Второй концерт

– Власть или возможность власти над другими чаще всего корежит или уродует. Знаешь, как у нас часто бывает: ноль в превосходной степени чувствует себя крутым, критикуя или унижая других.

– Сегодня на меня ИЗОшница орала, что я сволочь, и брызгала меня слюной! Тьфу! Мерзко! Говорит, что я рисую полную хрень46. А я ей: «Какой учитель, такой и ученик!»

– А она?

– Она начала мне очередной двойкой в четверти грозить. Стандартная схема обороны, короче.

– Все пуще убеждаюсь, что лучше хуже, но свое.

– Им лучше, чтобы мы были одинаковыми, Лара. И соревновались между собой в рамках их программ на основе оценок. С роботами меньше запары47! По лит-ре48 вообще поставила мне четверку за сочинение без единой ошибки, подписав: «Уважаемые родители, ваш сын делает неправильные выводы!»

– А, только наши учителя знают, что правильно, а что нет. Ты что, забыл? У нас на репетициях знаешь, как весело? На меня орут, что я чуть ли не блядь, делаю все не так, как надо! Я думаю: ладно, сделаю, как хотят они. Опять не то! В итоге я делаю, как изначально мне хотелось, а они мне: «Во-о-о-о, то, что нужно!»

– Но их то ты слушаешь!

– Их слушаю. Потому что четко знаю для чего.

– Для чего?

– Чтобы стать балериной.

– Я вообще удивляюсь, как тебя еще из балета не выперли?

– Ну, не знаю вообще-то. Алла Сергеевна меня выгоняет, но потом пускает. Ха, точнее я сама возвращаюсь тихонько, а она делает вид, что не замечает. Саныч выгоня-я-я-ет. Постоянно причем, все ему не так! Но я к нему на допы49 прихожу, и там он с меня три шкуры сдирает, чтоб слезы градом лились и ходить еле могла.

– А допы это…?

– Дополнительные репетиции для солистов.

– Офигеть! Как ты со своим поведением попадаешь в солисты?!

– Не знаю. Саныч когда видит, что я на износ работаю, перестает обижаться за плохое поведение. Не жалея себя, как он считает, надо работать постоянно. После успешного выступления я вновь никто.

– И ты терпишь его критику?

– Да, он и остальные в театре – моя семья. Понимаешь, я не терплю, когда меня задевают только ради того, чтобы унизить…. а когда учат любя да еще и для дела, то можно и потерпеть. Саныч на публике петушится, а так-то он нормальный мужик!

– Как он тебя называет? По имени?

– Глина.

– В смысле?

– Кусок вонючей, дебильной глины, из которого он должен что-нибудь слепить.

– Реально? Ха-ха.

– Да, как видишь, я не безнадежна.

– Да нет, я не это имел в виду.

– Есть еще одна белобрысая овца, которая и на классы не пускает, и на репетиции не ставит. Она меня терпеть не может, и это взаимно. Номера, в общем-то, у нее ничего, я бы станцевала, но, знаешь, статистика показывает, что после ее классов травмы гораздо чаще и серьезнее, поэтому я не огорчаюсь.

– Ха! А почему овца?

– А она нас постоянно тупыми овцами называла, пока я ей при всех твою цитату не озвучила. Даже Саныч улыбнулся, и она меня с тех пор возненавидела.

– Это какую?

– Какой учитель, такие и….

†

В воздухе повисло молчание. Иван легко нашел недавние выступления в лидирующих по просмотрам:

– Вот это да! – огонек начинает вращаться в океанах его глаз – Ничего себе крутит! И вы даже не узнали ее имени?! Ну вы дураки!

– У нас не принято допытываться или пытать, если человек чего-то не хочет. Надеюсь, что ты не дурак. Это предстоит выяснить либо тебе, либо журналистам в пользу сплетен и домыслов. Теперь ты понимаешь, почему нам надо ее вернуть?

– Господин Господь, она же такая маленькая и бледная! Откуда столько силы?! Хм…. на одного человека похожа.

Иван вновь открыл видео со Второго концерта и перемотал вперед.

– Ты видел пот на ее лице?

– Нет, я видел слезы.

– А тут уже смеется! Вот ненормальная! Все вы в большом искусстве ненормальные!

