Россия на перепутье эпох. Избранные исследования и статьи в IV т. Том II

Заведующим фабриками и заводами запрещалось взимать проценты за деньги, выдаваемые рабочим заимообразно, и вознаграждение за ручательство по их денежным обязательствам. Воспрещалось также взимание с рабочих платы: а) за врачебную помощь, б) за освещение мастерских, и в) за пользование при работах для фабрики орудиями производства.

Договор найма рабочего с фабричным или заводским управлением мог быть прекращён:

– по взаимному соглашению сторон;

– по истечении срока найма;

– по окончании той работы, исполнением которой был обусловлен срок найма;

– по истечении двух недель со дня заявления одною из сторон о желании расторгнуть договор, если он был заключён на срок неопределённый;

– за высылкой рабочего, по распоряжению властей, из мест исполнения договора или присуждением его к заключению на срок, делающий исполнение договора невозможным;

– за обязательным поступлением рабочего на военную или общественную службу;

– за отказом со стороны установления, выдающего рабочему срочный вид на жительство, возобновить этот вид;

– за приостановлением на продолжительное время работ на фабрике или заводе, вследствие пожара, наводнения, взрыва парового двигателя и т. п. несчастного случая.

Закон определял, в каких конкретных случаях договор найма мог быть расторгнут заведующим фабрикой или заводом:

– вследствие неявки рабочего на работу более трёх дней подряд, без уважительной причины;

– вследствие привлечения рабочего к следствию и суду по обвинению в преступном действии, влекущем за собою наказание не ниже заключения в тюрьму;

– вследствие дерзости, или дурного поведения рабочего, если оно угрожает имущественным интересам фабрики, или личной безопасности кого-либо из лиц, принадлежащих к составу фабричного управления;

– вследствие обнаружения у рабочего заразной болезни.

Уволенному на основании последней статьи с фабрики или завода рабочему предоставлялось право обжаловать расторжение договора в суде. Если жалоба признавалась основательной, то суд был обязан принять постановление о вознаграждении рабочего за понесённые им убытки.

Рабочему предоставлялось право требовать расторжения договора с предприятием при следующих обстоятельствах:

– вследствие побоев, тяжких оскорблений и вообще дурного обращения со стороны хозяина, его семейства или лиц, которым вверен надзор за рабочими;

– вследствие нарушений условий по снабжению рабочих пищей и помещением;

– вследствие работы, разрушительно действующей на его здоровье;

– вследствие смерти или обязательного поступления в военную службу одного из членов его семейства.

Закон определял также, что в местностях, отличающихся значительным развитием фабрично-заводской промышленности, предприятия, за исключением принадлежащих казне или правительственным учреждениям, а также частных горных заводов и промыслов, подчиняются сверх постановлений по статьям Положения о найме рабочих на фабрики и заводы, действию особых правил о надзоре за заведениями фабричной промышленности и о взаимных отношениях фабрикантов и рабочих.

Важным событием в экономической жизни России явилось создание в 1882 году в ведомстве Министерства финансов (с 1905 г. – Министерства торговли и промышленности) фабричной инспекции. Первоначально она состояла из главного инспектора и двух окружных инспекторов, которые контролировали предприятия Петербургской, Московской и Владимирской губерний.

На должность главного фабричного инспектора был назначен авторитетный общественный деятель, технолог и педагог, автор научных трудов по химической технологии Евгений Николаевич Андреев (1829—1889) [29]. Андреев родился в Таганроге, окончил курс по камеральному отделению юридического факультета Петербургского университета, с 1857 года был инспектором Технологического института. В 1863—1878 годах занимал кафедру сельскохозяйственной технологии в Лесном институте, позднее состоял членом Совета Министерства финансов. С 1860-х годов Андреев являлся одним из деятельных членов Императорского Русского технического общества и его учёным секретарём. По инициативе и под председательством учёного здесь была образована комиссия по техническому образованию, которая проделала огромную работу по созданию в России сети школ по образованию мастеров. Андреев многое сделал для привлечения внимания русского общества к проблема профессионально-технического образования, положения трудящихся.

