Княжий сын. Отцовские земли
– Ты ведь специально меня путаешь, да, отче? – спросил я. – Во времена князя Владимира христиан на Руси уже немало было, и о вере христианской люди понятие имели. Более того, его бабушка, Святая княгиня Ольга тоже была христианкой. То есть веру знали, ее проповедовали уже множество лет, и только то, что правящая верхушку перешла в христианство, заставило всю страну его принять. А сейчас же наоборот, люди о христианстве ничего не знают, жрецы Красного Тельца людям головы дурят, люди христиан откровенно не любят, потому что не понимают. А ты предлагаешь мне сказать, что каждый, кто не крестится, мой враг? Чтобы меня смели?
– Вот теперь вижу, что ты думаешь не просто как мальчишка, а как князь, – покивал отец Никодим. – Ты прав, чтобы Пять Княжеств приняли христианскую веру и превратились в самую настоящую Святую Русь, понадобится не одно поколение тяжелой работы. Ни ты, ни я этого не увидим, но если мы заключим союз, у тебя все получится, и ты дашь продолжение династии Орловых, причем взрастишь себе достойную смену, то рано или поздно это случится, и мы увидим это на том свете. Где нам это, смею надеяться, зачтется.
Он вдруг встал и пошел к книжной полке. Осмотрел внимательно ее, выбрал одну, но не старую, а явно переписанную уже после Великой Войны. Подошел ближе и протянул ее мне.
– Держи, – сказал он. – Это подарок от обители тебе, как князю. Знак нашей доброй воли.
Я принял книгу, раскрыл обложку и прочитал выведенное убористым почерком "Государь. Никколо Макиавелли". Пролистал несколько страниц, заполненных словами. Это было настоящее сокровище, пусть даже я и понятия не имел о том, что написано в этой книге. Дело было в том, что в наше время любая книга – это великая ценность. Скорее всего настоящий ценитель отдал бы за нее несколько весов серебром. А мне дарят ее абсолютно бесплатно.
– Спасибо, – проговорил я. – А о чем она?
– Она должна помочь тебе после твоей победы. В том, что Бог благоволит тебе я не сомневаюсь, и верю в то, что ты победишь. Тем более, что силы не так уж и неравны, два княжества против трех, а если ещё и бояре перешли на вашу сторону. Эта книга о том, как править страной, о том, каким должен быть настоящий Государь. Мы дополнили ее, дописали кое-что, но не правили ее смысл. Добавили только кое-что из истории для того, чтобы человек нынешнего времени мог читать ее и понимал, что там написано.
– Спасибо, – проговорил я, закрыл книгу и прижал к своей груди. – Большое спасибо, отец-настоятель, я обязательно прочту ее. Но все-таки, скажи мне, готовы ли вы мне помочь?
– Помочь мы тебе готовы, – вздохнул отец Никодим. – Я знаю, что ты бережешь своих воинов, так что, думаю, и моих людей ты тоже сбережешь. Поэтому я дам тебе полусотню. Именно столько мы дали твоему отцу, когда пришла Железная Орда. Но помни, отдавая тебе воинов я оголяю крепость, обитель окажется практически беззащитной. И если на нее нападут, если ее разграбят…
– То это будет катастрофа, какой не было со времен Последней Войны, – продолжил я за него. – Я понимаю это не хуже тебя, отец Никодим, знания, которые хранятся в вашей обители бесценны. И я сделаю все, чтобы сберечь твоих людей, и все для того, чтобы не дать никому напасть на монастырь. Да и, справедливости ради, обитель не так уж беззащитна. Не так много людей вообще знают о ее существовании, а стены ее могут сдержать во много раз превосходящего вас числом противника. Мы уже договорились, что будем вместе строить Святую Русь, а я ценю своих союзников.
– Я рад это слышать, Олег, – кивнул отец-настоятель. – И думаю, что сейчас самое время для того, чтобы скрепить наши обязательства договором. Ты молод, и дни для тебя идут долго, но я-то уже стар и вполне могу не дожить до победы. Поэтому давай составим бумагу для будущих поколений. У нас уже есть одна, которая освобождает нас от налогов, мы составили ее вместе с твоим отцом, великим князем Кириллом. Думаю, что можно подтвердить наши права и дополнить их разрешением на строительство храмов. Это будут небольшие часовни, потому что на настоящие храмы у нас не хватит денег, но это будет первый шаг. Так Святая Русь снова станет землёй церквей, и в небеса снова потянутся купола с крестами.
