Королевство моря и скал

Серебристые облака скрыли луну, но сегодня вечером океан был неподвижен, как стекло, целиком отражая ночное небо. Возможно, я недостаточно ценила Варинию, когда уезжала отсюда, но я всегда испытывала благоговение перед природной красотой этого места. Я глубоко вдохнула и сделала долгий выдох, жалея, что не могу запечатлеть это чувство в своей груди: стеснение, которое было одновременно тоской и чувством удовлетворения. Оно заставляло меня чувствовать себя маленькой, что, как ни странно, успокаивало.

Я оперлась о перила и зашипела, когда в боковую часть моей правой ладони впилась заноза. Появилась единственная капелька крови, и на секунду я увидела лицо Сирена так ясно, как будто он был здесь со мной. Я отшатнулась назад, наткнувшись на отца.

– Спокойно, дитя. С тобой все в порядке?

Я кивнула, отгоняя мысли о Сирене, и мы вместе прислонились к перилам. Он прижал меня к себе рукой, и я была благодарна ему за то тепло, что подарило мне его объятие. Вокруг мог рушиться мир, но хотя бы это было правильным.

– Что тебя беспокоит? – поинтересовался он после нескольких минут молчания.

– Я больше не понимаю, куда ведет мой путь, – ответила я тяжелым голосом, полным непролитых слез.

– Знаю, дитя. – Он пригладил мои волосы, убирая прядки со лба. – Твой путь никогда не был простым. И, боюсь, никогда таковым не станет.

– Почему? – спросила я, прямо как делала это, будучи ребенком, когда на каждый его ответ задавала очередной вопрос.

– Некоторые из нас рождены с точным представлением о том, кем и чем мы являемся, – сказал он. – Другим же придется для этого приложить куда больше усилий.

Я прикусила губу, погрузившись в размышления.

– Зейди знает, кто она, так ведь?

Он кивнул.

– Да. Как и ваша мама.

– А ты? – прошептала я.

– Думаю, что знал, но некоторое время я противился своей судьбе, а потом смирился.

Я задумалась, что он хотел этим сказать, но, в конечном счете, имел значение только один вопрос.

– Ты счастлив?

– Я вполне доволен. Я знаю, что нахожусь там, где мне самое место.

– А такие люди, как я?

Он надолго задумался.

– Не уверен, что ты ищешь от жизни удовольствий, Нора.

Я подняла взор вверх на звезды, мерцающие сквозь облака. Многое до сих пор оставалось для меня непонятным, и хоть я рисковала всем ради возвращения в Варинию, в глубине души я понимала, что какая-то частичка меня всегда задавалась вопросом, а что еще есть там.

– Нет, – согласилась я. – Полагаю, что нет.

Отец молчал в течение нескольких минут, но потом, наконец, повернулся ко мне.

– Что с тобой случилось там, в Иларии, Нора?

Я подумывала о том, чтобы поведать ему о кровопускании, подземелье, монстре, о том, как наблюдала сцену того, как леди Мелину столкнули со скалы, и что меня едва не постигла та же участь. Но мне казалось несправедливым обременять отца своими трудностями. Я знала, что это только тяжело опечалит его, а сейчас мы все изо всех сил старались удержаться на плаву. В итоге я рассказала ему то же самое, чем поделилась и с Элиди и Кристосом, избавив от самых ужасающих подробностей.

Папа молчаливо слушал во время моего повествования, а его губы сжались в тонкую линию. Я видела, что ему было горестно, но он также был зол и изо всех сил пытался сохранить самообладание. Когда я договорила, он отчаянно обнял меня, как если бы боялся, что мы оба можем распасться на кусочки.

– Я должна буду уехать утром? – наконец, спросила я.

Он яростно помотал головой.

– Ты останешься настолько, насколько сочтешь необходимым.

По крайней мере, здесь я нужна была хотя бы папе. Но я знала, что мне вскоре придется уехать, не только для того, чтобы отыскать Сэми, но и потому, что мое присутствие ставило под угрозу меня и мою семью. Я никак не могла узнать, был ли уже отменен указ, запрещающий ступать варинийцам на сушу. Но если Федра обнаружит меня, мы с моей семьей вскоре можем разделить участь Сэми.

– Ты должна поспать, – сказал отец. – Как и я. Некоторые мужчины собираются завтра утром на охоту, гораздо дальше в море. Мне понадобятся все мои силы.

Я подняла на него взгляд.

– Нет, отец. Это слишком опасно. Останься дома со мной. Мы можем понырять вместе.

Он грустно улыбнулся.

– Как бы я этого хотел. Но в нашей деревне слишком много голодных детей, которых нужно кормить. Они мне снятся по ночам, как их ротики разинуты, словно у птенчиков.

