Я вернулся
Все замерли на позициях. Я расположился с ротной радиостанцией и двумя бойцами (если чё – посыльными будут) в небольшой ямке-окопчике примерно в середине нашей позиции. Ждём. Дождались.
Сначала из прохода в горах-скалах выскочило три пикапа с пулемётами в кузове. Тормознулись, осмотрелись и рванули дальше по дороге на восток. Почти сразу за этим появилась голова колонны-каравана. Обалдеть! Цыганский табор объединившийся с цирком-шапито и с трофеями с авторазборки. Ишаки, верблюды, лошади, волы, повозки, арбы, разнокалиберный автохлам иногда влекомый теми же лошадями-верблюдами-волами. Штук семьдесят единиц авто-гужевого транспорта насчитал. Этот транспорт густо облеплен бородатыми мужиками. Кое-кому места не хватает и он трусит рядом с караваном.
Колонна драпающих моджахедов втянулась в долину, из горного прохода теперь выскакивают только редкие отставшие пешеходы-бегуны. Пора. «Огонь!». Наши позиции заволакивает лёгкой дымкой. Пороха нынче бездымные, но если их сгорает сильно много, то дымок присутствует. Приятный такой дымок, лучше него может быть только запах солярного выхлопа танкового дизеля. По духам работают пока только пулемёты-гранатомёты и БТРы-танки. Для автомата дистанция великовата. Да, калаши нам пока и не нужны, прореживаем басмачей тяжёлым оружием. Для него дистанция в восемьсот-тысячу метров – в самый раз. Духи как горох ссыпались на землю со своих повозок. Залегли. Беспорядочно лупят в нашу сторону. Но, у них работает только лёгкая стрелковка. БЗО-ДШК – в большом количестве обнаружившиеся в кузовах-фургонах авто- и верблюдо-тачанок – подавлены уничтожены очередями из бэтээровских крупняков и выстрелами из танковых пушек. Залёгшим борцам с народной властью начинает прилетать из миномётов. Прапор Гусев не назвиздел – умеет обращаться с этими шайтан-трубами. Конечно, до братьев Шумовых28 ему далеко, но всё равно причёсывает он моджахедов качественно, почти не мажет.
Минут пять-семь длится расстрел охреневше-растерявшихся духов. В какой-то момент нашёлся или очухался там среди них кто-то решительный и отмороженный. Долину заволокло заунывным воем, в котором едва можно было расслышать классическое «Аллах Акбар!», перемежаемое местными матерками. Духи толпой рванули в нашу сторону. Мама дорогая! Да, их с полтысячи бежит! Сколько ж их сначала было?
Восемьсот метров, по открытому полю, под огнём двадцати пяти пулемётов29, четырёх танковых пушек и четырёх гранатомётов. Безумство и отвага. Даже половину дистанции до нас не пробежали. Залегли. Сотни две. Остальные полегли раньше. Гусев уже сменил прицел и добавляет проблем залёгшим. Минут пять залёгшие басмачи пытаются огнём из стрелковки поцарапать наши танки и бронетранспортёры. Двое горных воинов даже пытались с запредельной дистанции достать нашу броню из РПГ. Гранаты не долетели, но долетели эсвэдэшные пули – хорошо работают наши снайперы – младший сержант Сурков и сержант Ильин. Поддерживают славу фамилий30.
Минут через пять душманы пытаются опять подняться в атаку. Наивные. Мы, конечно, уже потратились, но на остаток кочевых фанатиков патронов хватит. Десятка три везунчиков залегает метрах в двухстах от наших позиций. Всё, пора заканчивать представление. Даю команду БТРам обойти басмачей с флангов. Пяток храбрых моджахедов пытаются сдаться, приподымаются с земли и машут грязно-белыми тряпками, но их тут же заваливают свои. Наши БТРы зайдя горстке оставшихся басмачей с флангов начинают короткими очередями их прореживать. Один из БТРов стреляет из крупняка. Впечатлительным – не смотреть! После попадания 14,5-мм пули в залёгшего душмана в воздухе над ним повисает красновато-розоватое облачко из крови и распадающейся плоти. Маньяк! Делаю замечание по радио наводчику того БТРа – можно ж уже и из ПТК работать. Зря качу бочку на бойца. У них там почему-то АЗР выбило и электроспуск ПКТ не работает.
