЕще мертва…Жирует зверь в логах,Ломают гунны южную границу,Обходит фараон свою гробницу,А на Семи Холмах лось мечется в снегах.Церковный звон?..Еще не слышно звона,Еще Перуна славят и поют,Ни КГБ, ни СОБРа, ни ОМОНа,И деньги не печатают – куют…«Как мне дороги эти ночные часы…»
Как мне дороги эти ночные часы:Десять строк – до зари, пять минут – до грозы…О косые изломы!Окно распахну,Пусть приходит гроза, я уже не усну.Заклокочет вода, затрепещут кусты…Ветер с запахом гари и пыльной верстыРаспахнет занавески и словно щенокВсе обшарит углы и свернется у ног…«Средь распада и лжи…»
Средь распада и лжи,Где ничто не виной,Я пошел бы в бомжи —Пустота за спиной!Ночевал бы, где мог,Был на «ты» с анашой,Но зато, видит Бог,Не кривил бы душой.Что подумал – сказал,Да, так – да, нет, так – нет.Жизнь – огромный вокзал.Каждый третий – поэт!Север лучше, чем юг,И совсем не жесток…Запад – это каюк,И не лучше – восток!«И жить, всё это не любя…»
И жить, всё это не любя, —Вот наказание, вот пытка.Скажи мне, добрая улитка,Как защищаешь ты себя?Но я ведь тоже вещь в себе,И тоже панцирь свой имею,А защититься не умеюНи при гульбе, ни при пальбе.Уж если пью, то откровенно,А если бью, то наповал.Но и убитый, я вставалХотя бы на одно колено…И снова я в крови, в земле,Но слышу, слышишь ли, улитка,Как жизни ветхая калиткаПоскрипывает на петле.«Звезды падают в реку и гаснут в реке…»
Звезды падают в реку и гаснут в реке,И лежат в глубине на камнях, на песке.Я стою на обрыве у кромки воды,Что я вижу – звезду… отраженье звезды?..Не шучу. Я, ей-богу, давно не шучу,Вот живу и в себе разобраться хочу.Что я? Свет, отраженье, осколок звезды?..Ночь, река и всего два шага до беды.«Пропела труба и роса засверкала!..»
Пропела труба и роса засверкала!Окно распахнул, за рекою светало,Щеколду привычно рванул у двери,И – полные легкие алой зари!Мой Бог, до чего же всё это красиво!Обжегся росою и – птицей! – с обрыва!Хрустальным стеклом раскололась река,Хрустальной волной окатив берега.Я звона не слышал, я чувствовал тело…А что же душа?А душа не хотела.Она бастовала с утра, как всегда.Ну, что ей хрустальная эта вода?Молитва
То ли рок на роду, то ли выпала честьИ себя написать, и собратьев прочесть.Но всё больше читаю, всё меньше пишу,И всё чаще ночами покою прошу.– Над рекой ли моей, Тоской,Подари мне, Господь, покой,Чашей горькою обнеси,И меня от меня спаси…«Не смотри, что я малого роста…»
Не смотри, что я малого роста,Что живу удивительно просто —Я такое с тобой сотворю!..Хочешь, дом разверну на зарю!Вот однажды проснешься, отрада,Дом на солнце развернут как надо!У порога хрустальный ручей,В каждой створке окна – сто лучей!Если будет и этого мало,Я – пока еще солнышко ало —К полушалку рассвета вдалиПобегу хоть до края земли.И не горько мне будет, не жалкоОторвать от того полушалка,И в дому от тебя до двериРаскатать этот свиток зари!Ты проснешься и крыльями птицыУдивленные вспыхнут ресницы,И в дому осиянном такомТы пойдешь по заре босиком!И душа у тебя встрепенется,И поймешь: это счастьем зовется,И в начале огромного дняТы улыбкой одаришь меня.Ну, а большего мне и не надо,Лишь бы ты была рядом, отрада,Лишь бы дом обходила беда,Лишь бы ты улыбалась всегда.«То ли воздух дурманит лесной…»
Л.
