Дыхание того, что помню и люблю. Воспоминания и размышления

Осенью я довольно много читал, в частности большую синюю книжку «Тысяча и одна ночь». Одолел без помощи или почти без помощи бабы Веры, которая как ангел-хранитель была всегда рядом. В юбилейные дни революции шли всякие хорошие фильмы и телеспектакли, как «Мы из Кронштадта», «Любовь Яровая», «Огненные версты»…Обожаю и сейчас» Огненные версты», только эту картину теперь почти не показывают. Но было и такое про революцию, гражданскую войну, что мне не нравилось. Например, телеспектакль «Конармия» по Бабелю, вещь отличная, да играли ее актеры как-то не так. Какие-то немолодые, громко кричат. А «Огненные версты», «Дума про казака Голоту», «Жестокость», " Гадюка», «Стажер», «На графских развалинах» – это да! Книги того моего времени очень на меня повлияли. Ни обязательно как-то нравственно, граждански, иногда просто пробуждали воображение. Опять польские сказки – «Штольня в совьих горах. Легенды и сказания «из библиотеки Ситниковых. В игрушки играли с Кирюшей все реже и реже. У Киры был шикарный бульдозер с резиновыми шинами на батарейках. Когда этот бульдозер двигался по комнате на своих гусеницах, то при снятии кожуха двигатель в виде каких-то стеклянных изящных колбочек подсвечивался розовым цветом. Он трепетал, как сердце при вскрытии грудной клетки. В юбилей Великого Октября много было торжественных мероприятий, как всегда парад и демонстрация большая!..Какие-то диверсанты)), правда, не раз подолгу оставляли наш двадцать пятый квартал без горячей воды. Пришлось ходить в Бани на Первомайской. Единственное здание в мире, где фронтом подпирает нечетное количество колонн – три!))

Кирюша ходил в баню с Николаем Васильевичем, в результате чего я запомнил слова: " Мы вчера с папой в баню ходили- папа попу обожгал!» Год назад, в шестьдесят шестом, в семье Ситниковых родился малыш Данилка. Очень похожий внешне на тетю Надю. Про Кирюшу-то говорили: «Вылитый Николай Васильевич, только без бороды!» Ситниковы немного на это обижались. Данилка, как и Кирюша сразу стал говорить четко, бело всякой «л» вместо «р» и т. д. Тетя Надя возмущалась: " Я с годовалым ребенком должна…» Я недавно Даниле говорил: «Помню эпизод, когда твоя мама говорила о тебя как о годовалом малыше.» Он смеется, художник Свердловской киностудии. Звал меня недавно сняться в маленьком эпизодике в кино в роли немецкого полковника, я тут же согласился, да сценарий потом немного переиграли. И этот сюжетик как бы со мной в фильме «Война Анны» из сценария исчез.

В шестьдесят восьмом я из пластилина много лепил. Папа работал над памятником известному уральскому революционеру, в гражданскую войну – одному из первых комиссаров Красной армии, командующему Златоустовским направлением фронта Ивану Михайловичу Малышеву. До революции Малышев служил в царской армии, был образованным человеком, учителем, увлекся революционной деятельностью и стал одной из ключевых фигур Екатеринбургского большевистского подполья. Затем – Октябрь, гражданская война и он – председатель Екатеринбургского городского комитета РСДРП (б), председатель Уральского обкома партии, военачальник, комиссар труда. После гибели Малышева его именем был назван полк РККА, воевавший за советскую власть. Наши уральские писатели в шестидесятые годы стали обращаться в ЦК партии и наши обком и облисполком с просьбой поддержать их инициативу о создании монумента организатору Советской власти на Урале, герою Гражданской войны. Особенно ратовала за памятник И.М.Малышеву в Свердловске на улице его имени (бывший Покровский проспект) уральская писательница Ольга Маркова, посвятившая Малышеву свой роман «Кликун- камень». Роман, кстати, хороший, от души написан. Работу над памятником писатели и власти пожелали доверить скульптору В.Е.Егорову. И работа пошла, все закрутилось- завертелось.

