Магический удар настиг Кадини уже в портале.
Морель криво усмехался. Посадка будет жёсткой. И это только начало.
***
Он стоял, запрокинув голову, и откровенно усмехался. На душе было спокойно. Сейчас дойдёт очередь до его приговора, и всё закончится.
Некоторым, кто был перед ним, присудили пожизненное. Остров Херс станет их последним пристанищем. Ещё несколько получили вышку. Яд. И посмертный наговор, чтоб уж наверняка. Ему тоже это светит.
А на душе всё равно хорошо. Потому что война кончилась. Потому что никого больше пытать не надо. И никто не умрёт, если он откажется повиноваться.
Всё закончилось. Жалко мать, ей сложно будет перенести приговор. Но отец поддержит её.
Он зло усмехался. Его дурацкая жизнь закончится по-дурацки. Так не принято в роду Морель. Но так и пытать у них не принято. Вот подставлять, хитрить, плести интриги – это да.
Однако же пытать и убивать пришлось.
Звучит его имя. Дрейк напрягся. Надо разобрать каждое слово. Этот приговор будет музыкой для его ушей. Потому что в нём будет избавление.
Рукам вдруг стало как-то не так. Чего-то не хватает. Он кинул взгляд на руки. А кандалы? Где они?!
Чего?! Свободен? Оправдан? Они свихнулись?! Так не должно быть! А как же смерть? Почему его лишили этого права?..
Эрик. Сволочь-Эрик. Это он. Проболтался про тот день. Падла. Забрал возможность уйти.
Вот и помогай им после этого. Обидно до слёз.
Это слишком жестоко. Он не настолько много плохого сделал, чтобы с ним – так.
Его наказали жизнью.
Это слишком.
Это сокрушительно.
Глава 4. Я попрошу за вас…
– Кадини – тюфяк и бестолочь, – она чуть не плакала, идя рядом с отцом по зимнему саду их виллы на берегу реки Арно во Флоренции. – Дальше будет хуже. Зачем мне быть с ним, а?!
– Он твой давний друг, Эстия. Он практически рос в моём доме. Он лояльный, управляемый. А защита твоя – она от меня. Ты ведь понимаешь, Марко единственный, за кого ты можешь выйти замуж. Иначе придётся всю жизнь быть одной.
Девушка опустила глаза.
– Теодора я уже отвергла по этой причине.
– И правильно. Он слишком знатный и педантичный. Ему не понравится правда про тебя, если она станет ему известна. И ты это понимаешь. А Кадини можно вешать лапшу на уши до бесконечности. Меня больше волнует Морель, – черноволосый колдун нахмурился. – Тебе не стоит с ним общаться. Он слишком опасен.
– Это ненадолго, – она кривовато усмехнулась.
– О чём ты?
Он был высоким жгучим брюнетом с непроглядно-чёрными глазами и смуглой кожей. А его дочь – хрупкой невысокой сероглазой девушкой с волосами цвета очень тёмной меди. Так похожая на мать. Эстен выдохнул, вспомнив Сиггрид. Красивые губы сжались.
– Он проклят, умирает, – равнодушно проговорила Эстия, внезапно заинтересовавшись кустом белых роз. – У него огромная уродливая клякса на шее. Некрасивая. И веет от неё… Разложением, – она нахмурилась.
– Вот и замечательно, – негромко проговорил Эстен. – Их род кончается. Это к лучшему, – его чёрные глаза стали холодны.
– Да, и, по словам Дрейка, это очень беспокоит его отца. Больше, чем сама грядущая потеря сына, – добавила девушка, по-прежнему трогая цветы. – Ой! – вскрикнула она.
Острый шип одной из роз проколол её палец. На светлой коже выступила крупная тёмная капля. Усмешка появилась на губах ведьмы – горькая усмешка. А маленькая ранка уже затянулась, как будто и не было ничего.
Красная капля соскользнула на белый лепесток одной из роз.
– Красиво.
– Да, – кивнул отец. – Прекрасная идея для картины. Что же до Мореля – он недостоин жалости.
– Я его не жалела, – она покачала головой. – Мы дважды успели сцепиться с ним. Это звучало между строк. Я ведь понимаю, как это – когда внутри тебя то, что убивает. Просто у него это случится быстрее, чем у меня.
– Тебя оно не убивает, а отравляет. Ты это знаешь, Эстия. Ты справляешься с отравой. А у последнего Мореля дела гораздо хуже. Но он и этим пользуется. Напоследок. Ему ведь нечего терять – он может сейчас отрываться по полной. И тебя цепляет в нём эдакое очарование обречённого, – глаза отца были темны. – Поверь мне, будь его проклятие снято – и ты бы плевалась, глядя на его наглость. Он – Морель. И он пытал и убивал. Я не хочу, чтобы всё закончилось изнасилованием в подворотне, Эстия.
Девушка отвела глаза.
– Мне на краткие секунды почудилось, что он понимает меня.
– Он не гнушается любыми способами, Эстия. И его намерения далеки от чистых. Выброси его из головы. Кадини – придурок, но он хотя бы не опасен. Ты же не собираешься потерять его из-за мимолётных влечений?!
– Разумеется, – Эстия вздохнула. – Отец, как ты думаешь, его выгородили и оправдали тогда благодаря связям его отца?
Эстен недовольно скривился.
– Связям Хелиуса неподвластен Кортэр. А он был основным доводом защиты. Плюс Дрейк пошёл на сделку со следствием. Помог поймать многих. Это что-то меняет для тебя? – он вгляделся в лицо дочери.
– Нет. Ведь он изначально был на стороне агрессора. А уж то, что он не стал пачкать руки, да сдал своих – это мало что меняет. Он, как и Марко, бережёт свою шкуру и меняет взгляды на выгодные.
– На стороне агрессора был Хелиус, – Эстен смотрел вдаль. – Хотя он и скрывал это. У его сына просто не было шанса на другой выбор. Даже если он разделял идеалы захватчиков, это вряд ли было полностью осознанным решением. Такие идеи прекрасно ложатся на юношеский максимализм, в котором этот ваш Дрейк застрял. А потом оказалось, что идеалам надо следовать до конца. Например, неугодных убирать. А кишка тонка. Не каждому достанет сил и безумия на убийство. Это вам не подначивать и насмехаться. Так что, даже если он имел рвение в этой войне вначале, то, думаю, по ходу дела много чего понял. Например, цену слова и вкус крови. И он либо сломался и стал тряпкой, готовой продать своих, лишь бы жить, либо…
– Либо что?
– Либо его это могло изменить в лучшую сторону, что маловероятно. Но какая разница, Эстия? Он умирает, скоро он станет вашим прошлым.
– Никакой, – она улыбнулась, повернувшись к отцу. – Ты же помнишь, как он мне нравился когда-то. Вот, остатки тех эмоций вылезли. Надо чем-то поплотнее заняться, выбросить это из головы.
– Скоро на учёбу поедешь, там отвлечёшься. И с тётей познакомишься. Но не знаю, будет ли она расположена к общению. Мы давно не общались…
– Разругались лет двести назад? – усмехнулась понимающе Эстия.
Колдун ответил двусмысленной улыбкой.