Бой закончен. Идём прочёсывать место боя-побоища. Из россыпи трупов вытягиваем двоих относительно целых и пяток покоцанных басмачей. Остальные – на глушняк. Трофеи задолбались собирать. Всю броню на БТРах завалили разнообразной стрелковкой, а десантные отделения завалены вещмешками с трофейными патронами. Все транспортные средства мегабанды разбиты-сожжены. Достреливаем нескольких покалеченных верблюдов-ишаков.
Спустившийся со своей горной миномётной позиции старшина Гусев раскладывает на обочине дороги костерок из разломанных деревянных повозок. Ага, дошло. Гусев с помощью двух бойцов свежует сражённого крупнокалиберной пулей вола. В закромах душманского каравана найдена панцирная сетка от кровати. Её устанавливают над кострищем и начинают нагружать здоровенными кусками-шматами говядины. Ароматный запах походно-полевого шашлыка потихоньку начинает перебивать дух остывающего поля боя. Правильно. Война – войной, а обед – по распорядку.
Подвожу итоги. Молодцы – мы. И командир – молодец! У нас за этот бой – только двое лёгких «трёхсотых». А, намолотили … О, уже посчитали. Замок второго взвода, посланный организовать подсчёт убиенных духов, докладывает. Семьсот девяносто один дух отправился на встречу к гуриям. Хорошее дело, однако, мы сделали. Почти восемь сотен басмачей кайфуют в райских оргиях. Не, не почти восемьсот. Мы ж до этого ещё их в ауле и зелёнке постреляли. Более восьмисот!
Твою ж …! Ну, что здесь за связь! Хрен до начальства докричишься! Весь день сплошные помехи. О, есть, зацепил переговоры летунов. Подстроил волну. Услышали. Вертушки. Они должны были бригаду поддерживать, но бригада нашла в горах только небольшие душманские заслоны, вот вертолёты сейчас и носятся – выискивают злодеев. Ну, прилетайте – покажем.
Прилетели. «Пчёлка» и два «шмеля»31. Осмотрелись и охренели. В Ми-8 загружаем своих раненых. Убитых наших в первом бою повезут другим рейсом. «Шмели» помогают связаться с командованием бригады. Комбриг матерится и не верит моему докладу. Я б тоже не поверил.
Минут через сорок на поле возле дороги опускается ещё две «Пчёлки» с командованием бригады. Бегу на встречу. Докладываю. Показываю. Уложенные в восемь ровных сотенных рядов трупы духов. Длиннющий рядок трофейных автоматов-винтовок-пулемётов-гранатомётов. Четыре десятка повреждённых-искалеченных крупняков и БЗО. Огромная куча собранных в повозках и на трупах боеприпасов. Десяток пленных. И ещё из пещеры-схрона продолжают таскать трофеи. Командование впечатлено. Правда есть нюансы. Все батальоны бригады участвовавшие в операции вместе завалили духов столько же, сколько мы только в первом бою за кишлак. Получается – одна рота практически в одну рожу выполнила задачу всей бригады.
Комбриг – полковник Шатин довольно крякает врубившись, что боем командовал танкист32. Требует с меня представления на всех бойцов роты. И мне обещает – и меня представить.
– Буду на Героя писать, но сам знаешь – мы здесь не воюем … Но, Красное Знамя, думаю точно получишь, – говорит Михаил Владимирович и крепко жмёт мне руку.
Глава 6.
Ещё сутки с ротой проторчал в долине. Ждали сапёров с бульдозерами. Надо ж было несколько сотен басмачей прикопать. Силами местных дехкан это организовать было не реально. Из бригады вместе с сапёрами пришли грузовики. В них загрузили трофеи – наверное ХАДу33 или Царандою34 будем передавать.
