Серебряная Птичка
– Конечно. Спасибо, – Сайгур кивнул. – Но как избавить её от этой дряни?
– Простите? – брови старика поползли вверх. – О чем вы, лорд Сайгур?
– О поясе тани Юны. Это жестоко, принуждать её быть одинокой и хранить верность умершему. Теперь она моя родственница, и знай я, как ей помочь…
– Лорд Сайгур, – Фурати вздохнул. – Это совершенно не ваше дело. Послушайте старика, не пожалеете. Не ваше, понятно?
Сайгур только дернул бровью, и его рука – о счастье! – тоже дернулась и сжалась в кулак.
– Даёте непрошенные советы, милорд?
– Рискну дать ещё один, – взгляд Фурати посуровел. – Вы много говорите о тани Юне, но почему-то равнодушны к молодому Эргу, который устроил вам теплую встречу у ворот. Вот о чем стоит подумать. Вы пока ещё не владетель здесь, лорд Сайгур.
– Вы правы, – теперь Сайгур серьезно кивнул. – Я помню об этом.
Его это беспокоило, он был готов к осложнениям.
– Где сейчас дочь тани Юны? В замке?
– Мне это неизвестно, – сухо уронил Фурати, – вот что, лорд Кан, Эрги – родственники князя. Как и тани Юна. С разных сторон. Повсюду высшая знать в родстве с монархом, и тот вмешивается в их семейные дела. Отец Алливена тоже тут, и кстати, с нукерами. Понимаю ваши чувства, но выставить этих людей из Дьямона вы пока не можете. Князь желает брака Алливена Эрга и Челлы, и Алливен чувствует себя в своём праве. Отдыхайте, – Фурати поднялся. – Я вижу, вам уже лучше…
*кОнюший – начальник конюшен, не путать с конюхом – рядовым работником.
**Хайд – начальник военного гарнизона в Мукарране, комендант крепости.
Глава 10. Гадалки
Найрин ушам не поверил, услышав рокот бубна. И это точно был бубен гадалки. Как и откуда они появлялись, эти Дочери Дороги, незваные и нежданные – непонятно. И это грозило задержкой – поспрашивать гадалку захотят многие.
Гадалок, как обычно, было две, женщина средних лет и совсем молоденькая девушка. Гадала старшая, она сидела на пне и, прикрыв глаза, выбивала пальцами ритм. А рядом стояла Аста – это для неё била в бубен гадалка. Чуть поодаль собралась очередь из других желающих. И Фай была тут, рядом с бабкой. Найрин подошёл к ним, решив пока не мешать гадалке.
– Мой господин, – девушка поклонилась.
– Тоже решила узнать судьбу? – улыбнулся он.
– Погадать я и сама могу. Только нельзя. Надо разрешение спросить у Матери Гемм. Только тогда…
– Вот как? – хмыкнул Найрин. – Нельзя, но с разрешения можно. И что, сбываются твои гадания?
– Кто знает, мой господин… – она вздохнула и тоже улыбнулась. – Пока не сбылось. Но я надеюсь.
А бабка усмехнулась, не глядя на Найрина. Она не сводила глаз с гадалки. Та ударила по бубну последний раз, подняла голову и начала говорить что-то Асте, та переспросила, гадалка ответила…
Найрин позволил ей закончить и подошёл.
– Мы сейчас отправляемся в Дьямон, пойдёшь с нами, – велел он. – Сейчас нет времени, а в Дьямоне вы хорошо заработаете. Я прикажу посадить тебя и девочку в повозку.
– Да, господин, – женщина говорила с заметным акцентом. – Приказать большой господин, я слушаться.
Аста гаданием была довольна. Она смотрела куда-то сквозь придорожный кустарник, а на её губах блуждала счастливая улыбка.
– Получила хорошее предсказание, Аста?
– Да. Лучше не бывает, – она потупилась. – Позволите попросить?..
– Конечно. Проси.
– Прикажите вашей Фай рассказать мне про клубки судьбы, которые прядут служанки их дикарской богини? Боюсь, сама она не станет мне отвечать. Можно, милорд?