– За что ты так пытаешься не любить искусство?

– Слушай, правда! Одна и та же и за роялем, и в пуантах! Это инопланетянин? Если бы ты не сказал, я б не заметил! Она в танцах ваших так разукрашена, что сам черт запутается!

– Она играла быстрее, чем мы репетировали с Адой. Но всегда отражала музыку так, что сердце пело в унисон. Я раньше втайне думал, что только я и Фрида умеем настолько чувствовать музыку, но оказалось, что нет.

– Хочешь ее вместо Фриды на царское место?

– Ох, не говори ерунды, пожалуйста. Фрида – наш Фред. Ты ее недооцениваешь, Ванья!

– Смерть сильнее гениев.

– Уверен?

– Да.

– А я считаю иначе.

– Считай….

За окном гуща зеленых лесов сменяется полями. Скалистые камни построены древностью. На лазурно-голубом небе висят белые пластиковые пакеты. Природа наделила человека удивительной способностью к саморегенерации. Благодарность последовала далеко не от всех.

†

– Любовь Александровна, это невозможно!

– Что, опять?

– Мы ваще50 тут ни при чем!

– Нам Ирина Эолитовна сказала, что если мы не будем петь, то она поставит «два».

– Ну вот, мы пели!

– Ага, и что вы пели, что?! Эти бескультурные люди мешают нам готовить выступление!

– I don’t believe in Peter Pen, Frankenstein or Superman!

– All I wanna do is….

– BICYCLE!! BICYCLE!! I want to ride my bicycle; I want to ride my bi-ike!51

– Это невозможно! Я устала ставить двойки и терпеть это безобразие!

– Оставьте их у меня на пару минут, Ирина Эолитовна.

– Спасибо, Любовь Александровна! Позорище этого заведения!

– Сейчас, Федя, начнутся угрозы.

– Раз вы по-хорошему не понимаете, значит будет по-плохому! Если ты, Лара, будешь продолжать срывать уроки и уж тем более наши мероприятия, я, в свою очередь, сорву тебе все спектакли. Это ясно?!

– «Королева»52 круче поет, чем Вы.

– Через неделю репетиция отчетного концерта, жду от вас обоих эту песню в идеальном состоянии! Надеюсь, вам известно, что такое идеально?! Если все хорошо сделаете, инцидент исчерпан.

†

– Знаешь, Ванья, когда она танцевала, нам хотелось играть не так, как в партитуре, а так, как заряжала нас она. Нужный темп и настроение получались сами собой. Правда, были и те, кто против….

– Баба Яга?

– Кто, прости?

– Фрида Мальмстрём?

– Да-да. Увы, вся эта самодеятельность вызывала шквал эмоций у Фриды: «Какое право вы имеете отклоняться от партитуры Фреда? Ведь он завещал нам то, что веками складывалось до него! Либо так, либо никак вообще!» – и так далее, и тому подобное. Спорить с ней бесполезно. Раньше Фрида любила нас записывать до и после, ее вариант всегда побеждал наши предложения, а теперь я записал одну и ту же музыку с танцем этой девушки и без. Когда я слушал без танца, то ничего не испытывал, а когда с танцем – все вокруг наполнялось сочными красками. Я дал послушать Фриде, та ничего не ответила, но постепенно расширила границы свободы. Что за природный гений нас посетил?

– Природных гениев полно.

– А вот господин Пушкин с тобой бы не согласился! Он считал, что талант редок.

†

– Проблемы у меня.

– Что случилось?

– Они мне давали и вкалывали что-то, теперь меня периодически штырит53. А еще я часто теряю ориентир во времени и в пространстве.

– Это как?

– Например, просыпаюсь и не понимаю, что происходит. Тело ватное, земля уходит из-под ног, мозг путает сон и реальность. Вчера снилось, как отец Лари бил. Очнулась и сразу к нему, перепутав тахту с детской кроватью. Мне показалось на миг, что я дома, я даже не заметила соседей. А Лари такой, мол, харе54 меня будить, папа и мама мертвы давно!

– Не попадай больше в эту психушку.

– А я то тут причем?! Я никогда первая не нападаю!

– А еще какие были глюки?

