Я захожу в отдел ВИННЫЙ МИР и беру несколько бутылок ЦИМЛЯНСКОГО. А теперь моей возлюбленной сладенького! В кондитерских лавках полно народу. И немудрено. Многие, несмотря на нехватку денег, хотят потешить себя и своих чад хоть самыми дешёвыми карамельками и печеньем. Я покупаю бисквитно-сливочный торт, шоколадные конфеты подороже и круглое творожное печенье.
– Ишь, затарился! – зло шипит полунищая старуха с противной физиономией и костлявым подбородком.
– Денег, что ли, много? – вторит ей, ухмыляясь, конопатый мужик, лет на двадцать постарше меня.
Я окидываю их презрительным взглядом и ухожу от греха подальше. Завидно им. Старуха всю жизнь над копейкой трясётся. А мужик пропился весь до нитки, ему уже давно никто не даёт в долг, знают, что не отдаст. Ворует, гад, по ночам, ментов на него нет. И как жена такого терпит? Если она ещё у него есть…
Долго размышлять мне не приходится, надо ещё захватить мне сервелатика и хорошего свежего сыра для нарезки. Эх, гулять так гулять!
Порядок! В одной руке – большой букет красивых цветов, в другой – сумка с продуктами, – праздник заказан!
Можно бы сводить любимую в какой-нибудь недорогой ресторан, но лучше всё-таки дома, в спокойной интимной обстановке.
Мимо проходят девушки, весело смеются. Я опять повеселел, стараясь забыть неприятный, завистливый базар никчёмных и примитивных людей. В конце концов, дома ждёт виновница торжества, и я просто обязан порадовать ей душу! Ах, моя милая, дорогая, единственная! Была бы такая возможность, и я подкинул бы тебя на седьмое небо! С этими фантастическими мыслями я поворачиваю к остановке. А вот и мой рогатый2!
Войдя в салон, не спеша показываю проездной билет кондукторше и присаживаюсь на дальнее место. Не люблю сидеть на передних. Слышать бабские укоры о неуступчивости мест и т.д. и т.п. Пусть им пионеры уступают! А я буду эгоистом.
Войдя в подъезд, не спеша поднимаюсь на второй этаж, открываю дверь тамбура, затем дверь своей квартиры.
Милая спит как ребёнок, подложив под голову руку.
Я смотрю на неё искренним, добродушным взглядом.
Любимая просыпается и вскакивает от радости, увидев огромный букет пылающих роз.
Открыв дверь в ванную комнату, я наливаю воду, разбавляя ароматной пеной. Бережно и аккуратно беру любимую на руки и погружаю в налитую тёплой водой ванну. Она продолжает повизгивать от восторга, не сдерживая эмоций. Как малого ребёнка я купаю её, а затем посыпаю лепестками из букета.
Из ванны так же на руках уношу роднулю на кровать, затем начинаю хлопотать на кухне.
Сыр и колбаска аккуратно порезаны, торт и конфеты разложены в специальной посуде. Погружаю всё на сервировочный столик на колёсиках, пузырёк ЦИМЛЯНСКОГО ставлю в центр. Всё это подвожу к кровати любимой.
– Мой пушистик, мой сладкий! Иди ко мне, – восторженно зазывает она меня, протягивая руки, затем обвивает ими мою шею и притягивает к себе. Наши губы сливаются в долгом блаженствующем поцелуе, сладком-пресладком, словно вересковый мёд. В порыве страсти мы забываем про праздничный ужин, я снимаю одежду. Наши тела погружаются в пучины интимного рая. Ласки и поцелуи – до бесконечности.
Мы будем с тобой навечно, любимая! Вместе, навсегда, с тобой вдвоём!..
Заберите Васю!