– Хорошо, – кивнул я. – Моя княжеская печать со мной, мне нужно будет только сходить за ней до лошади. Ты пока что составь бумагу, а потом я приду, и мы скрепим ее и огласим перед твоими и моими людьми. Чем больше свидетелей узнают о нашем союзе, тем лучше.
Я встал и двинулся прочь из кельи. Надо было сходить до лошади, в седельных сумах которой и лежала моя княжеская печать. Хорошо, что я не оставил ее в Брянске, так и думал, что мне нужно будет заключить какой-нибудь договор. Ну или написать ещё несколько писем. Всякое бывает.
Ворота крепости были открыты, я вышел из них, прошел мимо стражников и отправился к своей лошади. Боярин Лука и его люди спешились, собрались в круг и что-то вяло обсуждали. Особого гостеприимства к ним монахи не проявили. Ну да, это не молдаване, которые точно выкатили бы по поводу нашего прибытия бочонок вина и закуску. И вот вроде бы не так много времени прошло с тех пор, как я покинул те края, а уже начинал по ним скучать. Интересно, договорились ли рубленицкие старосты с купцами из Союза Торговых Городов. Я так и не спросил об этом Григория при личной встрече, не до того было, да и в письме не отписал.
– Договорились? – спросил боярин Лука, увидев меня.
– Договорились, – кивнул я, обернул подаренную книгу в тряпье и спрятал в седельной суме. Сам же забрал из нее свою печать. – Дают они воинов. Но хотят договор заключить, чтобы потом никто на попятный не пошёл. Все, как на совете говорили, они дают мне полусотню, а я разрешаю построить в городах храмы.
– Ты уверен, что это того стоит? – немного подумав, спросил боярин Лука. – Сам же понимаешь, как это люди воспримут. Все они в Красного Тельца веруют, а христиан не понимают и боятся.
– Честно тебе сказать? – я остановился. – Я ведь сам христианин. И сын твой, боярич Никита, о христианстве у меня интересовался. И мне хочется, чтобы как можно больше людей христианами стало. Наместник Дмитрий в Красного Тельца веровал, молился и жертвовал его служителям исправно. Но это ведь его не спасло, он все равно в итоге погиб от моей руки. От руки христианина.
– Наместник Дмитрий мог не люб быть Красному Тельцу, – без колебаний ответил Лука Филиппович. – Он ведь мужеложец, об этом все догадывались. А Красный Телец мужеложцев не привечает. Может быть, поэтому он и не помог ему в поединке против тебя?
– Все равно, – махнул я рукой. – Он бога своего призывал на помощь, он ему не ответил. А я Христа призвал, и Христос даровал мне победу. Так что… Мы ведь все раньше христианами были, все русские люди. Просто так произошло, что забыли мы свою веру. Но не все забыли, в таких местах, как эта обитель ее хранят. А я все сделаю для того, чтобы как можно больше людей в христианство обратились.
– Попрать традиции, предками нам завещанные хочешь? – нахмурился боярин Лука.
– Я ведь объяснял тебе о предках, Лука Филиппович, – вздохнул я. – Христианами были наши предки, христианами и никем иным. И ничего с этим не поделать. Знаешь, Русь крестили больше тысячи лет назад. Был князь Владимир, и он своей властью всем приказал креститься, а тех, кто отказался, своими врагами назвал. Вот, если бы я также поступил бы, ты крестился бы?
– Крестился бы, – вдруг кивнул боярин Лука. – Потому что я тебе по-прежнему жизнью своего сына обязан. Да и, честно скажем, не хотел бы я твоим врагом быть, потому что много мы таких врагов уже встретили, и почти все из них в Небесные Поля отправились. Правда и Красного Тельца я почитать не бросил бы. Но это я, а многие другие предпочли бы тебя врагом счесть, а от Красного Тельца не отказываться. Нужно оно тебе?
