«Родина» наша. Есть ли будущее у северной деревни?

Беспартийный орденоносец

Алексей Степанович Емельянов, будущий член=корреспондент

ВАСХНИЛ и основатель Северо=Западного научно=исследовательского института молочного животноводства и луго-пастбищного хозяйства, начал свою деятельность в конце двадцатых. И начал ее довольно успешно.

На ферме Дитятьево под Вологдой коровы нашей отечественной ярославской породы, полученной от скрещивания местных пород, стали быстро прибавлять в надоях. Но у Емельянова нашлись недоброжелатели. В соответствующие органы поступил донос, что ученый скрыл свое социальное происхождение, а между тем отец его являлся священно служителем, попом и врагом народа. Емельянова исключили из партии.

А спустя какое=то время на Всероссийском съезде крестьян за высокие достижения в сельскохозяйственной науке \ по ферме Дитятьево был получен годовой надой в пять тысяч литров молока на каждую корову \ ему вручают орден Ленина.

Вышла какая=то путаница с документами, и сведения об исключении Емельянова из партии не дошли до наградного отдела. Емельянов вернулся в Вологду победителем.

Кинулись срочно восстанавливать его в партии, но оказалось, что ученый все эти годы в партии состоял. Он предвидел все и регулярно перечислял на партийный счет членские взносы.

Пройдет много лет, и увитый лаврами создатель уникального молочного стада и не менее уникального института, обласканный властями ученый, будет бесцеремонно изгнан из собственного кабинета собственным учеником, ставшим на какое-то время новым директором института.

К счастью, научная преемственность хоть и была изрядно подорвана, но не прервалась со смертью Емельянова. У него было много учеников и талантливых последователей, которые бережно хранят память о своем учителе и его заветы.

Луга медовые

Паводок в Присухоне

Институт не зря называется институтом лугового и пастбищного хозяйства. Дело в том, что мы, чаще всего не подозреваем, каким великим богатством располагаем.

Таких лугов, такого разнотравья нет ни в одной развитой сельскохозяйственной державе, где давно уже перешли на искусственно созданные луга и пастбища. А это значит, что нет и таких молочных продуктов. Знаете ли вы что такое заливной луг Вологодчины? О, это настоящий космос!

Представьте, что где=нибудь на лесной полянке за десятки километров от большой реки вырастает под солнцем былинка, цветочек аленький. Уронит он после Петрова дня семена свои на землю, а потом вьюги и метели укроют его, а по весне, как растопит снега солнце, подхватит семена эти быстрый ручеек, понесет к ручью большому, из большого в речку малую, из малой в большую реку. А как подопрут воды бесчисленных ручьев и речек Сухону – реку, как переполнится она склень, упадут миллиарды семян, принесенных за сотни верст на речную пойму и месяц спустя поднимется в поймах тех буйное медовое разнотравье, от которого голова кружится и сердце молодо стучит.

А знаете ли вы вкус настоящего вологодского масла? О, этот вкус воистину неповторим! Возьмите на ложечке немного настоящего вологодского масла, положите его на язык, разогрейте чуть, и языком раздавите о небо. А теперь вдохните в себя воздух! Чувствуете его особенный ореховый вкус и аромат замирающего под жарким солнцем медового разнотравья.

Американские специалисты, приехавшие в Вологду учить наших крестьян выпускать конкурентоспособное на мировом рынке продовольствие, были потрясены неведомым им вкусом вологодских молочных продуктов. Таких продуктов по их заверению не пробовал даже президент Соединенных Штатов!

Чтобы получить настоящее вологодское масло нужно еще иметь корову ярославской породы. От голштинофризской коровы его трудно получить, как не получить от отсфризской, айширской… Потому что молоко у них по структуре своей другое. Дело в том, что у ярославки жировые шарики по размерам своим гораздо мельче, чем в молоке от других пород, а каждый жировой шарик покрыт лицетиновой белковой оболочкой, которая при длительной пастеризации подгорает и дает тот самый насыщенный ореховый вкус.