Вернулись в ППД бригады. Отправил бойцов, после обслуживания вооружения, мыться и спать. Самому не пришлось. Штабные заставили писать подробный отчёт. Задолбался разъяснять-отвечать. Рука отваливается от писанины и приветственных рукопожатий. Ну, вроде бы всё. Пошёл в свой блок-бытовку. На помыться сил нет, разделся и завалился спать. Проснулся от звука хлопнувшей двери. Протираю глаза. Оба-на. Сам начальник особого отдела бригады по мою душу пришёл.
– Вставай, лейтенант. Почти сутки дрыхнешь.
Тру глаза. Пытаюсь проморгаться.
– Приводи себя в порядок и через пятнадцать минут жду тебя у себя, – участливым тоном произносит майор
С чего бы это? Ну, да ладно. Выспался. Иду мыться-бриться. Туалет. Завтрак. Бутер из серого хлеба и полбанки пайковой ветчины. Всё готов к труду и обороне. Иду в особый отдел. Главный особист бригады встречает ласково. Подробно интересуется обстоятельствами боя. Со знанием дела. Видно, что уже успел с бойцами роты пообщаться и мои отчёты почитать. И к чему бы это?
– А, вот скажи мне, дорогой товарищ Баканов, где это ты так навострился на пушту балакать? – между делом вставляет майор Симонов.
– Так готовился ещё в Союзе, товарищ майор.
– ?
– У нас в Аягузе, в полку много таджиков было. Я как решил в Афган рапорт писать, так начал с ними болтать.
– Два месяца в Аягузе, два – здесь. За четыре месяца язык освоил?
– Так Вы, товарищ майор, моё личное дело посмотрите. Я ж, в ЧэВТэКу35 ещё курс военных переводчиков закончил. Преподаватели хвалили. Говорили – способный я к языкам.
– Допустим. А, где учился экстренному потрошению?
– Это Вы, про допрос пленных?
– Да.
– Книги читать люблю. Про войну. Богомолов, «Момент истины». Ну, и дед кое-что рассказывал.
– А, кто у нас дед?
– Полковник. В НКВД в войну служил. А, что не так-то, товарищ майор?
– Да, вроде бы всё так. Вот только не складывается картинка у меня. Ротный и все взводные роты с самого ввода здесь. Ротный уже семь лет как из училища, взводные – 77-го – 78-го годов выпуска. Опытные офицеры. Здесь не один раз в боях бывали. И трое погибают, четвёртый – тяжёлый «трёхсотый», при этом чуть не половину личного состава умудряются потерять. И тут командование берёт зелёный летёха, только из училища, да к тому же не мотострелок, а танкист, и у него всё складывается. Ни одного «двухсотого» более и восемь сотен дохлых духов. Как так?
– Так вляпались мы неожиданно, товарищ майор. Засада – и отсюда и первые потери. Но, ротный сразу сориентировался. Послал меня на ту высотку. С неё мы духов в первом бою и раскатали. Вот только ротному и взводным не повезло. Ну, а раскатать ту душманскую колонну – вообще задачка для первокурсника. Огонь с фланга по плотным порядкам противника, тем более что время на подготовку было. Много ума не надо.
«Прокатило?»
– Ну-ну. Повезло значит?
– Выходит – повезло.
– Ладно, иди. Тебя вроде бы НШ хотел увидеть, загляни к нему.
Вышел из особого отдела. Перекурил, отдышался и потопал в штаб. Начштаба долго не рассусоливает.
– Рота без офицеров осталась одним махом. Когда замену из Союза пришлют – не понятно. Есть мнение – назначить тебя командиром роты. Как готов из танкистов в мотострелки переквалифицироваться? У бойцов ты нынче в авторитете, старшину роты делегатом присылали, просили тебя в командиры.