– Не нужно, – покачал я головой. – У меня своих врагов хватает, и не хочется мне ещё и друзей своих врагами объявлять. Только вот нельзя построить великой страны, когда в ней богов много, понимаешь? Один князь должен быть на троне и один Бог в небесах. А сейчас каждый молится кто кому горазд: кто Красному тельцу, кто духам предков. Мелких божков, почитай, все умаслить пытаются. Ничего не напоминает? Наместников-то тоже пятеро, и каждый на себя одеяло тянет. Но врагов себе делать я тоже не собираюсь. Разрешу христианам храмы строить, разрешу проповедовать. Опять же школы сделаем в тех же храмах, детей учить будем, знаниям прошлого, ремеслам. Сирот отдавать в обитель будем, пусть новые монахи растут, все лучше, чем в канаве от голода умереть. Это счастья всем не принесет, конечно, но при внуках моих христиан уже большинство будет. Я в это верю, потому что верю, что правильно учение Христа, понимаешь?
– Понимаю, – вздохнул боярин Лука. – Звучит-то оно, конечно, здорово, что один Бог на небесах и один князь на Земле. Да только вот бояре есть еще и наместники.
– Дело боярское – князю своему служить. За то они землей могут владеть и людьми на ней. Да и у Бога тоже свои бояре есть. Ангелы, ну и святые тоже. А наместников в моем княжестве не будет. Наместники отца моего убили.
– Ладно, Олег, делай, как знаешь, вижу не переубедить тебя. Помни только, что впереди война у нас, причём война длинная и трудная. Даже если большинство на твою сторону встанет, есть люди, которым старые порядки милее. Те, кто при наместниках сытное место занял, с которым расставаться не захочется. Они ведь держаться за них будут изо всех сил, даже когда под их покровителями троны закачаются.
– Помню, боярин Лука, помню. Все время помню. Да только я последние два года только и делаю, что воюю. И не страшит меня эта война, потому что я верю, что на моей стороне правда и Господь. Мы ведь не столько отцовский престол для меня завоевываем, сколько изменников караем. А, значит, наша война еще и праведная.
– Да, только сколько же сирот после этой войны в Пяти Княжествах останется, – вдруг вздохнул Лука Филиппович.
Такие речи меня удивили. Боярин Лука в моем понимании всегда был воякой, готовым броситься в бой по поводу и без. А уж если учесть, что он воспитал своего сына полным отморозком, который упивался боем и своей жестокостью… И тут вдруг этот человек начинает рассуждать о том, сколько сирот останется после войны.
И я вдруг задумался. А действительно вдов и сирот останется великое множество. Что с ними будет? Кто-то, ясное дело, умрет с голода или от болезней. Но вот что случится с теми, кто вырастет? Не получится ли так, что я сам взращу огромное поколение мстителей, которые потом обратят оружие против меня и моих потомков?
А ведь единственный вариант, который у меня есть, – это действительно убедить всех в праведности моей войны. Так, чтобы даже дети-сироты винили погибших отцов в том, что они встали не на ту сторону. Да, это страшно, но мне придется поступить именно так, и никак иначе.
И тогда сироты вырастут обычными людьми. Кто-то из них пойдет пахать землю, сеять и сажать. Некоторые запишутся в новики и вырастут воинами. Кто-то станет разбойником и будет грабить мирных селян, но остается надеяться, что таких будет совсем мало. Девчонки могут попасть в обучение к лекаркам, а у тех своя судьба.
А мне придется сделать все, чтобы эти сироты выросли и не винили меня в смерти своих отцов. Но ведь каким грузом ляжет содержание этих сирот на казну… Но делать нечего, придётся поступить именно так.
Я сжал в ладони княжескую печать и двинулся обратно в монастырь.
Глава 7
Орловское княжество. Постоялый двор «У Тараса Зуши». Начало осени 2225-го года от Рождества Христова.
К моему удивлению, все прошло нормально. Люди, что приехали из Орла, принесли мне клятву верности, а потом влились в наши ряды, и все вместе мы отправились дальше. Сразу же пошли разговоры, все-таки часть из них была знакома между собой, ведь много лет назад они воевали под началом моего отца. Обсуждали большей частью меня и наши дальнейшие планы, но я предпочёл не слушать. Меня больше волновало то, как новоприобретенные соратники не предали бы нас в последний момент, и не напали бы на нас.
Сложно это, когда доверять толком никому не можешь. А еще я никак не мог свыкнуться с тем, что вокруг так много людей, и все они воюют под моим началом. Вроде бы и провел почти два месяца в лагере, где было полторы тысячи наемников, но я-то там отвечал только за свою полусотню. А тут выходило так, что отвечать мне нужно было за всех, и прежде всего отвечать перед собой. Они ведь все, так или иначе, мне доверились.