– На Одиллии вчера меня облепили тараканы, и я крутилась, как можно быстрее, чтобы от них избавиться. Мне хотелось кричать, но все остальные смотрели на меня без паники. Галлюцинация!

– Слушай, но твои вращения вчера были просто бесподобны! А от крымских медуз у тебя такого не было?

– Когда те придурки в меня швырялись? Не, те медузы безобидные были. Это последний раз психушки, сто процентов! Мне кажется, они мне там что-то совсем дикое вкалывали. Самые сильные и частые видения начинаются под музыку. Патрон был бы рад.

– Что за патрон?

– Мы так с Лари прозвали деда, который к нам приезжает. Он и его жена хотели нас усыновить, но передумали. До сих пор навещают зачем-то, наверное, хотят казаться благодетелями. Игнорирую их, а Лари боготворит.

– Почему?

– Потому что они какие-то прославленные, знаменитые, короче.

– М-м, ясно. Что будешь делать?

– Надо найти какие-то лекарства…. я, короче, купила вчера портвейн и пью понемногу, он меня бодрит.

– Как и где тебе алкоголь продали?!

– Ха, меня Герыч научил. Говоришь, что для родителей, делаешь несчастный вид, запугиваешь, что тебя побьют, если не принесешь, и бутылка твоя. Раньше вообще просто так давали, сейчас, типа, их контролируют, и стало формально строже.

– Не спейся, смотри.

– Некогда мне спиваться! Вдруг завтра помру?

– Да чё ты несёшь55?!

– А то, что умереть я хочу за делом, а не за бутылкой! Слушай, ведь эти препараты в больницах можно довести до такой степени, чтобы контролировать сознание людей! Вот, представь, введут пациентам какие-нибудь вакцины против гриппа, а там – сюрпра-а-айз!

– Лара, а ты точно наркотики не употребляла? Учителя ведь о тебе такое говорят!

– Одно трепло56 кругом! Клянусь честью – нет! Я бы и тем врачам себя колоть не позволила, но они мне какой-то газ прыснули, я пыталась не дышать и убежать, но потом ничего не помню. Очнулась в палате. Плывущий белый потолок. Дурацкие воспоминания, короче.

†

– Как преподы старой закалки муштруют детишек зубрежкой, так и Фрида делает из вас роботов партии Фреда. Вот, откуда ваш гениальный оркестр!

– Отчасти. Нет, далеко не всегда плохо следовать старому образцу, но я чувствую, что мы совсем застряли на месте вместо того, чтобы развиваться. Мне кажется, Фрида запуталась в самой себе. Если бы не та девочка, мы б вообще вряд ли отыграли саундтреки в нашей обработке. Для Фриды это забавы уровня «детского сада». Она не принимает того, что современная публика уже не так охотно чувствует шаблонную классику.

– Когда эта новенькая стала танцевать у вас на постоянной основе? После случая с Кармен?

– Сразу же! А уж когда она стала создавать образы под нашу музыку.… мы гоготали от смеха, плакали, страдали, и как будто новый свет зарождался внутри! И нас преисполняла гордость за самих себя вместе с ней!

– Никогда не понимал тех, кто зарабатывает на зрелищах.

– Неофициальный гений так и не был оформлен к нам, Ваня. Хм, забавно, что Фрида в корне изменила некоторым своим привычкам после ее появления. Впрочем, не мое дело.

Кисти поворачивают машину. Серебристый хребет змеиной дороги изгибается между мозаичными кусочками леса. Ни одного заброшенного или грязного дома, все дышит чистотой.

– Мое, значит. Как изменила?

– Ну, – бессильная усмешка, – как-то раз я случайно увидел их в любимом ресторане Фреда, рядом с их едой стоял алкоголь. Чтоб ты понимал, наше «холодное сердце» вообще не пьет алкоголь из-за своего отца.

– Господи, это ж до какой степени надо окультуриться, чтобы вообще не пить алкоголь? А на какие деньги проживало в Швеции это ваше новое чудо в искусстве?

– Сперва хотела к нам пианисткой, но пока была в больнице, Фрида договорилась с Адой Нуберг. В итоге Фрида взяла ее присматривать за домом.

– Домработницей?

– Не совсем. Фрида не переносит, когда посторонние трогают ее вещи. Девочке отводились питомцы, работа в саду и охрана дома.