«Кто ж через четыре месяца после выпуска из училища откажется от такого назначения?» – так должен был думать молодой лейтенант Баканов. Да, и старик-тракторист Баканов думал примерно так же.
– Согласен, товарищ подполковник. Готов. Только у меня есть одна просьба.
– Слушаю, – НШ немного напрягся.
– Нас хоть в училище и учили общевойсковому бою, но всё же я танкист. Хотелось бы к разведроте или к ДШБ при проведении занятий с личным составом прилепиться.
– Почему не к мотострелкам?
– Ну, рота нынче в именинниках ходит. Могут загордиться бойцы. Мол нам – и море по колено, и горы по пояс. Чтобы не было шапкозакидательских настроений, думаю, имеет смысл, показать роте что есть ещё чему учиться. И для меня опыт такой учёбы будет не лишним. В этот раз – повезло, в следующий – не хочу облажаться.
– Ладно, не проблема. Дам команду начальнику разведки, чтобы взял шефство над твоей новой ротой. Иди пока отдыхай. Через час зайдёшь, как раз документы о назначении подготовим и официально представлю тебя роте.
Вышел из штаба, присел на скамейке в курилке. Релакс-раздумья. Первый раз с момента попадания-возвращения можно спокойно мозгами раскинуть.
Что это было? Как? За что? Почему? Куча вопросов. Почти тридцать пять лет не мог счёт свой закрыть. Это если от 87-го года считать. Закрыл. И снова вернулся к началу. К моменту открытия счёта. День сурка? Треть века сурка? Не, не срастается. В прошлый раз был у меня момент когда я счёт сравнял. И никуда меня после этого не вернуло. И сейчас – счёт не открыт, вернее – отрицательный счёт – открыт. Нету на мне жизней-смертей наших бойцов. Зато счёт упокоенных духов – приличный. В первом бою за кишлак я и не стрелял вовсе, рулил взводом и ротой. А вот, при разгроме душманской колонны – не удержался. Из окопчика КП несколько раз прикладывался по духам из СВД нашего раненного снайпера. Чётко зафиксировал восемь упокоенных басмачей. Восемь убитых лично врагов. Убитых из личного оружия. Заваленных из коллективного – по старой-прошлой привычке-традиции – не считаю. Значит не в счёте дело? Выходит. Флуктуации континуума после ядерного взрыва? Не. Не мне танкисту – в квантовой физике разбираться. Если ядрён-батон меня обратно в молодость вернул, то это хрен проверишь. Нет желания повторять для проверки гипотезы. Остаётся версия – с казнью меченного Мишки. Думаю, не ошибусь, что миллионы, десятки, сотни миллионов36 людей проклинали пятнистого выродка-предателя, желали ему все кары небесные и суд земной. И мне, одному из этих миллионов, удалось-посчастливилось привести в исполнение мечты-желания людей-граждан разваленной Горбатым великой державы. Может за это дан ещё один шанс. Шанс исправить и не допустить. Шанс сохранить страну. Шанс предотвратить гибель миллионов советских людей от войн-войнушек-конфликтов, голода, бандитского беспредела и руления страной эффективными менеджерами. Шанс сохранить для всего мира живой пример справедливого общества. Шанс победить буржуев. Вот на этом и остановимся. Шанс есть. Будем его использовать. Только из Афгана особо не повлиять на события в Союзе. Надо возвращаться. И не просто так. Скоро прошедших Афганистан и вернувшихся в Союз будет много – тысячи, десятки тысяч. Надо как-то выделяться. Надо как-то привлекать к себе внимание, чтобы была возможность добраться до старших товарищей принимающих решения. Как привлечь к себе внимание военному? Ну, это я, наверное, смогу. Две командировки в Афган и служба в Закавказье в самые беспредельно горячие годы. Опыт службы в ДШБ. Мозги и опыт гендиректора и депутата. Справлюсь. Собственно и просьба к НШ про занятия с разведротой из этой темы.
