Хроники Руны. Трилогия

Найти деревеньку было ни таким уж простым делом. Путники проехали мимо двух селений, но они оказались давно покинутыми. Дома взирали на воинов черными глазницами окон, щетинились гнилыми бревнами и провожали покосившимися крышами. Сумерки обволакивали окрестности своими темным крыльями, и с ними таяла надежда перебраться на другой берег. Друзья хотели было устроиться на ночлег у реки, когда Драчун подъехал к Питеру и Батьке, которые скакали во главе отряда.

– Пушистый вернулся из разведки, – доложил вудс. – Он говорит, что примерно в четверти мили отсюда есть деревня.

– Отлично, – обрадовался Батька. – Есть шанс сегодняшней ночью неплохо выспаться на пуховых перинах.

– Хорошо бы, а то честно, у меня от лежания на земле уже все бока болят, – признался Питер.

– Надеюсь, там найдется знойная красотка, – размечтался гринч. – Я подарю этой деревенской дурочке незабываемую ночь любви.

– Голодной куме – одно на уме, – рассмеялся Весельчак. – Смотри, а то испортишь какую-нибудь барышню, так ее папашка вмиг заставит тебя на ней жениться.

– Во-во, и наш дорогой гринч будет пахать поле на своем грифоне, и раскидывать коровий навоз, – поддакнул Пакостник.

Впереди показались огни. Отряд подъехал к двухэтажному деревянному строению, походившему на постоялый двор. Собственно, им он и оказался. На железной вывеске, стучавшей на ветру о фасад, красовался единорог. Под ним была надпись, которую друзьям не удалось разобрать. В свете неполной луны слова сливались в одно продолговатое размытое пятно. Дуболом слез с лошади, поднялся на крыльцо и забарабанил в дверь:

– Эй, хозяева, есть живые? Кое-кто хочет осчастливить вас своим присутствием и парочкой дукатов.

С минуту в доме стояла полная тишина. Затем послышались шаркающие шаги, лязгнул засов, и дверь со скрипом отворилась. Дуболом отшатнулся. Чья-то лошадь испуганно заржала. Хозяин постоялого двора, возникший на пороге, был не совсем человек в обычном понимании этого слова. Все его тело оказалось каким-то непропорциональным. Один глаз был глубоко посажен, другой, казалось, вот-вот вывалится из глазницы. Волосы на голове отсутствовали, однако кожа на ней была не гладкая, как попка младенца, а вся в морщинах. Довершал общую картину нос, выросший посередине лица огромной картошкой.

– Чего изволите, господа хорошие? – просипел урод.

– Эээ, мммм, ууууу, – Дуболом, стоящий ближе всех к странному человеку, что-то бессвязно промычал.

– Любезный, мы бы хотели заказать ужин и чистую постель, – Батька первым вышел из оцепенения. – Но думаю, что не вправе стеснять вас своим присутствием.

– Что вы, – осклабился хозяин. – Наша семья всегда рада гостям. Мои сыновья сейчас же расседлают ваших лошадей и накормят превосходным овсом. А пока вы выпьете для аппетита моего фирменного винца, жена быстро приготовит жаркое.

– Надеюсь, не из человечины? – шепнул на ухо Расмус стоящему рядом Драчуну.

– Лично я буду держать ухо востро, – ответил вудс. – Если что, вспорю ему брюхо.

– Эй, бездельники, а ну бегом сюда, у нас новые постояльцы, – что есть мочи заорал хозяин.

На крик прибежали два заспанных увальня, под два метра ростом, взяли упирающихся лошадей и повели их в конюшню. Питер успел заметить, что юноши тоже были отмечены уродством, как и их отец. Уши одного парня оказались заострены кверху, словно у эльфа, а одна часть лица была обожженной. Его брат вместо пяти пальцев имел всего два, от чего рука выглядела крабьей клешней. На лице «красовалась» заячья губа.

Один из сыновей вернулся и покосился в сторону грифона.

– Оставь, я потом сам отведу его в конюшню. И приготовь для Руби сырого мяса. А то если он будет голодным, то запросто слопает тебя и твоего братца, – пошутил Смоки.

Мальчишка нервно сглотнул и скрылся в темноте.

Путники прошли в таверну, где на грубо сколоченном столе их уже ждали несколько кувшинов. Преодолев отвращение к странным хозяевам постоялого двора, гости подняли до краев наполненные кружки.

– Недурно, – крякнул Батька, попробовав вино.

– Немного необычный вкус, – причмокивая, высказал свое мнение Лис.

