Сын Дьявола

Мануэль уже не пытался даже скрыть свое удивление, которое то менялось гневом, то смущением и негодованием, ведь Аарон окончательно уже производил впечатление человека одержимого. Но выяснять это следовало бы чуть позже. А сейчас слишком удивительным показалось ему предложение спуститься в библиотеку. Мануэль предположил, что это и есть та самая храмина, которая ведет в таинственное подземелье. А почему библиотека? Он ведь думал, что Аарон в монастыре содержит тайную лабораторию, в которой проводит разные опыты с неблагородными металлами. Стало быть, этой лаборатории не существует, но явно существует некая библиотека, которую, конечно, стоит непременно увидеть.

– Премного польщен вашим предложением посетить вашу библиотеку, – пытался говорить спокойно Мануэль, – я с нетерпением жду случая оказаться там.

– О, вы увидите, она сильно отличается от остальных, – загадочно и с усмешкой говорил Аарон, – это мой особый светоч, скажем так, мой второй мир, и истинный мир. Находясь в стенах этой библиотеки, мне открываются такие образы, которые невозможно увидеть за ее пределами.

Пока они продвигались к храмине, где и была расположена библиотека Аарона, перед ними возник старый монах, весь такой смор щенный и сгорбившийся. Он остановился перед Мануэлем и стал всматриваться в него так, будто уже видел его раньше.

– О, Мануэль! Ужели это ты! Брат мой любимый! – монах преклонил колени перед Мануэлем и стал целовать ему руку, – я сразу узнал тебя, о Преподобный. Я знал, что ты придешь сюда. Отче, прошу тебя, быстрее покинь это место.

Мануэль выхватил руку у старца и резко посмотрел на Аарона. Тот весь побагровел от злости, и его желание дать этому старику оплеуху было так очевидно, что Мануэль уже приготовился к тому, чтобы вступиться за него. Однако недоумение снова нарастало в нем, теперь в виде вопроса: что вообще все это тут значит? Однако совсем быстро он счел старика сумасшедшим, тем более он не знал его раньше. Но вот что его смутило, что старец назвал его имя. Вот откуда он его знает?

– Отец Диего, немедленно встаньте, – сказал Аарон и начал поднимать старика, вовсе не собираясь его бить или унижать. Однако поскорее избавиться от него следовало Аарону немедленно. Внезапно появившийся монах никак не входил в его планы.

– Уезжай, отец Мануэль! – никак не мог угомониться старый монах. – Спасайтесь! Я вижу костер! Розги, дым… И вся ваша семьи, и ваша дочь, все горят на костре живыми!

– Довольно уже! – презренным тоном сказал Аарон. – Отец Диего, ступай к себе. Уведите его отсюда кто-нибудь!..

На команду Аарона спешно прибежал один из монахов, взял ста рого монаха под руки и поволок в его келью.

– Ты не человек! Изыди, нечистый дух! Изыди! – еле кричал хриплым голосом старик, пока его волок монах по приказу Аарона.

Мануэль все смотрел ему вслед, и именно сейчас он понял, что тут происходит что-то странное. К тому же сейчас он был уже не просто насторожен, но сильно напуган. Ведь этот старик бормотал про костер и про его семью и дочь. А ими Мануэль дорожил более, чем кем бы то ни было. Внезапно разум вдруг покинул его, но почему? Аарон ведь был слишком спокоен, видно, он уже не раз видел подобное тут. Но так сильно напугали его слова про костры и что нужно скорее уезжать отсюда… И кого он имел в виду, когда кричал: «Ты не человек»? Не иначе как Аарона. Уже разные мысли начинали закрадываться в голову Мануэля, причем далеко не самые хорошие, а скорее очень плохие. Жаль, что он сразу не смог понять, что они настолько были близки к реальности, что если бы он быстро спохватился, а не дал бы волю страху и невежеству поглотить себя, все было бы иначе. Ведь он на самом деле был умен, и хватка у него была крепкая. Но вот именно сейчас его рассудок все больше мутился, как будто гипноз нападал на него и он не мог с ним справиться.

Он задыхался, глядел смутно. Был как в бреду. Наверное, не стоит воспринимать речи этого безумного старца как что-то существенное, которому, судя по всему, не менее чем лет девяносто, уж слишком старым и немощным он выглядел. Однако тревога никак не покидала его.

