Я вернулся
На какое-то время после землетрясения на Кавказе межнациональные споры притихли. Казалось люди одумались. Даже азербайджанцы в Армению помощь слали. Но … споры не рассосались. В 89-м уже обильно полилась кровь. Твою ж …! Люди, включите мозги! Ничем хорошим это не кончится.
Редкие, поначалу, нападения на отделения милиции остаются безответными со стороны местных властей. Это оборачивается, чуть позже, уже обстрелами воинских частей. Чем дальше, тем больше Советский Кавказ начинает мне напоминать Афганистан. Баку, Сумгаит, Степанакерт, Шуша … Сотни, тысячи, десятки тысяч беженцев. И это не в Африке, не на Ближнем Востоке, а в СССР! Очнитесь люди, посмотрите-подумайте куда вы идёте!
А, пятнистый Генсек продолжает заливаться про Гласность-Перестройку-Ускорение-Демократизацию и Новое Мыˊшленье. Объявил о сокращении танковых войск, вывел наш контингент из Афгана, на радость американцам пилит наши ядерные ракеты. Бред. Мир трясёт. В странах Варшавского Договора одна за одной «демократические» революции. Предательство камрадов в ГДР – страна за покровительственное похлопывание по плечу сдана натовцам.
В полку и дивизии, в кои-то веки, – полный состав офицеров. Это наши войска выводят из Европы и служивших там распихивают по гарнизонам Союза. Дивизия лишилась ракетного дивизиона. Пусковые и ракеты сданы на металлолом.
Август 91-го. ГКЧП. Дивизия переведена на казарменный режим. Снимаем технику с хранения. Особисты потирают руки, у них уже готовы списки для арестов-задержаний. Комдив толкает речь – будем наводить порядок в стране. Но, приказа на наведение порядка так и не поступает.
Развал страны – проходит стороной мимо меня. Потому как наш батальон с сентября 91-го по март 92-го сидит на миротворческой заставе на границе Армении и Азербайджана. В Карабахе и по всей административной армяно-азербайджанской границе – постоянные боестолкновения, пока низкой интенсивности и мы пытаемся это дело пресекать.
Удивительная вещь – в горах очень много живности. Лисы, зайцы, волки и прочая дичь расплодились. Люди уже несколько лет как забыли про охоту на дичь, они теперь охотятся на себе подобных.
Иногда получается гасить-разруливать конфликты. При возвращении колхозного стада с пастбища пропала овца. Это, однозначно, не пастух её пропил-продал, а коварные соседи украли. Пойдём в отместку корову у них угоним. За корову соседи отвечают залпами из охотничьих двустволок и ночными поджогами. Ещё чуть-чуть и село на село сойдутся в кровавых пострелушках. Выхватываем местных авторитетов, привозим их на нейтралку, заставляем разобраться в проблеме. Милые люди. В одну школу ходили. На одном поле в футбол гоняли. Под шашлычок с чачей быстро разбираются в теме пропавшей овцы. Даже племянника пастуха, продавшего на районном рынке колхозную овцу разоблачают. Всё? Конфликт исчерпан? Мир-дружба-жвачка? Хрена! Через неделю опять приходится вставать живой цепью между разъярёнными соседями. Опять кто-то свой недосмотр, свою проблему хочет поставить в вину противной стороне.
В марте 92-го, мы уже не Советская Армия, а Вооружённые Силы РФ. Нечего нам делать на границе воюющих между собой суверенных государств. Так в Москве решили. Из села в котором была застава в Армению идёт только одна дорога. На дороге заслон из местных женщин и детей. Армяне требуют оставить им всю технику заставы. Им же надо чем-то с азербайджанцами воевать. Если б оставили армянам танки-бронетранспортёры нам бы никто бы слова в упрёк не сказал. Сами живы остались – и ладно. Но, мы решили по-другому. В Армению одна дорога, а в Азербайджан – две. И техника заставы увозит личный состав в Азербайджан. Там нас никто не ждёт, поэтому почти семидесятикилометровый марш по территории уже другого государства проходит без проблем. Возвращаемся в Кировакан ещё раз нарушив госграницу новеньких суверенных стран. Там полным ходом идёт передача вооружения и техники в формируемую армию независимой Армении. Офицеры из нацреспублик желающие служить на малой Родине разъезжаются по украинам-таджикистанам.