– Это твоя ошибка, Аста, – он взглянул на неё исподлобья.
– Ошибка?..
– Фай разве что моложе тебя, но по рождению вы равны. Зато в рабстве ей сильно досталось. Отнесись ты к ней по-доброму – и получила бы подругу, которая помогала бы без моих приказов.
– Я понимаю, – Аста сначала слабо усмехнулась, но тут же прикусила губу и покраснела. – Я не знаю, что на меня нашло. Разозлилась. Мне жаль.
– Поговори с ней. Про клубки я и сам тебе расскажу. Мать Гемм, как считают, строгая госпожа, у неё мастерская, в которой работают девяносто девять женщин, они приходятся ей сестрами, дочерями и племянницами. Они прядут разную пряжу: шесть, крапиву, коноплю и лён, и только избранные прядут шелк. Прядут, сматывают и бросают в сундук. А потом, когда им хочется позабавиться, они берут клубки и бросают в мужчин и женщин.
– Бросают, зачем?.. – Аста озадаченно улыбнулась.
– Так бросают, что кончик каждой нитки остаётся у шалуньи в руках. И тогда она сматывает две нитки в один клубок. Две судьбы в одну. Аста, на наши судьбы влияет лишь Ясное Пламя. Такие сказки не для нас.
– Вы много знаете, милорд. Про всё на свете! – она говорила с Найрином, но улыбалась чему-то своему.
– Какое предсказание ты получила?
– Нет, милорд. Простите, – она покачала головой.
– Да пожалуйста. Но исполни мою просьбу. Слушаешь? Вот она: когда прибудем в Дьямон, иди в Храм, помолись и попроси ясности и скорого семейного счастья с хорошим человеком. И забудь про клубки Гемм, что бы они ни значили. А главное, оставь мысли про моего брата.
Теперь она вскинула голову и побледнела. И прошептала:
– Я непременно сделаю это, милорд! Позвольте?.. Мне надо закончить дела!
Кажется, он угадал про её предсказание.
– Ты очень красивая, Аста, – сказал он. – Ты ещё красивее в новых платьях. И украшения хороши, умеешь выбирать достойные вещи. Муж будет любить тебя и гордиться.
– И она так считает! – Аста махнула в сторону гадалки.
– Но это будет не Сайгур, – продолжал Найрин. – Брат благодарен тебе за воспитание сыновей. Он понимает, что ты упустила из-за них. Из благодарности он отдаст тебе, что хочешь. Но он не женится из благодарности. Он женится ради Дьямона. Понимаешь?
– Да, милорд, – она побледнела сильнее. – Позвольте?..
– Аста, если я решу, что ты мешаешь, то сам отправлю тебя прочь. И не спрошу у брата.
– Я дорожу вашей милостью, милорд! – и она поспешно ушла.
А он подозвал Фай и попросил её честно отвечать на вопросы Асты. Если, конечно, та станет спрашивать.
***
Перед тем, как забраться в повозку, Сару, которую Сайгур велел величать Фагундой, протянула внучке холщовый мешочек, плотно набитый свежесобранной травой.
– Спрячь. А в замке высушишь.
Фай понюхала мешочек, понимающе кивнула и бросила в свою сумку.
– А это хлебни. Три глотка. И скажи, что за зелье, ну-ка, – она вынула пробку из глиняной фляги и сунула посудину девушке.
Та отпила, осторожно, прислушиваясь к ощущениям. Потом ещё раз.
– Для здоровья, для зрения, для слуха. О, и фируна есть… Да? Зачем мне? – она сердито взглянула на бабку. – Уже поила меня этим?
Фируну, траву, стелющаяся по камням, с мелкими, как глаз стрекозы, цветами, называли ещё травой коварных женщин. Но важно правильно готовить отвар. Сару, конечно, готовила правильно.
– Несколько раз, – и бровью не повела бабка. – А ты глупенькая стала, отвыкла чувствовать. Опаивай тебя чем хочешь. Не оправдывайся! Не в меня ты пошла.