Первым окружным фабричным инспектором по Московскому промышленному району стал профессор, а впоследствии академик Иван Иванович Янжул (1845—1914). Выходец их дворян Черниговской губернии Янжул закончил юридический факультет Московского университета, где с особым интересом изучал политическую экономию. Стажировался в Лейпциге и Лондоне, где защитил магистерскую диссертацию «Исследование косвенных налогов». В 1876 году получил степень доктора наук за сочинение «Английская свободная торговля». Пост фабричного инспектора Московского округа Янжул занял по личному приглашению министра финансов Бунге и совмещал его с профессорской деятельностью. На протяжении многих лет Янжул принимал активное участие в работе различных комитетов и совещаний по выработке рабочего и фабричного законодательства. Является автором ряда работ по проблемам труда и быта рабочих, в том числе книги-отчёта «Фабричный был Московской губернии» (1884), удостоенной большой золотой медали Императорского Русского географического общества. Деятельность учёного на посту фабричного инспектора продолжалась пять лет. В 1887 году при министре финансов И. А. Вышнеградском Янжул покинул этот пост, в связи с тем, что многие его ценные предложения по улучшению труда и быта рабочих игнорировались высшей администрацией в Петербурге.

Первым фабричным инспектором по Владимирскому округу был назначен врач и общественный деятель П. А. Песков, немало сделавший для изучения и улучшения положения рабочих Владимирской губернии. Он являлся автором таких работ, как «Фабричный быт во Владимирской губернии» (СПб., 1884), «Вопросы фабричного быта на торгово-промышленных съездах в России» («Записки Московского отделения Императорского русского технического общества». М., 1898) и других аналогичных сочинений.

В 1884 году благодаря стараниям министра финансов Бунге в стране функционировали уже 8 фабричных округов. В каждом из них действовали окружные инспекторы с помощниками. В 1886 году фабричные инспекции создаются при губернских по фабричных делам присутствиях. Их деятельность осуществлялась под непосредственным руководством губернаторов. Наряду с государственными чиновниками в состав фабричных инспекций входили также представители предпринимательского корпуса. В 1894 году должность главного фабричного инспектора была упразднена, а в 1899 году было создано Главное по фабричным и заводским делам присутствие, ведавшее фабричной инспекцией. Действовало оно при Министерстве финансов непосредственно под председательством министра или его товарища (заместителя). В состав Главного присутствия наряду с должностными лицами финансового ведомства входили представители Министерства внутренних дел, Министерства земледелия и государственных имуществ, Военного министерства, Министерства юстиции, а также окружные инспекторы и представители от предпринимателей, выбранные по решению совещательных учреждений по промышленной и торговой части. Главное присутствие издавало инструкции и правила по всем предметам надзора, общие правила по охране жизни, здоровья и нравственности рабочих, занималось рассмотрением и принимало окончательные решения по всем жалобам на постановления местных присутствий и на фабричных инспекторов.

В каждой губернии и области, а также отдельно в Петербурге, Москве, Варшаве и Одессе действовали присутствия по фабричным делам под председательством местных губернаторов (в городах – градоначальника или обер-полицмейстера). Присутствия издавали постановления, имевшие обязательное действовавшие на соответствующих территориях, рассматривали протоколы о нарушениях закона, отнесённых к их компетенции, оказывали помощь фабричным инспекторам в их повседневной работе.

К 1913 году штат фабричной инспекции состоял из 285 человек. В большинстве своём это были высокообразованные инженеры, экономисты, юристы и врачи, преданные своему делу.

Необходимость создания и деятельности фабричной инспекции объяснялась многими обстоятельствами, и, прежде всего, тем, что предприниматели нередко игнорировали действующее законодательство, пользуясь своим положением, всячески ущемляли права рабочих.

Среди типичных нарушений наиболее частыми являлись:

– незаконное применение предпринимателями штрафных санкций к рабочим;

– не целевое использование штрафного капитала;

– игнорирование санитарно-гигиенических норм на производстве;

– нарушение установленных рамок оплаты труда и рабочего времени.

Там, фабричный закон 1886 года предусматривал использование штрафных сумм исключительно на нужды рабочих. Однако на деле эти суммы шли на другое, в частности, на различные добавки представителям административных структур. Так, с 1886 по 1891 год на Трехгорной мануфактуре штрафной капитал превысил 2780 рублей, а пособий рабочим было выдано всего на 35 рублей. В тоже время служащий Латышев получил из этого фонда в 1888—1889 годах 700 рублей наградных [30].

Первоначально обязанности фабричных инспекторов ограничивались наблюдением за исполнением закона о работе малолетних и школьном образовании, но постепенно они значительно расширились. К началу ХХ века обязанности российской фабричной инспекции были гораздо шире и разнообразнее, чем во многих других европейских государствах [31]. Главнейшие обязанности фабричной инспекции состояли в следующем:

– наблюдение за исполнением правил, регулирующих время и продолжительность работы для всех рабочих, правил, регулирующих условия найма и взаимные отношения рабочих и предпринимателей, обязательных постановлений и правил о паровых котлах с испытанием этих котлов;

– исчисление сбора с паровых котлов и составление окладных листов, пересылаемых затем в казённые палаты для взимания сбора;

– сбор, проверка и предварительная обработка статистических сведений, не только в целях надзора и связанных с ними задач, но вообще по всем вопросам промышленной жизни;

– исполнение поручений губернского и областного начальства по осмотру и описанию фабрик, по составлению им оценок и т. п. [32].