Жесть-прикол. В армии ещё полный бардак не наступил. Просто так в Таджикистан офицер уехать-перевестись не может. Сначала надо получить от нового-независимого Министерства обороны бумагу о том, что данного офицера готовы принять на службу во вновь создаваемую национальную армию. Потом с этой бумагой офицер должен вернуться к месту службы, сдать дела, получить расчёт и только после этого он может ехать в родную украину-казахстан. Командир танковой роты старший лейтенант Рахимов так и сделал. Поехал на родину, получил документы на перевод и вернулся в полк. Вот только пока его не было, пришёл приказ о передаче всех танков полка армянам. Каждый командир подразделения передавал свою технику сам. У Рахимова в ротном боксе в парке стояла всего одна учебно-боевая семьдесятдвойка. Остальные танки роты были на складе долговременного хранения и их передали армянам скопом. А, вот танк из парка Рахимов должен был сдать самостоятельно. Вроде бы ничего сложного. Но, вмешалась политика. Москва, пока Рахимов на родину мотался, потребовала от штаба округа срочно отчитаться о передаче вооружения в республиканские армии. Штаб округа рыкнул на дивизии. Комдив бухнул с командиром формируемой армянской танковой бригады и получил от него бумагу о том, что вся дивизионная бронетехника принята. Отчет ушёл в штаб округа и в Москву. А, Рахимову начальник штаба полка не подписывает обходной лист – по документам полка, танк Рахимова так и не передан. Рахимов кидается к армянам. Примите танк. А, там тоже бюрократия. У армян по бумагам – все танки приняты. Что делать? Армянский комбриг советует обратиться в Министерство обороны республики. Делов-то – в Ереван съездить. Но, есть проблема. Расчёт в финчасти Рахимов ещё не получил, деньги на исходе, даже на билет до Еревана не хватает. Инфляция однако. Что делать? Решение простое. Танк заправлен. И старлей едет в Ереван на танке. Картина маслом – на площадь Ленина въезжает Т-72. Дико? Не хрена. Тут это не в диковинку нынче. Только что назначенные чиновники из Министерства обороны Армении разводят руками. Какой-то таджик очень похожий на азербайджанца пытается втюхать им боевой танк. Какой танк? Откуда? По бумагам у армян никаких недостающих танков не проходит. Рахимова посылают по интернациональному адресу. Уезжай – не то милицию вызовем. Рахимов возвращается на танке в Кировакан. НШ полка в ярости. Что хочешь делай, но через два дня танка в полковом парке не должно быть, хоть продавай! А, это идея! Просто бросить танк на дороге совесть не позволяет. Так почему бы не отдать его в хорошие руки. Тем более, что у Рахимова свадьба уже запланирована. Деньги пригодятся. Офицеры роты кидаются в город на поиски состоятельного покупателя. И он найден. Готов за четыре миллиона рублей (по миллиону трём взводным роты и самому ротному) забрать танк. Нужная вещь в хозяйстве по нынешним временам. Но, опять загвоздка. Пока покупателя искали, пока тот деньги собирал, парк техники уже передан армянской бригаде и там стоит уже армянский караул и танк из ангара не выгнать. Проблема? Ерунда. Где четыре ляма, там и пятый можно найти. Пятый миллион получает начальник армянского караула и сделка завершается. Все довольны. Разбежались. Удовлетворённый НШ полка подписывает Рахимову обходной лист и тот с полными карманами быстро обесценивающихся рублей убывает на родину, к невесте27.