Мотострелковая рота в Афгане – это чаще всего или сопровождение конвоев или сидение на заставах. По факту – это оборона. Инициатива всегда у противника. А, ты должен только отражать его вылазки-нападения. Если же получится убедить командование, что моя рота способна и на самостоятельные действия, то не надо будет ждать первого шага от духов. Можно будет самому определять где и когда бить по басмачам. Благо много чего помню по прошлому разу. Знаю где у духов схроны-базы и существующие и будущие, знаю их караванные тропы. Знаю их тактику, по большей части ещё не выработанную. Подлянки-придумки моей прошлой войны, и противника и наши, освоены и не раз опробованы-исполнены. Нет ещё здесь, в Афгане, офицеров с таким опытом-знаниями как у меня. Справлюсь однозначно.
Глава 7.
Рота. Пока всего пятьдесят четыре солдата и один прапор. Я пятьдесят шестой. Пополнение из Союза обещают недели через две-три. Взводные и техника взамен подбитой тоже к этому сроку должны прибыть. Формально – рота не боеспособна. Нас никуда и не дёргают. Сидим в ППД. Гоняю бойцов по программе боевой подготовки ДШБ и разведроты. Для виду общаюсь офицерами разведчиками-десантниками. Типо перенимаю опыт. На самом деле и своего хватает, но не объяснять же командованию, что я всё это уже раньше освоил.
Солдатам объяснил, что собираюсь сделать из них настоящий душманский ужас, что хочу чтобы про роту во всей 40-й армии заговорили. Бойцы прониклись. Тактика боя в горах, полоса препятствий, горная подготовка, рукопашка, установка и снятие мин, стрелковая подготовка из всего ротного оружия, маскировка в горах и зелёнке, курс выживания в горах, физподготовка по усиленной программе. И швейное дело. Ага. Штатные вещмешки и подсумки сданы старшине. Из выменянного на вещевом складе брезента шьём разгрузки, полужёсткие ранцы, защиту для локтей и коленей. Шьём сразу на всю штатную численность роты. С обувью пока проблема. Хочу солдатские кирзачи на горные берцы заменить, но на складе у тыловиков нет нужного количества, да и не положено пехоте такое снабжение – мы всё же не горные стрелки. Будем решать эту проблему позднее.
Свёл хорошее знакомство с начальником склада РАВ и за пару бутылок водки выцыганил у старшего прапорщика СКС. Тот самый, с которым большую часть прошлой жизни прожил. Номер-то помню наизусть. Боевой друган-братан. Надеюсь, и в этой жизни не подведёт.
В середине декабря пришло пополнение. Укомплектована теперь рота по штату. В том бою у кишлака в роте не было пулемётно-гранатомётного взвода. Он тогда был раздёрган по заставам. Теперь ПГВ в роте есть. Бойцов в роту из прибывшего пополнения мне разрешили выбирать в первую очередь, даже раньше чем в разведроту бригады. У меня нынче приоритет. Всё по справедливости. Приказ пришёл о присвоении мне звания старшего лейтенанта досрочно и вдогонку ему – Указ Верховного Совета о присвоении мне звания Героя Советского Союза. Я теперь чуть ли не лучший младший офицер бригады. Имею право на всё лучшее. Так что новые бойцы у меня почти сплошь с отличными оценками из учебки по боевой и политической.
Комбриг дал мне ещё месяц на подтягивание пополнения до общего уровня. Подтянул. На старый Новый год командование бригады проверило подготовку роты. Осталось довольно. Четырнадцатого января повёл роту на первое сопровождение конвоя. Обошлось без обстрелов. Второй-третий раз – тоже всё спокойно прошло. На четвёртый раз – был обстрел колонны.