– То есть Фрида вот так вот приняла к себе совершенно незнакомого человека?!

Бессильная усмешка получает дальнейшее развитие.

– Когда этот человек появился, видел бы ты ее…. не человек, а скелет с висячей кожей. Любой гуманный швед направил бы ее в больницу на восстановление. У Фриды частный врач, ему она девочку и доверила. Не потеряй дар речи, но все это время, и даже во время выступлений, девочка проходила реабилитацию после четырех операций!

– Жалобы?

– Лично у нее никаких!

– Диагнозы?

– Не уточнял, слишком деликатный вопрос. Думаю, что-то со связками плюс истощение.

– Кто платил?

– Фрида.

– Делал запросы о пропажах балерин или пианисток? Судя по тому, что я увидел, здесь годы тренировок.

– Делал. Тщетно. Похоже, мы столкнулись с природным гением! С каких пор ты стал знатоком в моей области?

– Любой талант спрятан за слоями опыта, терпения и многолетнего труда, вот и всё знание!

†

– Итак, даты на повторение. Кто мне скажет, когда было крещение Руси?

– Ты что, правда хочешь на отчётнике выступать?

– Федь, ну а где нам еще дадут почитать нормальные стихи? Или ты будешь продолжать готовиться к экзамену для роботов57? Чур я беру «Исповедь хулигана».58

– А я Маяка!59 Пускай угордятся своими великолепными учениками! Ха!

– Так, что там за балаган опять?! Лара, дата призвания варягов и начала Руси?

– Восемьсот шестьдесят второй, если верить вашему учебнику, но я не верю. А, подскажите, кстати, дату культурного начала Руси?

– Что ты имеешь ввиду?

– А я имею ввиду то, что у многих здесь его так и не случилось.

†

– Я очень надеюсь, что с ней все в порядке, Ваня. Мои беспомощные поиски замкнулись в круг. Ты же знаешь, что Фрида не может иметь детей, а эта девочка….

– Слушай, а у них что-то было?

– В плане?

– В современном плане, Роланд!

– Опять твоя конспирология? Эта девочка для Фриды как непослушная дочь. Вот и все! А у тебя везде теория заговора, Ванья!

– В основе всего вашего искусства лежит любовь, счастливая или несчастная, будь то любовь к природе или к женщине. Как будто ты этого не знаешь!

– Нет, Фрида слишком закрыта для любви из-за личных трагедий.

– Тогда почему она хочет найти именно эту девушку? Что, другие люди закончились?

– Мне кажется, и ее, и нас не покидает чувство того, что эта девочка – наш подарок судьбы, Ванья. Я каждый раз, слушая какую-то мелодию, представляю, как бы ее танцевала она. Я такой не один. Гипноз?

– Не-е-е. Просто, видимо, она и правда талантлива. Не переживай, время лечит.

– Не всех, Ванья. Кого-то убивает.

– О-о-о, теории вечного уныния! Дать бы всем палку да камешки и отнять все социальные пособия. Инстинкт самосохранения не знает пессимизма!

– Ты за разрушение?

– Я за выживание. И, прошу заметить, не за счет других.

– Вчера Фрида обнаружила под матрасом бумажку со странными надписями, к ним я тебя и везу.

– Еду выполнять роль google-переводчика! Замечательно! А фотографию нельзя было прислать, господа деградирующие?

– Хм, я почему-то об этом не подумал, Ванья, извини.

– Пф-ф-ф-ф!

– Да брось, Мари сказала, что у тебя уже давно нет интересных дел!

«Сдала собственного отца, козявка!» – подумал про себя Иван, с гордостью цокнув.

†

– Лара, ты когда собираешься свои тройки исправлять?!

– Как я могу их исправлять, если я их получила?! Это государственная оценка, которую любит Бог!

– Опять балаган! Давай ты станцуешь что-нибудь на концерте для ветеранов, а я эти тройки закрою.

– Полно других ребят, которые умеют танцевать ваше что-нибудь. Не буду.

– Почему? Ты совсем не уважаешь чести своих предков? Они проливали за тебя кровь!