– Прости. Я всё вспомню. Вот, поняла же сейчас!
– Поняла. Только не сразу, – старуха усмехнулась.
– Я не буду больше это пить.
– Поговори мне! – сердито нахмурилась Сару. – И ему я добавила. Пусть. Зелье жажду утоляет, он будет доволен. Влила в горшок с готовым отваром, когда дура наша выходила. Как раз всё питье из горшка и поместилось господину во флягу.
– Бабушка! – Фай протяжно вздохнула, и даже слёзы отчего-то на глазах выступили. – Бабушка…
– Вон эта, узнай про такое зелье, и ожерелье новое тебе за него отдаст, – она показала на Асту, которая летящей походкой шла мимо. – Видишь, красивая какая? Всё при ней. И давно уже постель ему греет. Старшему господину. И не проняло его! Не знаю, сколько ему зелья надо споить, чтобы он её в жены взял. Старшего далеко обходи, он не нужен. А с младшим ложись, как только позовет. Ты ведь сама хочешь, будто я не вижу!
– Не хочу! – мотнула головой Фай.
– Мне врать?! – Сару сердито сверкнула взглядом.
– Может, и хочу, – Фай сжала губы, и стала в этот момент очень похожа на свою бабку. – Но не стану я! И никто меня не позовёт, старший господин пообещал!
– Так это и хорошо! – понизила голос Сару. – Если бы просто можно было, да ещё рабыню, взял бы он тебя раз-другой и забыл бы. А если через запрет, то больше силы нужно, крепче свяжется. Ты не больно искушённая у меня, чтобы сразу мужчину привязать. А зелье и кровь горячит, и запах женщине придаёт сладкий. Ты почаще подходи к нему, или мимо ходи и моргай своими ресницами, они у тебя как опахала. Да чего я тебя учу?
– Бабушка… – Фай вытерла слёзы, которые пролились наконец из глаз.
И знать бы самой, отчего слезы, но так вдруг обидно стало, так больно, что хоть вой, как волчица…
Он, значит, смотрел ласково и целовал даже, и улыбался тепло, и заступался – потому что бабка ему зелья подливала? И как умудрялась?..
Последнее не вопрос. Всё, что Сару хотела – она могла.
– Тебе ведь жить, – продолжала бабка. – За вдовца старого хочешь? Дурочка. О лучшем и не мечтай, после ошейника! Будь с младшим господином. Он такой, что и жениться может. И детей признает. И семье поможешь. А господина хочешь, как кошка, я вижу. В замке будет у тебя новый угол, новая постель, новая жизнь. Старое уйдёт! – она махнула рукой куда-то в неопределённом направлении. – Он сильный. Это редкость для их мужчин. Его учили! Старший всё тратит, а этот другой. Ты меня поняла? Что-то ждёт его тут. Что-то большое, поняла? А вот его к себе не подпускай! – она показала на Клая Вина, который проходил мимо и подмигнул Фай. – Он слуга, тебе ни к чему!
Фай поспешно закивала и отошла. Обогнула стену кустарника, скрывшись от глаз бабки. Вытерла глаза и поморгала, прогоняя слёзы. И что делать?..
Фляжка с зельем – уже у Найрина. Вещи упакованы и уложены в повозку. Среди вещей старшего господина, – Фай видела, как госпожа Аста их перекладывала, – была пара похожих фляг. Может, никто не заметит…
Она обошла череду повозок, забралась в ту, где везли вещи господина Сайгура – возница уже сидел на передке, но он не оглянулся. Фляги, красивые, из светлой глины, лежали в сундуке поверх одежды. Фай стащила одну. Новое питье уже не сварить, придется налить чистой воды.
Она наполнила флягу из источника, плотно закрыла пробкой. Теперь – подменить флягу. Признаваться в случившемся Фай не собиралась – никто не прощает, когда его пытаются опоить. Но она и сама справится.