Менты приехали за Васькой посреди ночи, их вызвала по телефону умудрившаяся выскочить на улицу тёща. Только недавно внагляк осмелевший дебошир похвалялся, что сейчас «зарубит топором всех – и жену, и детей, и тёщу, и весь наряд милиции, пусть попробуют только сунуться». Избитые в кровь молодая жена Райка Костомарова и двое детей Ванька с Анькой трясясь, жались в угол. Девятилетняя Аня плакала навзрыд, подвыпивший папаша рассёк губу, разорвал платье. Ещё меньше повезло Раисе: всё лицо было разбито ударами кулаков, под глазами выступили синяки, из носа текла кровь. У двенадцатилетнего Ивана была вывихнута рука и выбиты два зуба. Мальчик громко стонал от невыносимой боли.
Костомаров стоял и нагло улыбался, пребывая в пьяной эйфории.
– Ребята! А давайте выпьем! – Василий потянулся к полуразваленному столу за очередной бутылкой водки.
– Отставить! Стоять на месте! Руки за голову! – скомандовал сержант.
– А не пошёл бы ты на хуй! – гаркнул вконец оборзевший Костомаров и замахнулся на мента подвернувшимся под руку табуретом.
Накачанный и физически крепкий сержант милиции, ловко увернувшись от удара, свалил Ваську с ног и дал ему под рёбра. Дебошир охнул, согнулся пополам и, обессиленный, распластался на полу.
– Не трогайте батю! – вдруг вмешался мальчишка – бабушкины нравоучения любить своих родителей, какие они есть, не прошли даром.
Но менты Ваньку не слушали. Ловко скрутив Костомарова-старшего и защёлкнув ему на запястьях наручники, вывели пьянчугу из дома. Затем усадили в милицейский ГАЗик и увели в «обезьянник».
Раиса молча оделась и вышла следом за матерью. Садист сегодня вдоволь покуражился: жестоко изнасиловал жену, а потом избил её и детей. Пытавшуюся заступиться тёщу отшвырнул в угол, та поднялась и, с трудом дотянувшись до входной двери, выползла на улицу. На счастье, телефонный автомат находился поблизости. Пожилая женщина набрала номер милиции.
Раиса повела домой под руку свою мать, которая, тяжело дыша, с трудом поднималась по ступенькам. На улице было прохладно и сыро. В соседских окнах зажёгся свет, теперь Турамбековы по всему дому разнесут про Васькины подвиги… У Костомаровой болело всё внутри, муж-садист наиздевался над беззащитной, молодой женщиной как хотел. Откуда у Васьки такая мощь в эрекции?.. У пьяниц обычно на нуле, а этому всё мало!
Помимо своей жены, Васька отрывался на леваке. Минимум с десяток блядей, от тридцати до сорока пяти лет, предавались с этим невзрачным, далеко не симпотным мужичонкой любовными утехами. Что влекло этих женщин к беспорядочному пьянице, домашнему хулигану и развратнику? Да разве разберёшь…
Зато свою жену Василий ревновал к каждому столбу. Стоит только ей перекинуться парой фраз со знакомыми по работе мужиками в присутствии мужа, как вечером начинались разборки. Костомаров бил свою супругу по лицу кулаками и ногами, попадало и детям, пытавшимся заступиться за мать.
Раиса вкалывала на двух работах. Ради внуков отдавала всю свою пенсию её пожилая мать. Лишь Васька уже несколько лет нигде официально не был трудоустроен, перебивался случайными заработками, нередко выносил вещи из дома, пропивая их.
Когда у семьи начинались проблемы с деньгами, Костомаров-старший, нисколько не заботясь о своих домашних, уходил к очередной лярве, чтобы пожить за её счёт, а заодно удовлетворить ненасытную похоть.
Небезгрешна в этом плане была и Раиса. Ребятишек надо было как-то кормить и одевать, поэтому женщина после тяжёлой работы частенько звонила по одному из знакомых номеров. Наскоро уложив детей спать, Рая спускалась вниз к подъезду и садилась в ожидавшую её машину. Мама её в это время стояла на коленях перед иконами и тихо молилась.