– Эх, хозяин, как там тебя? А хорошее пойло ты нам поставил, – Смоки выглядел довольным. – Из чего сей напиток? Ты явно его делал не из винограда.

– Зовите меня Морща, судари, – отозвался уродец. – А что касается напитка, то правда ваша. В этих местах виноград созревает неважный. Что ни гроздь, то кислятина. Поэтому вино мы делаем из лесных ягод и некоторых кореньев. Извините, пойду, потороплю жену с ужином и приготовлю вам комнаты. Только боюсь, что для всех вряд найдется отдельная опочивальня.

– Не беспокойся, любезный, – ответил Питер. – Сколько найдется, столько и займем.

Хозяин кивнул и поспешил удалиться. Появившись через минуту, он поднялся по лестнице, ведущей на второй этаж. Когда наверху хлопнула дверь, Пакостник произнес:

– К кому это в гости нас Шахир занес? Не нравится мне эта семейка уродцев.

– Лично у меня от их вида совсем аппетита нет, – Дублолом от души вливал в себя вино.

– А мне плевать, я собираюсь плотненько подзакусить.

– Посмотрю я на твою физиономию, когда тебе в блюде попадется человеческий палец, – сказал Весельчаку Пакостник.

– По-моему, вы все преувеличиваете, – Лис пожал плечами. – Я слышал про такие деревни уродов. Они есть не только в Катерии, но и по всему свету. Разве они виноваты, что родились такими? Общество их отторгло от себя, вот они и создают вдали от больших городов свои поселения и никому не мешают.

– Ну живи, кто же запрещает, вот только зачем плодить себе подобных? – Дуболом вертел в руках пустую кружку.

– Они тоже люди, только другие, – вступился Батька. – И так же, как и все, хотят иметь семью, рожать детей, пускай и таких.

Скрипнула дверь. Из кухни вышла хозяйка постоялого двора, держа в руках поднос с дымящимся мясом. Друзья так и ахнули. Женщина была абсолютно нормальной. Ее можно даже было назвать красивой. Она поставила на стол горшок, разложила мясо по тарелкам и, пожелав постояльцам приятного аппетита, пошла обратно на кухню. Только когда женщина повернулась к ним спиной, друзья поняли, что ошибались на ее счет. Сзади голова «красотки» была гладко выбрита, и оттуда на путников смотрел огромный немигающий глаз.

Питер проснулся от дикого ржания лошадей и криков, доносившихся с улицы. Одновременно с ним вскочил с кровати Расмус и Драчун. Выглянув в окно, друзья увидели, как Руби пытаются взять в кольцо несколько десятков уродцев, вооруженных чем попало. Двое из них уже лежали мертвыми. Третьего грифон терзал клювом и одновременно отбивался лапами, лягнув львиной задней одного из нападавших, который хотел проткнуть зверя вилами. Тело отлетело, ударилось об угол дома, и раненый протяжно застонал. Друзья кинулись во двор, столкнувшись в коридоре с остальными членами отряда. Увидев до зубов вооруженных людей, уродцы рассредоточились по всему двору. В толпе Питер заприметил хозяина постоялого двора и его сыновей.

– Что здесь происходит? – взревел Батька, подняв палицу.

Уроды хотели броситься на постояльцев, но Морща поднял руку, останавливая жителей страшной деревни.

– Простите, я не хотел причинять вам никаких неудобств, – начал хозяин таверны. – Но старейшина поселения распорядился иначе. Мы не хотим драки. Отдайте нам своих лошадей, оружие и этого диковинного зверя, и можете идти с миром. Даю слово, что никто вас не тронет и…

Морща не успел договорить. Из его выпученного глаза торчал нож, который метнул Драчун. Толпа на миг опешила, а потом, взревев, бросилась на постояльцев.

Питер ловко увернулся от кинжала одного из сыновей Морщи и отрубил тому руку-клешню. Грифон пронзил клювом морщинистую шею одного уродца и бросился на очередного врага. Дуболом ударил дубинкой человека по лицу, на котором отсутствовал нос. Батька выбил нож у одного из нападавших и врезал палицей по его отвратительной голове, обезображенной гнойными буграми. Смоки и Расмус взобрались на крышу конюшни и вели обстрел. Пакостник и Весельчак стояли спина к спине, отражая атаки и нанося смертельные удары. В толпе дерущихся то там, то тут, мелькал юркий Лис, виртуозно убивая саблями. Один Пушистый не участвовал в схватке. Кот сидел на ветке дуба и следил за боем, готовый в любой момент прийти на помощь. Зверь справедливо считал, что столь мелкая заварушка обойдется и без него.

