Княжий сын. Отцовские земли

Глава 4

Брянское городище. Конец лета 2225-го года от Рождества Христова.

Боярич Владислав, а если правильнее, то уже полноправный боярин Владислав Островский подошёл на совет к самому его завершению, когда мы уже ничего не обсуждали, а просто ели то, что было поставлено на стол.

Вид у Славки был, как у пришибленного. Не ожидал он явно того, что с ним произошло. И сомнительно, что он ждал того, что я ему сказать собирался. Но нужно было сделать это, причем, сделать как можно быстрее, чтобы наша недомолвка не всплыла в самый неподходящий момент.

Если уж события прошлых дней сделают Славку моим врагом, то пусть он станет им прямо сейчас. Потому что лучше иметь врага явного, чем скрытного, того, кого ты на самом деле другом считаешь. Во всей этой ситуации самое плохое то, что это я во всем виноват. Я ведь, как ни крути, боярина того зарезал.

Мысли об этом мне не давали покоя, поэтому остаток пира, которым закончился совет, я просидел, как на иголках. И это несмотря на то, что слуги потом нам вина принесли, слабенького, разбавленного, но оно все равно мне в горло не лезло. И куда же тут деваться вообще?

Наконец, пир закончился, и бояре постепенно стали расходиться. Ушел Денис Иванович, с которым мы договорились завтра заняться написанием писем, ушли и его бояре. Мои бояре остались чуть на подольше, но тоже постепенно стали расходиться. Так что скоро за столом остались я, боярин Лука с сыном, да боярин Ян с боярином Владиславом. Все совсем как в старые времена, когда ни княжества не было, ни угла, где можно было преклонить голову. Сейчас я, честно говоря, даже несколько скучал по тем временам.

– Хорошо ты сегодня выступил, – проговорил боярин Лука. – Даже и не ожидал от тебя такого. Но ты сам-то веришь, что христиане дадут тебе воинов?

– Верю, – ответил я, спокойно пожав плечами. – Куда им еще деваться? У них сейчас жизнь вся – это борьба, они ведь никем не признаны, люди их большей частью не понимают и боятся. А если князь им разрешит храмы построить, да веру свою проповедовать. Думаю, они много чего готовы будут за это отдать.

– Ну, будем надеяться, что так все и получится, – ответил Лука Филиппович. – Ну и на то, конечно, чтобы их воины себя показали не хуже, чем во время битвы с Железной Ордой. Тогда их тяжелая пехота сильно нам помогла.

– Покажут, – ответил я. – Драться они не разучились, они же и меня учили, и Пашу с Ромкой. Так что драться они там умеют, в этом будь уверен.

– А что за еще одно место, куда ты заехать собрался? – спросил боярин Ян. – Еще чего-то придумал?

– Да тут и придумывать нечего, на постоялый двор к Тарасу Зуше. Помните ведь небось, как мы неподалеку от тех мест прятались, после того как я Никиту из Орла спас?

– Помним, – кивнул боярич Никита. – А для чего тебе этот самый постоялый двор?

– Да просто все, – ответил я. – Сами ведь знаете, какой народец там собирается, разбойники, наемники, браконьеры. Да вы и сами в курсе, что это вообще за место, сами ведь там бывали. Ну я и предложу разбойникам и браконьерам в мое войско войти. Не просто так, конечно, а за прощение. Князь я или кто, разве не могу я им этого самого прощения устроить.

– Можешь, конечно, да только разумно ли это? – спросил Лука Филиппович. – Как об этом дружинники подумают? Или что обычные люди скажут, если князь, который всю жизнь разбойников бил, решит их в свое войско собирать?

– Да и сможешь ты их в узде-то удержать? – спросил боярич Никита. – Они ведь народ беспокойный и до добычи жадный, а до драки наоборот… Трусоватый, короче говоря. Ими командовать не так уж и просто будет.

– Тогда главное им ответственного ничего не поручать, – ответил я. – Потому что если какое-то важное дело из-за разбойников провалится, то дело плохо будет. Но все же я считаю, что им нужно второй шанс дать. Не таким, которых за многочисленные грабежи или убийства прокляли и к смертной казни приговорили, это дело другое. А тех, кто из бедности пошел на грабеж, ну или, может быть, просто из глупости. Они, может быть, и хотели бы обратно вернуться к нормальной жизни, землю там пахать и все такое, да только нет уже той дороги.