– Ты всё равно должен любить своих родителей, какими бы они ни были! – внушала бабушка своему внуку, когда он, не выспавшийся из-за очередного семейного скандала, нахмурившись, собирался в школу.
– Я убью его! – повторял мальчишка про себя, но, приходя с занятий, тут же забывал все обиды.
Гораздо тяжелей приходилось Аньке. В школе её не любили, дразнили и издевались, как хотели, а учителя выставляли «гадким утёнком», даже не заступаясь за бедную девочку. Однажды её пытались изнасиловать старшеклассники, но им помешал дворник Семён. Тот пригрозил вызвать милицию, и подростки бросились в рассыпную.
Единственным заступником у Ани был Иван. Он нещадно бил Анькиных обидчиков. Те и пожаловаться боялись, зная, что будут сами наказаны.
– Фамилия, имя, отчество? – грубо спросил капитан милиции домашнего дебошира и тунеядца, записывая его показания в протокол.
– Костомаров Василий Алексеевич, – ответил пьянчуга.
– Дата и год рождения? – рявкнул мент.
– Чего? – Васька сделал вид, что не понял.
– Сколько лет тебе, дебилу? Полных лет? – взбесился милиционер.
– Сорок четыре… – икнув, проговорил Костомаров.
– Как зовут супругу? Её возраст? Почему вызвала наряд? Отвечай, падла! – процедил сквозь зубы неуравновешенный капитан.
– Райка… тридцать три года… зачем вызвала? А хуй его знает… – промямлил матом Василий.
– Молчать, сука! – снова взорвался блюститель порядка. – По существу отвечай! Полное имя, фамилия, отчество.
– Костомарова Раиса Павловна…
Неожиданный удар резиновой дубинкой по почкам свалил дебошира с табуретки, прикрученной к полу.
– Ты чё, легавый?.. За что бьёшь, гад? – зашипел на мента Васька.
– Што? Кто легавый?.. Да я тебя, сучару, сейчас в крошево! – взвизгнул капитан и принялся изо всех сил ногами избивать мужика.
– Отставить, капитан! – в дверях появился сам начальник местного управления.
– Здравия желаю, товарищ подполковник! – капитан отдал честь старшему по званию. И, как бы оправдываясь, добавил: – Задержанный по вызову милицейского наряда Костомаров, Василий Алексеевич, сорок четыре года, устроил побоище у себя дома. Жестоко избил свою супругу, значительно слабее и моложе его, а также тёщу и детей. При задержании оказал сопротивление властям, вёл себя крайне агрессивно, нецензурно выражался, угрожал. При заполнении документов и опросе вёл себя нагло и вызывающе.
– Всё понятно, – ответил начальник. – В камеру его! Пусть посидит с уголовниками. Там его «просветят», как женщин надо уважать.
– Меркулов! – крикнул капитан.
В комнату вошёл тот самый здоровяк-сержант, который забирал Василия из дома.
– В тридцатую хату этого хмыря.
– Слушаюсь! – отдал честь сержант капитану и подполковнику, а Костомарову скомандовал: – Встать! Руки за спину!
Весь побитый, Васька, еле поднявшись на ноги, скрестил руки за спиной и, согнувшись, поплёлся из комнаты в тёмный коридор маленькой тюрьмы.
Вася Костомаров получил двухкомнатную квартиру в «хрущёвке» по наследству от отца. Алексей Фёдорович всю свою сознательную жизнь работал механизатором в совхозе, там же и познакомился с матерью Васьки, Полиной Ивановной, там же и женился. За отличную работу и перевыполнение планов директор совхоза ходатайствовал об улучшении жилья Костомаровым в горкоме. Высокопоставленное начальство пошло навстречу, и после многолетнего ударного труда Алексей с семьёй переехал в город. Васька был единственным ребёнком, учиться не хотел, прогуливал уроки. И хотя Полина Ивановна сама работала учительницей в той же школе, где учился её сын, повлиять никак на него не могла. Алексей Фёдорович устроился в городе на завод мастером. С работы возвращался уставший, а когда поздно вечером сынок появлялся дома, отец уже крепко спал, ему было не до разборок.