О всех замеченных нарушениях, если они своевременно не устранялись предпринимателями после сделанных им замечаний и предупреждений, инспекторы составляли протоколы и возбуждали судебное преследование виновных. Более мелкие нарушения рассматривались в присутствиях по фабричным делам.

В случаях, когда рабочие подавали коллективные жалобы или организовывали забастовки, фабричные инспекторы были обязаны подробно изучить сложившуюся ситуацию и принять меры к устранению конфликтных ситуаций путём миролюбивого соглашения и привлечения к ответственности виновных в нарушениях, послуживших причиной конфликта.

Надзор фабричной инспекции распространялся исключительно на частные предприятия. На горных заводах и промыслах фабричных инспекторов заменяли горные инженеры, на фабриках и заводах, принадлежащих казне и различных правительственным ведомствам, непосредственную ответственность за соблюдение рабочего законодательства несли заведующие этими предприятиями, в мастерских частных железных дорог работы, аналогичную фабричной инспекции, выполняли правительственные инспекторы этих дорог.

Таким образом, 1880-е годы стали для России переломным периодом в решении рабочего вопроса. Благодаря целеустремлённости Бунге как министра финансов и председателя Комитета министров, а также других либерально настроенных государственных и общественных деятелей, экономистов и правоведов, формируется чёткая законодательная база «рабочего вопроса», которая, как показано в диссертации, находилась на уровне общеевропейских требований.

В феврале 1889 года, при министре И. А. Вышнеградском, в развитие законов, принятых по инициативе Н. Х. Бунге, Министерством финансов был подготовлен законопроект об ответственности предпринимателей за увечье и смерть рабочих от несчастных случаев на производстве.

Активным продолжателем заложенных Бунге традиций попечения о рабочих, особой линии политики в рабочем вопросе был Сергей Юльевич Витте, занявший в 1892 году пост министра финансов. В программе его министерства 1893 года давалась в целом критическая оценка в области рабочего законодательства, отмечалась его неполнота, несоблюдение некоторых важных законов. В этой связи первоочередной задачей финансовое ведомство считало разработку законоположений «о применении к ремесленным заведениям некоторых законов, изданных для заводов и фабрик, и об обеспечении участи рабочих, сделавшихся почему-либо нетрудоспособными к труду», а также «разработку предложений о предупреждении несчастных случаев» на производстве [33].

15 мая 1893 года Витте внёс на рассмотрение Государственного совета проект закона об ответственности предпринимателей за увечье рабочих на фабриках. В департаментах Государственного совета этот проект вызвал существенные разногласия: одни члены совета его поддерживали, другие выступили с резкой критикой. В Общем собрании против проекта выступил один из столпов отечественной реакции, обер-прокурор Синода К. П. Победоносцев, который обвинил министра финансов «социалистом». Как пишет в своих воспоминаниях Витте, он резко отреагировал на обвинение Победоносцева и заявил, что если он и социалист, то «миниатюрный сравнительно с Бисмарком» и предпочитает «быть с ним в компании, нежели с Победоносцевым». После бурной полемики с приверженцами влиятельного при дворе Победоносцева Витте был вынужден снять с повестки дня Государственного совета обсуждение законопроекта об ответственности предпринимателей за увечья и смерть рабочих на производстве и забрать его в министерство «для переработки» [34].

К дальнейшему решению рабочего вопроса на законодательном уровне Министерство финансов смогло вернуться только четыре года спустя.

2 июня 1897 года, в условиях промышленного подъёма, охватившего страну, и роста забастовочного движения российских рабочих, по инициативе министра финансов был принят закон, ограничивающий общую продолжительность рабочего дня на частных предприятиях 11,5 часами в дневное время и 10 часами в ночное [35]. Этот закон, ещё на стадии обсуждения, также вызвал немало нареканий со стороны консерваторов и предпринимательской верхушки. Однако здравый смысл все-таки победил. В ходе обсуждения закона в Государственном совете отмечалось, что в условиях России законодательная нормировка продолжительности рабочего времени является оправданной и даже единственно возможной мерой, поскольку государственный строй страны исключает возможность организованных забастовок, руководимых рабочими союзами и вынуждающих фабрикантов иногда идти на соглашения [36].

