Сын Дьявола
– Успокойтесь, святой отец, я не имею никакого отношения к инквизиции. Однако мне доподлинно известно, кто изготавливает для вас эти зелья. Ваша любовница, монахиня Анита. Она поит вас этим снадобьем вот уже лет десять, с тех пор как вы сбежали от той самой инквизиции в монастырь Сакромонте. Впрочем, ее влияние на ваше сокрытие оказала именно она. Уж больно вы ей полюбились. И это несмотря на то, что ей тогда было всего четырнадцать. А вам тогда… под пятьдесят. – Я не знаю, кто вы и что за вздор вы несете, – говорил Бенедикт, перейдя в атаку, – но, во-первых, это не ваше дело, кто с кем, когда и во сколько лет… Вам бы лучше за собой последить и за вашим сыном. Чем копаться в чужих грешках, поройтесь в своих. Стоит только начать, до чужих уж точно не доберетесь. Ибо сам вы, отец Аарон, тоже ведь далеко не ангел.
– Вы слишком недалекого ума, чтобы понять, кто я. А знали бы о том, умерли бы от удара сердца. Но вам будет предоставлена иная гибель. Вы сгорите в огне, как еретик и прелюбодей. Причем даже не от инквизиции, вы сгорите раньше, чем она успеет вас наконец поймать.
– Вот только не надо мне угрожать и строить тут вершителя Страшного суда. Ваш сын уже отличился и вы туда же. Надеюсь, вы высказались… Слушайте теперь вы меня, мне плевать, кто вы. И я не только не собираюсь оправдываться перед вами, но и препираться. Забирайте своего сына, и больше чтобы я ни вас, ни его здесь не видел. Надеюсь, я ясно выразился?
– Мы и не собирались здесь больше задерживаться.
– Там во дворе пятнадцать мальчиков, перепуганных до смерти. Завтра сюда приедет не только проверка, но и их родители. Вы думаете, я трус или весь такой лицемерный богохульник? Да как вам угодно… Я хочу, чтобы и дальше существовала эта школа и чтобы дети смогли получить образование. Разве вы не находите, что они не виноваты ни в чем?
– Имея такого наставника, как вы… Помилуйте, вы воспитаете их такими же. Они вырастут и будут еще хуже, чем вы, – отпарировал Аарон.
– Поэтому ваш выбор остановился именно на этом месте, вы знали, куда отдавали учиться своего отпрыска… Изыди вон, исчадие ада. Ходячее воплощение Зла. Все знают, а я, думал, нет?! Только знай ты, что я тебя не боюсь! И смерти я не боюсь. Я даже Бога не боюсь, а ты хочешь, чтобы я боялся Дьявола?! Пошел вон, отыди!
– Ваша смелость впечатляет! Стоит отдать должное. Не оброните это, – уходя, сказал Аарон, устремив взгляд на флакончик с настойкой, которую Бенедикт все еще держал в руках.
Открыв дверь, Аарон увидел стоящего сына, который молча смотрел на него, мило улыбаясь. Аарон тоже улыбнулся ему, он никогда не сердился на это милое создание, с такими красивыми черными глазами и ангельской улыбкой. Сын Аарона был самым красивым мальчиком в монастырской школе. Аарон выдавал показную строгость лишь окружающим, чтобы все видели, что он воспитывает его в строгости. Но на самом деле Аарон всегда был слишком мягок к нему. А сейчас он взял сына и вывел его оттуда.
Когда они проходили через двор, мальчики, завидев их, разбежались и смотрели на Аарона и Антонио глазами, полными страха и ужаса. Они только немного отошли от произошедшего час назад кошмара. А тут, как увидели Антонио снова, побледнели и настороженно смотрели на него и его отца.
Антонио подозвал к себе Хуана, тот как ни в чем не бывало подошел. Антонио взял его руку и что-то вложил в нее. Хуан посмотрел и увидел маленький медный амулет с изображением некоего символа, значения которого Хуан не знал, но тем не менее не стал отдавать его назад. Он ждал, что Антонио сейчас ему пояснит, что это за вещица.
– Это сильный оберег, – ответил Антонио, – у меня много таких. Один из них я хочу подарить тебе, в знак своей благодарности. Прошу, возьми его и держи всегда при себе. Он спасет тебя, когда ты будешь в большой опасности.