Вскоре уродцы дрогнули и бросились врассыпную.

– Вот и понежились на пуховых перинах, – Смоки спрыгнул с крыши конюшни.

– Ведите лошадей, – приказал десятник бешеным. – Пора улепетывать отсюда. Вдруг эти полоумные очухаются и снова полезут драться.

– Смоки, ты куда? – крикнул Питер вслед убегающему другу.

– Я сейчас, – махнул рукой гринч и скрылся в таверне.

– Милорд, что понадобилось там этому малахольному, – спросил Батька.

– Кажется, я знаю, – ответил Драчун вместо Пита.

Когда все было готово к отъезду, из таверны показался гринч и вприпрыжку побежал к товарищам. Под мышкой у него был зажат небольшой бочонок с ягодным вином.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Утро встретило отряд дождем. Поначалу небеса пролили на землю редкие слезы печали, но потом расплакались не на шутку, и дождь полил как из ведра. Старая ель с раскидистыми ветвями-лапами приютила путников во время ненастья. Пушистый забрался под рубаху вудса и с неодобрением смотрел на разбушевавшуюся стихию.

Через пару часов ливень прекратился, но тучи не собирались уступать место светилу, норовя вновь штурмовать землю ледяной водой. Однако повторная атака не удалась: поднявшийся ветер все же разогнал с небес серую пелену, и между рваными облаками показалось солнце.

Друзья брели вдоль левого берега Делси в надежде отыскать заветную переправу. После битвы с уродцами всем хотелось оказаться по другую сторону реки. Гринч пару раз поднимался в воздух, но не приносил хороших вестей. В этих местах река была полноводной, и перебраться на другой берег самостоятельно не представлялось возможным.

Возвращаясь с очередной воздушной разведки, Смоки огласил окрестности радостным ревом, показывая вверх большой палец. В метрах двадцати от берега друзья увидели огромный плот, на котором возвышалась небольшая хижина. Гринч закружил над плавучим домом и что-то закричал. Из жилища показалась маленькая фигурка и спряталась обратно. Но уже через секунду вновь вылезла из своего укрытия. Издалека было видно, что всадник на грифоне и владелец плота о чем-то переговариваются. Смоки махнул рукой и набрал высоту. Человек засуетился и принялся совершать какие-то манипуляции, бегая от одного края плота к другому.

– Какого Шахира там происходит, – Батька усиленно напрягал зрение.

– Понятия не имею, – пожал плечами Питер. – Но ясно одно, что мы наконец-то нашли плавсредство, с помощью которого переберемся на ту сторону реки.

Гринч замахал руками, на этот раз уже своим товарищам, призывая их поторопиться. Когда путники подъехали к Смоки, незнакомец уже подогнал плот к берегу, закрепив его веревками за вбитые в землю колышки.

Хозяин плавучего дома оказался немощным стариком. Однако немощь была обманчива. Цепкий и пронзительный взгляд говорил о том, что, несмотря на почтенный возраст, он даст фору любому молокососу, который осмелиться оспорить право на его плот.

– Этот добрый человек любезно согласился перевезти нас, – гринч кивнул головой в сторону речного жителя.

– Вот и чудненько, – потер руки Лис. – Никогда не плавал на такой большой деревяге.

– Задарма не повезу, – буркнул старик. – Так что если нечем расплатиться, в милях двадцати отсюда река сужается, там и сможете перебраться.

– Вот, держи, – Питер бросил ворчуну серебряную монету.

Старик ловко поймал дукат и сунул его в карман.

– Значит так, перебираться будем в два захода, иначе плот может не выдержать. Когда будете готовы?

– Да хоть сейчас, только…, – запнулся Батька. Десятник увидел, как глаза незнакомца из голубых превратились в карие.

– Что за дела? – Весельчак настороженно смотрел на старика.

– Ты что, оборотень? – Дуболом потянулся за оружием.

– Ну почему все происходит в самый неподходящий момент, – вздохнул хозяин плавучего дома, и его цвет глаз резко стал зеленым.

– А ну говори, кто ты, или клянусь Тогом, что вот этим самым кинжалом я собственноручно выколю твои глазищи, – пригрозил Батька.

Старик часто заморгал. Его тело затряслось, и на беднягу с испугу напала икота. Он хотел что-то сказать, но слова не желали складываться в предложения.

Питер сжалился над речником и протянул ему бурдюк с вином. Старик сделал несколько глотков и немного успокоился.

– Ты ведь из них? – Пит показал рукой в сторону деревни уродцев.