Так и вырос кумир семьи полным бездельником. Школу он бросил, слонялся по улицам, познакомился с окрестной шпаной, однако в их тёмных делах не участвовал, боялся колонии.
Васька бесцельно проводил время, ничем не интересовался, кроме девок. В компании, с которой он тусовался, были почти совершеннолетние «шалашовки», уже успевшие набраться сексуального опыта. Они вовсю «отрывались» на пьяных гулянках. Васька пил меньше всех, а когда шобла собиралась на дело – кого-то избить или ограбить, сматывал удочки.
Ближе к совершеннолетию Василия Костомарова произошёл вопиющий случай. Пьяная компания хулиганов (в том числе и три девки) напали на его отца, который, подвыпивший, получив зарплату, после работы возвращался домой. Он посидел со своими подчинёнными, которые его очень уважали, выпил с ними вина в кафе за заводом. Душевный и добрый человек по натуре, Алексей Фёдорович никому не рассказывал, что не повезло ему в жизни с женой-училкой. Благодаря стройной и красивой фигуре, как только они переехали в город, загуляла от мужа. Кто только не спал с Васькиной матерью – от большого начальства в городе до её учеников старших классов. Не повезло Костомарову-старшему и с сыном. Они с ним не нашли ничего общего.
Пьяные парни со своими шалавами остановили Алексея Фёдоровича в подворотне.
– Мужик! Дай закурить! – хрипло произнёс прыщавый жиган в кепке и кожаной куртке, ударив мастера своим плечом в грудь.
– Ты что толкаешься? Я не курю, – смело ответил Васькин отец.
– Вы посмотрите, бля… он не курит! – заржал жиган и ударил Алексея Фёдоровича.
Но мастер был крепкий мужик, и, выдержав удар, дал шпанюге сдачи, да так, что тот отлетел, «поцеловавшись» со стенкой.
– Ты чё, козёл! – завопила одна из размалёванных девок и, подойдя к мастеру, оголила перед ним подол. Резкий запах неподмытой вагины и омерзительной рожи вызвал у Васькиного отца отвращение.
– Не нравлюсь тебе, да? – взвизгнула девка. – Не хочешь меня трахнуть?
– Уйди, сучара! – грозно произнёс Костомаров.
– Че-ё? – вся шобла, словно озверевшая, накинулась на мастера. Били кастетами…, ногами…, головой о стену…
Кто-то, нагнувшись над бездыханным уже телом, вынул кошелёк с деньгами.
Вася Костомаров в нападении, как всегда, не участвовал, ходил по вокзалу, любовался красивыми барышнями. Да и шайка напала на его отца чисто случайно. Если б они знали, кто он такой – не пристали бы.
А потом – следствие, всех членов шайки, в том числе и девок, посадили на долгие сроки в места лишения свободы. Ваську спас молодой тогда следователь Пётр Ефимович Старостин, да и свидетели нашлись, уверенно подтвердившие в суде, что парень во время убийства находился совсем в другом месте.
Похоронив отца, Василий вскоре ушёл в армию. Полина Ивановна бросила работать в школе и, ударившись в разгульную жизнь, неожиданно умерла от запущенной венерической болезни.
Придя из армии, Васёк как будто остепенился. Старостин помог парню устроиться на работу; Васька, служа отечеству, умудрился выучиться на шофёра и теперь лихо водил ментовский УАЗик с оперативной группой. Менты каждый день регулярно выезжали по разным делам – где-то произошло убийство, где-то изнасиловали девушку, а чтоб как-то скрыть улики, несчастную напоили вином. Где-то кража со взломом – и Вася снова крутил баранку ментовской машины, набитой следователем, дознавателем, операми и задержанными. Несмотря на сложные отношения с родителями, Василий тяжело переживал их утрату. Костомаров мечтал, что, когда выйдут его бывшие дружки из мест заключения, он непременно заставит их ответить.