– И главари разбойничьи им об этом напоминают наверняка, – кивнул Никита Лукич. – Так что, может быть, ты и прав. Да и не самые худшие люди у Тараса Зуши собираются, там ведь действительно больше не разбойники, а браконьеры. Так что, может быть, и получится с ними договориться.

Главная дверь зала, в котором мы сидели, распахнулась, и внутрь вошли слуги. Похоже, что они собирались прибирать со стола, решив, что раз почти все бояре разошлись, то и нам тоже пора. И ведь действительно пора, нужно с Владиславом поговорить, а потом садиться письма для бояр составлять.

Если Славка, конечно, меня не зарежет попросту на месте. Ну а что, одного своего брата он убил, причем своими же руками, даже палача не попросил кликнуть. С другой стороны, Ярку ему я головой выдал, а вот моей головой завладеть гораздо труднее будет. Да и сможет ли он на князя-то руку поднять, да и вообще на того, с кем через столько вместе прошли?

– Пойдем, боярин Владислав, поговорить надо, – сказал я, встав из-за стола.

Наткнулся на сомневающийся взгляд боярина Луки, но только кивнул ему в ответ. Так будет правильно. Как бы он там не отреагировал бы, что бы не подумал и не сделал бы, но рассказать ему все равно нужно.

Славка не удивился, дожевал что-то, запил квасом из стакана, вытер губы тыльной стороной ладони, встал, да двинулся за мной.

Я же покинул главный зал и двинулся на лестницу, ведущую на третий этаж, к моему новому кабинету. Отпер дверь ключом из связки, которую теперь носил на поясе, дождался пока Владислав войдет внутрь, закрыл створку, но запираться на ключ не стал. На всякий случай, мало ли, вдруг придется помощь звать. Славка боец хороший, наверное, даже получше, чем я, и может ведь броситься.

– О чем поговорить хотел, князь? – спросил боярин, как только я закрыл дверь и двинулся к своему креслу.

– Ты садись, Славка, садись, – ответил я, указывая на одно из кресел, стоявших по другую сторону стола. – Разговор долгий будет.

Кабинет был приспособлен и под прием гостей, так что кресла здесь были не только у хозяина. И по удобству они ничем не уступали тем, что были в кабинете киевского мэра. Хорошо быть богатым и знатным, даже жопу можно уместить на что-то гораздо более удобное, чем обыкновенная крестьянская лавка или табурет. Привыкать, правда, смысла нет, потому что скоро мы двинемся на войну, а там, в походе, где упал, там и уснул. И об удобстве не задумываешься совсем, быть бы живу.

– Присягнули тебе дружинники братовы? – спросил я. – Никто уйти не захотел?

– Присягнули, – кивнул новоиспеченный боярин. – Они ведь все, кроме молодых, меня знают давно, почитай с моего рождения под рукой у отца ходят. А так как я теперь боярин Островский, то и они решили не уходить. Молодые тоже остались, думаю, потому что их в другую дружину-то и не возьмет никто.

– Это хорошо, – кивнул я. – И что с боярством делать собираешься?

– Да с ним сейчас, почитай, ничего делать и не придется, – улыбнулся Славка. – Мы же воевать собрались. А потом. Если Красный Телец позволит, да войну эту переживу, то мать разыщу и обратно в имение привезу. Ну и женюсь, конечно, хотя женюсь я, возможно, раньше, сам ведь знаешь, что Анастасии свадебный подарок я уже принес.

– Принес, – кивнул я.

Подарок он выбрал знатный – голову того самого из крымских главарей, что приказал девчонок из ватаги Насти по стенам развешать. От такого подарка отказываться – грех большой. Но и в браке с Анастасией была проблема, она ведь действительно оказалась дочерью польского боярина, мне это Григорий при следующей встрече в Киеве подтвердил. Как бы не потащило Славку ее наследство отвоевывать.

– И даже без приданого готов взять Анастасию? – спросил я.