Кавказ пылает. Абхазия, Осетия, Карабах … Срочников почти всех переводят в Россию. Офицеры кастрируемой дивизии мотаются по горячим точкам пытаясь обеспечить эвакуацию мирных из зон интенсивных боёв. Всё! Уже иногда даже сравнения с Афганистаном не срабатывают. Наблюдаю картину на перевале. Местные взяли после боя пленных. Обычное дело на войне. Только к соседям-пленникам ещё прилагаются изуродованные тела своих попавших в плен к соседям днём ранее. Пленников укладывают на землю, привязывают руки-ноги к вбитым в землю колышкам. И молодая девчонка-санинструктор, начинает ампутировать у пленных всё что выступает за объём туловища и головы. Шок! Бородатый мужик, совсем недавно бывший трактористом в колхозе-миллионере протягивает мне фляжку с чачей и кивая на казнь-экзекуцию поясняет.
– Мы вчера своих раненных не успели, не смогли вывезти во время отступления. Вон посмотри, что сними стало! Всё что можно отрезать у человека – отрезано. По живому. А, на сестричку не косись. Она нормальная девчонка. В Сумгаите жила. Всю её семью там вырезали у неё на глазах. А, саму по кругу пустили. Еле выжила. Почти год по больницам её выхаживали.
Суки! Ненавижу! Не, не этих бывших пастухов и виноградарей. Ненавижу тех, кто довёл страну и этих людей до такого состояния.
По нам, по мне в этих поездках-командировках тоже стреляли. И с одной и с другой стороны. Мы отвечали. И я стрелял. И из афганского карабина стрелял. Только счёт не вёл и зарубок на прикладе не делал. Это не тот счёт! Счёт у меня к другим людям теперь. Вот только удастся ли до них добраться?
В 93-м наконец-то получил перевод в Россию. И опять в гвардейскую часть. Алабино. 2-я гвардейская мотострелковая Таманская дивизия. Тридцать четыре года. Капитан. Три ордена, две медали, наградная висюлька от одного независимого президента, именные часы от другого. Две командировки в Афган. И должность командира танковой роты. А, на дворе начало осени. Президент разгоняет Верховный Совет – беспомощный огрызок-остаток большой державы. Советы нынче – анахронизм. Так по телеку заикаясь и дрожа голосом вещает внук погибшего в Отечественную великого писателя. Все на защиту демократии! Расстрелять танками ненавистный атавизм!
Сдурели! Танки в Москву вводить? Впервые за семнадцать лет службы позволяю себе не выполнить боевой приказ. Идите вы все лесом!
Увольнение из армии по «несоответствию». Девяностые. Дикие. Работа охранником. Учёба на юрфаке. Нулевые. Переезд в Питер. Повезло. Случайная встреча-знакомство и я получаю место начальника охраны в серьёзной строительной компании. Хозяин фирмы – местный депутат. За десять лет дорастаю до генерального директора холдинга. Вроде бы всё нормально складывается. Только семьёй так и не обзавёлся, хотя и делал в девяностые пару попыток. Сейчас уже поздно. На пьянках с друзьями ворчу. При Союзе, в конце восьмидесятых у нас в дивизии молодым женатым летёхам квартиры давали сразу после училища, сразу по приезде их в полк. А, я свою собственную квартиру при демократическом капитализме смог себе позволить только к середине нулевых и то – ипотеку смог досрочно погасить, только став гендиректором.
Середина десятых. Шеф разосрался с губером. Год-полтора подковёрной войнушки и босс сваливает-убегает в Лондонград. Холдинг рвут на части вчерашние друзья-знакомцы шефа. Ничего личного, только бизнес и желание выслужиться перед губером. Шеф не горит желанием спасать компанию, а у меня силёнок против оборотней в погонах не хватает для спасения команды. Разные весовые категории. Уволился. Благо есть запасной аэродром. Пока шеф депутатствовал в местном Парламенте и я в микродепутаты успел выбиться-выбраться, стал главой муниципального совета. Думал до пенсии там доработать. Хрена.