То ли воздух дурманит лесной,То ли жажда, что пить – не напиться?Это надо же так заблудитьсяНам с тобою под этой сосной!А сосна до небес. Высока!А вверху журавлиная стая…А трава-то, какая густая!Облака-то, смотри, облака!..Вот бы головы в них окунуть,Вот бы сбить это жаркое пламя!..Что ж ты, Господи, делаешь с нами?..Но уже не уйти, не свернуть.«И нежность рук, что нет дороже…»
И нежность рук, что нет дороже,И все слова – до одного! —Мне говорят, что я хороший,И мне печально от того.Летела жизнь, и… пролетела,Как ты, подковками звеня.Куда ж ты, милая, глядела,Мелькая около меня?..Ермак
Навострили бердыши.Ткнули лодки в камыши.Осмотрели степь – гола.Ханская луна светла.Стань на страже часовой!– Этот панцирь золотойСнять бы на ночь. До врага,Если прямо, два шага!Он не слушает меня.Подвожу ему коня.Подгоняю стремена…– Лодка лучше скакуна!..Ханские стрелки метки.Сабли их не коротки.Хоть и вольно бердышам,Не пробиться к камышам.Холодна в реке вода,Но не в холоде беда,И не страшно, что темно.Тянет золото на дно…Перемяли камыши,Потопили бердыши…Хан, ликуя, в тишинеМолча молится луне.Бесево
Бродит мысль, от которой невесело,От которой живу как чумной…В детстве мы белену звали – бесево.Видно, правда. И что-то со мнойСотворила та травка поганая…По канавам, среди лопухов,Разрослась сумасшедшая, пьяная…Если б знать, что дойду до стихов!Если б кто подсказал – Что ты делаешь?Когда я с этой травки в цвету,Обрывал граммофончики белые —И приятно сладило во рту.И теперь всякий раз поздним вечером,Когда в окна заглянет луна,Мне такие картины мерещатся,Что не знает и сам сатана.И, обученный слову и грамоте,Я, листы свои кровью кропя,Вынимаю такое из памяти,Словно сам ухожу от себя.То, как птица парю в невесомости,То лечу за крутой перевал,То срываюсь в бездонные пропасти,Где никто до меня не бывал.Но куда ни пойду, что ни делаю,Я всё вижу и вижу сквозь тьму —Рвет дитя граммофончики белые,И никто не подскажет ему…«Мы во сне откровенны как малые дети…»
Мы во сне откровенны как малые дети.Я, к примеру, скандален, драчлив и люблюОтдышаться во сне. Но проснусь на рассветеИ опять в скорлупу залезаю свою.В скорлупе, как в надежной броне,Я качусь по огромной стране,Сквозь ресницы взирая на Русь.Не скандалю ни с кем, не дерусь.Мне такое порой подсмотреть удается!И душа, что казалась глуха и слепа,Вдруг прозреет, и слух обретет, и взовьется,И с меня, словно плесень, сползет скорлупа.Я без кожи, как зверь на крюку,Волны боли катятся к виску…Не скандалю ни с кем, не дерусь,Понимаю – великая Русь!Я всю эту печаль понимаю с пеленок,С тех апрельских проталин, когда на зареМы корову комолую, я и теленок,Чередуясь, доили на нашем дворе.И текло молоко по губе,По рукам, по груди, по судьбе…Не тогда ли, смышленый пострел,Я любовью к словам заболел?..«Мне казалось, что если окончатся сны…»
Мне казалось, что если окончатся сны,То есть, если подножье кургана осилитьИ подняться на холм, то мгновенья весныХлынут стрелами в грудь, и, конечно, навылет.Я считаю, что если из стрел хоть однаБудет чем-то отлична, то – от Купидона,Потому что по городу бродит весна,Потому что есть Анна, которая донна.Если так, то зачем же сидеть одному?Сны окончены. Сдвину плотней занавески,И надену кроссовки, и тогу возьму,И на холм поднимусь, в смысле выйду на Невский.И меня сотни стрел продырявят всего,Купидоновы тоже, ведь бьет без разбора,Если так, то плевать на десницу того,Кто известен со школы как месть Командора,Потому что нет денег, и хочется жить,Потому что апрель, потому что – погода,Потому что часы у заветного входаКрутят вектор по кругу и надо спешить.«Говорил мне дядя Вася…»