С тоской возвращался Василий в опустевшую, переданную ему по наследству двушку, падал после нелёгкой работы на диван и плакал, как ребёнок, навзрыд…
Прошло несколько лет. В один из выходных Вася познакомился с совсем юной Раисой. Она шла с матерью с рынка, держа в руках тяжёлые сумки с продуктами. Темноволосая, хрупкая девушка, скромно одетая в длинную чёрную юбку, старенький свитерок, тёплые колготки и красные туфли. Личико не накрашенное, – но очень добродушный улыбчивый взгляд притянул Костомарова к себе. Мать Раисы – Вера Васильевна, совершенно отличавшаяся от дочери своей полнотой и тяжёлой, грузной походкой, смотрела на молодого человека строго и подозрительно.
– Ба! – нашёлся вдруг Васька, напустив на себя весёлый вид, – Как можно такой милой девушке носить такую тяжесть? Разрешите вам помочь, мадам?
И тут же с лёгкостью выхватил обе сумки у изумлённой юной девчонки из рук.
Вера Васильевна хотела что-то сказать, но вдруг передумала и махнула рукой! Дело-то молодое… Не век же дочери в девках оставаться…
Отец Раисы умер очень рано, когда девчонке был всего год и два месяца. Овдовевшая её мать не захотела больше замуж. Сначала начала пить и гулять, бросив дочь на престарелых родителей. А когда те умерли, вдруг опомнилась, бросила пить и вернулась к дочери.
Но здоровье Веры Васильевны было подорвано. Женщина ударилась в другую крайность – стала искать своё спасение в религии. Всё же с Божьей помощью и благодаря добрым людям ей удалось вырастить дочь, дать ей образование, как-то помочь в жизни.
Девчонка выросла очень тихой и кроткой. Церковными молитвами её удалось уберечь от развращённой человеческой массы и разгульных похождений.
Раиса жила с матерью, будучи к ней привязана.
Других женихов Рае не нашлось, и этот случай знакомства с Василием Костомаровым должен был определить её судьбу в дальнейшем.
Прошло время, и Рая с Васькой снова встретились в городском парке у фонтана. Молодым было весело, они катались почти на всех аттракционах, ели мороженое, шутили, смеялись, а под вечер пошли на танцы. Вася оделся с иголочки, надушился дорогой туалетной водой, а Раиса по-прежнему была в скромной одежде. Костомаров не жалел денег, щедро тратя их на свою даму сердца. А когда на танцах к его девушке пристали хулиганы, Васька оказался не робкого десятка и вышел со шпаной на неравный поединок. К счастью, один из пацанов узнал в Костомарове ментовского шофёра и упредил об этом своего лидера. Не пожелавшие связываться с работником милиции, ребята ушли, оставив девушку в покое.
Раиса, увидев смелость в своём парне, укрепилась в своих чувствах. Теперь она не боялась больше строгой мамы и постоянно встречалась со своим избранником. Постепенно её гардероб стал пополняться новой одеждой, Вася щедро одаривал с каждой зарплаты свою возлюбленную. Раиса была просто счастлива! Она влюбилась в Костомарова до безумия и вскоре ответила ему взаимностью.
В религиозных семьях не принято лишаться невинности до свадьбы, но девушка от любви к Василию потеряла голову. Вера Васильевна, узнав о том, что её дочь уже не девственница и к тому же беременна, сначала пришла в ужас, крестясь перед иконами, затем в гневе ударила дочь по лицу. Раиса упала на кровать, заливаясь слезами.
– Как ты посмела перед Господом, блудница! – кричала разъярённая мамаша, казалось, её возмущениям не будет конца.
Но дело было сделано, назад не повернёшь, и Вера Васильевна вскоре смирилась.
Вася оказался честным, узнав о беременности своей любимой, он, не раздумывая, подал заявление в ЗАГС, и молодые вскоре поженились.