– Почему без приданого? – удивился Владислав. – Она девка небедная, у нее и подворье свое есть в Киеве. Да и серебра немало, не зря же она столько лет работала на Григория. Скопила кое-что.

– Это хорошо, – кивнул я. – Главное, чтобы она тебя ее польские земли отвоевывать не потащила. Потому что, если польский король в это дело вмешается, то придется и мне вмешиваться. А чем это закончится, ты сам понимать должен. Мне война с Польшей не нужна, я тебе сразу об этом скажу. У нас и после того как мы наместников победим, дел полно будет.

– А ты, значит, князь, думаешь, что мы наместников победим? – спросил Славка и хитро прищурился.

– Победим, – ответил я. – С Божьей помощью. И без того длинный путь прошли, так что теперь отступать что ли. Так что придется побеждать, никуда не денемся. Но страна после этого обескровлена будет, и в новую войну, особенно с сильным королем, нам лезть нельзя. Ты это понимаешь?

– Понимаю, – кивнул тот. – Но ты ведь явно не для этого меня к себе позвал. Узнать хочешь, с тобой я останусь или под руку наместника пойду? По уму ведь я ему должен подчиняться, земли мои сейчас под его рукой, а ты его право, как наместника Смоленского княжества, подтвердил

– Подтвердил, – согласился я. – Да только его право. Он последним наместником будет, а дети его в вотчины города получат – Смоленск и Витебск. Так что бояре смоленские вынуждены будут под мою руку пойти. Но это дело еще неблизкое. А сейчас ты как хочешь, можешь под мою руку пойти, можешь под его командование отправиться. Мы с ним договоримся.

– Я с тобой, Олег, – ответил Владислав. – Ты мне боярство вернул, брата моего помог наказать, за то, что он с матерью моей так поступил отомстить. Так что я с тобой, тут даже и думать нечего.

– Ты погоди, Славка, – покачал я головой. – Прав ты, не просто так я тебя звал сюда. Поговорить надо. И разговор будет серьезный.

Я снова замешкался. Ну и как мне ему сказать об этом? А вдруг они с дядькой близкими людьми были, вдруг он все-таки бросится на меня? Но не сказать, наверное, еще хуже будет.

– Я про дядьку твоего поговорить хотел. Как раз про того, которого разбойники возле Оскола убили. Он ведь из орловских бояр был, верно, наместнику орловскому служил?

– Да, так оно и было, – кивнул Славка, который, похоже, такой темы от меня не ожидал. – Ну так до твоего появления все бояре наместникам служили, кроме тех, кто с ними поссорился и в разбойники не пошел. Ну как боярин Лука тот же, он ведь боярин-разбойник.

– Был боярин-разбойник, – ответил я. – Теперь он княжий ближник, и никто его уже не попрекнет тем, что он против воли наместника пошел. Наместники-то теперь преступники, отравители и воры. А власть меняется, сам понимаешь. Но вообще, я это к чему. Дядька твой убит был под Осколом, верно?

– Верно, – кивнул Владислав. – И один из его ближних воинов тоже там убит. Третьего спасти удалось, но он все равно не воин теперь, но на попечении у бабушки остался. Сам ведь знаешь, увечных воинов привечают, в нищете умереть не дают, дело какое-нибудь по силам ищут.

– Знаю, – кивнул я. – А еще знаю человека, который твоего дядьку убил.

– Что? – чуть не вскочил с места новоявленный боярин, но все-таки взял себя в руки и остался сидеть. – Кто это был? Ты скажи, я людей соберу, да поквитаюсь с ним за дядьку-то…

– В том-то и дело, – я невесело улыбнулся. – Как я боярича Никиту спасал, знаешь?

– Знаю, а это тут причем? – до сих пор не понял Славка.

– Я тогда в Орле торчал больше недели, он ведь плох был совсем, воспаление легких у него было. Но я его выходил. И примелькался, бояре орловские меня узнали, да и просто воины тоже. Я ведь не где-то, а в детинце сидел, ночевал даже иногда, а представился посланцем боярина Сергея, которого мы потом убили.

– Продолжай, – не попросил, но потребовал боярин Владислав.