Хозяин плота кивнул и вновь припал к вину.

– Милорд, если он сейчас напьется, то ничего толком не сможет рассказать, – сказал Весельчак.

– Да и нас на другой берег перевезти, – добавил Пакостник.

– Обещаете, что не станете выкалывать мне глаза? – старец трясущейся рукой протянул бурдюк молодому лорду.

– Никто не причинит тебе вред, – пообещал Питер. – Просто мы немного сбиты с толку. Сегодня ночью на нас напали твои соплеменники. И приятного, признаюсь, было мало.

– Да, я один из них, но все же не такой, как они, за это меня и выгнали из деревни, – старик смахнул слезу. – Я расскажу вам историю моего изгнания, которую пытаюсь забыть на протяжении вот уже пятидесяти лет. Никто уже точно не помнит, когда в эти места пришли жить люди. О, не смотрите на меня так. Первые поселенцы действительно были нормальными людьми. Поначалу мои предки рождали здоровое потомство. Но одно поколение сменяло другое, и в деревне начали практиковать смешанные браки. Брат мог взять в жены родную сестру, а отцы женились на собственных дочерях. Тогда-то и стали появляться на свет дети с физическими отклонениями. Первоначально отклонения были незначительными: шесть пальцев на руке или недоразвитый хвост. Но когда уже уроды начали создавать свои семьи, то от них стали рождаться настоящие монстры. Вскоре нормальных людей совсем не осталось. И вот после стольких лет кровосмешений в поселке появился на свет обычный ребенок. Старейшина отдает приказ убить малыша, так как в то время по законам деревни такие младенцы считались нечистыми. Перед казнью кто-то из селян заметил, что у мальчика меняется цвет глаз. Большинство жителей встали на сторону ребенка. Вот благодаря этой необычной особенности мне даровали жизнь. Шли годы, и я все больше становился белой вороной среди своих соплеменников. Меня стали сторониться. Казалось, что одиночество неизбежно. Но нашлась та, которая полюбила меня. Моя будущая жена была единственной дочерью старейшины. Внешне девушка была почти такой же нормальной, как и я. За исключением хвоста и шести пальцах на обеих руках и ногах. Мы вместе связали свою жизнь, и у нас родилась дочь. Девочка, к моему глубокому сожалению, появилась на свет уродкой – у нее была яйцевидная головка и два огромных рыбьих глаза. Но я все равно души в ней не чаял. После этого по деревне поползли слухи, что якобы ребенок не от меня, раз он появился на свет «нормальным». Я не принимал всерьез их глупые домыслы, но как оказалось, зря. Жена призналась, что изменила мне с сыном мясника, который имел самый безобразный вид в деревне. А вскоре она забрала дочь и ушла к своему любовнику. Надо мной начали посмеиваться, а потом и вовсе открыто издеваться. В отчаянии я решился отомстить тому, кто разрушил мое счастье. Я взял топор и зарубил урода прямо во дворе его дома. Никто не видел, как я убивал разлучника. Но все подозрения пали на меня. Когда его братья пришли ко мне с вилами в руках, чтобы учинить самосуд, я расправился и с ними. Но те, кого я считал своим народом, изгнали меня из поселка. Я тайком пробирался в деревню, чтобы хоть одним глазком увидеть свою дочь. И однажды, когда она работала на огороде, набрался смелости и вышел к ней. Хотел ей все рассказать. Но она запустила в меня мотыгой и подняла крик, на который сбежалась чуть ли не половина односельчан. Вот с тех самых пор я больше туда ни ногой, живу здесь один, безо всякой надежды на возвращение.

– Глядя на тебя, не скажешь, что ты такой жалкий и обиженный на весь белый свет, – Пакостник прищурился от яркого солнца.

– Время неплохой лекарь. – Старик встал и направился отвязывать веревки удерживающие плот. – В памяти потускнели некогда яркие картины прошлого, и уже душа не так болит, как прежде.

– Тогда хватит унылых воспоминаний, – Батька хлопнул по плечу старика. – Что прошло, то прошло.

– Твоя правда, воин. Ну, милости прошу на корабль.

Первые в плавание по полноводной Делси пустились бешеные. Речной перевозчик командовал, кому и куда лучше встать, чтобы плот, чего доброго, не накренился и все пассажиры не оказались в реке. Лошади испуганно ржали, чувствуя под собой шаткую поверхность – плавсредство изрядно покачивалось на воде. Смоки, посмеиваясь, оседлал грифона, поднялся в воздух и уже через несколько минут был на другом берегу, покуривая трубку. Старик взял огромное весло и, оглядев своих пассажиров, спросил:

– Эй, ребятушки, кто из вас готов поработать руками?