У меня защемило сердце от переживаний за этих детей и от той ответственности, которую ощущал на себе отец.

– Все наладится, – произнесла я, впрочем, без той уверенности, которую ощущала, когда только воссоединилась с Зейди.

С таким количеством людей, сомневающихся во мне, становилось все труднее и труднее не задаваться вопросом, а может, они правы.

– Ты веришь мне насчет Сэми? – настаивала я, хоть и опасалась услышать ответ.

Отец вздохнул и посмотрел на небо, а затем перевел свой темный взгляд на меня.

– Я всегда буду верить в тебя, Нора. – Мгновение он молчал. – Ты ведь собираешься искать его, так?

– Я должна, папа. Он нужен Зейди, как и его родителям.

Он кивнул.

– Я знаю. Но я ненавижу то, что снова тебя потеряю, когда ты только вернулась.

Я закрыла глаза и почувствовала, как слезы заскользили вниз по щекам с моих ресниц.

– И я не хочу терять тебя.

– Просто пообещай мне, что подождешь, пока я не вернусь с рыбалки.

– Обещаю. – Но даже сказав это, я не была уверена, что у меня будет возможность выполнить обещание. Я надеялась, что возвращение домой успокоит тревогу в моей душе, которая становилась все сильнее, вернет мне ту часть меня, которая всегда хотела быть на носу лодки и первой добраться до устрицы.

Но как бы мне ни было спокойно в присутствии отца, я чувствовала себя в равной степени вынужденной уехать, а не ждать, пока деревня решит мою судьбу за меня. Меня больше привлекала возможность бежать к чему-то, а не от чего-то.

Отец поцеловал меня в лоб.

– Девочка моя, соберись с духом. Ни одно стоящее путешествие никогда не было легким.

Я обняла его и пошла в свою комнату, где Зейди уже спала. Я скользнула в постель рядом с ней и, услышав ее легкое, ровное дыхание, успокоилась и расслабилась, вознося безмолвные молитвы о том, чтобы это путешествие стоило того, чтобы его совершить.

На следующее утро отец уехал еще до того, как я проснулась, а Зейди была на кухне и готовила еду на день. Я переоделась в одну из своих старых туник и одолжила юбку у Зейди, прежде чем присоединиться к ней на кухне, с облегчением обнаружив, что мама все еще спит. Я не была уверена, сказал ли ей отец, что мы обсуждали прошлой ночью.

Я плохо спала, меня терзали сны о Сирене, которые тревожили меня своей реальностью. Пока я работала, передо мной мелькали мимолетные образы из моих снов: как юный Сирен сражается на мечах с Талином, как он ребенком забирается на отцовский трон, как будто примеряясь к нему. Почему я продолжала думать о нем, когда сейчас он был наименьшей из моих забот?

– Что тебя тревожит? – Зейди осторожно взяла ложку у меня из рук. Я даже не заметила, что перестала помешивать рагу.

Я наклонилась ближе к Зейди. У мамы была сверхъестественная способность игнорировать все, что она не хотела слышать, но она каким-то образом могла собирать сплетни со всего дома.

– Почему мы до сих пор не получили известия о том, что Вариния свободна? Талин же, должно быть, в курсе, как я волнуюсь. Я уехала от него несколько дней назад.

Зейди ободряюще сжала мое плечо.

– Ты сама сказала, что на это, скорее всего, потребуется время.

– Но сколько времени? Как долго мы должны ждать? – Я еще не сказала Зейди, что планирую отправиться на поиски Сэми, как только отец вернется. Я боялась, что она будет настаивать на том, чтобы поехать со мной, но кто-то должен был остаться и позаботиться о безопасности родителей.

Я также не могла рассказать Зейди о своих постоянных мыслях о Сирене. Это только встревожило бы ее, а в последнее время у нее и так хлопот было больше, чем достаточно. Я заставила себя улыбнуться и подошла к разделочной доске, чтобы нарезать зелень.

– Не обращай на меня внимания. Мне просто неспокойно. Жаль, что я не могу пойти поплавать, чтобы немного разрядиться.

– Я бы тоже хотела, чтобы ты могла. Но выходить на улицу небезопасно. – Несколько минут спустя она коснулась моего плеча, направляясь собрать белье для стирки. – Мне жаль, что так получилось, – сказала она, но мои мысли уже были далеко, в Новом Замке, с вопросами о том, кто же сидит на троне.

Несколькими минутами позднее она зашла, не сказав ни единого слова, но щеки ее густо покраснели.

– Что случилось? – спросила я, отложив нож. – Ты раскраснелась.

– Я просто подумала, – произнесла она каким-то странным голосом, – что, возможно, тебе следует выйти на террасу и закончить со стиркой.