– Прошу вас, отец Мануэль, никак не воспринимайте речи это старого монаха, – пытался успокоить Мануэля Аарон. – Несчастный двинулся рассудком вот уже как очень много лет. Я прошу простить этот неуместный и весьма неприятный случай.

– Осмелюсь заметить, что речи этого, хоть и весьма старого, но довольно недурного старика, не выглядели отнюдь не нормальными. Очевидно, что-то сильно напугало его. Я должен немедленно выяснить и понять, что вообще происходит здесь!

Да что же позволяет себе этот несносный инквизитор! Аарон уже начал злиться, но пытался тщательно скрывать свою злобу, как ранее Мануэль пытался скрыть свой страх. Поскольку ни то, ни другое никому из них так и не удалось скрыть друг от друга, Аарон уже решил перейти к действиям и перестать разговаривать с Мануэлем загадками. Аарон считал, что ему не дано понять то, что он сможет познать лишь на собственной шкуре.

– Несуразные речи этого монаха так повергли вас в страх и ненужные раздумья, которые никак не способствуют укреплению вашего разума, а лишь насаждают в него посторонний мусор. Неужели это возможно с вашим умом и проницательностью? Вы меня удивляете, Мануэль. Осмелюсь и я быть дерзким и поспешу с выводами, ибо сейчас вы не можете отличать одно от другого.

– Что вы имеете в виду, отец Аарон?

– Не стану разъяснять вам то, о чем вы вероятно не имеете ни малейшего представления. Какой смысл? Лучше сразу увидеть. Полагаю, пора уже приступать к тому, за чем вы приехали сюда.

Аарон пошел в сторону своей библиотеки, Мануэль спустился за ним. Эта так называемая библиотека представляла собой узкие переходы. Фонарь, который Аарон нес в руке, освещал по сторонам предметы, внушающие отвращение… Разные черепа, скелеты, статуи, которые, казалось, взирали на них с ужасом. Стояла тьма, и лишь свечи, зажженные Аароном, давали слабый свет. Еще более сильный страх навевало завывание ветра, такое дьявольское и зловещее, что сковывало душу. Мануэль уже побелел от страха, и только Аарон лишь окинул его взглядом, исполненным презрения и гнева за его робость и малодушие.

– Я думаю, будет лишним вам говорить о том, что монахи зачастую читают в своем монастыре литературу, которая является запрещенной. Это разного рода гримуары, магические сборники. Слышали о таких, Мануэль? – спрашивал Аарон, расхаживая по своей библиотеке и показывая Мануэлю разные книги. – Вот к этим нет доступа никому, кроме меня. Теперь и вы увидели то, что до сих пор не видел никто.

Тут Мануэль уже не на шутку испугался. С чего бы Аарону посвящать его в столь деликатные тайны, которые могут стоить ему жизни? Быть может, после увиденного Мануэль сам лишится жизни.

Но Аарон не осмелится убить его, ведь Мануэль имеет покровительство, о чем не мог не знать Аарон. Но предполагать, что Мануэль будет молчать после увиденного, Аарон не мог. Было бы слишком глу по показывать инквизитору библиотеку с магическими гримуарами и книгами по практической магии, которая являет собой именно черную магию. Все это могло бы быть даже интересно, возможно, если посмотреть на это с другой стороны, но вот как все это соотносится с теми камнями, которые он привез Аарону. Надо просто на блюдать и вскоре все станет ясно. Мануэль решил пока ни о чем не расспрашивать Аарона, а просто внимательно слушать то, что он будет говорить.

– Дьявол искушает монаха сладострастными видениями… Если прикасаться к запрещенным книгам, зачем бы Дьявол удерживал монаха от греха? – продолжал свой экскурс Аарон, речи которого были Мануэлю пока абсолютно непонятны. – Вот эта книга о тайнах. Взгляните на эти миниатюры. А здесь пишутся рецепты составов, которыми можно пропитать фитиль масляной лампы, и пойдут запахи, вызывающие видения, иногда эротические видения, и самые невероятные фантазии, которые могут возникнуть у человека в его влечении к противоположному полу… Кстати, не только к противоположному. Возлежание женщины с женщиной, как и мужеложство, кажутся людям не менее прекрасным, чем с лицами противоположного пола, а иногда даже и более приятными… Мы не должны стыдиться и бояться своих желаний и фантазий, мы должны давать им выход воплощать в жизнь всеми способами. И если есть средства, которые усиливают эти желания, то почему бы не воспользоваться ими. А вот здесь описаны рецепты волшебных мазей ведьм, – продолжал листать книгу Аарон, и с огромным восторгом демонстрировал то, что там было написано.