Хуан подозрительно смотрел на Антонио, потом перевел свой взгляд на его отца, который кивком дал ему знак, чтобы он забрал себе то, что дал ему только что Антонио.
– Благодарю, Антонио, но я не сделал ничего такого, чтобы получать такие подарки, – ответил Хуан, и хотел было вернуть амулет, но что-то не позволило ему это сделать, он словно застыл у него в руке. – Я всего лишь рассказал все как было, и всем кому нужно я расскажу то же самое. Думаю, все должно уладиться и тебе незачем покидать школу. Ты ведь ни в чем не виноват и не сделал ничего дурного.
– К сожалению, я не смогу больше обучаться здесь. Но здесь я провел свои лучшие детские годы. Впереди еще будет много чего нового и интересного. Здесь мой путь уже пройден. Мы еще увидимся с тобой, Хуан. А пока прощай, друг. – Антонио обнял мальчика, который чуть всплакнул, ведь успел проникнуться душой к Антонио, он сильно отличался от остальных и искренне нравился Хуану.
– Пойдем, сынок, – Аарон взял Антонио за руку, и они покинули окрестности монастыря. Позже их уходящие фигуры и вовсе исчезли, ребята подбежали ближе, чтобы рассмотреть, куда же подевались Антонио с отцом. Но они оба как будто испарились и просто исчезли. Хуан же так и стоял на том месте, крепко зажав амулет в кулаке. Одному ему были видны фигуры этих двух людей, только он видел не людей, а демонов, которые далеко скрывались за горизонтом.
Ровно через три дня в монастырской школе вспыхнул сильный пожар. Бенедикт неудачно поскользнулся на полу, и пролил свою настойку, которой хвалился Аарону. Пламя моментально взялось по всей комнате, где находился Бенедикт. Сам он сгорел заживо за десять минут. Когда пожар распространился на школьные классы, какое-то провидение заперло изнутри занимающихся там все тех же учеников, они чувствовали запах гари, когда горел с соседнем классе их наставник. И в попытке выбраться они подняли панику, но, увы, двери были заперты, и огонь занялся по всем деревянным столам и стенам. Адское пламя никому не давало пощады, и юные послушники кричали в страшных муках, издавая невыносимые крики. Их зов на помощь оказался не услышан, а священники прибежали только тогда, когда уже вся школа полыхала огнем высотой в несколько метров. Они были уверены, что спастись никому не удалось. Однако неподалеку они увидели стоящего Хуана, который плакал и трясся от страха. Огонь лишь немного повредил его одежду, но на теле не было ни единого следа от ожогов.
– Слава Всевышнему, хоть кто-то жив! – крикнул прибежавший священник, схватил Хуана и унес прочь его оттуда.
Мальчик держал в руках амулет, подаренный ему Антонио. Он даже не мог вспомнить, как он очутился на улице, но точно знал, что, когда начался пожар, он был в классе со всеми. Он никому ни разу не показывал этот амулет. Все время прятал его от всех.
Прошло одиннадцать лет…
Глава 2. Невинное любопытство
Инквизитор Мануэль Гутьерес прибыл в аббатство Сан-
Херонимо. Но не с целью обыкновенного визита. У него была особая миссия – сотворение философского камня. Все, однако, было не так просто, как казалось на первый взгляд. Мало того, что как лицо, имеющее духовный сан высокого ранга и занимающее пост влиятельного инквизитора, он преступал закон, так еще и крепко рисковал буквально своей жизнью, как еретик. Ведь алхимия приравнивалась в средние века к колдовству. А за это он мог отправиться на костер. Однако Мануэль был спокоен, и настоятель монастыря, преподобный отец Аарон, сам послал за ним, заранее уверив его в полной конфиденциальности их совместных действий, дабы полностью обезопасить их обоих от возможных происков инквизиции.
Сама по себе архитектура монастыря выглядела странной и загадочной. Основное строение было выполнено в форме креста, украшено ребристым сводом, выполненном в готическом стиле. Здание было украшено капителями, стрельчатыми арками и двумя великолепными порталами, декорированными резьбой в стиле платереско.
Монахи не должны были выходить за порог монастыря. Общение с внешним миром было для них нежелательно, ибо отвлекало от мыслей о спасении души. Так и показалось Мануэлю на первый взгляд, когда он прибыл в аббатство. В его глаза бросилась странность поведения всех людей, которые находились на их территории. Все же стоило понимать, что монастырь всегда жил замкнутой жизнью, вдалеке от обжитых мест. Все необходимое для существования обители находилось в ее пределах. Этим и объяснил Мануэль весьма необычную странность в поведении монахов.