Наверняка фляжка лежит в перемётной сумке. Фай опасливо огляделась, подбежала к лошади Найрина, сунула руку в сумку и с первого раза нашла флягу, быстро подложила на её место другую, с водой. И отошла как ни в чём ни бывало. Глянула по сторонам – всё хорошо…
Надо было опустошить флягу и вернуть в сундук.
– Ну-ка стой! – она не поняла даже, откуда к ней шагнул Клай Вин, ведь только что не было его!
– Дай сюда. Ты что это творишь, а? – он крепко взял её за руку, вынуждая выпустить посудину, но смотрел не грозно, скорее с упрёком.
– Ничего, – она упрямо насупилась. – Тебе показалось.
– Я же видел. Слежу за тобой, милорд приказал. Рыжая, тебе же меня не провести! Я коней воровал, и не только их. А тебе ещё учиться! – он подбросил на ладони злосчастную флягу.
– Не стану я учиться коней воровать! – она даже попробовала усмехнуться, посмотреть дерзко.
Но ведь – попалась! Потому что милорд приказал за ней следить. Вот же…
За ней следили, а она не замечала. И как теперь оправдаться? А надо суметь…
– Ну, что ты делала? – лошадник смотрел строго, её руки не выпускал. – Подменила флягу лорда Найрина. Что ему подложила?
– Там простая вода, чистая! – она сделала пальцами знак, призывающий Мать Гемм в свидетели. – Питье, что у него в сумке, протухло. Вот я свежей воды и налила…
– Он при мне наполнял флягу, у Асты. Так что не ври, красавица. Говори правду, ну?
Она упрямо сжала губы. А он выдернул пробку и понюхал содержимое фляги, а потом отхлебнул.
– Нет-нет, не пей! – вскинулась она, сделав попытку выбить флягу, но мужчина, не казавшийся мощным на вид, был ловким и сильным, ей его и не пошатнуть было…
– А что такое? – он прищурился. – Отрава какая разве? А мне понравилось.
– Нет! – она вздохнула. – Не отрава. Поверь мне, а? Ну что тебе стоит?
– Поверить, что ты по ошибке перестаралась, услуживая лорду? И ему не говорить, да?
– Да! – она закивала.
– Вот, смотри, – и Клай вдруг тоже сделал пальцами такой же знак, как она только что, то есть поклялся именем Матери Гемм. – Пусть Горная Хозяйка меня слышит и накажет, если что. Обещаю, что если правду скажешь, она между нами останется. Ну, говори, – и он опять отхлебнул из фляги, не сводя с девушки глаз.
Она опять дернулась, чтобы помешать, но куда там!
– Ты никому не скажешь?.. Правда? – всё-таки боялась…
Он чужеземец. Уверенно поклялся их клятвой, но что ему чужие боги?
– Малышка. Я долго ходил по этой земле, и меня боги здешние не карали. Значит, я их понапрасну не сердил. Что, сдать тебя милорду? Говори, ну… – и он посмотрел как-то так, что она ему поверила. – Что я выпил, признавайся скорее!
– Ты выпил зелье… оно не вредное! – она опять сделала знак, призывая в свидетели богиню, – оно для того, чтобы нравиться. Но это не я, я не хотела! И не хочу. Потому и поменяла, – сказала она, вздохнув и отважно встретив взгляд Клая.
– Приворотное? Милорду? – он уставился удивлённо.
– Нет, не то! – даже испугалась Фай. – Приворотное другое. А это простое, не приворачивает. Но если я тебе стану нравиться, не обращай внимания, и всё. Это пройдёт!
Бабка Сару настоящие приворотные зелья не готовила. Это сложно, и разрешение у Матери просить, и по-любому в этом зло, так что – нет…
Пару мгновений лошадник смотрел молча, с непонятным напряжением во взгляде, и вдруг рассмеялся и сделал большой глоток из фляги.
– Ты мне нравиться станешь, и не обращать внимания? Ах ты дурочка рыжая! – и эти слова он так необычно сказал, так ласково, что Фай изумлённо раскрыла глаза. – Да я почему здесь, как думаешь? Я уже почти домой отправился, много лет там не был. А как тебя увидел у торговцев, так и понял, что не уйду. Упросил лордов тебя купить. Как хмельной хожу от тебя. А ты на него наглядеться не можешь, и вот, зелье это…
– Нет, что ты. Нет… – она поспешно замотала головой. – Не надо так! И это не я – зелье, я не хотела!