Мануэль стоял как вкопанный. Каких еще ведьм? Он до сих пор вообще ни во что такое не верил. Кто, черт возьми, этот человек? Зачем он все это ему показывает? И все еще непонятно, при чем тут камни?

– Вы же наверняка слышали о том, что люди применяют одурманивающие средства, как наркотики, туманят разум. Человек таким образом пытается уйти от горькой действительности. А знаете, как он это делает? Они кладут в хлеб белену, мак и полынь. Ядовитые травы, которые вы с таким восхищением нюхали в саду, лишь повышают опьяняющий эффект. Под их действием на самом деле можно увидеть женщину, летящую на метле, или мужчину, превращающегося в оборотня. Ведь это рассказывают пленники вашим доблестным инквизиторам под пытками? Наверняка уже слышали… Все это существует. Откуда бы они это знали? Это не легенды, это реальность… А вот рецепт довольно милой мази из просвирника. Так она называется из-за главного компонента. Но не его действием мазь обязана производимым дурманящим эффектом. А именно белладонна, красавка, белена, паслен, кока, мак и опиум. Здесь подробно описываются нужные пропорции и как все это изготавливается. Закрепляющим эффектом ведьмовской мази служит человеческий жир. Когда живешь во времена многочисленных казней, нетрудно достать такой материал. Его продают сами палачи. Вижу, вы впервые слышите об этом…

– Признаться, да. Но не удивлюсь всем этим варварствам, – спокойно отвечал Мануэль, но спокойствие было все так же искусственно напущено, внутри него все колотилось. – Но в чем же тут магия?

Травы, содержащие дурман, это обычное народное средство.

– Травы да, но жир… Считается, что с помощью этой мази человек обретает силу умершего, это уже своего рода как каннибализм. К тому же, неповторимые ощущение переноса в другую реальность, которое сопровождается снами сексуального характера, делают человека рабом такого средства. Ему уже не хочется возвращаться в свою обыденную реальность. Он живет только той, которой хочет жить. Женщины убегают в эротический и фантастический мир. Мужчины становятся сильными и страстными самцами, способных удовлетворить необузданные фантазии даже сотни женщин.

– Слишком занимательно, отец Аарон, признаться, я поражен такими открытиями. Но я так полагаю, что использование этих камней, которые я привез вам, также связаны либо с изготовлениями чародейственных мазей, либо с применением иных средств магии… – пытался уже выяснить суть дела Мануэль.

– Только с помощью магии и вызова потусторонней силы мы сможем обратить эти камни в то средство, за которое так радеем, – прямо ответил Аарон.

– Хм, я полагал, что алхимики совершают некие действа посредством химических реакций, ибо сам много лет занимаюсь этим, что, безусловно, также не оказывает мне чести, сам знаю, это противоречит церкви и Богу, но вызовы духов… Это же кощунство. Вы собираетесь в вашей Святой обители прибегать к помощи ада?..

– Я слишком много рассказывал вам часом ранее о сути ада и многих подобных ему вещах, я полагал, вы поняли меня, ведь с таким упоением слушали. Какие же слова мне подобрать, чтобы произошло ваше понимание, отец Мануэль? Алхимия в монастыре… Вы всерьез полагали, что я провожу тут химические опыты? – рассмеялся Аарон.

– Я уже не осмеливаюсь что-либо предполагать, столько много новой информации, очевидно, мне нужно время, чтобы переварить ее. Алхимия, да, это звучит странно в стенах монастыря, но черная магия – еще более нелепо.

– Вполне приемлемо, и вовсе не так кощунственно, как принято считать. Без ада нет рая, как без зла нет добра. Снова повторюсь, что мы уже имели эту тему для обсуждения. Не хочу снова к этому возвращаться.

– Ваш сын, насколько мне известно, имеет свою личную мастерскую и занимается изысканием надежного средства для превращения неблагородного металла в философский камень? – вопросительно говорил Мануэль.

– О да, вы верно осведомлены. Он довольно преуспел в своих деяниях по выработке быстродействующих лекарств, но, увы, ему пока не удалось создать философский камень. Однако я убежден, что это не за горами, и, возможно, теперь, с помощью этих камней из Иерусалима, он сможет это выполнить, – ответил Аарон.