Удачно тогда всё сложилось. Колонна была совсем недалеко от ППД. Духи видимо ничего серьёзного в это раз не планировали. Так – обстрелять быстренько и так же быстренько свалить. И я решил этим воспользоваться. Нападение мы отразили, духи не стали долго упираться и начали сваливать. Два взвода я отправил сопровождать колонну дальше, там осталось-то всего ничего проехать. А, сам с двумя мотострелковыми взводами пошёл преследовать духов. Местность знаю. И знаю куда басмачи бегут. Есть километрах в десяти от дороги заброшенный кишлачок используемый духами как промежуточная база. Есть на склонах гор вокруг того аула три пещеры. В них охранение душманское сидит. И склад оружия-боеприпасов-продуктов там есть. Через год, в прошлый раз, разведчики нашей бригады эту базу нашли. Я тогда, после того как базу эту наши размолотили, туда ездил сопровождать вывоз трофеев. Вот сейчас и пользуюсь послезнанием.
Пленный нужен. Срочно. Ловлю на мушку СКСа зазевавшегося басмача на противоположном склоне. Выстрел. Отлично. В живот попал. Проживёт ещё дух часок-другой. Доживёт до допроса. Так, а вот этого не надо. Двое бандюганов бросаются к своему подстреленному другану. Похвально. Но, мне это не нужно. Два выстрела. На глушняк. Банда уходит дальше без трёх сражённых советскими пулями боевиков. Через полчаса выходим на склон на котором стонет умирающий душара. Подхожу к нему. Начинаю с ним разговаривать. Матерится недобиток. Но, мне от него ничего и не надо. Я и так всё знаю. Мне надо, чтобы после предстоящего боя у командования не возникло вопросов откуда у меня знания о системе обороны базы моджахедов.
Пока дальше преследовать банду не стали. Вечер близится. Пусть духи думают, что мы отстали. Собрал взводных и сержантов. Поставил задачу, подробно расписав её на карте. Проверил как офицеры и сержанты зарисовали себе кроки и как поняли задачу. Есть. Молодцы. На память не жалуются. Сверили часы. Всё, стемнело, разбегаемся. Взвода-отделения уходят по индивидуальным маршрутам. Я со старшиной роты, пулемётчиком, расчётом АГСа и двумя автоматчиками тоже иду по отдельному маршруту. Часа через два достигли цели – одной из невеликих вершин окружающих небольшой распадок в котором спряталось пяток глинобитных хибар. Теперь только ждать. Ждать рассвета и попытаться немного отдохнуть. Разбиваю ночь на смены. Отбой. Проснулся от шепотка старшины. Ага, моя смена. Последняя перед рассветом.
Светает. Солнце вот-вот должно из-за горизонта появиться. Но, здесь горизонта нет. Горы. Густые сумерки. Бужу бойцов. Бросаю взгляд на часы. Пять минут до контрольного времени. В бинокль уже можно рассмотреть в подробностях окружающие распадок горы. Раз можно – рассмотрим. Внимательно. Есть, все шесть групп дошли. Вижу условные метки – ветка-прутик с парой лоскутков грязной ткани воткнута между камней чуть пониже гребня горы. Шесть веток на шести горках. Вижу и входы в три пещеры на склонах. Они замаскированы, но я знаю где их искать. Показываю их пулемётчику. Когда начнётся бой, он должен будет трассерами обозначить другим группам эти схроны. Минута до срока.
Расчёт АГСа уже навёлся на хибары внизу. Всё. Начали. Зарычал-затявкал очередью гранатомёт. Его почти сразу поддержали ещё три собрата. Пыль-пламя-разрывы вокруг горного хуторка. Плотно-кучно. Из хибар выскакивает несколько мужиков. Тут же падают. Щедро кидаемые АГСами ВОГи не оставляют шансов духам.
Шууухх… Это один из наших гранатомётчиков уже успел подобраться ко входу в пещеру. Граната РПГ взорвавшись срывает маскировку с этого входа. Ещё одна граната залетает уже вовнутрь пещеры. Бах-бах… ДШКа на колёсном лафете выкаченный духами в проём другой пещеры успевает сделать буквально пару выстрелов. Очередь прерывается. Расчёт душманского крупняка валится на землю сбитый огнём наших снайперов. Один из АГСов выпускает очередь по третьей пещере. Масксеть сорвана. ВОГи летят в горное нутро. Из пещеры начинает валить дым. Ох! Охренеть! На горный склон из пещеры вырывается толпа. Нет. Стадо. Стадо ишаков. Голов сорок перепуганных животных в панике разбегается по пологому склону. Не схрон, а конюшня-ишачня в той пещере была. Из второй пещеры выбегают духи, пытаются оживить ДШКа. Получают гостинцы из ПК и АГСов. Шевеление внизу у хибар. Мой пулемётчик короткими очередями превращает шевеление в предсмертные судороги.
