Самый заурядный попаданец в гоблина

– Ma joie, если это сделаешь ты, то я буду не против умереть от такой чаровницы.

– Я буду просить, чтобы тебя со мной больше в отдельный отряд не ставили.

– Это тебя не спасёт. Я уже околдован твоими чарами и буду преследовать тебя даже на краю этой проклятой земли.

– Du meine Güte – с явным немецким акцентом простонали в ответ – держите меня, я сейчас его покусаю.

– Фрау Марта, успокойся, пожалуйста, разве не видишь? Он же этого и добивается. Луи, Рафнийская твоя морда, ты можешь вести себя как угодно, но только в периметре. Тебе себя не жалко, так о нас подумай.

– Но как иначе? Сегодня я увидел то, чего не может быть: прекрасная ночная эльфийка в обнимку с гоблином. Это разве не знаки судьбы, что нужно отбросить все страхи и предрассудки? Пора начать действовать и, наконец, признаться в своих чувствах. А вдруг завтра апокалипсис и весь мир рухнет?

– Это Дикарка что ли прекрасна? – задал вопрос третий голос.

– Да не обращай внимание, у него все, кому можно засадить, прекрасные, – сказал четвёртый.

– Ты эти знаки повсюду видишь и поэтому признаёшься в любви всем особям женского пола. Готова поспорить, ты и к придурочной Дикарке готов приставать, – хмыкнула, по-видимому, Марта, хотя Пётр женщин в отряде не разглядел.

– А может тебе показалось? О чём можно говорить с гоблином? У них же одно на уме постоянно. Убить и сожрать, а если ты самка, то увести и насиловать, пока жива.

– Прям как Луи, хе-хе, – пробасила Марта. А потом её голос стал серьёзным. – Тихо, тут действительно пахнет гоблином.

Бойцы стали разбредаться по первому этажу, всего этого Пётр не видел, но услышал – всё-таки было и практическое применение этим лопухам, растущим из его головы. Если их направить в нужное ему направление, то слышать они могли очень далеко и чуть ли не обретали свойства сонара.

– У-у-у-у, – шумела Умка в проёме винтовой лестницы.

– О! Придурковатая, – тут же опознали её снизу.

– М-м-м-м, – обрадовалась Умка.

«М-мда, Умка, я смотрю, тебя здесь уважают», – поморщился Пётр.

– Как она туда забралась без посторонней помощи? – Марта.

– Хороший вопрос. Как снимать будем? – Луи.

– Да нафиг она нужна? Сама забралась, сама пускай спускается, – третий голос.

– У неё обычно с собой в мешках есть кое-что съестное. Заберём еду, а она пусть гуляет, – четвёртый.

– Scélérat merde, – выругался Луи.

– Ты что мне сказал? Засранец пушистый!

– Что слышал, вы, сударь, ведёте себя как грабитель, и мне противно дышать с вами одним воздухом.

– Да я тебя, кошак недоделанный…

– Р-р-р-р-р! – Грозно взревела Марта. – Успокоились оба. Это последнее предупреждение.

«Дисциплина у них так себе», – Пётр.

– Луи, я тебя подсажу к потолку, а ты цепляйся за край.

– Почему я? Почему не Эдгард или Алар?

– Shaize, это же ты всегда мечтал спасти прекрасную эльфийку из башни. Вот твой шанс. И потом, из нас всех ты самый дрищ, поэтому тебя легко будет подсадить и даже подбросить.

– А если там будет гоблин, ты же чувствуешь запах?

– Это, наверно, от зомби ещё никак не выветрилось.

– Он тут все пальцы стёр, пока наверх пытался забраться, вот и воняет. Ну давай, Arbeiten schneller.

– Серьёзно, Луи, будь там гоблин, там бы уже не было Дикарки, – успокаивал его третий голос.

– Шнелер, шнелер, как что, сразу шнеллер, – бухтел Луи, цепляясь за край дыры в потолке, куда когда-то вела лестница.

Пётр ухватился за мохнатую лапу, помогая Луи затащить себя на пол. Пока антропоморфный кот, не разгибаясь, полз по полу, он не видел, кто ему помогает.

– Спасибо, Дикарка, ты настоящий… – тут пушистая мордочка, не лишённая человеческих черт и украшенная большими зелёными глазами, уставилась на Петра. И если бы Луи мог побледнеть, то он бы это сделал.

– Друг, – с какой-то обречённостью договорил Луи и медленно потянулся рукой к ножу на поясе.