– Но это не простые камни, это камни Соломона, великого царя.

– Это всего лишь безделушки, которые не несут в себе никакой ценности, и нет никаких доказательств, что это те самые камни, как и то, что они вообще существуют. Давайте будем реалистами, мы взрослые люди и верить в сказки нам не к лицу. Мне ясно одно – эти камни несут в себе неоспоримую ценность, потому что находились в древнем Храме в Иерусалиме. Но согласитесь, это еще ни о чем не говорит. Я знаю, как вы рисковали, ведь если инквизиция про это пронюхает, слова старого монаха окажутся пророческими. Но не нужно бояться этого. Бог с вами, и это главное. И да, я верю в Него. Безгранично и всецело. Я верю и в Дьявола. Но сейчас только он сможет помочь достичь вам и мне своего могущества и неуязвимости через эти камни.

– Вы сошли с ума, отец Аарон! Это уже неслыханно и сказать, что дерзко это ничего не сказать! Мы с вами будем оба гореть в аду за такое! Нет, я не стану в этом участвовать! Я не столько боюсь инквизиции, сколько гнева Божьего! – испуганно проговорил Мануэль.

– Вы говорите так, потому что не ведаете, о чем именно, – пытался вразумить Мануэля Аарон. – Вы не понимаете даже малейшей сути всего этого. Ваш разум сильно засорен, хотя вы думаете, что это далеко от истины.

– Не стану спорить с вами, но поймите меня, я чрезвычайно поражен тому, что вижу и слышу! – оправдывался Мануэль.

– Поражаться какому-то открытию или факту – это еще не значит не пытаться научиться или познать ту самую истину, – рассуждал Аарон. – Иногда нужно просто попытаться понять, но чтобы понять, надо изучать, познавать, открывать, исследовать… Вот что это, отец Мануэль. А доселе вы и ваши убогие церковники занимаетесь бессмысленными пытками в поисках выдуманных вами же легенд, или тех, о которых вы когда-то от кого-то слышали, то как же возможно будет пролить на все на это хоть малейший луч знания и просветления. Вы думаете, я сумасшедший? Вы уже битый час ломаете голову и не можете понять, почему я не боюсь костра, да потому что сжечь меня невозможно. А вот вас возможно, Мануэль. И вам уже сейчас стоит задуматься об этом.

– Поверьте, я задумываюсь об этом и, как бы там ни было, боюсь, да и не хочу умирать… – отвечал Мануэль, и в голосе слышалась мольба, как будто его жизнь зависела от Аарона.

– Вот видите этот сосуд, сюда можно заточить Вельзевула, – сказал Аарон и достал изящный керамический сосуд, напоминавший нечто античное. Он был яйцеобразной формы с двумя вертикальными ручками на горле. Сделан он был из глины.

Все звучало настолько правдоподобно и выглядело безупречно, что можно было подумать, будто Аарон великий волшебник и просто под прикрытием монаха совершает свои колдовские действия. Это по-прежнему не укладывалось в голове Мануэля. Сколько разной магической атрибутики вокруг: черепа, судя по всему настоящие, горящие черные и синие свечи огромных размеров, пентаграммы, разные статуи древних языческих богов, теперь эта амфора. Чем еще Аарон удивит сегодня Мануэля? Он чувствовал, что это далеко не все, что ему предстоит увидеть.

– Прошу вас не думать, что я как-то смею уподобляться Великому Царю, поистине могущественному и равных ему нет. Я видел его лично и имел возможность даже говорить с ним. Но мне никогда с ним не сравниться. Мне нужна хотя бы часть его возможностей, и способности управлять Демоном, который хочет помешать моим планам.

Мануэль уже окончательно решил, что Аарон не в себе. Ну собрать эти магические причиндалы, книги – это еще возможно, даже совершать колдовство в стенах монастыря. Но вот видеть лично царя Соломона и даже разговаривать с ним, это уже явно перебор. Нет, камни Аарон не получит, даже если он и прав, и они не представляют никакой ценности, он лучше отдаст их своей дочери, которая также много лет увлекается алхимией и уже получила от Мануэля немало знаний в этой области. Ему не следовала связываться с Аароном. Но откуда он мог знать, что тут такое творится. Теперь это уже не важно. Он знает, а значит, надо быстрее уносить отсюда ноги и больше никогда близко не подходить к этому человеку. Ну и конечно же, прислать сюда отряд солдат с инквизитором, чтобы провести должную проверку.