Аббат, или отец этого монастыря, давно был избран из числа монахов как наиболее уважаемый и ученый. Наконец он спешно вышел к Мануэлю, чтобы принять его в свою обитель. В отличие от своих собратьев, он выглядел более оживленно и очень даже в приподнятом настроении, что не могло не порадовать Мануэля, а то он уже решил, что нежеланный гость на их территории. Лица монахов, которые он успел разглядеть, выражали нелюдимость, подозрительность и как будто какой-то страх.
– Отец Мануэль, рад приветствовать вас в моем аббатстве! Добро пожаловать, и это великая честь для меня! – улыбаясь, вежливо сказал Аарон.
Мануэля, как человека тонкой натуры и хорошо разбирающегося в людях, не могла не поразить столь приятная внешность и видимое расположение Аарона. Обладающий благородным обликом и исполненный властного достоинства он не мог не расположить к себе Мануэля. Взгляд Аарона был острый и проницательный. К тому же его отличал высокий рост и очень красивое, с правильными чертами лицо. Большие темные глаза и черные раскосые брови, орлиный нос, но очень правильной и аккуратной формы. Несмотря на преклонный возраст, как считал Мануэль, ему где-то под шестьдесят, на лбу и на лице не было ни одной морщины. В глазах и манерах чувствовалась суровость, но страха в ней не было, а веяло неким благоговением. Взор огненный и пронзительный.
О происхождении Аарона не было кому-либо известно. О нем лишь ходили слухи. Кто-то полагал, что родители избавились от него сразу после рождения, подбросив к воротам монастыря, дабы в силу бедности и невозможности растить младенца избавили себя от обузы. Кто-то рассказывал, что он приехал из неизвестного города, чтобы обратить себя в монахи. Конечно, много раз самого Аарона спрашивали об этом. Но он всегда всем отвечал одно и то же, мол, если он оказался в стенах этого монастыря, значит на то была воля Бога. К тому же преинтересный факт – у Аарона был сын, которого он вырастил один, без супруги. Мать Антонио никто не видел, однако некоторые полагали, что она существует, но никогда не выходит из дома. Еще в юношеские годы Антонио стал монахом по воле своего отца, соответственно, он вырос в этом же монастыре и обучился множественным умным наукам, таким как юриспруденция, философия, право, теология и даже немного медицина. Однако по достижении зрелого возраста молодой монах снял с себя все обеты и женился на юной испанке, с которой счастливо проживает в городе.
Все эти разговоры давали Аарону неоднозначную характеристику, и ходила разная молва, причем не только хорошая. Однако Аарон настолько сумел обратить народ в свою пользу и заслуживать почтение и всеобщий авторитет, что все эти разговоры вскоре утихли и уже никого особо не волновали. К тому же, превосходство его талантов ставило его намного выше остальной братии. А его красноречие и приметные манеры завоевали ему всеобщее уважение.
Но никто не знал, был ли монах Аарон знаком с порочностью света и что скрывали обратные стороны его души и жизни в целом…
– Это честь для меня войти в вашу благословенную и славную обитель! – ответил Мануэль на гостеприимство Аарона. – Я много наслышан о вас. Все дивятся восторгам, которые вы вызываете своими проповедями. Поклонение, каким вас окружают люди, поистине беспримерно. У вас желают исповедоваться, потому что вы благородного, как полагают, происхождения, и те знания, которые вы источаете в своих речах, чрезвычайно глубоки, а красноречие на редкость убедительно.
– Ах, отец Мануэль, я уверен, люди так преувеличивают, что неудивительно, они имеют склонность приукрашивать. Не стану умалять свои достоинства, коли они есть, а людям это видно более, чем мне. Но твердо могу утверждать, что мне самому еще не сильно хватает мудрости и знаний, коим мне предстоит еще учиться, – ответил Аарон, увлекая за собой Мануэля в свою обитель.
– Скромность добавляет вам еще больше достоинства, отец Аарон, – отвечал Мануэль, – поистине, нет украшения лучше для такого человека, как вы, и я все больше радуюсь тому, что наконец оказался здесь.