Я в недоумении нахмурилась.

– Почему?

– Я занималась этим одна в течение нескольких месяцев, только и всего.

– Ты знаешь, я сожалею об этом. – Я продолжила измельчать зелень. – Но ты сама сказала, что это небезопасно.

– Но там никого нет, – упорствовала она. – Я действительно думаю, что тебе следует туда выйти.

Я убрала волосы с лица тыльной стороной ладони.

– Да что с тобой такое?

– Ничего. Я просто, правда, не хочу этим заниматься, понимаешь?

Я раздраженно выдохнула.

– Ладно. Я сама займусь этим.

– Спасибо. – Когда я проходила мимо нее, она потянулась ко мне и заправила выбившуюся прядку мне за ухо. – Я люблю тебя, – произнесла она, целуя меня в щеку.

Я уклонилась от нее, с подозрением наблюдая за ней уголком глаза.

– Хм, я тоже тебя люблю, ты чудесная девушка.

Я вышла на террасу, заморгав от света ослепляющего солнца. Несмотря на раздражение из-за странного поведения Зейди, я была так благодарна за ощущение солнца на своей коже, что на мгновение замерла, потянувшись с закрытыми глазами, впитывая его в себя. Я распустила растрепанный узел своих волос и медленно повернулась по кругу, и когда свет перестал обжигать мои веки, я, наконец, моргнула и открыла их.

Океан сегодня был цвета индиго и золота, волны сверкали на солнце. Я вздохнула, опускаясь на колени, чтобы поднять кучу мокрой одежды, жалея, что не могу подольше смотреть на горизонт, мечтая о том, что лежит за ним.

Когда я поднялась на ноги, мое внимание привлекло движение в конце балкона. Я снова закрыла глаза, уверенная в том, что это было неким миражом. Но когда снова их открыла, он все еще был там, его волосы развевались на ветру, а его лазурные глаза наблюдали за мной.

Глаза, которые я узнаю где угодно.

Талин.

Было такое чувство, что я вижу его впервые. Его внимательный взгляд удерживал мой, заставляя меня физически ощущать каждый дюйм своего тела. В Старом Замке мы пообещали, что увидимся снова, но даже тогда я всецело не верила в это. И с каждым часом, прошедшим в разлуке, мое сомнение только возрастало.

Но он был в Варинии – в белой тунике, заправленной в черные бриджи, и кожаных ботинках. Судя по одежде, явно подготовился к поездке сюда. По крайней мере, в этот раз он явился не в камзоле. То, что Талин здесь, могло означать только то, что его мама вернулась в Новый Замок и что все остальное было так, как и должно быть. Сирен действительно был мертв, Зои была жива и здорова, и Вариния была наконец-то свободна.

И все же Талин не выглядел вне себя от радости, увидев меня.

Я медленно поставила посуду и шагнула к нему, не уверенная, стоит ли мне улыбаться, когда выражение его лица оставалось таким серьезным.

– Талин, – сказала я, поскольку привет казалось совершенно неподходящим в данных обстоятельствах.

– Нора. – Он тяжело вздохнул, как будто только что вспомнил, что нужно дышать, и раскрыл для меня объятия.

Почувствовав облегчение, я подбежала к нему, сократив расстояние между нами всего за несколько шагов. Он обнял меня, его тепло было бесконечно лучше, чем весь солнечный свет, который я только что впитала. Я вдохнула так глубоко, как только могла, и почувствовала, как его грудь сотрясается от смеха.

– Что? – Я откинулась назад, чтобы улыбнуться ему. – Ты вкусно пахнешь.

– Как и ты, – сказал он, прижимая меня ближе. – Я и забыл, насколько это хорошо.

Несколько мгновений мы молча стояли обнявшись, просто наслаждаясь ощущением друг друга. Но он по-прежнему ничего не сказал, и я поняла, что мне придется спросить.

– Почему у меня ужасное предчувствие, что ты приехал сообщить не очень хорошие новости?

– Боюсь, что это так, – сказал он, целуя меня в макушку. – Но это может подождать еще минуту.

Я закрыла глаза, пытаясь отгородиться от призрака тех плохих новостей, которые привели Талина сюда.

– Зейди видела тебя, не так ли? – Я вспомнила забавное выражение ее лица, когда она сказала мне выйти и заняться стиркой.

Я почувствовала, как его челюсть растянулась в улыбке у моей макушки.

– Да. Я надеялся, что это была ты, издалека. Но то, как она зажала рот обеими руками, когда увидела меня, сразу убедило меня, что это не так.

– Почему? Слишком женственно?

– Что-то вроде того, – пробормотал он.