– Во-первых, за меня они кровь не проливали, они проливали ее за своих родных и за свою Родину в рамках коллективизма под названием патриотизм. Во-вторых, я уважаю память не только Великой Отечественной войны, но и других событий. Мужики-инвалиды милостыню просят без ног и без рук, а на них все сверху вниз смотрят, думаете, я об этом не знаю? Чем они хуже ветеранов Второй мировой?! Юных, зеленых парней в Афган и в Чечню направляли? На зачистку радиоактивных отходов Чернобыля отправляли? Где они сейчас?! Все ли вернулись?! Почему мы для этих ветеранов концертов не делаем?

– Откуда такие познания?

– С улицы! Уж точно не из вашего дебильного образования!

– Лара, цыц! Это перебор! Это некорректно!!

– Ну, извините, не всем повезло подохнуть в сороковых!!! Вон, брата у знакомого так и не нашли в горячей точке, а нам, получается, должно быть плевать?! Мы чтим исключительно память погибших в Великой Отечественной?! Других войн у нас не было?! Я не буду участвовать в этом мероприятии! Показуха одна, как всегда!

– Ну и хорошо! Твои проблемы! Можешь не появляться до конца месяца на моих уроках! Оценка будет выставлена не в твою пользу!!

– Отлично, учитель года, займусь полезным делом.

– У тебя нет будущего, Лара!

– Лучше гордо гнить в яме, чем быть во главе кретинов.

– Когда же вы поумнеете, Лара Крохарт?! А еще и на балет ходит! Какая из тебя балерина?!

– Никогда не поумнею. И, прошу заметить, у меня уже хватает ума, чтобы это признать, в отличии от некоторых!

– Тащить тебя из твоего болота я не намерена!

– Сил не хватит, чтоб тащить.

†

– Самое интересное, что она не всегда понимает речь других, но музыку слышит идеально. Тугоухость какой-то там степени.

– Вот как? Разберемся. – Иван подносит экран телефона чуть ближе к роговице, чтобы заметить мелочи. Именно детали создают неповторимый образ индивидуума человеческого рода. – Здесь сложностей не будет, очень уж отличительные черты. Главное – выяснить, где искать.

– Мне кажется, глубоко внутри Фрида безумно переживает, хотя ничего об этом не говорит. Вчера не появилась на репетиции, а раньше была в оркестре в любом состоянии. Возможно, с этой девочкой ей вновь открылся тот мир, который она спрятала глубоко в себя. Но теперь всё вновь исчезло. Это сейчас Фрида задумчивая, меланхоличная и грустная, а в детстве была совсем другая.

– Выясним. Ты гиперчувствительный, Роланд.

Диффузия газов вылетает из ноздрей на звук буквы «ф»:

– Я занимаюсь искусством.

– Пожалуй, нужно быть осторожнее с Мари, а то тоже уйдет, и ищи потом хрен знает где! – Иван делает движение, чтобы почесать ухо, но в голове тут же слышится голос жены: «Перестань! Это неприлично и неприятно!» Рука поспешно отдергивается.

– Да, воспитание – та еще задачка! Правильного решения нет. Ты б поспал, а то я тебя в такую рань вытащил! Потом вряд ли успеешь.

– Вот за это огромное человеческое спасибо! – Иван кладет локоть под голову и ныряет в сон. С детских лет он научился засыпать и просыпаться по собственной команде.

†

— Лев, хватит репетировать до дури!

– У меня ничего не выходит!

–  Ты технически и на десятый раз все идеально делаешь, господин перфекционист! Ты дорепетируешься до того, что из роли огонь уйдет, а волнение накроет!

– В том то и дело, что я не чувствую роли, понимаешь? Поэтому я не могу в нее вжиться! Ужасно боюсь! Саныч точно меня не поставит!

– Пошли со мной.

– Куда?

– На Федины бои.

– Куда?!

– Борьбой занимался когда-нибудь? Я до балета и переезда в Питер ходила в Самбо-70 в Москве. Здесь, конечно, не то, но тоже сойдет.

– Ты шутишь?

– Нет. Подкачаешься заодно, а то хиловатый из тебя Спартак получается!

– А как же класс?

– Напишешь потом в объяснительной, что проходил класс молодого бойца для роли. Саныч на тебя поорет, но оценит. Он хоть и копирует дьявола периодически, но это только для устрашения. Глубоко внутри он добрый.