Отец работал над эскизом в пластилине, а не только в глине. Работал не только в мастерской, но и дома тоже. Он купил для начала больше тридцати больших упаковок пластилина, взяв в дело коричневый и другие темные цвета, отдав светлые цвета мне лепить и играть. Потом он этой свой пластилин сварил в большом тазу на газе, закатывал в целофан и мял, снова перемешивал, варил, пока не образовалась шоколадная по цвету пластилиновая масса. Его маленький полуметровый эскиз должен был послужить прологом шестислишним метровой фигуры комиссара Малышева. И памятник красному комиссару должен быть вырублен в красном граните. Вот она и коричнево-каштановая пластилиновая масса. И мои обширные богатства для детских скульптурных упражнений и игры. Я лепил из этого пластилинового богатства что хотел и сколько хотел! На очередной нашей встрече одноклассников Серега Куроптев заметил, что говорить о моем школьном детстве не говоря о пластилине нельзя. И он прав… У Ситниковых стала жить кошка Тюпа с белоснежными мордочкой, лапами и грудкой, каштановыми и черными спинкой и хвостом. Они ее облюбовали летом на Таватуе и взяли к себе насовсем. Весной шестьдесят восьмого начались антикоммунистические и антисоветские выступления прозападно настроенных интеллигенции и студентов в Праге и остальной Чехословакии. Папа внимательно следил за ходом событий. Он был членом президиума Свердловского городского совета Общества советско- чехословацкой дружбы. А председателем нашей организации был журналист, редактор газеты «Вечерний Свердловск» Станислав Федорович Мешавкин. Доброжелательный, умный, прекрасный журналист и руководитель, Станислав Федорович и папа стали еще перед этим друзьями на всю жизнь. Папа, очевидно по просьбе общества, написал тогда открытое письмо Дубчеку, что его избрание первым лицом в братской стране поможет снять напряженность в братской стране и сохранить ей верность социалистическому пути. Но Дубчек ни папу, ни другие призывы остаться ЧССР в соцлагере уже и слышать не хотел, возглавив ряды ниспровергателей социализма. На словах, правда, они ратовали за «социализм с человеческим лицом», а на деле копали ему (социализму) яму. Но наши вожди верили, что все обойдется без больших эксцессов и наши люди жили как всегда.

Глава двадцать первая. Красный галстук из скромного ситца

В апреле, в канун дня рождения Ленина, меня приняв пионеры. Первых приняли даже раньше, а основную массу сейчас. Я что-то на собрании несколько иронично комментировал выдвижение одноклассников в пионеры, поэтому когда наступил мой черед, рассерженная на меня (этого никак не видно, только флюиды чувствуются все равно, а выдержка – как у Зорге) Людмила Георгиевна повернула обсуждение (о, с годами я узнал, как это делается со стороны наставника, начальника или еще кого-то сидящего в президиуме или стоящего на капитанском мостике) в такое русло: вот ты только что над многими подшучивал (не говори, что по-доброму – подшучивал), а теперь они вот как решат и проголосуют …против принятия тебя.

Установка авторитетная социуму была дана, двадцать пятый кадр сработал, многие потянули руки «против» и голоса разделились. «Вот видишь, Вадик, не плюй в колодец-пригодится!..«Так я и не понял, выдвинули меня на принятие в пионеры или нет, много было рук с обеих сторон. По-моему, Наташка Соломеина, дочь Николая Дуракова, человек храбрый и прямодушный, сказала обо мне несколько хороших слов как о достойном стать пионером. Я так и не понял, выдвинули меня или нет. А переспросить было как-то горько. После меня шел Олег Иванов -хороший парень, остроумный, немного хулиган (потом стало не «немного»), так его уж точно стопорнули. А я как витязь на распутье… Людмила Георгиевна вплоть до этого времени меня ценила и уважала. С мамой моей они очень дружески общались. Мама моя веселая, красивая, все в этой жизни тонко понимающая, и, вроде бы, демократичная до предела могла быть и диктатором (наверно, может и сейчас) каких еще поискать. -ну как ребенок в девять лет в силах с ней тягаться? Я как-то простодушно и сказал на реплику Людмилы Георгиевны: " А мама говорит…» и был поднят классом на смех. «Так кто твоя учительница? Мама?» – воздев правую бровь опасно спросила Людмила Георгиевна. Ах, потом меня стало трудно поймать на такие штучки… а тогда мое искусство полемики еще только зарождалось. Вот в таких коллизиях, незримых боях. И сейчас от обиды немного перехватывает горло. И хочется сквозь годы крикнуть: «Дорогие взрослые.! Вы как-то аккуратно между собой разберитесь. Ребенок, если даже он чуть повзрослел и многое уже понимает, при разделившихся мнениях учителя и мамы не может игнорировать мнение мамы. Знай это, учитель, пусть понимание тебе и в этом не изменит!»