Реформа. Пенсионная. Главный питерский партиец собирает глав муниципалитетов и растолковывает как людям надо объяснять реформу. Всё для блага людей. Ещё пять лет пахоты на капиталиста-буржуина – это ж то к чему мы все долгие годы шли, то о чём мечтали. Сижу ворчу себе под нос и не замечаю как вырывается еретическое:
– За пять лет – это почти миллион рублей недополученной пенсии! Где ж тут выгода для стариков?
После собрания ко мне подходит помощник бывшего ракетно-космического замполита ставшего вторым человеком в городе трёх Революций.
– Засунь своё мнение себе в жопу. Это цитата Серафима Макаровича! Засунь и не вынимай, иначе – пожалеешь.
Была ещё надежда на Верховного. Но, не сбылась. Подписал-утвердил он реформу. Плюнул. Сколько можно послушно поддакивать? Собрал депутатов Совета. Поговорили и решили. Решили написать заявления о выходе из партии проголосовавшей за Реформу. Скандал. Ох, и орали на меня в высоких кабинетах. Перетерпел. Очередные выборы, естественно, проиграл. Думал не пропаду. Фиг вам! Как уж это действует – не знаю. Но, называется – чёрный список. Даже инженером в городе никуда не берут.
Кое-какие запасы были. Не голодал, не бедствовал. Однажды подвернулась вакансия – трактористом в Пулково. А, чего? Корочки механизатора широкого профиля у меня ещё со школы были. Опять же гражданская специальность в военном дипломе указана – инженер по эксплуатации колёсно-гусеничной и авто-бронетанковой техники. Взяли. Работаю зимой – на грейдере, летом – на тракторе. Снег-грязь чищу со служебных дорог аэропорта.
Начало 22-го года. Ну, надо же! Президент проснулся! Лучше поздно, чем никогда. Хотелось конечно, чтобы это раньше произошло. Но, что есть, то есть. Наши вошли в Окраину. Бандерьё мочат по сортирам. Эх, староват я уже по танкам скакать. Может в ДНР податься? На танк не посадят, так трактор уж точно доверят. Для тракторов там скоро делов по боле будет.
Етить твою через качель! Ляхи по нашим подо Львовом ракетами врезали. Хорошо хоть не ядрёными. Верховный рассвирепел. Нету больше в Польше и в Румынии натовских пусковых, и базы натовские там горят. Правда, Верховный тоже удержался и вмазал ракетами с обычной БЧ. Еду утром на работу по радио вдруг объявляют – пять ракет в Калининград прилетело. Четыре – наши сбили, пятая – рванула ядерным грибом. Охренеть! Дожил до третьей мировой! Но, работу никто пока не отменял. Запарковал «Дастер» на служебной стоянке, переоделся и за руль «Беларуси».
Самолётов в аэропорту почти нет. Мужики говорят, что ещё ночью их куда-то за Урал погнали. На стоянке у здания аэропорта только один бизнес-джет запаркован. Это что за явление? Ты чё не слышал? Горбатый-меченный вчера в город прилетел поддержать борьбу блогеров за мир во всём мире. Да ладно! Вот не ждал. А, вокруг бизнес-джета технари снуют, готовят к взлёту. Подошёл, поинтересовался. Ага, в Стокгольм птичка меченного ублюдка повезёт. Чего ему здесь делать? В стране которую он развалил?