– А чего не надо? – он не слушал, говорил своё. – Я тебя к себе увезу, в город Ви-Арден. Там море. Это лучшее место на земле! И никуда ты от меня не денешься. А ты говоришь – зелье! Рассмешила!
– Прости, – она опустила взгляд.
– Ну всё, – Клай выпустил её руку. – Я смотрю за тобой, ты поняла, да? Милорд приказал не выпускать тебя из лагеря, и помогать. Поняла? Так что всё будет хорошо, не бойся. Иди, пора тебе.
– Отдай, – она протянула руку за флягой.
– Иди, говорю. Это я сам, – он отвел руку, не отдавая. – Сам верну. Иди в повозку.
Повернулся и ушёл.
А она улыбнулась и покачала головой – нет и нет, не надобен ей город Ви-Арден, и море не надобно. Но стало хорошо на душе. Потому что такие слова ей сказали впервые.
Протрубил рог – приказ трогаться. Найрин выехал впереди головного отряда, а Делина, старшего племянника, позвал ехать рядом. Рон, ещё сонный от зелья, остался в повозке с Астой.
Как ни странно было появление гадалок, странней оказалось, что они сбежали. Просто возле пологого лесистого склона выскочили из повозки и побежали вниз, в заросли. Не догонять же? А что прикажет милорд?
– Да пусть! – отмахнулся Найрин. – Их не звали, лошадям будет легче!
Они проехали ещё немного, когда из леса донеслись звуки рога. Найрин протрубил ответ, и вскоре на дорогу выехал всадник и радостно его поприветствовал.
– И тебе здравствовать, Мран! – Найрин тоже обрадовался лазутчику, засланному ими в Дьямон. – Что хорошего нам припас?
А потом выслушал обстоятельный доклад. Ну что ж, могло быть и хуже. А что всё будет гладко и сладко – наивно было бы ожидать…
Глава 11. Первое знакомство
Служанки в комнате переговаривались и хихикали. Челла остановилась перед занавесью, помедлила зачем-то, улыбнулась – вместо того, чтобы сразу отодвинуть тяжёлый бархат и зайти. Повод веселиться у девушек был, и сама Челла не могла сочувствовать жениху, который пострадал от пояса мачехи. Скорее, ей тоже было смешно.
И вот что – так ему и надо.
– Он такой красивый! – с придыханием заявила Ману, её личная горничная. – Правда же, красивый?
– Дивно хорош! Интересно, он будет любить только Челлу, или другим тоже достанется? – подхватила Тин, вторая служанка.
– Растрещались сороки, и не совестно им! – вмешалась строгая бай Туану, Старшая, в подчинении у которой были все горничные, – плетки бы вам досталось, помнили бы своё место! Как мы в своё время. При тани помалкивайте!
– Нет-нет, бай, как можно! – воскликнула Ману с преувеличенным возмущением, – мы будем с тани Челлой немы и почтительны! Но что такого, если господин через год возьмёт наложницу? А тани будет носить ребенка…
– Цыц! – повысила голос Старшая. – Скажу тани Юне! Добрая она с вами. Ты знаешь хоть одну наложницу тана Суреша?
– Но это тан Суреш! А у князя, говорят, четыре наложницы! А у господина есть неженатый брат. Он хоть возьмёт наложниц, как думаете?
– И кто вам столько всего говорит?! У вас что, по четыре уха? А на господина когда успели поглазеть? Он явился только-только!
– А вот как закончили одевать Челлу… тани Челлу, то есть, она ушла, вот мы и…
Просто болтовня, как и вчера, и год назад, только сейчас говорят о её женихе, а тогда – о ком угодно. И бай Туану поминает плетку, но это у неё лишь слова, как присказка.