Его действия не остались без внимания Петра, тот бросился на него. Луи был не по-человечески быстрым и ловким, но это ему не помогло избежать сильных объятий гоблина. У которого, словно у шимпанзе, были развиты все конечности. Он без труда обездвижил Луи.

– Луи, ну, что там? – донёсся голос фрау Марты. – Спихивай её сюда, я поймаю.

– Э-э-э ребят, тут хобгоблин, и он поймал меня, – проговорил Луи, перестав вырываться из захвата Петра. – Что делать?

– Хана тебе, Луи, завещание надиктовывать будешь, если успеешь? – позлорадствовал четвёртый голос.

– Луи, держись, я сейчас что-нибудь придумаю, – прорычала Марта, внизу возникла какая-то нездоровая суета.

Все эти телодвижения серьёзно напугали Умку, она не понимала, почему зелёная аура Луи и белая аура Сталина начали бороться. В её понимании они оба должны быть друзьями. Но она не осознавала, что видела отношение, направленное на неё, а не между друг другом. Сейчас она могла только испуганно суетиться вокруг Петра и Луи.

– Сталин у-у-у-у, Сталин у-у-у-у, – беспокоилась Умка, неуверенно пытаясь выдернуть Луи из его захвата.

– Д-Р-У-Г, – прошипел Петр по-французски на ухо Луи. – Н-Е-Т Д-Р-А-К.

Сказать, что человеко-кот был охреневшим, значит ничего не сказать, но когда Пётр подобрал его нож и в знак добрых намерений протянул его Луи, зверолюд стал напоминать Умку. Потому что, похоже, разучился говорить и кроме «у-у-у» и «м-м-м» ничего из себя выдавить не мог.

– Воистину, апокалипсис близок, раз даже гоблины научились говорить по-Рафнийски, – всё же всплеснул руками Луи.

А потом им стало не до разговоров, с соседнего дерева на дом прыгнула громадная чёрная туша человеко-пса. Новое действующее лицо не стало особо разбираться, что здесь происходит, определила виновника торжества в лице гоблина Петра и замахнулась на него дубиной с вкрученными в неё болтами.

– Марта, стой, – мявкнул Луи, но на него никто не обратил внимание.

Пётр старательно улепётывал от Марты, а та его догоняла, желая прибить своей дубиной. О сопротивлении гоблин даже и не думал, существо по имени Марта было значительно сильнее и быстрее, чем он. Пока его спасали лишь ловкость и маленькие размеры, только лавируя по помещениям ему удавалось от неё уходить. А угроза была более чем серьёзная, несколькими ударами дубины Марта размозжила голову зомби-гоблину. Чтобы отправить Петра познавать новую жизнь, хватит одного попадания. В конце концов Марта всё же смогла прижать его в угол, а жаль, ему почти удалось по потолку забраться на третий этаж.

Измотались оба, плюс жажда дала о себе знать, так что Пётр уже чуть ли не сознание терял, когда Марта заносила над ним дубину.

– У-у-у-у, – с яростным урчанием Умка набросилась на Марту. Но она ни разу не боец – что она может. Только вызвать недоумение.

Марта несильно пихает Умку локтем, но ей этого хватает, чтобы плюхнуться на попу.

– Стой, Марта! – перед Петром появляется затылок Луи. – Я знаю, что это звучит как бред, но его нельзя убивать, он другой.

– Ernsthaft? – спросила Марта, раздумывая, а не прибить ли обоих.

– Natürlich! – быстро закивал Луи, переходя, кажется, на немецкий. А потом снова на французский. – Я своими ушами слышал, как он говорит на рафнийском. Его нельзя убивать, это открытие мирового масштаба.

– Пусть докажет! – потребовала Марта. – Хочу убедиться своими ушами, что эта опасная тварь не животное.

– Ну, давай, – Луи стал трясти полусознательного Петра. – Скажи что-нибудь!

– Г-И-Т-Л-Е-Р К-А-П-У-Т Ф-А-Р-И-С-Т-Ы! – прохрипел Пётр специально для Марты на немецком. А потом всё же потерял сознание от обезвоживания.

В забытьи он пробыл недолго. И очнулся от того, что кто-то потихоньку через тряпку выдавливает воду ему в рот. Открыв глаза, он увидел Умку, которая, собственно, и проявила заботу к нему. Тряпочку, кстати, не мешало бы постирать. Руки ему связали за спиной, зато ноги оставили, значит, не сомневаются, что он не сможет убежать. Собственно, после побегушек в доме он и сам не сомневался в этом. Собакоголовая фрау на открытой местности догонит его в два счёта.