А, по радио диктор вещает о ядерных грибах в Минске, Владивостоке и в Киеве. Сажусь на трактор и еду к служебной стоянке. Там, в машине у меня кое-что припрятано. Сегодня ж у меня последняя смена перед отпуском, и в отпуск собрался ехать сразу с работы. Думал к однополчанину в гости заглянуть на недельку. Он в Тверской области лесничим работает. Вот я и загрузил в «Дастер», кроме вещей-одежды, своего другана старинного. СКС. Минутное дело – из багажника в кабину «Беларуси» перекинуть сумку-чехол. Возвращаюсь на тракторе к зданию аэропорта. Притормозил. Метров триста до горбачёвского самолётика. Жду. Едет кортеж. Два чёрных угловатых внедорожника, а между ними пафосно-крутой микроавтобус. Подъехали машинки к самолёту. Остановились. Два громадных бодигарда помогают престарелому Мишке выбраться наружу. Высовываю в приоткрытую форточку кабины ствол карабина. Нахожу прицелом выцветшее пятно на бледной лысине. Задерживаю дыхание. Сейчас сровняю, закрою свой счёт! Выстрел. Успеваю заметить как сатанинская отметина на лбу предателя окрашивается выплёскивающейся из черепа кровью. Лучший немец всех времён начинает заваливаться на землю. Вспышка. Удар. Трактор подбрасывает вверх. Бьюсь головой обо что-то выступающее в кабине. Что за фокусы? Что за вспышка? Оглядываюсь. Над Питером встаёт грибовидное облако. Твою ж …! Сейчас ударная волна придёт. Вылезать-спасться-прятаться? А, смысл? Пожил и будя. Тем более, что счёт закрыт! Смотрю на суетящихся над трупом меченого выродка охранников. Крутят головами. Откуда прилетело? Вот же ж. Прилетело! Летит. Замечаю размазанную тень над Пулковскими высотами. Е..ать! «Томагавк»! Сейчас ё…нет! Вспышка…
Глава 5.
Я с размаху бьюсь лбом об люк танка. Звёзды в глазах. Красные звёзды. Переносицу в кровь рассадил.
– Командир, как вы? Мы его завалили, – это командир второго танка в запале нарушает дисциплину радиосвязи.
Как мы? Вроде ничего не горит, не дымит.
– Байсеитов, почему встали?
– Обосрался слегка, тащ лейтенант, – с нервным хохотком откликается мехвод.
– Подтирайся и вперёд! Ходу!
Обвожу взглядом боевое отделение. Вроде бы все целы. Наводчик несколько нервно, рывками крутит из стороны в сторону башней. Заряжающий нервно хихикает и трёт рукой здоровенную шишку на лбу. Кидаю взгляд на блоки АЗРов – все в верхнем положении, не выбило. Нормально. И пробития нет. Повезло…
Мысли в голове летят быстрее скорости фотона и в тоже время путаются и выписывают причудливые виражи. Я уже был в этом бою. Горбачёва убил. Ядерный гриб над Питером. А, где мой СКС? Счёт закрыт! Счёт закрыт? Хрена! Всё только начинается! Ещё нет на мне крови наших советских людей. Так какого хрена торможу?
– «Бак – 3, Бак – 4», я «Бак -1». Стоп. Стоп. С вершин холмов не съезжать. Там болото. Увязните! – ору зажимая рукой тангенту и нарушая вертикаль командования.
– «Бак -1», я «Бак -3». Есть.
– «Бак -1», я «Бак-4». Принял. Точно болото. Чуть не увяз.
–«Двадцатый», я – «три-два». «Тридцатка» подбита. «Три-ноль» – ранен, тяжело.
– Принял.
Высовываюсь из люка. Да, движуха за кормой. Два офицера в строю осталось – второй взводный и я. Не успел я «Тридцатого» предупредить. Так и не знал о чём. Не видел я в прошлый раз чем и откуда его подбили.
Мой танк взбирается на очередной склон.
– Байсеитов, стоп, – торможу мехвода и дублирую, – «Бак-2», стоп.
Танк замирает едва высунув башню над гребнем холма. Ныряю в люк и разворачиваю башню в сторону господствующей над долиной высотки.
– Холм. 30-00. Десять метров ниже вершины. Светлое пятно. БЗО. Осколочно-фугасным. Три снаряда. Огонь.
Танк содрогается от выстрела. Открывающийся затвор выплёвывает стреляную гильзу. Следом за гильзой в башню вползает дым от сгоревшего пороха, но быстро рассеивается нагнетателем и всасывается обратно в ствол. Заряжающий – ефрейтор Зюзин – закидывает в ствол новый снаряд. Смачно клацает клин затвора. Выстрел.
– Есть, попали, командир! – восторженно орёт наводчик – младший сержант Кислицын.