Дома я еле сдерживал слезы, а они душили… За что? Дорогие мои, ведь я вас и сейчас помню и люблю. Ну и гады же вы, братцы. Чуть жизнь мне не сломали. На этой ярмарке тщеславия так легко вылететь в аутсайдеры. А там поминай как звали. Мне туда нельзя, мне надо дожить хотя б до двадцать первого века. Какой он будет? Мне стукнет …сорок два. В общем, как в песне: " …помирать нам рановато- есть у нас еще дома дела!..» Из маленьких «количественных» поражений или побед то в том, то в этом возникает некое качество. Дома мама вмиг оценила драматизм ситуации. И дело не в том, что тут какая-то политика типа риск непринятия в пионеры, а непопадании туда, где в этом возрасте находятся все нормальные ребята. Неужто не носить мне красный галстук из скромного ситца? Теперь он, правда, сатиновый, блестящий, не в этом дело.

И несмотря на мой запрет, мама ушла все узнать должным образом, преисполненная гневом, еще б немного, и искры от нее полетели. Вернулась веселая, твердо сказав: " Людмила Георгиевна говорит, что в пионеры тебя рекомендовали. Купим галстук и испанку. И завтра с утра прием! Мы выбрали с мамой пионерский галстук в магазине «Галантерея – трикотаж» в торце дома Ленина 60, где сейчас банк. А тогда все благоухало запахами духов, туалетной воды и одеколонов. Очень моя мама и ее мама, баба Женя любили вч то время, да и потом, духи» Красная Москва», стоившие, вроде бы, аж пять рублей тридцать копеек. Аромат действительно приятный. Но мне больше нравились духи» Кремль» в большой коробке красного картона в виде башни Кремля. Впрочем, это внешние достоинства духов. А запах мне очень нравился у духов» Красный мак»! Чарующий аромат, как сказали бы сегодня языком телерекламы. Там и купили галстук красно- оранжевый с золотистым отливом. Красивый, но лучше бы он был алый – красный, сочетающийся с розовым, а не с оранжевым. Как кровь из пальчика. Я в цветах толк знаю, да и тогда знал. Не читали, видать, ответственные за выпуск галстуков «Алые паруса» А. Грина. Там есть прекраснейшее место, где влюбившийся в Ассоль и случайно узнавший о ее затаенной мечте Грей выбирает цвет и оттенок парусов своего брига. Да ладно, и этот цвет неплохой!

Наутро состоялся прием в пионеры, мне повязали красный галстук. Это состоялось в огромном только что открытом Дворце культуры «Урал» около Уральского электромеханического завода, больше известном в народе как Три тройки. Меня воодушевил прием и понравился сверкающий новый огромный ДК, настоящий дворец, без натяжек! Нам потом показали художественный фильм «Над нами Южный Крест» о дружбе юноши -старшеклассника с пожилым радиолюбителем, мэтром радиолюбительского дела. Летом обстановка в Чехословакии накалилась и выплеснулась а антисоциалистический мятеж, лирично названный Пражской весной. Конечно, западный мир хорошо через свои радиостанции «Свобода» и «Свободная Европа», через печатный раздаточный материал и дипломатические каналы, через упорную работу в кругах интеллигенции и хорошо замаскированное финансирование как следует потрудился над этим. Об этом хорошо написал чешский публицист Янош Берец. «Крах операции „Фокус“. Наши войска и Варшавского Договора вошли в Прагу, Чехословакию. Объяснили мировой общественности угрозой большой политической и иной дестабилизации, опасностью начала кровопролития и договором о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между Чехословакией, Советским Союзом и другими соцстранами. Наши старались все объяснять и быть деликатными как могли. Но реноме нашей страны и мировому коммунистическому движению моральный урон был нанесен немалый. Под дудочку Америки, конечно, ей то можно и вторгаться, и бомбить, и низвергать чужие правительства. Двадцать с лишним лет спустя мне папа говорил: " Не думай, что ввод войск в Чехословакию не вызывал у нас сомнений, иногда и ощущения какой-то неправоты наших партии и правительства. Но как поступать по-другому мы тоже не знали. Скорее всего не было тогда другого пути!»