– Давайте убьём его? Сколько эти твари нам жизнь портили? – четвёртый голос.

– Кому это нам, Базиль? Ты тут без году неделя, – третий голос.

– Они моего друга убили.

– И чё? Из-за того, что ты хочешь свести старые счёты, мы должны лишаться ценной находки? Он может заинтересовать нашего капитана, а может, и главу общины.

– Продать его?! Думаете, это сработает? Я хочу свою долю, – заявил Базиль.

– Вот, сразу видно потомственного раба, жалкая ты душонка, Базиль, – Марта.

– Что? Да я!

– Ты что тля? А ну сел и хвост поджал, – прорычала Марта с угрожающей интонацией.

Петру определённо начинала нравиться эта собакоголовая женщина.

– Мадмуазель и месье, наши рассуждения в корне неверны. Это существо разумно, а стало быть, его нельзя обращать в рабство, – Луи.

– С чего это? – Базиль.

– Графство Томнов —свободная от рабства страна, – безапелляционно заявил Луи.

– С чего ты взял, Луи?

– А разве не так, Этгар?

– Ну вообще-то, ещё во время войны все рабовладельцы просто отпускали своих рабов на волю. Тогда не до крючкотворства было, но официально указа об отмене рабства не было.

– Вот и отлично, теперь он наш. Можем делать с ним, что захотим. Захотим – продадим, а захотим – хоть на колбасу пустим, – снова подал голос Базиль.

– Ох, Базиль, можно человека выпустить из рабства, но раба из человека… Почему тебя так и тянет кого-нибудь заневолить? – Эдгард.

– Да он просто тупое и злое животное. А то, что он говорит, делает его ещё и ценным животным, как дрессированная обезьяна. Продадим эту тварь за талоны и поделим на всех.

– И с Дикаркой тоже поделишься?

– Зачем? – искренне недоумевал Базиль.

– Титульная нация графства – это ночные эльфы. По законодательству старого герцогства, которое не менялось со времён раскола, только у ночных эльфов есть право содержать рабов, нарушение этого закона карается смертной казнью. Это я специально для тебя говорю, Базиль. А в данной ситуации единственный, кто может заявить по закону права на нашу зелёную находку, это Дикарка.

– ОНА? – не удержавшись выкрикнул Базиль и указал пальцем на Дикарку. – Да она же полоумная.

Все обернулись на сидящую рядом с Петром Умку. И увидели, что гоблин пришёл в себя.

– Про адекватность хозяина в законе ничего не сказано.

– З-д-р-а-в-с-т-в-у-й-т-е, – попытался сказать Пётр тщательно проговаривая французике буквы, но получилось у него что то вроде «дратуйте». А потом зачем то добавил ещё, – т-о-в-а-р-и-щ-и.

– Фронтирский волк тебе товарищ, – фыркнул Базиль.

– Он действительно говорит! А ведь считалось, что они в принципе не способны на контакт, – Эдгард.

– Кое-где до сих пор сомневаются, что гоблины вообще разумны, – восторгался Луи, – а этот говорит. Причём я подтверждаю, что он знает минимум два языка, рафнийский и геранский.

– Эй! – Марта подсела к нему и не сильно пнула ногой. – Кто твой господин? Кто научил тебя говорить? Ты шпион?

– Н-е-т, – от периодической практики с Умкой стало легче владеть своим горлом. Теперь уже он не делал такие ударения на буквы, но всё равно приходилось проговаривать слова по буквам. – Я д-р-у-г.

– Папуас ты зеленый, а не друг. Расскажи, откуда ты такой интересный взялся в наших краях?

– Я н-е з-н-а-т, я п-р-о-с-ы-п-а-т-ь-с-я з-д-е-с в-ч-е-р-а и н-и-ч-е-г-о н-е п-о-м-н-и-т. У-м-к-а м-е-н-я н-а-х-о-д-и-т п-о-м-о-г-а-т, д-а-в-а-т е-д-а.

– А-а-а-а у меня сейчас уши свернутся от его рафнийского, – простонал Луи. – А может, он заколдован? Ну, как в сказке о заколдованных принцах и принцессах. И ходить ему в облике отвратном, пока дева невинная телом и чистая душой не признает в нём своего возлюбленного.

Последние строчки Луи процитировал из какой-то книги, не успел он закончить до конца, как его заглушил дружный ржач всех остальных.