Всё изменилось в отношениях супругов, когда у них родился сын Иван. Вася крутил баранку ментовской машины и днём и ночью. Он думал о семье, о ребёнке, зарабатывая сверхурочными, работая также в выходные дни. Раисе стало скучно сидеть с ребёнком дома. Она завела себе подружек, которые приходили к ней домой и усаживались на кухне. На столе появилось пиво, а бывало и что покрепче. Наглюхи, не стыдясь, дымили дорогими сигаретами, лишь приоткрыв в окне форточку, грязно матерились и громко хахалились. Несколько раз Вера Васильевна пыталась выставить расфуфыренных девиц на улицу, но Раиса закатывала такой скандал, что маленький Ваня громко кричал на всю квартиру от испуга. Пожилая женщина, жалея ребёнка, была вынуждена закрыть глаза на всё происходящее и изменившуюся в поведении после родов дочь.
– Ну, что ты, Райка, так зацикливаешься на своём мужике, даже погулять не успела, выскочила замуж, Ваньшу родила… а о себе даже и не подумала! – противным, визгливым голосом рассуждала длинноногая блондинка Лора, прикуривая от дорогой зажигалки сигарету.
– Мужиков пруд пруди и все они козлы! – вторила ей низкорослая тёмноволосая Наташка в голубых заграничных джинсах, обтягивающих сексапильную фигуру.
– Почему все?.. – растерянно спросила Костомарова, отпивая из бокала свежее бутылочное пиво.
– А что ты со своего имеешь? – не унималась низкорослая. – Грошовую зарплату, дешёвые побрякушки, да ещё этого детёныша?..
– Ваню моего не трожь! – неожиданно разозлилась Раиса. – И вообще! Не твоё дело обсуждать мою личную жизнь.
– Райка, утихомирься! – вмешалась высокая блондинка, хорошо ухоженная, в короткой юбке и розовой красивой блузке. – Мы же о тебе думаем. Он тебе целку сломал, и ты скорее замуж? Красиво надо жить! Красиво! И чтобы все мужики штабелями падали к твоим ногам! Цену надо себе знать, Рая, цену! – подняв указательный палец вверх, нравоучительно твердила Лора.
– Девочки, выпьем за красивую жизнь! – подхватила Наташка и наполнила бокалы креплёным вином. Молодые женщины чокнулись.
В комнате раздобревшая Вера Васильевна вовсю сюсюкалась со внуком.
– Ах, Ванечка ты мой! Следунчики мои! Пуси, пуси! Золотой ты мой, ненаглядный! Дай я тебя поцелую!
Запьяневшую Костомарову подруги уволокли из дому. У подъезда их ждал легковой автомобиль с богатым молодым человеком из Грузии.
Машина с пьяными девками и хитроумным грузином рванула на большой скорости и скрылась на другом конце улицы. Вера Васильевна тяжело вздохнула. В кроватке тихо посапывал маленький Ваня.
Что теперь будет? Что сказать Васе? Он через час приедет на обед, а Раиса умотала, даже не сказав, куда. Впрочем, куда увезли её эти шалавы, догадаться нетрудно. А вот что говорить Василию, пожилой женщине даже на ум не приходило. Она никогда не умела врать. И дочь воспитывала в строгости, заставляя говорить только правду. А тут она так неожиданно испортилась! Когда же успел вселиться в неё этот дьявол? Вера Васильевна, тяжело дыша, ходила по комнате, на глазах некогда волевой женщины наворачивались слёзы. Не в силах больше сдерживать их, она расплакалась.
Васька на обед не приехал: не позволил срочный вызов. Группа оперативников спешила на выезд – пьяные подростки зверски избили до смерти инвалида по психическому заболеванию. Мужчина средних лет, весь окровавленный, с переломанными рёбрами и изуродованным до неузнаваемости лицом лежал посреди дороги. Погибший всю жизнь состоял на учёте в психдиспансере, неоднократно лечился в стационаре.