Места здесь мне были знакомые, и какое-то время я снова шел во главе войска. А потом, по мере того, как мы стали приближаться к месту, где полтора года назад встретились с боярином Лукой, забрал его отряд, да двинулся вперед.
Я до сих пор не отказался от своей идеи поверстать в войско разбойников и браконьеров, что собирались на постоялом дворе Тараса Зуши. Да, в их верности я мог быть уверен ещё меньше, чем в людях, что ушли от орловского наместника. Но с другой стороны, хоть часть разбойников, которые начнут гулять по Пяти Княжествам во время войны, грабить и убивать, будут под присмотром. Тем более, что я собирался пообещать им прощение.
Использовать их в качестве смазки для клинков не получится, если я попробую бросить разбойников в горячее место, то они попросту разбегутся вместо того чтобы выполнять приказ. Но привить им хоть какое-то подобие дисциплины, и моё войско пополнится еще парой десятков бойцов. К тому же я собирался дать им то, чего они были лишены по определению: прощение и возможность вернуться к нормальной человеческой жизни.
Боярин Лука предлагал мне взять больше людей, все-таки места здесь были опасные, но я решил ограничиться только его личной дружиной. Все потому, что боялся перепугать разбойников. Они ведь, если увидят большой отряд, подумают, что это дружина по их головы пришла, и сразу же в леса побегут. А вот этого мне хотелось бы избежать.
Мы пустили лошадей вскачь и очень скоро оторвались от основного войска. Но это ничего, там Денис Иванович и бояре, есть кому командовать и без меня. Зато очень скоро мы добрались до постоялого двора Тараса Зуши.
Здесь было людно, столы стояли прямо на улице, а за ними пировали люди. На первый взгляд абсолютно разбойного вида, но тут-то мы все хороши. Как ни крути, разбойника от наемника или охранника караванов отличить не так уж и просто. Вот и на нас особо никто не отреагировал, разве что жадно посмотрели на мои позолоченные наручи, на которые я сменял обычные, клепаные, после того как в мои руки попали трофеи от наместника Дмитрия.
С одной стороны, носить такие не очень полезно, потому что ты буквально кричишь о своей знатности и богатстве, и любой противник воспримет тебя первой целью, чтобы убить, да забрать богатый доспех в качестве трофея. С другой стороны, все еще стоило помнить о том, что встречают по одежке. А если князь одет точно так же, как его рядовые воины, то у людей возникнет вопрос, действительно ли он достоин вести этих людей. Помимо наручей у меня был еще и дорогой меч, завладеть которым пожелал бы любой ценитель оружия, но и его я носил на виду.
Тарас Зуша выскочил навстречу нам, видимо, собираясь встретить дорогих гостей, и тут же замер. Ну да, он явно не ожидал увидеть боярина Луку, который хоть и был обязан ему за помощь, но все равно потребовал прекратить обслуживать разбойников. Хотя с другой стороны, куда ему деваться? У него хоть и есть охрана, но любая шайка разбойников при желании подпалит его постоялый двор, и на этом дело закончится. Возможно, что и вместе с жизнью Тараса.
– Боярин Лука! – воскликнул Тарас, наконец-то справившись с изумлением. – Не ожидал тебя снова увидеть, не ожидал! С тех пор, как вы уехали, ни слуху, ни духу от тебя не было, а тут вот, явился! Кушать будете? Каша поспела как раз, поросенка могу запечь, дичина есть, какая пожелаете.
Откуда у него дичина, было понятно, все-таки леса вокруг. Проблема в том, что бить зверей просто так было нельзя. И не только потому, что самые крупные звери предназначались для княжьей охоты, а скорее потому, что если каждый начнёт бить зверья столько, сколько захочет, то оно быстро закончится.
Это зайцев, которые повадились к тебе на посадки бить можно было сколько угодно, ну или волков, которые режут твой скот. То же самое, если семья кабанчиков придет. А вот чтобы бить остальных зверей, нужно было платить соответствующий налог. Не очень большой, потому что зверьем окрестности, как ни крути, были богаты.
– Поговорим сперва, – прервал его я. – Есть у тебя место, где лишние уши нас не услышат?
– Есть, конечно… Боярин, – попытался угадать он мой титул, предварительно оценив богатые наручи и ножны. – Пойдем в подвал, там нас никто не услышит…
И ведь не угадал!