– Отдайте мне камни, Мануэль! И можете быть свободны, – Аарон, будто читая его мысли, сказал это таким строгим угрожающим тоном, что можно было бы подумать, если Мануэль сейчас же не отдаст камни, с ним произойдет что-то ужасное. – Вы находитесь во власти своих предрассудков, и я не могу посвятить вас в то, до чего вам закрыт доступ. К тому же, мне нужно дождаться ночи. Многие мои действия могут напугать вас своей необычностью и еще больше принизить меня в ваших подозрениях.

Мануэль был в глубоком смятении, а его мозг ввергнут в хаос раскаяния, тревоги и страха. Здесь творится что-то очень плохое, стены этого монастыря пахнут смертью, которая все сильнее окутывала его сознание и уже проникла так глубоко, что еще немного, и он потеряет способность мыслить и вообще хоть как-то воспринимать происходящее. А этого он никак не мог допустить. Он духовное лицо, и чувство долга слишком довлело над ним. Имея церковный сан, он, как инквизитор, является лицом церкви, к тому же, уважаемый инквизитор, с несомненно заслуженным авторитетом и доброй славой. Он являлся кумиром спасенных им людей, что вызывало огромную зависть и негодование у его озлобленных коллег, таких как Марко Гонсалес и Альваро Дельгадо. Он прекрасно понимал, что вот уже много лет они ждут момента, как самого его в чем-нибудь уличить и отправить на костер, безжалостно пытая. Аарон погряз в каких-то страшных грехах, за которые Мануэль тоже может жестоко поплатиться. Ведь будучи с ним в сговоре, он автоматически становится врагом церкви, причем самым злейшим. Все, что услышал сегодня Мануэль от Аарона, в целом являло собой непревзойденное богохульство и самую жесткую ересь, которая только может существовать. К тому же, он столько выдумывает: это и общение с Соломоном, и возможность заточить Вельзевула в какую то глиняную амфору, и рукописные книги с рецептами ведьмовских мазей. Что еще скрывает эта дьявольская обитель, именуемая аббатством, находящаяся в управлении Аарона?

Мануэль уже видел себя в темнице инквизиции, он уже чувствовал хруст своих костей в пыточных инструментах, и даже нюхал запах собственного костра, и ощущал ту невыносимую боль, которая будет причинена его телу в процессе сожжения. Но еще ведь у него жена и дочь… Юная прекрасная дочь, которая тоже станет объектом

инквизиторских гонений. Старец в саду уверял, что их всех сожгут, если он немедленно не покинет это проклятое место. Может, всетаки отдать Аарону эти камни, скорее добраться до дома и увозить семью как можно дальше, пусть даже за тридевять земель. Пока Мануэль осознавал, что ему ничто не препятствует поступить именно так, и на самом деле было бы очень разумно распорядиться своими действиями в пользу этого.

Но что же мешает Мануэлю прямо сейчас это сделать? Почему он продолжает выслушивать весь этот бред и ничего не может ему возразить? А может, это не бред вовсе? Ноги как будто не двигались с места, а уши упорно ждали новую информацию, мозг в мгновение ее перерабатывал и заставлял дойти в этом деле до конца. К тому же сбежать – значит струсить. А как же Мануэль будет потом жить и думать, что он струсил и позволил распространению дьявольских козней? Нет, он должен исполнить свой долг, собрать необходимые доказательства и самого Аарона сдать инквизиции. К тому же, лично понаблюдать, что Аарон будет делать с этими камнями, ему было еще более интересно. Было даже ему самому неясно, движет ли им чувство долга или праздное любопытство. Поэтому нужно остаться и добиться разрешения Аарона присутствовать на обряде, чтобы осмотреть все собственными глазами, а потом уже прислать сюда людей. Мануэль был слишком уважаем в церковных верхах, епископ и папа благоволили его за все неоспоримые заслуги и громадный вклад в католическую церковь, включая и его многолетние пожертвования. Ведь Мануэль был чрезвычайно богат, имел самый богатый и красивый замок в Испании с великолепными угодьями. Он был уверен, что заручится их поддержкой и они поверят каждому его слову. Ах, как же сильно он заблуждался и именно в тот самый момент совершал роковую ошибку. Он даже представить себе не мог, чем это ему обернется.