– К нему трое подошли, – давал показания свидетель-очевидец, старикан лет семидесяти пяти с тростью в руке. – Попросили закурить. Потом я уже не слышал, он вроде дал… Но они не отстали. Чего уж требовали дальше, я не понял. И вдруг повалили его, начали бить, да так жестоко! Я кричу им: «Ребята! Что вы делаете? Он же больной! Таблетки пьёт!» А они даже не реагируют, а только бьют и бьют… А я… Что я сделать-то мог? Разве я их раскидаю? Я сам еле-еле хожу. А народ проходит мимо, даже не смотрют. Своя рубашка-то ближе к телу. Потом бросили его. А там уже труп изуродованный. Я к почте, там попросил по телефону сообщить вам. Знаю я одного из этой шайки… Витькой зовут, со мной рядом живёт… – старик вдруг вздрогнул, но тут же взял себя в руки, теперь уже нечего бояться… – Семнадцать лет этому парню. Зверёныш тот ещё. И отец его недавно только освободился. Пьют на пару. Матери все нервы вымотали оба.
Дед закурил папиросу, закашлялся. Василий вышел из машины, подошёл к трупу. И… отшатнулся. Он вдруг вспомнил, как несколько лет назад такие же звери забили до смерти его отца, добродушного заводского мастера Алексея Фёдоровича Костомарова. Василия всего затрясло, он побледнел, пребывая в шоке.
– Ну, ну, ну! – похлопал его по плечу бывалый оперативник. – Васька, очнись! Вечером бухнём, и всё пройдёт. Знаю, зрелище не для слабонервных. Но что поделаешь? Работа у нас такая…
С трудом придя в себя, Васька пошёл к машине. А вечером, взяв всю шайку малолетних убийц и распределив по камерам, опергруппа решила немного расслабиться. Вася пил больше всех, начальство предоставило ему на следующий день отгул.
– Где Райка? – пьяный Василий тряс грузную, пожилую тёщу. – Где эта сучка?
– Вася, уймись, ребёнка напугаешь! – умоляюще произнесла Вера Васильевна, но разгневанный Костомаров её не слушал.
Он метался по комнате, словно зверь, то и дело наскакивая на старуху, несколько раз ударив её по лицу. Перевернув всё вверх дном в квартире, перебив почти всю посуду, в том числе и чайный сервиз, Васька уснул в спальне.
Тёща, громко охая и задыхаясь, с трудом дошла до аптечки, висевшей на стене в коридоре. Выпив лекарства, поплелась на кровать. Однако внезапный плач ребёнка не дал ей заснуть. Женщина встала и начала пеленать Ивана. Покормив малыша и дождавшись, когда он уснёт, Вера Васильевна наконец задремала.
Бедной старухе снились ужасные кошмары. Пьяный дебошир, её зять, глумится над всей семьёй, а потом идёт с ножом в руке на неё. Женщина вскрикивает во сне от ужаса. Вера Васильевна и подумать не могла, что сон окажется вещим. Через несколько лет он сбудется, и всё закончится плачевно.
В двухэтажном доме, куда увезли Раису, гуляли трое друзей с тремя молодыми женщинами. Костомарову напоили крепкими спиртными напитками, женщине стало плохо. Она еле ворочала языком, и один из молодых парней, который сидел рядом с ней, повёл её в комнату. Грузин принялся раздевать Раю
– Отстань от меня… – пролепетала пьяная Райка. – Не видишь, я замужем.
Она показала чернявому своё золотое кольцо.
– Твой муж объелся груш! – весело ответил ей парень. – Посмотри на меня, моя прелесть! Разве Зураб Турацели не молод, не красив? – спросил он за себя в третьем лице. – Вай, какая славная девушка! – со своим грузинским акцентом продолжал Зураб.
В соседней комнате уже раздавались сладострастные стоны. Двое его приятелей, тоже грузины, вовсю упивались в пьяном кураже с молодыми развратницами Лорой и Наташкой.