– Да я скорее поверю, что Дикарка – заколдованная принцесса, чем наш зелёный знакомец – принц, – отсмеявшись, сказал Эдгард.

– Угу, – согласно кивнула Марта, – это у тебя фантазия от нашей грустной повседневности разыгралась? Или из всей доступной литературы есть только книга сказок, и ты её зачитал до дыр?

– Эй! Я серьёзно, а вдруг!

– Если серьёзно, то хорош трепаться. Сворачиваемся и возвращаемся за периметр, Базиль, Эдгард, цепляйте труп крюками, Луи, надень на зелёного удавку, пусть в периметре думают, что мы пленного взяли, а то ещё дозорные на башнях начнут стрелять. Отведём его к нашему капитану, и пусть он решает, что с ним делать.

– А Умка? – спросил Луи.

– Кто? – переспросила Марта.

– Он так называет Дикарку. Она и на минуту не отходит от него.

– Умка, – попробовала на вкус непривычное слово Марта, – она свободна, ей никто не может приказывать, пускай идёт с нами, если ей так хочется.

Дорога была недолгая, но медленная. Единственные самые натуральные люди, которые пока встретились в этом мире, достали крючья на верёвках, подцепили безголового зомби и поволокли. Всё это время Пётр пытался разговорить Луи, и, надо признать, по большей части у него это получилось, потому что человеко-кот был очень болтлив и добродушен.

Труп они тащили в местный крематорий за стенами периметра, чтобы, разумеется, сжечь. Трупы в Зул-Таре надо обязательно сжигать, иначе они восстают, получившиеся зомби агрессивны ко всему живому, особенно к тем, кто их довёл до такого состояния. Так что неудивительно, что свежий зомби потащился искать Петра и Умку, чтобы отомстить. Справлялись с этой напастью по-разному, отсечение головы это всего лишь временная мера, зомби может подняться ещё более жуткой тварью. Но самое страшное, если дважды упокоенный и один раз восставший труп съест кто-нибудь из диких животных. Тогда может начаться эпидемия чумы. А различного зверья тут хватает, в основном: крысы, собаки и кошки. Зул-Тар – это не совсем нормальный город. Когда-то численность его жителей насчитывала миллион, а может и больше. Вся территория местного государства, которое называлось «герцогство Том-Том», была покрыта лесами, древесина старых и молодых малориенов была основным предметом экспорта. Через Зул-Тар шли торговые тракты, город и герцогство Том-Том процветали. А потом началась корпоративная война, власти герцогства не смогли договориться с корпорациями Геранска по поводу прокладки железной дороги через её территорию. В ответ на это корпорации послали армии.

Официально Геранск – могучее промышленно-развитое государство, в котором выплавляют половину всей стали на континенте, в войну не вступало, а неофициально поощряло действия своих корпораций. В ответ на этот агрессивный шаг Том-Том запросил поддержку у Рафнийцев – другого государства, расположенного на юго-западе границ Том-Том. Официально Рафния считалась человеческим государством, как и Геранск, неофициально – это самое густозаселённое высшими и лесными эльфами государство континента. Герцогство Том-Том официально считалось и было эльфийским королевством, титульной нацией в нём были ночные эльфы и составляли до половины от общей численности населения. Естественно, высшие и лесные эльфы смогли договориться со своими ночными родственниками. Рафния поддержала Том-Том, разумеется, неофициально. И потом Рафнийцы за счёт своего территориального расположения монополизировали сухопутную торговлю с южными странами. Так называемыми цивилизациями рептилий, представленных в виде султанатов нагай и ламий, а также каганатов рептохов.

Естественно, Рафнийцам такой конкурент был не нужен, особенно если учесть, что Том-Том был протекторатом Рафнии. А дальше всё стало непонятно, власти Том-Том каким-то образом спелись с военным офицериатом корпоративных армий и стали умудряться торговать и воевать одновременно. Начался полный дурдом, Геранск в те дни страдал перенаселением и засильем беженцев из Ритании, в которой случился переворот. Резня была выгодна обоим воюющим сторонам, Геранск избавлялся от лишних жителей, а Тот-Томцы торговали древесиной малориенов совершенно без всяких квот. Такой поворот событий очень не нравился Рафнийцам, которые стали терпеть убытки из-за конкуренции с Том-Том на рынке древесины. В результате того, что Том-Томцы попытались усидеть на двух стульях, отношения с Рафнией испортились, и те перестали оказывать военную поддержку герцогству и ввели против него санкции, перекрыли им доступ к своим невольничьим рынкам.