– И, разумеется, вы привезли с собой то, о чем я вас просил, – спросил Аарон, пытаясь показать, что суть дела визита Мануэля волнует его куда больше, чем его бесконечные похвальбы в адрес его персоны, о которой он не имеет ни малейшего представления, кроме как со слов каких-то там невежественных людей.
– Разумеется, я привез те самые камни, которые мне доставили из Иерусалима, но я не могу утверждать, те ли самые то камни… – говорил Мануэль.
– Прошу вас, говорите тише, отец, – наклонился Аарон над Мануэлем, – мы непременно это выясним, а пока пройдемте, я хочу показать внутреннее расположение нашего аббатства, вы как особый гость нашего монастыря, будете размещены с положенными удобствами.
– Благодарю вас за теплый прием, – сказал Мануэль, – я с превеликим удовольствием познакомлюсь более подробно с вашим чудесным монастырском замком. Поистине, здесь так необычайно спокойно… И какой запах… Должно быть, здесь растут разные и редкие травы.
– Я слышал, – продолжал Аарон за обедом, – вы провели как инквизитор несколько процессов и прославились не только проницательностью, но в то же время великодушием. Вы во многих случаях выносили оправдательные приговоры. Хочу вам признаться: я верю в то зло, что неотступно присутствует в нашей жизни. Оно выискивает жертвы и подстрекает их действовать так, чтобы подозрение пало на праведных, и торжествует, видя, как сжигают праведника. Ведь часто инквизиторы, доказывая усердие, любой ценой вырывают признание у подсудимого. Как будто хорошим инквизитором должен считаться тот, кто нашел козла отпущения, чтобы удачно закрыть процесс.
– Инквизиторы сами зачастую выступают как орудие Дьявола – спокойно ответил Мануэль с видимой досадой на лице.
– Безусловно, – ответил Аарон, – пути Господни неисповедимы, но и сам дьявол неотступно следует за человеком, как тень. Так всегда ли он зло? Быть может, Бог сам допускает его безграничную власть среди тех или иных людей. А коли так, то они идут рука об руку.
– О, этот пресловутый спор уже длится веками, и все же многие привыкли видеть Дьявола истинным злом и врагом всего человечества. Но при этом истины по-прежнему никто не знает.
– Вот именно, – подхватил Аарон, – потому что никто не видел ни того, ни другого. Но можете ли вы мне ответить свое предположение, если Бог всемогущ, почему же он не покончит со злом? Значит, он понимает, что зло для чего-то нужно. К примеру, рассмотрим природу. Хищник вроде бы творит зло – убивает других животных.
Но действительно ли это зло? Как известно, если убрать хищников из природы, то вскоре его жертвы начинают деградировать. Они съедают весь корм, становятся слабыми и больными, поскольку выживают неполноценные особи. А со временем эта самая избавленная от угрозы жертва вымирает сама. В итоге, чтобы ей было хорошо, должно существовать зло в виде хищника. Смерть и страдания одного индивида приносит пользу для всей популяции. Таким образом, вещи взаимосвязаны. Чтобы существовало добро, нужно зло. Но и зло не может существовать само по себе – если все разрушить, не созидая, то останется лишь пустота. Таким образом, Дьявол не является врагом Бога. Он оказывается его обратным полюсом, балансирующим фактором.
– Из ваших слов можно сделать вывод, что мир развивается благодаря балансу добра и зла, которые не могут существовать отдельно друг от друга, – рассуждал Мануэль, и на его лице выражалось полное неверие тому выводу, который он сам же сейчас произнес, – но смею заметить, Святая Церковь ваши эти доводы сочла бы самой отпетой ересью.
– О, ну если наш с вами разговор не будет предан огласке, а это не надо ни вам ни мне, вряд ли она вообще когда-либо додумается об этом, хотя, что на уме у вашей этой Церкви и отдельно ваших небезызвестных инквизиторов, то одному Богу известно, как далеко они заходят в своей ереси, Страшно даже подумать, – усмехнулся Аарон, – но у нас с вами совсем иные миссии, чем сравнивать ваших и наших. Ваш талант, проницательный ум и знания должны стать для меня весьма полезными.