И мы вдвоем двинулись ко входу в подвал, причем боярин Лука остался снаружи. Тарас Зуша отпер замок в подвальной двери, взял свечу и вошел в темное помещение. Я двинулся за ним.
Вдруг он споткнулся о валяющийся на пути мешок, ругнулся и чуть не упал. Мешок звякнул, внутри явно было что-то металлическое, скорее всего посуда. Мне вспомнилось, что люди боярина Луки говорили о том, что Зуша из-под полы приторговывает краденым. Похоже этот слух можно было считать подтвердившимся. В свете свечи я мало чего мог разобрать, но полки в его подвале ломились, причем не только от снеди. Были здесь и дорогие ткани, и та же посуда, и даже кое-что из воинской справы.
Так что не только углежоги воры и разбойники. А ведь Тарасу удобно, у него на постоялом дворе и караваны останавливаются, так что можно товар сбывать, даже никуда не отходя. Интересно только, он его за деньги покупает, или товар в обмен на пиво и снедь принимает? И не спросишь ведь, отнекиваться будет, ничего не скажет.
И как такого дельца трясти? А мне ведь нужно узнать, что за люди у него на постоялом дворе собрались, не разбойники ли это. А мне ведь именно разбойники и браконьеры нужны, ну или наемники на крайний случай. От охраны караванов никакого проку.
– Ну так, какое у тебя ко мне дело, боярин? – спросил он и вдруг замер. – Слушай, а это не ты у меня полтора года назад останавливался? С тобой еще парни были какие-то и старик. А потом вы собрались все вместе и с купцом уехали.
– Хорошая у тебя память, Тарас, – похвалил я его. – Мы это были. Только вот с титулом ты ошибся, не боярин я. Князь.
– Князь? – глаза хозяина постоялого двора расширились от удивления. – Как это князь? Так, что правду рассказывают про то, что сын князя Кирилла объявился и теперь Брянском правит? Не врали, выходит?
– Не врали, – ответил я. – Да, Тарас, я и есть князь Олег. И сюда, на твой постоялый двор я приехал по делу. Во-первых, к тебе скоро гонцы могут мои приехать, все молодые парни. Если они тебе кожу с моей печатью покажут, то будь добр, помоги им. Накорми, дай место, чтобы выспаться, ну и укрой, если кто-то о них спрашивать будет. Уж я тебя отблагодарю, не сомневайся. Вот, для начала.
Я передал ему кошелек с сорока рублями серебром. Смешно, но это были почти все мои наличные средства, остальное осталось в Брянске, в таком же несгораемом ящике, как тот, что стоял в моем подворье в Киеве. Вроде бы князь, а за душой ни гроша. Впрочем, это нормально во время войны, а многие бояре и во время мира ничего за душой кроме титула и гонора не имеют.
– Это только задаток, – сказал я, когда Тарас Зуша взвесил на руке мешок. – Остальное получишь позже, когда с войной закончим. Ну там и послабление от налогов тебе организуем.
Сам сказал это, а про себя подумал, что прикрывать придется его лавочку. Да, сейчас он мне полезный человек, но потом, если мы победим, разбойники мне под боком не нужны. Вроде бы боярин Лука их повыбил, когда сам в этих местах куролесил, но снова ведь завелись, если судить по барахлу на полках в этом подвале. Заставу тут поставить, что ли… Хотя, в одном месте разбойников меньше станет, в другом прибавится. Они как тараканы, и ведь идут туда в большинстве своем молодые парни, которым хочется красивой жизни. Нужно престиж дружины поднимать, чтобы молодежь в нее шла, но это ведь воевать придется и щедро ее одаривать…
Впрочем, рано пока об этом думать, сперва войну выиграть нужно.
Ну вот пряник показал, теперь пора и кнутом помахать. А иначе ведь не разговорится Зуша, уж слишком хитрый он, да и привык дела вести. Даже от удивления оправился уже, тем более, что я ему серебра дал.
– А теперь скажи мне, что за люди у тебя там во дворе сидят, – проговорил я. – Уж больно у них рожи разбойные.
– Путники это, – проговорил Тарас, и глазки у него забегали. – Наемники…
– Ой, князю ведь врешь, не кому-то другому, – недобрым тоном проговорил я. – Я-то думал, мы с тобой друзья, Тарас. А князю быть другом выгодно, сам это понимаешь.