– Глубоко, говоришь? Что у него там внутри, Марианская впадина? А если мне что-нибудь сломают?

– Хуже, чем в балете, не сломают, а до спектакля заживет, неженка!

†

Дорога тянется вперед. Закрытые глаза Ивана продолжают видеть, только теперь уже не милую Швецию, а грязную, но дорогую сердцу Москву. Словно знамение, словно истину, но никак не сон.

Уютные улочки, таинственные переулки, триумфальный Ленинский проспект, улица Горького60, торжественный, звучный, мистическо-манящий бой курантов Спасской башни, неповторимые вагончики с мороженым…. вот почему отсюда убрали автоматы с газировкой? Я гордо шагаю к Александровскому саду. Кипящая жизнь, бурлящая энергия, прогоняющая пыль с места на место! Как бы ни загаживали, ни умертвляли это место, сила душ, творивших в ней своими жизнями, не выветривается ни одним ураганом! Москва – это уникальный город! Столько талантливых, смешных и ругающихся матом людей нет больше нигде в мире!

†

– Лара, вот было бы здорово мне погулять на твоей свадьбе с моим Олегом или Левой!

– Приходите на спектакль Дон Кихот, Льву там Базиля недавно дали, теперь у меня с ним свадьба.

– Ха! Я же про реальную жизнь говорю.

– Сожалею, здесь я лесбиянка.

– Да?

– Ну да. А что такого?

– Ты серьезно?

– Более чем.

– А как это? Как ты в себе это открыла?

– Вам показать?

†

Ты никогда не бывал

В нашем городе светлом,

Над вечерней рекой

Не мечтал до зари.

С друзьями ты не бродил по широким проспектам,

Значит ты не видал лучший город земли!

Песня плывёт, сердце поёт, Эти слова – о тебе, Москва!

К нам в Москву приезжай

И пройдись по Арбату,

Окунись на

Тверской

В шум

зелёных

аллей….61

Нет там теперь шума зеленых аллей, а есть жалкие, пожухлые деревца, которые задыхаются химическими элементами. Но они возвышаются смирно и стойко, как настоящие москвичи.

†

– Серый, ты как думаешь, если бы те шведы знали, что я нормальная, они б меня взяли?

– Это те волонтеры, которые месяц назад приезжали?

– Да-да. Понимаешь, они из той самой страны, в которую моя мама так хотела попасть!

– Ха, не взяли бы, ты же у нас ненормальная.

– Ты ебанутый62? Я вообще-то серьезно спросила!

– Да, взя-я-я-ли бы!

– Тогда я сама их найду.

– Подарить тебе футболку с надписью «я нормальная» по-шведски? Как это, кстати, будет?

– Не знаю пока что. Но я выучу.

– Ты помнишь про полдники за прикрытие?

– Да ешь, конечно! Я же ради них приезжать не собираюсь, у меня ж балет!

– Тогда разберись с Кулишом, он их постоянно хочет себе присвоить!

– Одного раза по морде хватит?

– Да этот еще до драки обоссытся63 при виде твоих грозных глаз. Слушай, а ты правда думаешь, что станешь балериной?

– Я ничего не думаю, я просто делаю. Пробовал когда-нибудь впахивать64 в полную силу без остановки?

– Нет. Нахера65?

– Чтобы хоть как-то оправдать свое рождение, Серега. Ладно, я погнала66. И, кстати, в танцах мне нравится выполнять мужские элементы, так что балериной я точно не стану!

†

Веки распахнулись.

Вокруг бескрайние, сверкающие золотом поля и невероятной красоты пейзажи. Деревья на равнинах соблюдают дистанцию, словно на карантинном режиме. Интересно, сколько им лет? В стекло машины врезаются лучи солнца и крохотные капли воды, баланс ignis et aqua67 в природе.

В концертном отделении мозга поет искренний голос юноши: «Небо невинно синее, цвета глаз маленького ребенка; капли падают, словно слезинки....».68

Теперь Иван в другом мире. Вопрос «Мы где?» перебил бессознательный дыхательный акт: Иван зевнул.

– О-о-о, что же ты напевал там во сне, нелюбитель искусства? Где ты учился музыке? Ты меня изрядно повеселил!

Очередная ухмылка с оттенком грусти а-ля сделано в Роланде.