Он удвоил свой показной интерес и старался выражать полное согласие со всеми доводами Аарона. И несмотря на то, что тот уже сам давал ему в руки шанс спасти свою жизнь в обмен на камни и быстро уйти оттуда, Мануэль упорно настаивал на том, что никуда не торо пится и хочет посмотреть, что будет делать Аарон с камнями.

– Если надобно ночное время для соблюдения неких формальностей, я готов дождаться темного времени суток и присоединиться к вашим действам. Поверьте, меня трудно чем-либо испугать. А ваши рассказы этим днем настолько поразили меня, что я на самом деле захотел узнать что-то новое, как любого человека, меня влечет неизведанное и тайное, особенно когда это связано с мистикой. Я всегда был скептиком и прагматиком, меня более волновала материальная сторона этого мира. И после услышанного вами я обнаружил в себе многие следы невежества, хотелось бы развеять их и наполнить свой разум новыми вещами… – говорил Мануэль, явно пытаясь показать перемену своего отношения в происходящему, но Аарону были известны его мотивы, и он уже не верил ни одному его слову. Однако, раз Мануэль не уходит, а уже начинает вести себя крайне глупо, он не может заставлять или принуждать его. Ведь еще недавно Аарон сказал, что человек сам выбирает свою судьбу, он сам делает свой выбор в пользу того или другого. Стало быть, ему нельзя в этом мешать, а лишь дать ему то, за чем он так упорно гоняется. Проблема только в том, что Аарон на самом деле не мог допустить Мануэля к тому, что не следует ему видеть, и конечно, ему бы следовало выставить его с его территории силой, но он не станет этого делать, а будет так, как должно быть.

– Я разделяю ваше любопытство, Мануэль, однако я все же обязан доложить вам, что в этот раз не смогу его удовлетворить. Посему отдайте мне камни и уезжайте, – Аарон в последний раз предпринял попытки спасти Мануэля, понимая заранее, что они бесполезны. – Как только я все закончу, я непременно оповещу вас, и вы получите свое вознаграждение.

Мануэль еще больше утвердился в своем намерении остаться. И да уж, конечно, он оповестит его. Он отдаст эти камни своему сыну, после того как они будут освящены его ритуалами. И что, он собирается заплатить ему еще за это? Дикое притворство отъявленного лицемерия.

– Так мною же движут не деньги! – воскликнул Мануэль.

– Так и я не собирался платить вам деньгами, – отвечал Аарон. – Ужели только деньги можно измерять в качестве вознаграждения? Есть вещи для такого знатного и уважаемого человека, как вы, дороже всех денег мира, например, честь, достоинство, положение в обществе, жизнь, в конце концов.

Тут Мануэль снова переменился в лице. Последняя фраза напрямую звучала как угроза. Ну вот что ему делать с этим ненормальным? Решение Мануэля остаться оставалось непоколебимым, и лишь все более подкреплялось. Только вот эта интрига, игра в смерть, раздражала его. Он не был тщеславен и не страдал гордыней, но все более захватившее его чувство долга наполнило его некоей смелостью и желанием поскорее разоблачить Аарона.

Дождавшись ночи, монах и инквизитор двинулись к подземелью, где Аарон уже был готов совершать обряды с камнями. Мануэля ему так и не удалось выставить, да он и не пытался. Ночной мрак был непроницаем. В небе не сверкали ни луна, ни звезды. Стояла абсолютная тишина. Аарон нес светильник, в котором спокойно и ровно, даже без единого колебания, горел огонек. Они спускались по грубым каменным ступеням, и с каждым шагом Мануэлю становилось все страшнее и ноги все больше не слушались его. Голова кружилась, перед глазами было совершенно темно. Он как будто спускался навстречу самой смерти, но старался взять себя в руки изо всех сил, не поддаваться эмоциям и паранойе.

Внезапно Аарон остановился.

– Спуститься туда я должен один, стойте здесь и ждите меня. Не двигайтесь даже с места, пока я не выйду. Если вам дорога ваша жизнь, делайте так, как я говорю, и не следуйте за мной! – командным тоном говорил Аарон. – Это может закончиться для вас плачевно. И вы прямо сейчас можете стать жертвой своего же собственного любопытства.