У Том-Томцев начались проблемы со снабжением, военнопленных было нечем кормить, так как до этого снабжение шло из Рафнии. Тогда Том-Томцы совершили роковую ошибку – они просто вырезали всех военнопленных и часть рабов. Имиджевые потери перед мировой общественностью были фатальные, Рафнийцы поспешили откреститься от дружбы с Том-Том, Геранцы подключили свою регулярную армию, в разы более страшную, чем корпоративные.

Но и Том-Томцы нашли, чем себя защитить. Том-Том был пограничным государством между цивилизованными государствами и фронтиром, за герцогством на востоке были только свободные графства и баронства, считающиеся малоцивилизованными государствами, а дальше на восток только тёмные земли, тёмные баронства, цивилизации тёмных народов, таких как тёмные эльфы, дварфы, вампиры, орки, скверги и прочая нечисть. И вот где-то на тёмных землях эмиссары Том-Том завербовали целый ковен некромантов. Тёмные колдуны были тайно переправлены в Том-Том и развернули свою бурную деятельность, ресурсов для создания армии мертвецов к тому моменту было столько, что крематории не справлялись. В ход пошёл весь арсенал некротической магии, страну заполонили ходячие зомби, берущие врага измором, но не только этим были сильны некроманты. По войскам Геранска стали бить штурмовые отряды андедов, закованных в броню сантиметровой толщины, в лесах бродили стаи вурдалаков, блокирующих любое скрытое передвижение, поднятые вампиры-диверсанты каждую ночь проникали в тыл врага и наносили неприемлемый ущерб. Призраки-шпионы, которые разве что только в туалет не подглядывали, постоянно держали своих хозяев в курсе планов противника. В довершение ко всему, вся эта неживая братия была укомплектована офицерским составом из умертвий младших офицеров и личей-генералов, у которых боевого опыта оказалось столько, что лучшие офицеры Геранска казались рядом с ними зелёными мальчишками, которым только рядовых в столовую водить доверить можно. Гегемон светлых рас, пресветлая империя или просто светлая империя, старательно игнорировавший всё происходящее до этого момента, зашевелился и подключился к общему веселью. Как и все предыдущие государства, империя ударила с размахом и от души. Неделями воздушный флот империи в лице гномьих дредноутов и эскадрилий военных драконов утюжил плодородные земли Том-Том. И доутюжился до того, что тут ничего не осталось. Те, кто мог сбежать – сбежали. Ковен некромантов скрылся. Бывшее правительство, боясь наказания за применение запрещённых неромантических приёмов в войне, совершило акт массового коллективного суицида, да так ловко, что от их тел ничего не осталось. Сделали они это специально, пока запрещённые неромантические приёмы не применили к ним. Том-Том оказался никому не нужен. Неплодородная выжженная земля, да ещё и отравленная некротическими энергиями, теперь тут в течение суток восстают зомбарями все умершие.

В планах Геранска после прокладки железной дороги на юг Том-Том должен был стать витриной северной цивилизации. Ну и кому теперь нужна такая витрина? Пустоши, выжженная земля и бродящие по ним зомби – ужас. Любые туристы просто охренеют, если увидят это. В итоге железную дорогу проложили, но не на юг, а на восток, в город-крепость Пикт, и ходят теперь по этой дороге только бронепоезда, увешанные турелями и пушками.

В самом же герцогстве выжить было довольно трудно: голод, разруха, нежить под боком, убитая торговля и экономика. Герцогство стало зависимо от гуманитарной помощи извне. Оставшееся население спешно и с большими потерями возводило вокруг своих городов стены и укрывалось от восставших мертвецов в городах-крепостях. Собственно, так местные и жили, все деревни давно вымерли, так как жизнь за пределами городов была невозможна из-за зомби и прочих более опасных тварей.

В первые годы после войны произошёл резкий спад населения, продолжающаяся миграция, голод и эпидемии. Гуманитарные организации и пресловутый орден чистоты пытались переломить ситуацию. В графство постоянно прибывает гуманитарная помощь, а маги ордена постепенно чистят землю от некромагии, которая пропитала землю, но такими темпам у них работы ещё лет на пятьдесят. И вишенка на торте ко всем бедам, словно бы только их и не хватало – в некоторых городах появились гоблины.