Да, я уже сам вижу. Жахнуло знатно. Видать боезапас засадного душманского БЗО сдетонировал. Вроде бы, там на высотке больше никого быть не должно.
– Байсеитов, вперёд. На холм. «Бак -2», за мной.
– «Бак -1», я «Два-два». «Двадцатого» похоже убило. Упал. Не двигается.
– Циркулярный. Я, «Бак – 1». Принимаю командование. Всем – стоп! Занять оборону вокруг коробочек. В зелёнке гранатомётчики и минное поле. «Бак – 2» и «Один-два» – за мной.
Танк ломая кусты-деревья ломится к высотке. Минута, другая, третья. Добрались. Подруливаю мехводом, так чтоб взбираясь по склону нас не видели с кишлака. Есть. Забрались на вершину. Хорошо отсюда аул виден. Не без мёртвых зон, конечно. Но, сейчас мы их накроем.
– «Один-два», на тебе контроль зелёнки. «Бак – 2», давим духов в кишлаке.
Басмаческие тачанки проморгали наш выход на горушку, но первым выстрелом их поразить не получилось. Духи пытаются спрятаться за стенами хибар. Спрятались. Это они так, наверное, думают. Пыль. Не получается по местным дорогам-улицам ездить не поднимая пыльного облака. Местные домишки слабая защита от 115-мм снаряда. По два выстрела мне и второму танку потребовалось для того чтобы загасит обе подвижные огневые точки душманов. И ещё по снаряду для профилактики. БТР забравшийся вместе с нами на высотку тем временем причёсывает зелёнку короткими очередями из своего крупняка.
Запрашиваю по радио о состоянии дел внизу. Докладывают, что пока больше без потерь. Даю команду третьему и четвёртому танкам выбираться обратно на дорогу. На третьем танке – плуг минного трала. Он пойдёт первым. Пехоте приказ – грузиться на броню БТРов и не выходя на дорогу, но подтянувшись к ней двигаться к кишлаку сопровождая танки. Собрались. Подтянулись и двинулись. Мы с высотки продолжаем контролировать ситуацию. Пара попыток обстрелять роту из зелёнки давятся огнём БТРа и танков с холма. Из кишлака подаёт голос пулемёт. Обычный. И ответ стандартный. Снаряд из пушки на поражение и ещё один для страховки.
По ходу у духов только лёгкая стрелковка осталась. С ней уже успешно справляются парни идущие в атаку. Рота доходит до околицы кишлака. Танки притормаживаю – нечего им делать на узких улочках. Пехота спешивается и начинает зачистку аула. Полчаса перебежек и почти без перестрелок. Потому как, дал приказ на рожон не лезть и при обнаружении противника в домах просто давать танкам целеуказания. Снарядов десять ещё израсходовали развалив пяток хибар. Всё – аул наш. На всякий случай БТР оставляю на горушке, а сам со вторым танком несусь вниз к разгромленному душманскому опорнику.
Быстрый опрос сержантов по потерям. Печально. Двадцать четыре «двухсотых» и семь тяжёлых «трёхсотых». Легко раненных тоже семь. Основные потери – экипажи сгоревших-подбитых четырёх БТРов. В строю, считая легкораненых, шестьдесят четыре бойца. И шесть БТРов и четыре танка. Повоюем. И что немного греет душу – после того как принял командование ротой – у нас ни одного погибшего.
На центральной площади-поляне кишлака уже собраны местные жители. Они прятались в здешней микромечети. Такая же халупа как и остальные, только сверху ещё двухэтажная деревянная башенка надстроена. Типо минарет. Повезло дехканам, что басмачи на минаретик этот не залезали. А, то бы прилетело.
Чуть в стороне – под охраной бойцов валяются трое связанных пленных духов. Начинаю разбор полётов. Переводчиков в роте нет. Весь словарный запас всей роты на пушту-дари – слов тридцать. Фигня. Я-то вполне нормально по-здешнему шпрехаю. Как ни как две командировки.