– Разбойники это, – наконец сдался хозяин постоялого двора. – Лехи Муравья банда. Они не совсем душегубы, иногда действительно наемничают, караваны охраняют. Но, бывает, что и на большую дорогу выходят, путников грабят. Ты уж не суди меня, князь, я ведь в постое им отказать не могу. Сожгут постоялый двор, самого убьют, и возьмут то, что хотят.
– Я тебя не сужу, разбойники-то мне и нужны, – улыбнулся я. – Ну-ка расскажи, объявили ли их в розыск, и если объявили, то за что.
– Объявили, – кивнул Тарас. – За голову самого Лехи сто рублей дают. За то, что они караваны грабят. Леха тех, кто сдается, трогать не велит, разденут до портков, да пешком гулять отправят. Вот поэтому про него и прознали, сам ведь понимаешь, тех, кто свидетелей не оставляет, сложнее найти.
Вот как. А благородные получаются разбойнички, ничего не скажешь, если даже сдавшихся щадят. С такими мой план может и сработать, тем более, что с откровенными душегубами мне и связываться нет резона.
– А большая у него банда?
– Три десятка, почитай все здесь собрались. А что, ты убить их собираешься? Тогда маловато воинов привел, два десятка всего. Леха-то, говорят, с мечом очень хорош.
– Нет, – покачал я головой. – Поговорю только с ними. Но за предупреждение спасибо, буду осторожен в таком случае. Пошли, договорили вроде. И серебро спрячь, чтобы не отобрали.
– У меня не отберут, – покачал головой хозяин постоялого двора. – Зачем им курицу резать, которая яйца несет? Кто же их тогда кормить и поить будет?
– И награбленное скупать? – все-таки не выдержал я, отметил, как Тарас Зуша переменился в лице, и добавил. – Не бойся. Сейчас они на землях наместников озоруют, а не на моих. На моих землях разбойников не будет.
Уж я что-нибудь для этого придумаю.
Мы вышли из погреба, и я двинулся к центру двора. Воины боярина Лука так и стояли возле входа у тракта, будто перекрывая дорогу. Если все хорошо сладится, надо будет покормить их за свой счет, все-таки еда у Тараса Зуши не чета походной каше, которую мы едим уже почти неделю.
Боярин Лука стоял у входа в харчевню и держал руку у меча. Видимо, подозревал, что разбойники могут броситься на нас. Хороший боец Лука Филиппович, и человек надежный, но мне сейчас драка не нужна, мне наоборот нужно спокойно поговорить с разбойниками. Все-таки три десятка не самых худших мечей на дороге не валяются. А в моем положении нужны все силы, которые получится собрать.
– Кто из вас Леха Муравей? – спросил я громко и отчетливо, чтобы меня было слышно не только на дворе, но и в самой харчевне. – Говорить с ним хочу.
Разбойники зашептались между собой. Я заметил, что они держали оружие при себе, видимо, опасались нападения. Хотя в случае драки оно им не сильно поможет, закаленные в боях воины боярина Луки посекут их в несколько мгновений.
– Ну? – поторопил я их. – Кто из вас Леха Муравей?
Дверь харчевни распахнулась, и из нее вышел молодой, лет на пять старше меня, мужчина с длинными, до плеч и густыми волосами. Да, красивый он мужик, ничего не скажешь, в жизни таким обычно везет, потому что люди им верят. Да и банду собрать такому, наверное, проще, особенно если мозги на месте. Только вот как ему не повезло, что он в разбойники подался? Нужда заставила? Честным трудом работать не захотел?
Ну ничего, если получится его разговорить, то сам расскажет.
Следом за Лехой из харчевни повалили еще мужики, кто был постарше, а кто помладше самого Муравья. Видимо, те кто повыше в бандитской иерархии, сидели в зале харчевни, а новеньких и молодняк выгнали на улицу. Ничего удивительного, на пирах княжеских тоже только старшая дружина, да бояре бывают.
– Ну, я это, Леха Муравей, – проговорил тот самый красивый мужик. – О чем говорить будем?
– А о том, что душегуб ты, Леха Муравей, – я решил с ходу брать быка за рога. – Вор и разбойник. Правда это?
– Врут люди, – ответил длинноволосый. – Наемники мы, караваны охраняем, когда селянам помогаем с разбойниками или тварями справиться.
– Вот как? – спросил я. – А за что же тогда за твою голову сто рублей назначили? Селяне недовольны оказались твоей помощью, или караванщики?