– И этот ещё явился! Мало тани Юне забот! Сдуло бы его ветром…
Челла откинула занавесь и вошла.
– А, вот и моя птичка, моя маленькая тани! Наконец-то, я уж беспокоюсь, – обрадовалась бай Туану.
У неё были слабые глаза, а вот девушки рассмотрели больше и дружно ахнули.
– Паутина на волосах, на платье! Где ты была, о Гемм?! – простонала Ману, которая больше всех потрудилась над нарядом своей тани.
Ману когда-то была подружкой Челлы по детским играм, и по-прежнему обращалась к ней запросто – если рядом не было лишних ушей. А теперь она могла бы получить нагоняй от Старшей, но та тоже заволновалась:
– Что такое, что случилось? Какая ещё паутина? Тани Юна вот-вот позовёт!
– Вот и помогите переодеться! – распорядилась Челла и вздохнула, – ну простите, прошу!
Она чувствовала себя виноватой – глупо было обметать парадным нарядом тесный коридорчик рядом с комнатой, где её бравый жених ожидал «выздоровления». Но она недооценила количество пауков в этом закутке. Отец был бы недоволен – потому что недооценила.
– Платье другое! – продолжала командовать Челла. – Ману, неси то, чёрное с кружевом и серебром, из матушкиного сундука! Джубаранский пояс с изумрудным шитьем и шапочку к нему. Они там же, в сундуке. И драгоценности из шкатулки. Да, и краску, я подведу глаза! И румяна чтобы … всё неси! Скорее!
– Ты в своем уме? – совсем забылась дерзкая Ману, – то платье тебе велико! Шапочку и пояс носила ещё твоя бабушка, они тебе не идут! Там такое шитье… это не для тебя!
– Неси скорее!
Бай Туану застыла столбом и только потрясенно моргала, пока не понимая, что происходит. Практичная Тин замерла мышкой, дожидаясь, чем дело кончится.
– Ты такая красивая сейчас! Паутину сметем, всё почистим, волосы причешем заново! Челла! – Ману чуть не расплакалась. – Если ты сейчас оденешься, как чучело, даже тани Юна велит всыпать мне плетей!
– Брось, я всё возьму на себя! Обещаю! Да помогайте же скорее, не стойте…
– Что ты задумала, птичка моя? – обрела голос бай Туану.
– Просто хочу пошутить. Иначе не выйду из комнаты! Ну доверьтесь мне, всё будет хорошо, – она молитвенно сложила руки.
– Разве можно шутить, знакомясь с женихом? – продолжала ахать Старшая, тем временем Челла уже освобождалась от чудного платья из бирюзового шелка. – Зачем, вразуми меня Великая Мать!
– А какая ему разница, чучело я или нет. Он любую меня возьмёт. Зато будет что вспомнить. Его лицо при нашей первой встрече!
– Тани Челла, разве можно…
Можно или нет, но Тин уже принялась помогать, глотая смешки, и Ману тоже потихоньку подключилась – притащила, что было велено. И вскоре Челлу-Птичку трудно было узнать. Разве что подвеска в виде птички-голубки вернулась на своё место – на пояс. Не на тот, из ажурного серебра и шёлка, что обычно, а на тяжелую вещицу джубаранской работы, от которой страдала бабушка лет пятьдесят тому назад.
Челла довольно улыбнулась, разглядывая себя в зеркале.
– Скажи, бай, кто явился к огорчению Юны? Ну скажи, пожалуйста. Мы с девушками будем молчать, как рыбы. Поклянитесь! – велела она, и служанки обе тут же сделали знаки, подтверждая клятву.
Бай Туану горестно вздохнула – она смирилась с затеей проказницы-тани, но в душе не могла с этим согласиться.
– Прибыл тан Фунир, бывший жених тани Юны. И он всё ещё её хочет. А ей в том мало радости.
– Вот как, – Челла нахмурилась. – Хорошо, буду знать. Ну, теперь-то у него ничего не выйдет. Попросим помощи у господина Сайгура, у него тут целое войско, если что.