Наряду с законодательным решением проблем организации и охраны труда фабрично-заводских рабочих большое значение либеральные российские экономисты придавали проблемам самоорганизации рабочих для создания ссудных касс и рабочих товариществ по образцу западноевропейских. Поощрение рабочей инициативы предусматривалось ещё в проектах комиссий Штакельберга (1859) и Игнатьева (1872). Однако боязнь правительства, что рабочие организации превратятся в объект революционной пропаганды, заставляла правительство многие годы отказываться от реализации этих предложений в жизнь.

Анализируя цели рабочих организаций, Бунге и его единомышленники считали, что они должны быть двух типов. К первому типу относились общества, создаваемые для организации просвещения рабочих, постройки квартир, выдачи пенсий и пособий в случае болезни или смерти, кредитные и потребительские общества. Ко второму типу относились производительные товарищества, создаваемые рабочими для совместного производства. Последние либеральные экономисты считали «высшей формой общения» трудящихся. Задача государственной власти в этой связи виделась «в установлении юридических норм для того, чтобы облегчить ими возникновение и деятельность новых хозяйственных союзов на правах юридических лиц» [37]. Помимо законодательной деятельности государства и развития инициативы самих рабочих, Бунге считал необходимым участие в решении рабочего вопроса «достаточного и образованного сословия», которое в лице лучших его представителей приходит к пониманию, что собственное его благо возлагает на него обязанность просветителя рабочих и заботу об улучшении их быта и гигиенических условий. По его мнению, представители общественности должны заботиться об «удешевлении предметов потребления и квартир, о чистоте одежды и жилищ, о качестве пищи и т.д.».

Разработанная либеральными реформаторами программа решения рабочего вопроса в пореформенный период принесла свои плоды. Уже с 1870-х годов в России наметилась тенденция повышения жизненного уровня рабочего населения, снижения производственного травматизма.

Численный рост рабочего класса страны, имевший место к началу ХХ века, усложнение проблем, с которыми приходилось сталкиваться властям в центре и на местах, привели к необходимости пересмотра отдельных принципиальных положений правительственной политики в рабочем вопросе. Министерство финансов, нёсшее непосредственную ответственность за управление промышленной жизнью страны и отношения между рабочими и предпринимателями,4

Линия Министерства финансов на самоорганизацию рабочих, наметившаяся ещё во времена Бунге, в начале ХХ века получает своё новое развитие и конкретное воплощение в законе 19 июня 1903 года, согласно которому в России учреждается институт фабричных старост – первый в истории страны легитимный орган рабочего представительства, призванный предупреждать и локализировать конфликты между рабочими и предпринимателями. Согласно закону фабричные старосты избирались непосредственно рабочими и из рабочей среды и наделялись существенными полномочиями в переговорах с хозяевами предприятий и властями.

Значительным достижением Министерства финансов и лично Витте как его руководителя, было и то, что параллельно и одновременно с законом о старостах был принят закон, возлагавший на фабрикантов и заводчиков обязанность вознаграждать рабочих и их семьи в случае полученного увечья, причем, даже тогда, когда увечье произошло не по вине хозяина, а по неосторожности самого рабочего. На основании этого закона только горнопромышленниками Юга России за 1904—1908 годы рабочим и их семьям было выплачено около 14 млн рублей [38].

При этом законодательное закрепление института фабричных старост и начал социального страхования рабочих Министерство финансов вовсе не рассматривало как последний акт в решении рабочего вопроса, а считало лишь рядовым эпизодом на пути к созданию действительно прочного и взаимовыгодного для всех гражданского мира. Внося в Государственный совет в 1903 году законопроект о введении старост в промышленных заведениях Витте объяснял, что законопроект этот, как и смежный с ним проект о вознаграждении рабочих за утрату трудоспособности от несчастных случаев, является «первым шагом в целом ряде мероприятий», намеченных в области рабочего вопроса, что «Министерство финансов далеко, конечно, от мысли, чтобы со введением старост мог быть окончательно разрешён общий вопрос об устройстве быта рабочего сословия в России» и что «подробная разработка его во всей совокупности производится в особой комиссии [39].

Вместе с тем у правительственной политики в рабочем вопросе было и другое, весьма влиятельное и чисто охранительное направление. Выразителем этого направления являлось Министерство внутренних дел во главе с министром В. К. Плеве и его ближайшим помощником, шефом корпуса жандармов, а впоследствии петербургским генерал-губернатором Д. Ф. Треповым. Оценивая с позиций современного исторического мышления ситуацию, сложившуюся в стране в предреволюционный период, можно не без оснований сказать, что именно безответственная политика полицейского ведомства в рабочем вопросе в решающей мере спровоцировала события 9 января и весь последующий революционный взрыв.