– Мы тогда с небольшим отрядом к Осколу приехали, добычу продать, какую с разбойников взяли, – решил я последовать его требованию. – По дороге купца Николая встретили, ты его знаешь, мы у него на подворье и познакомились. Купец этот со стражей у ворот рассорился, и они стали перебирать, что там у него в повозках. Очередь выстроилась. Тогда я дядьку твоего и увидел.

Я замолчал, посмотрев Славке в глаза. Тот же глядел на меня не отрываясь. Опустив взгляд ниже, я увидел, что костяшки его пальцев, лежавшие у него на коленях, побелели. Похоже, что он и так все осознал, только вот не перебивал меня. Может быть, надеялся, что неправильно понял все? Черт его знает, я бы на его месте, наверное, так и думал бы.

– И я понял, что узнал меня твой дядька. За меня уже тогда награду назначили, так что в Оскол нам въехать никак нельзя было, ловушкой для нас городские стены стали бы. И просто так уехать было нельзя, потому что погоню подняли бы быстро, стоило бы только твоему дядьке к страже обратиться. А уж если бы они узнали бы, что я не просто разбойник, а тот самый самозванец, о котором только слухи стали ходить…

Я развел руками. Дальше рассказывать, вроде, было и нечего, и так все понятно, но боярин Владислав только посмотрел мне в глаза, и ничего не сказал. Только нахмурился. Видно было, что он думает, и что мысли эти не дают ему покоя.

– Короче говоря, это я твоего дядьку убил, – все-таки решился сказать я. – Так уж вышло, так уж жизнь обернулась. Не хотел я этого, но ничего другого сделать не мог. Мне парней надо было увести и самому сбежать.

– Я уже догадался! – закричал Славка, вдруг вскочил с места, схватил кресло, на котором только что сидел, перевернул его и трахнул об пол. А потом снова уставился на меня и вопросил. – Как же так, Олег?! Как так-то?!

Я не стал ему ничего отвечать, только промолчал. Ведь, как ни крути, но парень сейчас был в своем праве. Он может меня даже на поединок вызвать и убить, и все равно будет прав, будь я хоть трижды князем. А все потому, что хоть меня никто и не судил, и скорее всего не будет, все ведь все равно знают, что это я его дядьку убил. И значит, что мы с Владиславом кровники друг другу.

– Ты ведь спас меня, Олег, если бы я из Киева не уехал бы, то брат все равно не успокоился б, и все равно еще кого-нибудь прислал бы! А может быть и сам приехал за моей головой. А Чернобог знает, к кому я мог в отряд попасть. Там-то никто не стал бы смотреть на то, что я боярич, и приближать к себе. Больше того, я никому и не рассказал бы о том, из какой я семьи! А ты ведь узнал, и не испугался, меня к себе забрал, а потом и приблизил!

Я продолжил молчать, слушая эту обвинительную речь. Хотя странная она была, хоть он и говорил обвиняющим тоном, а все равно рассказывал о том, как много я для него сделал. А ведь если подумать, я действительно совершил немало хорошего для своих людей. Но только эта мысль сейчас почему-то совершенно не грела.

– И сейчас ведь, боярство ты мне вернул, Олег! – похоже, что Владиславу стало совсем плохо, и он стал расхаживать по моему кабинету из стороны в сторону. – Если бы не ты, никогда бы мне боярином Островским не стать бы поперек брата, а если бы попробовал, то удавили бы, да и все! Ты же для меня сделал чуть ли не столько же, сколько родной отец, Олег! И ты – князь мой. Ну почему именно ты у меня в кровниках теперь? Ну где тут справедливость-то, а?

– Откупное примешь? – только и оставалось спросить мне. – Разделишь с семьей погибшего. Я щедро заплачу, хватит и тебе и им.

– Придется, – Владислав вздохнул, поднял кресло, поставил его на ножки и снова уселся на него. – Что мне теперь, тебя на поединок вызывать? Хотя, очень хочется, да только вот если ты меня убьешь, то ничем хорошим это не закончится. А если я тебя, то, значит, все, что мы последние два года делали, зря окажется.

– Близки вы были с дядькой? – спросил я, больше чтобы отвлечь его от мыслей.