Мой папа был настоящим, убежденным коммунистом. Он вступил в партию в тридцать три года в шестидесятом году, избирался секретарем парторганизации Свердловского союза художников и членом Октябрьского райкома партии. Он всегда отказывался от секретарства, но его не слушали, говоря типа «так надо». Его ненавидели как ненавидят фальшиво верующего верящие фальшиво, из корыстных соображений. Говоря о папиной идейно-политической позиции, я могу назвать его «верующим» лишь метафорически, поскольку речь на самом деле идет не о вере буквально, а об убеждениях в преимуществах социализма перед капитализмом и реализма перед оппонирующим ему искусством. В конце марта погиб первый космонавт мира Юрий Алексеевич Гагарин. Об этом мы все узнали из экстренного выпуска новостей. Как незадолго до этого по Комарову, по телевидению проходила прямая трансляция о прощании и погребении в Кремлевской стене летчика-космонавта Юрия Гагарина и летчика (погибшего вместе с Гагариным) Владимира Серёгина. Очень печально и торжественно, конечно. Потом Пахмутова и Добронравов сочинили прекрасный песенный цикл «Созвездие Гагарина» …«Тебя вспоминают Парижа окраины, кварталы Москвы и рязанская рожь, дети на свете играют «в Гагарина». Значит ты на планете живешь!» В кино тогда шли фильмы» Встреча в горах» производство «Грузия-фильм» о романтической встрече и любви симпатичного сорокалетнего женатого человека (грузина, конечно) и какой-то молодой красавицы- горянки, с ружьем. Когда его жена об этом приключении узнала, то, конечно, устроила ему скандал. Он желает сохранить семью в прежнем виде, но при этом всеми чувствами обращен к новой девушке и, помнится, задумчиво вздыхает: «Почему я не имею права на большую любовь?!» Впрочем, этот фильм вышел на экраны годом ранее. Когда и «Вий», увиденный нами с мамой в «Салюте», который потом сгорел. Жуть, особенно сцена со старухой! А в этот год шел фильм «Путешественник с багажом», где мальчик с каким-то керамическим кувшином в виде птицы встречается со своим давно бросившим их с мамой отцом. Папашу этого играет В. Шалевич, папаша хочет произвести на мальчика хорошее впечатление и беспардонно врет, приписывая себе героические поступки своих бывших товарищей и земляков. А мальчик-то знает как все было на самом деле! Обидно, что папаня такой врун! «Три тополя на Плющихе» – давно уже классика советского кино. Доронина, Ефремов, Шалевич… Я этот фильм сразу оценил. Правда, сначала не как нечто потрясающее, а как просто очень-очень хороший фильм! Переживали мы и все, что Анна, героиня Дорониной решила оставить все как есть. И деспота мужа. Вроде бы «Путешественник с багажом» мы смотрели в кинотеатре Парка Маяковского с бабой Женей. В продолжение шпионской темы – фильмов «Встреча со шпионом», «След в океане», " Юнга со шхуны Колумб», «Два билета на дневной сеанс» вышел фильм «Свет за шторами» -смотрится с интересом, но приемы уже знакомые. Две руки барахтающихся на полу людей (наш и враг, конечно) тянутся к одному упавшему поодаль на пол пистолету.

Появились тогда и наши, точнее- югославско- гэдээровские – фильмы про индейцев и ковбоев с благородным индейцем Чингачгуком (имя иногда было другое, но образ фактически тот же) – Гойко Митичем в главной роли. Первый из этих фильмов «Сыновья Большой Медведицы» стал для меня открытием целого мира борьбы индейцев за свою родину. Наши родители восхищались в юности фильмом «Великолепная семерка» (мы его потом тоже посмотрели), а это уже был продукт соцстран. Очень достойный ответ вестерном, «истерны"так сказать. Потом пошли и другие фильмы – " Чингачгук-Большой Змей» и далее. Мой второй, третий… пятый классы незабываемы…