Казалось бы, чего не хватает нам, вновь стать лидерами на мировом рынке по поставкам такого замечательного продукта, вкус которого недоступен сегодня даже американскому президенту?

Коровья психология

Однажды на Вологодском областном партийно-хозяйственном активе выступал член=корреспондент ВАСХНИЛ Алексей Степанович Емельянов. Выступал с докладом о научно=обоснованных методах кормления коров. Не зря говорят, что у коровы молоко на языке. И тут докладчика прерывает первый секретарь обкома партии А. С. Дрыгин:

– Вот вы говорите, что корове нужно в день девять кормовых единиц. Тогда скажите, почему в Усть=Кубенском районе дают четыре единицы, а доят по три тысячи с лишним?

Емельянов обернулся в президиум.

– Знаете, Анатолий Семенович, этот феномен наука не в состоянии объяснить. Его можно объяснить только с партийных позиций!

Зал грохнул. Хотя смешного, если разобраться, в этой шутке совсем мало.

На самом деле кропотливая селекционная работа, которая велась на протяжении столетий, в веке двадцатом и большей частью колхозном, зачастую жестоко подрывалась следованием не здравому научному смыслу, а партийным лозунгам.

Кажется невероятным, но колхозная корова стала учитывать партийную идеологию и искать против нее свои предохранительные меры. Известно, что главным врагом нашего колхозного села была погода, которая не баловала земледельца: то весна поздняя, то осень ранняя, то недород, то проливные дожди.

И катились чуть ли не ежегодно с Севера на Юг обозы с лесом для обмена на солому, а с соломы много ли проку.

Чем отличалась наша колхозная корова от коровы западной? Прежде всего, психологией. Западная не думает о том: накормят ли ее завтра, подоят ли? Она все свои ресурсы на главное дело – производство молока направляет.

А наша российская корова опытом не одного поколения научена, если сегодня в кормушке много, то это не значит, что и завтра поесть дадут.

А потому она про запас в себе ресурсы откладывает, чтобы в трудную минуту с голоду не помереть. Стыдно, право слово, господа, перед скотиной стыдно при наших-то богатствах, при наших необозримых просторах скотину впроголодь держать!

Тут уж надо в нашей с вами психологии разбираться. Если коровье стадо с человеческим сообществом сравнивать, то такое сравнение, думаю, будет не в нашу пользу будет.

Вот к примеру, собирают стадо коров на одном дворе. И начинаются у них внутренние разборки, междоусобица. Одна другую норовит рогом поддеть, третья копытом соседке в брюхо метит. Рев, шум, надои на самую низкую отметку падают. Совсем как у нас, у людей. Но и разница большая есть.

Через десять дней в стаде коровьем иерархия внутренняя устанавливается и воцаряется мир и покой, надои опять же вверх идут.

На земле будущего

В начале этого века департамент земледелия Соединенных Штатов Америки провел грандиозную работу по определению перспективных сельскохозяйственных угодий планета.

Руководил этой работой академик Криштафович, бывший земский агроном из Архангельской губернии.

Результаты этой работы были для многих специалистов неожиданными.

Самыми перспективными землями будущего признавались земли Северо-Запада России. Та самая зона рискованного земледелия, Нечернозёмка…

Почему тогда они – земли будущего? А потому, что здесь никогда не бывает засух, здесь достаточная температура для созревания растений, здесь обилие непрямой солнечной радиации, выражающееся в длинном световом дне, И здесь, наконец, достаточное плодородие почвы. А лессовые почвы, очень урожайные, доходят до среднего течения Печоры.

При развитии новых технологий выращивания сельско-хозяйственных культур, промышленном производстве удобрений, эти выводы вовсе не кажутся фантастическими.

А сегодняшние прогнозы экологов подтверждают выводы команды Криштафовича. Глобальное потепление климата приведет к тому, что в 21 веке вся тяжесть продовольственного обеспечения планеты ляжет на Канаду и Северо- Запад России.

Так что же мы тогда, россияне, вот уже тридцать лет бодаемся, шумим, за место под солнцем боремся, про дела свои забыв. Слушаем экспертов, которые вешают нам на уши лапшу о несостоятельности сельского хозяйства на Русском Севере.