– Не то чтобы, но хороший он человек был, – ответил Славка. – Добрый был, когда в гости заезжал, мы вместе верхом гуляли. Да и вообще, к матери моей он хорошо относился. Я ведь больше всего на то и злюсь, что ты мать мою защитника лишил.

– Ну, теперь ты старший двух родов, – пожал я плечами. – И мать свою в обиду не дашь, боярин же, да и дружина у тебя тоже есть. И деньги будут, раз откупное за дядьку своего получишь. Еще воинов наберешь, женишься, детей с Анастасией наделаете… Да у тебя забот будет больше, чем когда-либо в жизни было, ты ведь глава рода теперь. И эти заботы с войной не закончатся, а наоборот только начнутся.

– Так и у тебя тоже, – невесело усмехнулся боярин Владислав. – Сам ведь понимаешь, что страной править – непростое дело. Дружиной, да, ты научился управлять, да и то небольшой, а тут от тебя жизни всех: бояр, горожан, воинов, селян, будут зависеть. Так что у тебя забот ни на капельку не меньше будет, а может и больше даже, потому что у меня-то род уже есть, а у тебя родных нет. Жениться, детей воспитывать, причем воспитывать их не просто воинами там или торговцами, а правителями. А это ни хрена не просто.

– Я понимаю, – кивнул я. – Но тут уж ничего не поделаешь, зря что ли я два года к этому шел. Да и бояре помогут, думаю. Кто-то, понятное дело, будет на себя одеяло тянуть, чтобы побольше себе заполучить, но такие как боярин Лука, навсегда при мне останутся, и на совет их положиться всегда можно будет. Жаль только, что боярин Лука воин, а не политик, и советы его не всегда могут пользу принести.

– Да и не вечен он, – ответил Славка. – Никто из нас не вечен, рано или поздно все мы в Небесные Поля отправимся, ну или как ты там говоришь, на тот свет. Главное успеть сделать как можно больше за это время, чтобы в памяти потомков остаться. Вот брат мой, Ярка, не останется уже, потому что неправедно свой путь начал, и закончил как вор и убийца. Пусть и благородный был.

И ведь действительно. Если предки Славки и Ярки наверняка похоронены на семейном кладбище неподалеку у поместья, то сам Ярка на чужбине лежит, на местном городском кладбище. Никто из потомков на его могилу ходить не будет, потому что потомков он оставить не успел. Наверное, это – самое худшее наказание для него, ведь никто не вспомнит его добрым словом, как Владислав вспоминал убитого мной дядьку.

Я посмотрел на него и задумался. Простил он меня за убийство или нет? Скорее всего не простил, потому что такие вещи простить уж очень тяжело. Но откупное взять согласился. Неужели головой согласился, как купец, понимая, что со мной выгоднее дружить? Или потому что ему жаль отказываться от дела, ради которого он воевал, начиная с того момента, как присоединился к нашей дружине там, в Киеве.

А может быть он действительно благодарен за все, что я для него сделал? Ведь, если подумать, сделал-то я действительно немало. От убийц его спас, укрыл, боярство вернул, дал возможность с братом поквитаться. Наверное, за такое стоит испытывать благодарность.

Но ситуация действительно хуже некуда, врагу в такой побывать не пожелаешь.

– Тут ты прав, – вздохнул я. – Никто не вечен. У меня наставник был, Игнат, его боярин Сергей убил. Я бы очень много отдал бы за то, чтобы он сейчас со мной оказался бы, но уже не сделаешь ничего. Хороший был мужик, если бы не он, то ничего я никогда не добился бы.

На самом деле, если бы не он, то я так и жил бы спокойной жизнью в Васильевском селе. Если бы, конечно, история о том, что я сын князя Кирилла, не дошла бы до ушей наместников. Тогда прислали бы человека, который удавил бы меня тишком…

И тут я понял, что дурак я. Если бы не Игнат, умер бы я, как и мать, волкулак бы меня задрал. И этим все закончилось бы.

– Никто не вечен, – повторился я. – И остается только за своих держаться, деваться некуда.

– Вот и я решил, что мне нужно за своих держаться, – кивнул боярин Владислав. – А ты для меня, как ни крути, свой. Пусть и кровник теперь.