Я легонько ткнула его кулаком в бок.

Он испустил легкое уф, что было явно наигранным.

– Это больше похоже на правду.

Я не могла решить, хочу ли я ущипнуть его или поцеловать, и подозревала, что именно это ему во мне нравилось. С того момента, как он впервые увидел меня с мокрыми волосами и в промокшей одежде, с которой капала вода на половицы губернатора Кристоса, я была далека от образца женской грации, которую пыталась создать моя мать.

– Только не говори мне, что ты проделал весь путь от Иларии на этом, – сказала я, впервые заметив нос маленькой гребной лодки, выглядывающей из-под балкона.

– Мои люди взяли корабль. Я подумал, что будет лучше, если они подождут дальше в море. – Он поднял палец, увидев растерянное выражение на моем лице. – Я обещаю, что объясню. Давай, ты можешь показать мне, как правильно управляться с веслами.

– Я должна остаться здесь. Большая часть деревни еще не знает, что я вернулась.

Теперь настала его очередь посмотреть на меня искоса.

– Нам нужно поговорить, Нора. Желательно наедине. – Он откинул мои распущенные волосы в сторону и поцеловал меня в шею, и вот так я поняла, как сильно мне тоже хотелось побыть с ним наедине. В Иларии было почти невозможно проводить время вместе, а теперь в нашем распоряжении был целый океан.

– Конечно, – сказала я, на мгновение позволив своим страхам отступить на задний план. – Давай же.

Я правила лодкой, и мы отплыли достаточно далеко, чтобы шансы быть обнаруженными были невелики. Вода была немного неспокойной, а горизонт затянули зловеще темные тучи, но мы всегда держали в лодке якорь на случай, если нам приходилось спешно отчаливать. Я села на скамейку рядом с Талином и позволила покачиванию волн подтолкнуть меня ближе к нему. Рукава его туники были закатаны до локтей, обнажая загорелые мускулистые предплечья. Нерешительно я провела пальцами по контурам мышц, все еще не совсем веря, что он настоящий, и по его коже пробежали мурашки.

– Я забыла о том, как ты боишься щекотки, – пробормотала я.

Когда он улыбнулся, мой желудок сжался. Я также забыла, как он мог заставить меня потерять голову одним взглядом. Там, в Иларии, мое влечение к Талину не раз приводило меня к неприятностям. Но здесь, когда рядом не было никого, кто мог бы меня осудить, я могла побаловать себя, совсем немного.

– Что? – спросил Талин.

Я пристально смотрела на него. Мне было все равно.

– Я скучала по тебе.

– Я тоже скучал по тебе. – Он переплел свои пальцы с моими, поднимая наши руки, чтобы мягко коснуться губами моей кожи. На этот раз я была тем, кто дрожал. – Я боялся, что ты страдаешь, но когда я увидел тебя на балконе, танцующую в солнечном свете…

Я рассмеялась.

– Это был не танец. Ты поймал меня в краткий миг послабления. Я все еще пытаюсь прогнать холод Нового Замка из своих костей.

– Но в том-то и дело, Нора. Даже когда все вокруг тебя разваливается на части, тебе удается находить в этом моменты радости.

Я покраснела и отвела взгляд.

– Ты слишком высокого обо мне мнения. Уверяю тебя, я свою норму жалоб и недовольства жизнью давно перевыполнила.

Я почувствовала, как его палец обхватил мой подбородок, мягко подтягивая его к себе. Медленно я подняла на него глаза. В последний раз, когда я видела Талина, все было срочным и отчаянным. Я только что сбежала из Нового Замка, а он раскрыл тайну своей матери и сестры. И, конечно же, я ударила Сирена ножом. Тогда мир казался слишком сложным.

Но прямо сейчас все казалось таким удивительно простым. Он заправил мои волосы за уши мозолистыми пальцами, обхватил мое лицо ладонями и поцеловал шрам на моей правой щеке. Затем еще раз, в левую щеку. Я закрыла глаза, чувствуя головокружение от предвкушения.

– Я так счастлива, что ты здесь, – пробормотала я.

Хватка Талина почти незаметно усилилась, и я почувствовала, как он откинулся назад.

– Нора?

Я открыла глаза и увидела, что вся радость испарилась с его лица. Ничто не бывает простым, напомнила я себе. Не тогда, когда это касалось нас.

– В чем дело, Талин?

Он покачал головой.

– Прости, что я собираюсь тебе это сказать.

У меня кровь застыла в жилах, когда он убрал руки с моего лица, забирая их тепло с собой.

– Сирен… – Он тяжело сглотнул и заставил себя встретиться со мной взглядом, хотя я видела, что это причиняет ему боль. – Мой брат все еще жив.