В.Т., с горечью
Говорил мне дядя Вася:– Ты Володю опасайся!Вова с виду простота,Только сука еще та.Дядя правду рассказал.Вова шибко наверзал…Я хожу, смотрю на суку,Не подам я суке руку,Мне такое не с руки…Пусть гуляет без руки.Диалог
«…Собаки отвоют?»«Собаки? Отвоют…»«И тризну устроят?»«И тризну устроят…»«И пьяные будут?«Конечно! И драки,И черти завоют, не то, что собаки…»«А холм будет желтый?А крест будет белый?»«Ну, что ты заладил,Собрался, так делай!Совсем задолбал, третьи сутки пытаешь —Обмоют, отвоют?..Умри и узнаешь…»«А всё же?»«Да что ты! Всё будет как надо:И холм, и собаки, и крест, и ограда,И кузов, обмотанный тряпкою алой.Не веришь?»«Нет, верю…»«Согласен?»«Пожалуй…»Стансы
Видна Белухи снежная вершина.Сломалась патефонная пружина.Петух пронесся – гребень на боку,И крыса топает, как конь, по чердаку.Какая связь? А шут ее поймет.Жизнь удалась, но все-таки не мед,То лезу в грязь, то в очередь каку…А крыса топает, как конь, по чердаку.Какая связь? А вот пойди, пойми…И кто поможет в этом, черт возьми!Кто виноват?..Стучится боль в виске…И крыса топает, как конь, на чердаке.Какая связь?.. Семь булек на стакан.А крыса… Черт!..Поставить, что ль, капкан?Так обойдет же пройда, потомуЧто на Белухе маковка в дыму.К тому же патефон…. Когда б играл!Когда б петух так сильно не орал,Не кавардак бы, не барак-бардак,Она б попалась, так ее растак…«…И теснота, и дымный воздух…»
Ю.П.
…И теснота, и дымный воздух,И суп, настоянный на звездах,Что из пакета высыпалДавным-давно, до нашей эры…Какие все-таки химерыКогда-то в голове таскал!Теперь они ушли. Распались.О чем мы в детстве волновались?И волновались ли вообще,Вдыхая горький дух столетьяУшедшего, где каждый третийВ китайском жестяном плащеБыл так прекрасен и огромен,Что в суете каменоломен,Спиной повернутый к штыку,Отец Панфиленко ЮранаЖевал тайком цветки бурьяна,Катая тачку по песку.Пока жевал, Юран стал взрослым…На сухарях да масле постном,Без простыней и без ковров,На самосадовой отраве,Как лопухи в чумной канаве,Мы вырастали – будь здоров.И просто странно (вот как странно!)Среди дурмана и обманаМы, жившие в эпохе той,В фуфайках и кирзе змеиной,Подбитой шинною резиной,Задерганные криком «стой!»,Сумели как-то отмотатьсяИ раскрутиться, и остаться.Зачем?Чтоб в той же бороздеБрести, вдыхая тот же воздух,И той же ложкой те же звездыПомешивать в крутой воде…«Я на жизнь гляжу – дивен белый свет…»
Я на жизнь гляжу – дивен белый свет.Я вино не пью, потому что нет.А найду вино – не найду рубля,А найду рубля: цены – ох ты, мля!Вот и кажется, что живу давно.Строю новый дом, завожу бревно,Горбыли тешу, забиваю гвоздь.Жигулевским пивом пропах насквозь!Весь июнь жара и июль жара.Погорел чеснок, огурцам пора.На горохе хруст, на картошке хруст —Колорадский жук наплевал на дуст.И цветы жует, и листву берет.Я так думаю, что и нас сожрет…На коньке сижу, вывожу трубу.А сейчас прохладно, поди, в гробу!Отоспаться бы, полежать два дня.Пусть поплачут бабки вокруг меня.Я б лежал тихой, было б видно мнеКак сосед подлец пристает к жене.Не стыдится гад, смотрит мне в лицо.Погоди, просплюсь – оторву яйцо.А еще верней – оторву все два…На дворе трава, на траве дрова.Солнцем выжжены. А дожди пойдут —И сенам хана, и дровам капут…Как свеча труба, любо ей самой.Из прямой трубы будет дым прямой!«…И усы у осы, и клешня у жука…»
…И усы у осы, и клешня у жука…Неужели есть в мире такая тоска,Чтоб козявку иглой ювелирно суметьПроколоть, а потом засушить и смотреть?..«Горжусь, что живу в этом городе красном…»