Глядя на недоуменные лица, речной отшельник протянул весло Дуболому.

– А чего ты хотел? Один я столько живого мяса далеко не увезу.

Бешеный отдал дубину Весельчаку и взяв весло, принялся грести в такт со стариком.

Лошади продолжали испуганно ржать и недовольно всхрапывать. Ветер подгонял плот, и работать веслом было намного легче. Старик насвистывал какой-то незатейливый мотивчик. Дуболом быстро уловил мелодию и начал подпевать. Лис решил внести свою лепту в необычный концерт и принялся аккомпанировать ладошками. Весельчак тут же сочинил несколько четверостиший и звонко запел:

В далекие края судьба нас завела

Мы каждый новый день встречаем боем.

Поет клинок, свистит стрела,

И враг бежит от нас неровным строем.

А по ночам нам снится отчий дом,

Поля, что от пшеницы златы,

Но солнце встанет, разгоняя сон,

И вновь в дорогу, облачившись в латы.

Сверкают молнии, и оглушает гром,

Грууны вновь глумятся над отрядом

Но мы не дрогнем, воздадим злодеям поделом,

И книга будет нам наградой.

– Эх, давно я так не развлекался, – прошепелявил старик. – А вы, ребята, не так уж и плохи, как кажетесь. Если бы не годы, махнул бы с вами, да намял бы кости ненавистным груунам.

– А ты откуда знаешь, куда мы направляемся? – насторожился Лис.

– Так из песни вашего стихоплета.

Батька отвесил Весельчаку хорошего подзатыльника.

– Значит так, проболтаешься кому-то и…, – десятник поднял руку и большим пальцем как бы перерезал себе горло.

– Ну вот, опять угрожают, – старик сделал обиженное лицо. – Сперва хотели глаза выколоть, теперь горло грозят перерезать. Что за денек сегодня выдался.

– Отец, я не шучу, – пробасил Батька.

– Да кому я здесь расскажу? К тому же, кто поверит выжившему из ума старику. А если серьезно, не извольте беспокоиться. Вы – ребята что надо. Буду нем, как могила.

Батька кивнул, и все остальное время они плыли молча. Когда плот причалил, Смоки тут же подбежал к берегу. Старик кинул ему веревки, чтобы тот привязал плавучий дом к кольям.

– Мне нужен помощник на обратную дорогу, – обратился к Батьке старик.

– Бери любого, – ответил десятник.

– Тогда, если не возражаете, пусть останется вот этот здоровяк, – речной отшельник показал на Дуболома. – У него хороший голос, будет подпевать по дороге.

Дуболом сделал страдальческое лицо и посмотрел с надеждой на Батьку. Десятник рассмеялся и отдал приказ:

– Концы в воду!

На том берегу реки в томительном ожидании скучала вторая группа. Питер то и дело озирался по сторонам: он всерьез опасался, что в любую минуту могут показаться вооруженные вилами, мотыгами и прочими крестьянскими орудиями труда уродцы. Тогда без помощи бешеных и грифона, который оказывал существенную поддержку с воздуха, выдержать такой натиск будет просто невозможно. Молодой лорд вздохнул с облегчением только тогда, когда в дали речной глади показались очертания шалаша на плоту.

Драчун и Расмус нашли себе забаву и, начертив на земле круг, кидали в него нож. При попадании лезвия на территорию противника игрок оттяпывал себе солидный кусок чужих «владений». Пушистый зря времени не терял. Он поймал рыбу и терзал ее своими острыми клыками, издавая при этом странные утробные звуки, несвойственные кошкам. Вскоре плот приблизился к берегу, и Дуболом, отбросив весло, кинул на дно каменный якорь и швырнул веревки приятелям. Питер поймал одну из них и привязал швартовый к колышку. Вторая веревка осталась в реке. Молодой Бернс хотел было полезть за ней в воду, но его опередил Пушистый. Котяра, зажав толстую бечевку в пасти, отдал ее Питеру. Бернс подмигнул зверю, и основательно закрепил плот.

– Я смотрю, ты на подработку устроился, – ухмыльнулся гном, глядя на Дуболома. – Не знал, что бешеные влачат нищенское существование.

– Иди, борода, я тебе сейчас вот этим все и растолкую, – бешеный взвесил в руке весло.

– Доплыли без происшествий? – спросил Питер, ведя к плоту упирающегося жеребца.

– Так точно, милорд, – ответил Дуболом. – К тому же всю дорогу песнями развлекались.