Во втором еще классе на классном часе высокая золотоволосая Наташа Иваненко читала всему классу вслух книгу «Волшебник Изумрудного города». Элли, Тотошка, Страшила, Железный Дровосек и Лев идут по дороге из желтого кирпича в Изумрудный город, чтоб Великий и Ужасный волшебник Гудвин выполнил их самые заветные желания! Мы слушали, забыв про все на свете! Сказка нашего писателя Александра Волкова с иллюстрациями художника Леонида Владимирского. По мотивам сказки американского писателя Фрэнка Баума. Немного похожа ситуация на «Золотой ключик» Алексея Толстого по мотивам сказки Карло Коллоди о деревянном мальчике Пиноккио. Только иллюстрации Владимирского подходят сюда и больше ничьи! Да, с этой книжкой чудесной мы встретились не в четвертом, а во втором классе, но и в четвертом и потом эта сказка была с сердце моем. И продолжение ее – «Урфин Джюс и его деревянные солдаты» – изд-во «Советская Россия» – меня тоже очаровало!

Потихоньку на наших улицах уходили в прошлое военного времени полуторки с механической заводилкой внизу радиатора, деревянные -обитые бордово-бежевой жестью и с деревянными скамьями внутри трамваи, черные с красной звездой впереди паровозы, кисеты и махорка, хотя где-то эти реликты прошлого сохранились, пожалуй, до рубежа семидесятых-восьмидесятых. На товары цены уже не снижались (я такого не застал), но пи не росли. Про крупную сумму иногда еще переспрашивали недоверчиво: «Новыми?»)

Экзамены я сдал на хорошо и отлично и был переведен в четвертый класс. Мне подарили в школе настольную статуэтку в виде пластмассового оленя, светящегося фосфором в темноте. Наверно, это был главный персонаж бажовского сказа «Серебрянное копытце», встреченный дедом-охотником Кокованей, девочкой Даренкой и кошкой Муренкой. Бажов называет его не оленем, а «козлом», «козликом», хотя рожки ветвистые и по всему олень! Кто-то говорил, что такое фосфорическое свечение вредно для здоровья, но я об этом даже слышать не хотел.

А через год окончание мной четвертого класса и, соответственно, начальной школы праздновалось на приподнятом настроении. В актовом зале нам дарили хорошие толстые книги. Подписанные. Я хотел «Айвенго» Вальтера Скотта. Но мне достался Том 10 собрания сочинений Жюля Верна. Толстый том в сером коленкоровом переплете с повестями «Вверх дном»…«Флаг Родины». Начало этих произведений великого французского фантаста невозможно затянуто. И я, как лиса, из русской народной сказки «Лиса и журавль», не мог добраться от пролога до самого повествования. А читать не сначала мне тогда не хотелось. Так и осталась эта толстая книга моя девственно-нечитанной. С надписью красной пастой только появившейся в обороте наших соотечественников шариковой ручки: В память окончания 4 класса». Отношения с мсье Жюль Верном у меня как-то не сложились. Фильмы по его книгам я смотрел, знал, что он великий писатель и предсказатель, но ничего с собой поделать не мог. Как там у Есенина: «И самого себя по шее гладя, я говорю: Настал наш срок. Давой, Сергей, за Маркса тихо сядем. Понюхаем премудрость скушных строк»… До этого еще мама, приводя меня в гости к профессору Горчаковскому на Ленина 54 (у него была роскошная библиотека, а она училась на вечернем на искусствоведении филологического факультета) говорила мне: «Попроси у Павла Леонидовича почитать Джека Лондона или Жюль Верна.» С Джеком Лондоном отношения у меня сложились прекрасные, но позже – в седьмом классе. А в эти годы (третий- четвертый классы) я, пока взрослые говорили о делах, напряженно пытался вникнуть кто там по сюжету куда приехал и зачем. «Ну как, что ты прочитал?» – доброжелательно, но при этом вопросительно взметнув длинную тонкую бровь, спрашивал профессор младшего школьника. Я что-то невпопад отвечал. Мой вид умного девятилетнего ребенка в пуловере и расчесанного на пробор волосами должен был выдавать ботана-вундеркинда или нечто тому близкое. Приходилось как-то соответствовать, хоть и не хотелось. А вот книги о динозавров с очень достоверными иллюстрациями мне были по вкусу! К этому времени я уже расхотел становиться экскаваторщиком. А жаль.