Олегу Левитану
Горжусь, что живу в этом городе красном,Где столько поэтов, поющих о разном,Шагающих в ногу, бегущих гуськом,Союзноживущих, но – особняком.Стоящие рядом, бегущие мимоС судьбой пилигрима и пластикой мима,Поющие соло, берущие «си»От «радуйси, Боже» до «Боже, спаси».Но мне в этом сонме жующих, бегущих,Гадающих дни на бобах и на гущах,Владеющих формами вплоть до рондо,Конечно, по нраву берущие «до».Берущие крепко, надежно, надолго,Не только во славу отчизны и долга,И не для того, чтоб отправить ко сну…Так плотник топор загоняет в сосну!Вот вижу поэта.Вот плюнул на лапу.Вот рубит такие хоромины «в лапу»!Бревно заведет, в небеса поглядит…И слышно как ветер в стропилах гудит!«Сторона ль моя, сторона…»
Сторона ль моя, сторона,От больших дорог в сторонеНе могу понять без вина —Это явь или снится мне.Кто-то мне обещал покой,Кто-то счастье мне обещал…Жду, пожду да махну рукой,И припомню, как дед вещал:«Собираясь в далекий путь,Позабудь про уют-покой,И про счастье свое забудь,Нет его над Тоской-рекой.Над рекою Тоской тропа…А уж выпадет ли судьба?..»Я в слова его не вникал.Белый хлебушек в мед макал.Ох, и сладок июньский мед!И славна белым хлебом Русь!..А сентябрь-то, он рядом, вот,Два шага и рукой коснусь.Истончилась тропа на нет.Перешла река в перекат…Мне-то думалось – что рассвет,Оказалось – уже закат.«Судьба, кого благодарить…»
Судьба, кого благодаритьЗа то, что, подбирая слово,Я превратился из глухогоВ умеющего говорить?..«Луна всё сильней по ночам колобродит…»
Луна всё сильней по ночам колобродит,Всё ниже гусей перелет,И снег голубыми пластинами сходитК реке и вздувается лед.Просторные га с каждым часом духмяней,В подворье такой разнобой,Что курам петух представляется няней,Ведущей их на водопой…Я окна раскрою, пусть ветры влетают,Пусть слушает алый рассвет,Как в радио кто-то с трибуны гадает —Нужна нам земля или нет…«Так медленно рождался снег…»
Так медленно рождался снег,Что думали – и не родится,Что нам опять в плащи рядитьсяОт влаги ладог и онег.Но так была зима ловка!Она, не бряцая оружьем,Бесшумная, прошла по лужам,Ведя в поводьях облака.И было любо ей самойИх распороть ножом умелым,И город стал настолько белым,Как это можно лишь зимой.И всё! А я здесь не при чем,Я просто смог без проволочкиУвиденное вставить в строчки, —В шестнадцать строчек ни о чем.«Ах ты, серая мышка…»
Н.З.
Ах ты, серая мышка,Меж ларей не кружись,Не от сердца одышка,А от страха за жизнь.Если б корочку хлеба,С сухарями суму,То не нужно и неба,И друзья ни к чему…Ночлег
На вопрос – кто там?Пошучу – «Агдам…»И откроют дверь: «Это что за весть?»И скажу: «Не зверь… Мне б поспать-поесть».«Проходи, хоть кто…» А в избе жара.Старику под сто и сама стара.Стол – бела доска. Чаю выпили.За окном тоска – волчья, выпья ли!На дровах слеза. Лук-севок в чулке…И всю ночь гроза бьет язей в реке.Только их одних вдоль хребта-спины.Не с того ль у них плавники красны…На заре проснусь, прошепчу слова:«Ой, светла ты, Русь, что ж несчастлива?..»«Подходит конец сумасшедшей стези…»
Подходит конец сумасшедшей стези…Был выдох намного протяжнее вдоха.Смотрю за окно – ковыляет эпохаС потертой сумой по колено в грязи.А как на заре громыхала в литавры,Прошита сквозною вселенской тоской,И – с саблями к солнцу! – орали кентаврыВ степях,Отзывалось за Леной-рекой!И вся, перекрытая гулом и гамом,Страна хохотала на злом вираже.С ворьем подружилась, поладила с хамом…Смотрю за окно – подыхает уже…Авторизация