– Как ты будешь его просить, если собралась напугать?..
Целых несколько мгновений Челла колебалась. Потом задорно улыбнулась:
– Он отважный пахтан, все это говорят! Его не просто напугать!
Тут как раз занавесь колыхнулась, и в комнату заглянула одна из ближних дам Юны со словами:
– Тани Челла, тани Юна ждет вас внизу! – и замерла с приоткрытым ртом.
– Так ведь положено! – вдруг нашлась Челла. – Помните? Невесту надо показывать жениху в старом платье её матери и закрытую старым покрывалом. Так что всё правильно!
– Положено, да. Только когда это было! – проворчала бай, но лицо её посветлело. – И это при помолвке. Нельзя было невесту первый раз во всей красе показывать. А у нас не помолвка уже!
Воспоминание об этом старинном обычае дремало где-то на задворках сознания Птички, оттого она, должно быть, и потребовала старое платье. Или потому, что черное с серебром носила сейчас Юна, которую так заметил, оказывается, её жених. Челле дела нет до жениха – но ведь досадно?..
Господин Сайгур Кан красив, привлекателен – как и уверяла мачеха. Но его ни капли не волнует их с Челлой будущая встреча. Вот и пусть получает. Всё равно отступать некуда.
– Ну как же не помолвка? – Челла легко рассмеялась. – Всё, я иду! Иду смотреть на своего господина и владетеля! – и она решительно шагнула прочь из комнаты.
За дверью ожидали ещё три дамы, и они все потрясённо уставились на Челлу. Переглянулись, но ничего не сказали.
В их сопровождении она спускалась по узкой лестнице, шла по крытому переходу между башнями, входила в нижний зал Гостевой башни – легкой походкой, слегка покачивая бёдрами. На неё смотрели, перешёптывались, недоумевали… не узнавали. О, они запомнят…
Юна ещё не взглянула на Челлу, то есть прямо на неё, когда заговорила певуче:
– Милорд, представляю вам Челлу Эмай, дочь славного тана Суреша Эмая, которую я опекаю по праву и по долгу крови…
Челла и не подумала опустить взгляд, она смотрела прямо на лорда Кана. Сначала его взгляд был равнодушным и даже скучающим, он не спеша остановился на Челле, и… застыл, глаза удивлённо распахнулись.
Сначала недоумение, потом изумление! Вот что было теперь на лице её будущего супруга. Он смотрел, словно не понимая, что она такое. Зато никакого равнодушия!
Юна, до сих пор стоявшая вполоборота к Сайгуру и почти спиной к Челле – да, всё как надо, место Челлы позади, – повернулась к падчерице. Кажется, она тоже онемела….
– Благодарю, моя прекрасная тани, мое сердце принадлежит только тебе! – задорно выкрикнул Алливен Эрг. – Я буду за тебя сражаться!
По залу пробежал тихий ропот – многие вдруг пожелали что-то сказать.
– Тебе нравится моя невеста, кандриец? – продолжал явно воодушевлённый Алливен.
Мукарранский посол тан Фунир рядом с ним всем своим видом выражал одобрение.
– Твоей невесты, мукарранец, здесь нет, – ответ Кана был холоден, как далёкие ледники.
Тани Юна подошла к Алливену и что-то сказала ему по-мукаррански. Он поклонился и исчез за обступившими его мужчинами, успев бросить выразительный взгляд на Челлу. А она похолодела, поняв вдруг, что произошло: Алливен, непризнанный жених, решил, что своей выходкой она отвергает жениха-кандрийца. Точнее, отвергая кандрийца, выбирает его, Алливена.
Это уже лишнее…
По знаку Юны дамы обступили Челлу, тесня её к выходу, а она сама подошла к Сайгуру.
– Вам понравилась ВАША невеста, милорд?
– Понравилась, миледи, – он уже оправился от удивления и теперь посмеивался. – Я не капризен. Руки, ноги и голова у неё на месте. Надеюсь, всё, что полагается женщине, у неё тоже есть. Ручаетесь в этом? Нам ведь необходим наследник, помните?