Перекрёстный огонь сразу со всех вершин окружающих распадок не даёт басмачам возможности достойно отвечать. Любые попытки рыпнуться тут же гасятся. Шум боя стихает. Целей для советских мотострелков больше пока не видно. Пока. Помнится там, в аульчике, в одной из хибар был вход в подземный тоннель ведущий к одному из склонов. Вспоминаю. Ага. Вроде вот эта хибара. Даю целеуказание расчёту АГС. Два десятка 30-мм гранат разваливают хибару.
Бадабум! Большой БАДАБУМ! Тряхнуло, так тряхнуло. Чего у них там это было? Внизу сложились все лачуги. Земля в распадке просела. Просевшая земля ещё и обозначила трассу подземного хода, а пыльный выхлоп указал на выход из тоннеля у склона горы. Из этого чёрного хода вывалилось трое контуженных духов. Несколько коротких очередей и вроде бы последние местные бандитствующие аборигены упокоены. Даю команду на зачистку. Автоматчики начинают осторожно спускаться по склонам. Пулемётчики-гранатомётчики-снайперы контролируют-прикрывают.
Минут через сорок всё осмотрено. Два тяжёлых пленных нам в плюс. И один лёгкий «трёхсотый» у нас – небольшой минус мне в карму. Допрос пленных добавляет к пяти десяткам найденных нами душманских трупов информацию о ещё паре десятков прятавшихся во взорванном тоннеле. Хорошечно! Осмотр пещер даёт хорошие трофеи. Различная стрелковка на пару полнокровных рот. Натовские сухпайки на пару месяцев для тех же двух рот. Мины-взрывчатка. Всяко-разно инженерное имущество. Богато взяли. Отправил одного из взводных с радистом на гору. Уже можно и в бригаду доложиться. До этого, на всякий случай, было полное радиомолчание.
– Товарищ старший лейтенант, – зовёт меня старшина, – Гляньте какую хрень нашли.
Ох, не хрена ж себе! Кинокамеру бойцы из-под завалов откопали. Не. Не кино- а, видео. Иду ещё раз внимательно рассматривать стащенные в кучку душманские трупы. Не подводит чуйка. Нашёл. Кто ж дикарям современную технику доверит. Два трупа – явно европеоиды. И даже ксивы есть. Чего-то там про волонтёрство и «врачей без границ». Это мы удачненько зашли. Бегу на гору догонять радиостанцию. Надо не только доложиться, ещё надо сюда и особистов высвистать.
Установили связь с бригадой. Выслушиваю семиэтажный мат начштаба бригады. Согласен с его характеристикой моей персоны. Возомнивший о себе старлей бросил сопровождаемую колонну и ломанулся за приключениями. Но, победителей, надеюсь, строго судить не будут. Дождавшись паузы в начальственном гневоизвержении, докладываю о результатах рейда. Голос начштаба немного смягчился.
– Жди. Обозначь площадку, прилечу посмотрю чего ты там навоевал.
Минут через тридцать пришли вертушки. Две штуки. Привезли они целую толпу. НШ, замбой37 бригады, начальник связи, мой комбат, особист бригады с парой офицеров ОО38, пара прапоров из инженерно-сапёрной роты и взвод нашей бригадной десантуры. А, как вы хотели? Живые или мёртвые душманы – это привычная здесь деталь пейзажа. А, вот иностранцы-европейцы, да ещё и с видеокамерой – диковинка-невидаль-редкость!