Гоблины – это гиперагрессивный паразитический вид жизни. Кое-кто даже предлагает смотреть на них как на форму биологического оружия. У гоблинов нет самок, поэтому форма размножения у них паразитическая. Для размножения им подходят самки других рас, даже не гуманоидные, даже животные, гоблинам всё равно. В своём стремлении размножаться гоблины неуёмны, цикл взросления у гоблинов очень короток, уже через месяц новая особь считается взрослой и готова к размножению. Если не поспешить и не принять меры по ограничению роста горлинской популяции в черте города, то очень скоро они заполонят улицы, а потом вырежут и съедят всё живое. Гоблины совершенно не контролируют свою агрессию, оставшись без внешнего врага, они истребляют сами себя. Именно так был уничтожен Зул-Тар, тут завелись гоблины и водятся до сих пор, они полностью уничтожили всё население города, а потом частично истребили сами себя.

Все нынешние жители Зул-Тара прибыли сюда позже и живут за специально возведённым периметром, своеобразный город в городе. Это не обычный город, а скорее ссылка и программа реколонизации одновременно. Совсем уж откровенных уголовников сюда не отправляют, но люди, которые по какой-то причине оказались лишними в других городах-крепостях графства Томнов, попадают сюда. Герцогство Том-Том раскололось уже после войны, по весьма важной политической причине, так им положено больше гуманитарной помощи от благотворительных организаций. Собственно, народ в Зул-Тар и существует, потому что раз в неделю в город прилетает дирижабль с гуманитарной помощью. Гуманитарную помощь люди, живущие в периметре, не получают, всё забирает правительство и переправляет в другие города графства Томнов. Поэтому Зул-Тар пребывает в перманентном голоде. Всё, чем делится правительство с жителями Зул-Тар, это уголь для сожжения трупов.

В течение диалога болтун Луи так обрадовался, что обрёл собеседника, которого интересовало вообще всё, что позволил Умке напоить Петра через тряпочку из своей фляги. К фляге приложиться не позволил, потому что пить из одного сосуда с гоблином брезговал. Болтовня Луи отвлекала, и Пётр не заметил, что они окружены возделываемыми огородами, и на них давно обратили внимание.

– Т-ы б-ы-л р-а-б Л-у-и?

– О нет, мой зеленый приятель, не совсем, я урождённый рафниец и нахожусь в Зул-Таре почти по собственной воле.

– К-а-к т-а-к?

– На своей родине я был известным вором. И у одного из знатных аристократов я украл не только золото но и, хм-м-м-м, девственность его дочери, – Луи заметил укоризненный взгляд Петра. – Вот уж не думал, что когда-нибудь гоблин будет осуждать меня за распущенность. Не смотри на меня так, мой зеленый друг, просто ты ещё не знаешь нравов Рафнии. Невинная маркиза просто не устояла перед аурой таинственности вора-зверолюда и сама вешалась мне на шею. Но вот зато её отец устоял, и если потерю золота он мог проигнорировать, то вот расстроенную свадьбу дочери уже нет.

– И т-ы р-е-ш-и-л с-к-р-ы-т-ь-с-я з-д-е-с?

– Ну, не совсем. Сначала я хотел укрыться на фронтире, но в Пикте меня поймали местные правоохранители, и уже оттуда я попал сюда.

– А о-н-и? – кивнул Пётр на Марту и людей.

– Фрау Марта состояла в корпоративной армии Геранска в чине … Марта, в каком ты чине была?

– Младший обер-лейтенант, – с тоской проговорила Марта. – У меня в подчинении была целая рота пехоты.

– А Эдгард и Базиль местные. Эдгард до войны был архивариусом префекта, а Базиль потомственный раб.

– Бывший потомственный раб, меня освободили ещё до того, как война закончилась. Мой отец заслужил свободу для семьи ратными подвигами.

– Вообще пофиг. Хотя я скорее бы поверил, что вас освободили, потому что твоя мать стала наложницей господина, когда твой отец дезертировал из армии и бежал в неизвестном направлении, – Луи.

– Рафнийская сволочь, как ты смеешь?! Я коренной Том-Томец!

– Поправка, коренной раб коренных Том-Томцев.

Базиль бросил верёвку с трупом гоблина, Луи бросил верёвку с гоблином живым, и эти двое начали драку буквально в десяти метрах от ворот периметра. Полетела белая шерсть Луи и кусочки одежды Базиля. Когда их расцепили, видок у обоих был так себе, Луи мог похвастаться проплешинами и синяками, а Базиль был весь исцарапан до крови. Всем в отряде было на них немножко плевать, хотят выпустить пар, пускай выпускают, но они задерживают всех остальных, так что пришлось разнимать.