Стремясь властно вмешиваться в экономическую жизнь, полицейское ведомство не только требовало передачи в своё подчинение фабричной инспекции, Главного и губернских по фабричным и заводским делам присутствий, но и постоянно прибегало ко всякого рода провокациям, не только не снижавшим остроты социально-экономических противоречий, но и во многом усугублявших их.

Анализируя обстановку в России кануна революции 1905—1907 годов, В. Н. Коковцов, сменивший незадолго до этого С. Ю. Витте на посту министра финансов, писал в своих воспоминаниях, что рабочий вопрос в конце 1904 года составлял «бесспорную ось всего внутреннего положения России» [40]. Новый министр, как и его предшественник, трезво оценивал сложившуюся вокруг рабочего вопроса ситуацию, активно противился попыткам руководителей полицейского ведомства вмешиваться в отношения между рабочими и предпринимателями. Оценивая позицию и деятельность Трепова, как товарища (заместителя) министра внутренних дел и Петербургского генерал-губернатора, Коковцов писал: «В его распоряжении была оригинальная смесь чисто зубатовского, самого беззастенчивого заигрывания с рабочими и полицейского нажима на них, угроз по адресу фабрикантов за недостаточную заботливость о нуждах рабочих и предъявление к ним таких требований, которые не только опирались на закон, но были явно неисполнимы, – и в то же время самое недвусмысленное запугивание рабочих и требование беспрекословного исполнения требований министерства в деле забастовок и разрешения длящихся конфликтов. После гапоновского выступления – 9 января – эта двойственность приняла ещё более резкие формы и вмещала даже Государя в тревожное состояние, охватившее Петербургский район» [41].

Будучи решительным противником всякого полицейского вмешательства во взаимоотношения между фабрикантами и рабочими, Коковцов, верный традициям своих либеральных предшественников на министерском посту, предлагал мирное решение возникающих конфликтов путём широкой сети мероприятий, направленных на оздоровление ситуации и цивилизованное, с учётом опыта западных стран, решение рабочего вопроса в стране. Не случайно, что именно министру финансов в сложной и противоречивой ситуации января 1905 года было поручено создать и возглавить межведомственную комиссию по рабочему вопросу, призванную в экстренном порядке выработать предложения о рабочей политике правительства.

Приступая к руководству работой межведомственной комиссии, Коковцев руководствовался мыслью о том, что рабочий вопрос и возникшее на его почве движение представляются значительно менее грозными, нежели другие явления внутренней жизни и что путь к разрешению рабочего вопроса довольно ясен и определён:

все мероприятия по рабочему вопросу необходимо сосредоточить исключительно в Министерстве финансов и ни в коем случае не прибегать к образованию каких-либо специальных установлений для его разрешения;

без всякой задержки удовлетворять те из нужд рабочих, которые могут быть удовлетворены на почве действующего закона, «что убедило бы рабочий люд в попечительном отношении к нему правительства»;

завершить законодательные предположения, уже ранее выработанные в Министерстве финансов [42].

Эти три пункта были развиты Коковцовым в докладе, представленном 19 января 1905 года Николаю II. В докладе обстоятельно излагались причины, которые с точки зрения министра финансов вызвали «прискорбное явление» – 9 января, предлагались меры нормализации ситуации в стране. Коковцов отмечал, что вмешательство ведомства внутренних дел в экономическую жизнь, в отношения между предпринимателями и рабочими, в деятельность фабричной инспекции, с одной стороны, способствовало разжиганию притязательности рабочего класса в области экономической, а с другой – приостанавливало возможность регулирования рабочего движения при помощи рабочего законодательства, соответствующего темпу этого движения и масштабу перемен в общей социально-экономической конъюнктуре в стране. Предложенная Коковцовым царю законодательная программа правительства исключала всякое вмешательство в решение рабочего вопроса со стороны Министерства внутренних дел.

Предложения Коковцова встретили, по всей видимости, сочувствие со стороны Николая II и вскоре были воплощены в соответствующие документы. 21 января 1905 года Коковцов внёс эти документы от имени межведомственной комиссии в Комитет министров

Разработанная комиссией Коковцова программа решения рабочего вопроса включала в себя следующие основные предложения:

– обязательная организация больничных касс, создаваемых на средства рабочих и фабрикантов;

– создание на предприятиях смешанных органов из представителей администрации и рабочих для обсуждения и разрешения возникающих на почве договора найма вопросов, а также для улучшения быта рабочих;