Пора бы уже и за ум браться. Как там в песне поется?

«А ни коровы, ни козы

Не коси, не майся…

Только с милым на печи

Лежи да обнимайся!»

Зубры селекции

В тот вечер мои ожидания не оправдались. Зубры на кормежку не вышли. Было ветрено и студёно.

Пришлось, забыв об опасности, отправиться к ним в логово – самую гущу леса.

Удивительно видеть в наших северных лесах этих могучих былинных зверей. Некогда почти полностью истребленных человеком

История вологодских зубров – родственников северо-американских бизонов, – такова.

В 80-х годах наша сельскохозяйственная наука пыталась решить проблему мяса и молока одновременно, скрестив зубров с коровой. Эта работа была поручена Северо-Западному научно-исследовательскому институту молочного и лугопастбищного хозяйства. В вологодские леса было завезено несколько зубров. Сначала их выпустили на территории национального парка «Русский Север», однако зубрам, видимо, не понравились почвы парка- сырые и болотистые. И они отправились на поиски пригодных условий. Скоро из стали замечать в деревнях Устье-Кубинского района

Эти встречи стали потрясением для местных жителей. Встретить в лесу былинного зверя, косматого, рогатого, размерами своими в два, три раза превосходящего корову, не каждому по нутру. Ведь вес отдельных особей достигает у зубров более тонны. Рассказывают, что у некоторых хозяев эти восемь вольных зубров, предназначенных для опытов по скрещиванию с черно-пестрым скотом, за ночь съедали все приготовленное на зиму сено…

Я сам видел, как зубры подобно половику раскатывают по полю специально для них привозимые рулоны сена. Тогда еще была надежда, что ученые выполнят задания партии и правительства и на наших прилавках появятся ценное дешевое мясо, продукт селекции и целебное, жирное молоко. Надо сказать, что жирность молока у зубрих достигает 12—14 процентов. При этом питаются ветками и травой, добываемой из – под снега копытами… Перспективы были самые радужные.

И тут нагрянули лихие 90 – е годы. Без финансирования остались не только зубры, но и сами ученые.

Но жизнь не стоит на месте. И битва за большое молоко, за корову, мифическую Земуну прародительницу славянского племени, превратившуюся сначала в корову навозницу, из нее в колхозную корову, а теперь корову рекордистку, более напоминающую станок для производства молока, продолжается.

Сколько замечательных людей встретилось мне на этом пути. Чтобы понять весь драматизм борьбы за новую корову у нас в стране, я встретился с академиком РАСХН Петром Никифоровичем Прохоренко.

Петр Никифорович хорошо знает историю развития молочного животноводства на Вологодчине, знаком был с нашими учеными Емельяновым и Кривенцовым, которые занимались генетикой молочного скота и достигли больших успехов. Бывал и Вологде, встречался с нашим Дважды Героем Социалистического труда Михаилом Григорьевичем Лобытовым.

До недавнего времени он возглавлял институт генетики животноводства под Санкт-Петербургом, а сейчас, оставив за собой отдел генетики, активно продолжает заниматься сельско-хозяйственной наукой. Поэтому его взгляд на развитие молочной отрасли в стране кажется мне чрезвычайно интересным, как и сама жизнь академика.

С иностранным клеймом в ухе…

Черно-пестрая голштинизированная корова.

Западные аграрии русский Север красят в белый цвет, как территории, на которых невозможно сельское хозяйство, поскольку здесь отрицательная среднегодовая температура. Этот посыл не более, как лукавая, зловредная пропаганда.

Прохоренко не склонен идеализировать западную цивилизацию. Хотя бы потому, что на его глазах, а было ему в ту пору шесть лет, немцы устроили показательное сожжение в мельнице половины населения деревни Кирилловки, среди которых были в основном дети, женщины и старики. Сожгли для порядка…

Прохоренко во многом открыл мне глаза на происходящие процессы в молочном деле России. И я хочу, чтобы эта победная информация согрела сердца тех, кому дорого наше северное село.