Побазарил с местным старостой и муллой. Потом принялся за допрос духов. Плюются-ругаются. Сотрудничать со следствием не хотят. Ну, ладно. Сейчас простимулирую. Приказываю волочь пленных за околицу, а местным селянам приказываю опять ныкаться в мечети и до темноты оттуда носу не казать. Бой может начаться в любой момент. Ну, это я им так сказал. Сам-то знаю, что у нас ещё есть пара часов.
Духов стимулирую картинкой свиньи на банке тушёнки из сухпая. Грожусь измазать их свиным жиром. Не действует. Дикие люди. Они ж свиней ни разу в жизни не видели. Нет хрюшек в здешних краях от слова совсем. Ну, за необразованность приходится платить. Начинаю настоящий военно-полевой допрос. Ухо. Зачем тебе два? И с одним проживёшь. Пальцев – двадцать. Если их чутка убавится – не беда. Я вон в прошлый раз с девятнадцатью большую часть жизни прожил – и ничего. Сработало. Поплыл душара. Правда не тот которого допрашивал.
Зачем все эти зверства? Ведь мы победили. Трупы душманские посчитали. Арифметика вроде бы сходится с моим послезнанием. Но, мало ли. Вдруг в прошлый раз особисты плохо посчитали. Кроме того, есть ещё не прояснённый вопрос. Мне тогда парни которые уже после боя тут всё чистили-проверяли, рассказали что нашли, над дорогой по которой духи в Пакистан удирали, пещеру-схрон, судя по всему использовавшуюся как оружейный склад. Вот про эту пещеру мне и нужна информация от духов.
Есть пещера. Пальцем показывает. Внимательно разглядываю в бинокль указанное место на склоне горы. Есть. Вижу. Дух уверяет, что там охраны не должно быть. Посмотрим. Зову старшину роты.
– Гусев, возьми с собой пяток бойцов и на БТРе дуй вон туда. Видишь? Там пещера. Осмотри. Осторожно может быть заминировано.
Старшина роты уносится исполнять. Начинаю организовывать засаду-оборону. От кишлака до дороги по которой должны пойти духи местность ровнее, чем та по которой мы к аулу подходили. Выбираю позицию метрах в восьмистах от трассы на Пакистан. На шестьдесятдвойках бульдозерных ножей самоокапывателя нет, поэтому приходится выискивать ямки-низинки-промоины чтобы в них спрятать и замаскировать бронетехнику. Времени на рытьё окопов для них нет. А, вот мотострелки закапываются в землю. Повезло, что долина уже давно перепахана местными крестьянами и грунт не особо сложный. Все БТРы с частью бойцов отправляю к фруктовым садам. Пусть нарубят кустов для маскировки.
По радио на связь выходит старшина. Докладывает. Слегка захлёбываясь от присущей всем прапорам прижимистости-расчётливости-хозяйственности. Как же! Склад нашёл. Сколько всего полезного! Два десятка китайских одноразовых гранатомётов, два ДШКа на колёсных станках, два 80-мм миномёта, несколько десятков ящиков с патронами и выстрелами к миномётам, куча инженерного и хозяйственного инвентаря. Хороший участок дороги просматривается со скального балкона перед пещерой.
Посылаю к пещере ещё бойцов чтобы забрали оттуда крупняки. А, старшина со своей командой останется у пещеры. Он вроде бы с миномётом умеет управляться. Вот от схрона и поддержит нас миномётным огнём.
Через полтора часа отъезжаю на БТРе к пакистанской дороге. Рассматриваю оттуда наши позиции. Танки-БТРЫ, три АГСа, один СПГ, два трофейных ДШКа, два ПК, семь РПК – с экипажами-расчётами – спрятаны-замаскированы-рассредоточены. Между ними залегли-окопались два снайпера и двадцать бойцов-автоматчиков. Вроде бы нормально получилось. Разве что, среди басмачей кто местный найдётся и срисует лишние бугры-кустики. Ну, с этим уже ничего не поделать. Едем обратно.