– Для меня честь служить вам и быть полезным, мне приятно слышать из ваших уст отзывы о моих талантах. Но уверяю вас, они преувеличены. Я всего лишь исполняю свой священный долг перед народом и перед Богом. И считаю своим долгом напомнить вам, что Сатана все же противник Бога, об этом говорится и в книге Иов. Сатана открыто выступает против Бога и побуждает Создателя допустить испытания не только Иова, а и всех людей, все человечество. Дьявол вскоре будет изолирован и обезврежен, а впоследствии уничтожен навсегда. Об этом написано пророчество в книге откровения: «Затем я увидел, как с неба спускается ангел с ключом от бездны и с большой цепью в своей руке. Он схватил дракона, древнего змея, который есть Дьявол и Сатана, и связал его на тысячу лет. Он бросил его в бездну, закрыл ее и запечатал ее над ним, чтобы тот больше не вводил в заблуждения народы, пока не окончится тысяча лет (Откровение 20:1—3).
– Дьявол, который вводил их в заблуждение, был брошен в огненное и серное озеро, где уже были и звери, и лжепророк (Откровение 20:10), – решил тоже блеснуть знаниями священного писания Аарон, – конечно, и я в курсе Святого Писания Иова. В нем огненное и серое озеро – символы вечного уничтожения. Люди тысячу лет ожидают времени, когда ни сатаны, ни Дьявола, ни демонов, ни тех, кто совершает зло и причиняет другим страдания, уже никогда не будет на земле. И процветет мир праведный, счастье и радость будут существовать вовеки, среди людей и ангелов. Но давайте вернемся к моему примеру про природу, и как вы понимаете, можно привести еще сотню таких примеров, из которых будет делаться вывод, что абсурдно считать таковое возможным.
Мануэля начал всерьез настораживать этот разговор, а интонации Аарона, столь рьяно защищающего козни Дьявола, сильно пугать его. Местами даже устрашать. К тому же его доводы настолько противоречивы и беспочвенны, что не понятно, откуда он вообще мог из взять. Кто его вообще этому учил, в какой семинарии? Или это его личные выводы. Но ни одна церковь не будет проповедовать такую отъявленную ересь. Тех немногих, кто однажды пытался это сделать, давно уже сожжены на кострах. Почему Аарон так открыто проповедует ему здесь то, что полностью опровергает его проповеди на людях. Может быть, он проверяет самого Мануэля или хочет поспорить о чем-то. Так или иначе Мануэлю становилось некомфортно в присутствии Аарона, но пока ему удавалось всем своим видом скрывать свое негодование.
– Я лично ничего не хочу ни утверждать, ни доказывать, – строгим тоном высказал Мануэль, – я всего лишь привожу цитаты из Библии, на которые опирается Священная Церковь. И я еще раз обращаю ваше внимание на то, что в них раскрывается истина о том, что Сатана противник Бога. Но, как вы уже ранее выразились, я сам лично никого не видел.
– Вы не видели, отец, а я видел! – заявил Аарон.
Вот это поворот! Мануэль чуть со стула не упал. А то, что его качнуло, так это точно. Изначально Аарон никак не выглядел сумасшедшим, и даже отчасти. Но сейчас это ставилось под сомнение. Мануэль налил полный стакан воды и залпом выпил его. Ничего не сказав, он смиренно поставил глаза на Аарона, полные интереса и продолжения его выдающихся доводов. Он не мог дождаться, что же будет дальше. Аарон охотно продолжил.
– Рассматривая ту же Библию, Сатана был послушным Богу до определенного момента. Он был не ангелом, а херувимом. А это наивысший чин. И у него были огромные полномочия. Он занимал высокое положение. Но ему этого показалось малым, – говорил Аарон с досадой на лице, – в его сердце появилась зависть. Порок, присущий всем людям на земле, которым вечно всего мало.
«Ты был помазанным Херувимом, чтобы осенять, и я поставил тебя на то; ты был на Святой горе Божией, ходил среди огнистых камней. Ты совершен был в путях твоих со дня сотворения твоего, доколе не нашлось в тебе беззакония» – из Книги Пророка Иезекииля (28:14—15).
– Люцифер был осеняющим херувимом престола Божьего, вторым после Христа, – продолжал Аарон приводить цитаты из Писания.
– Отец Аарон, я убежден, что нам все же неведомы планы Бога относительно Люцифера. К тому же, простите мне мою дерзость, вы излагаете доктрины издания, которое местная католическая церковь пытается искоренить. Посему я думаю, нам стоит прекратить этот разговор и не распространять более иудейские проповеди, – предложил Мануэль, уже реально загнанный в угол, – предлагаю вернуться к нашему делу.
– Этот разговор и возник на почве того самого нашего дела, отец Мануэль! – говорил Аарон. – Сможем ли мы достичь результата, если не будем убеждены в том, что существует несколько противоборствующих сил и что множество теорий об исключительно божественном происхождении тех или иных явлений на Земле являются более чем неверными? К тому же, глубоким заблуждением. Или вы хотите утверждать, что не существует некоей Силы, которая направляет человека независимо от того, верит он в Бога или нет, и эта сила может как создать, так и разрушить? Мы здесь с вами собрались, чтобы создать, но задавали ли вы себе вопрос, когда ехали сюда: «Как?» Вы уже высказали, что не видели ни Бога, ни Дьявола, тогда, может быть, вы видели кого-то еще, кто может открыть вам завесу тайны? Молчите… Вы не знаете. Вы скоро поймете. А пока я начну потихоньку открывать вам некоторые секреты. Начну с того, что Люцифер давно переписал пророчество. Он никому не позволит попирать его права на этой Земле и добьется тех почестей, которые по праву принадлежат изначально только одному ему. Настанет день, когда он будет предводителем и Владыкой и защитником тех, кто последует за ним и повинуется ему. Тех, кто выступит против него, он сотрет с лица земли и уничтожит. Это День Святого Апокалипсиса, который настанет, если люди будут продолжать проявлять невежество и ничтожное братоубийство. И более всего его приближают ваши драгоценные инквизиторы, которые сами, подобно чертям, сеют бесконечный хаос, наводят страх и ужас на людей под маской «святой» церкви с их наставлениями на путь истинный. Через жуткие пытки, истязания, публичные позорные сожжения… сожжения заживо. А все лишь с целью обогащения королевской казны и ублажения своей ничтожной плоти.
– Не могу не согласиться с вами в том, что рано или поздно страдания и расплата настигнет тех, кто под маской служения Богу скрывает материальный интерес, а зачастую просто получает удовольствие от страдания людей. Да, вы настолько правы, что мне даже нечего вам возразить… Действительно, и я сам видел на своей практике немало вопиющих случаев бесчеловечных пыток над невинными и достойными сожаления людьми… И не вмешайся я вовремя, Бог знает, чем бы все это для них закончилось. Кто-то сумел выжить и выйти невредимыми из страшных темниц, кто-то остался на всю жизнь калеками… Кого-то, увы, не удалось спасти вовсе… Я всегда чувствовал боль и страдания этих людей, я ведь сам, как и вы, отец. У меня есть дочь, и не приведи Господи, если бы над ней так издевались, – сокрушенно говорил Мануэль. – Я всегда ставлю себя на место отцов этих несчастных девушек, которых пытают и насилуют мои коллеги в этих смрадящих камерах… Я могу с уверенностью утверждать, это не от Бога. И безусловно, эти люди получат свое наказание, но это решать не вам, и не мне, а только Богу, когда, и в какой жизни.
– Вы дико заблуждаетесь, Мануэль! Они не получат наказание ни от Бога, ни от Дьявола, но от другого человека, который пройдет через ад, и переживет массу человеческих страданий. Я даже знаю, от кого, но не скажу вам этого. Человеком никто не управляет, открываю вам следующий секрет, – многозначительно рассуждал Аарон, – он сам собой управляет, и своей жизнью. Берет частицу Бога и Дьявола в свою душу, которые они ему вкладывают. Но распоряжается ими только лишь сам человек. Но даже сам Дьявол не может причинить столько зла человеку, сколько он сам может это сделать.
– Я бы не хотел, чтобы наш с вами разговор и общие дела стали достоянием тех самых людей, пусть даже Бог или Дьявол станут тому свидетелем, – сказал Мануэль.
– Будьте уверены, они в курсе, – отвечал Аарон, – я вижу, отец, вы очень взбудоражены нашей беседой, и местами она повергала вас в шок, который вы не без должного умения пытались от меня скрыть. Но я хочу вас успокоить и попросить не волноваться ни о чем. Поверьте, что ни происходит – все только так, как должно быть. Не больше и не меньше. Я бесконечно ценю вашу сдержанность, дипломатичность, и повторно отмечу, ваш чуткий ум. Ну и конечно же терпение. За сим я бы хотел показать вам мою библиотеку. Именно там я хочу увидеть то, что вы мне так любезно привезли.