– А скажите, Петр Никифорович, а правду ли говорят, что у нынешней, прославленной во всем мире коровы голштино-фризской породы, корни-то холмогорские?

– Да, здесь есть момент истины. Голштино-фризская порода произошла из Голландии, от голландского скота. А корни голландского скота есть в холмогорском скоте. Как и в голштино – фризах есть корни холмогорского скота.

– Говорят, что в Голландии в 13 веке было большое наводнение и весь скот у них погиб. И, восполняя стадо, они привезли морем часть скота с севера России.

– Наука генетика в животноводстве, она многие другие науки еще в себя вбирает. Это, прежде всего, история. Да, да. История и генетика вместе идут.

Я хотел бы сказать несколько слов про голштинскую породу. Американцы себе на континент голландскую породу еще в 17 веке завезли. До 90-х годов прошлого века еще завозили.

Но в это же время шла селекция молочного скота в Америке и Канаде, шла в других направлениях, чем в самой Голландии.

Голландцы стремились создать комбинированный тип скота, чтобы было сразу молоко и мясо.

А Америка, сразу, как завезла голландский скот, сделала ставку только на интенсивную селекцию по молоку – молочный тип. И в результате получилась голштинская порода, которая по молоку не превзойденная.

Мировой рекорд за этой породой. 32 тысячи килограммов молока за лактацию.

– Это сколько же в день надо доить?

– Это в день, давайте разделим на 365, это очень много.

– Где-то под сто килограммов

– И в результате этого голштинская порода начала распространяться по всему миру. И она сейчас среди всех семи пород мира занимает первое место – голштинская порода. Первая порода на земном шаре.

В 50-е годы в Советском Союзе животноводство стало переходить на промышленную технологию, выбор пал на черно-пеструю породу, от которой можно было получать мясо, и молоко.

Но она резко уступала по молочной продуктивности. А самое главное, она уступала по технологичности. Переходили на доильные, высокопроизводительные установки, вымя было не развито, скорость молокоотдачи была очень низкая: 1,1 – 1,2 литра в минуту, когда у голштинов уже было два килограмма в минуту.

И поэтому было принято решение использовать на нашем черно-пестром скоте голштинскую породу. В 82-м году мы разработали программу улучшения черно-пестрой породы в Советском Союзе.

Этой программой предусмотрено было выведение 12-ти внутри породных типов: Московского, Ленинградского, Литовского, Уральского, Сибирского, Украинского… Двенадцать типов скота на основе использования голштинов на базе нашего черно-пестрого скота.

И вот, когда мы начали использовать быков-производителей, и получили первое поколение скота от скрещивания, то сразу скорость молоко отдачи увеличилась. Вымя получилось очень приспособлено к доильным установкам, равномерно развито… Это были прекрасные результаты.

Это было в 82—83 году. Вот под Ленинградом у нас были выделены базовые хозяйства. Это знаменитые племзаводы: «Лесное», «Петровское», «Детскосельский», «Раздолье», «Рассвет», «Тарасово». Семь хозяйств. И за каждым хозяйством были закреплены научные сотрудники. Вот у нас создалась сильная лаборатория черно-пестрого скота, а наш колхоз «Лесное» был признан лучшим племзаводом Советского Союза.

Он оказал огромное влияние на черно- пестрый скот, в том числе и в Вологодской области.

И вот началась перестройка, реформы. Начался откровенный грабеж государства. Было закуплено около полумиллиона коров за границей. Это гигантские деньги, потраченные впустую, растащенные!

Наш институт и лично я доказывали, что не надо завозить чужое маточное поголовье в страну, тут можно завезти и лейкоз, и генетические нарушения, и так далее.

Я выступил в газете с большой статьей, что можно завозить только быков высокоценных, сперму и эмбрионы. Вот эта статья: «Корова с иностранным клеймом».

А «Рослизинг» и Скрынник, бывший министр, сейчас она опять поднялась в гору, не знаю почему. Он тогда была руководителем «Рослизинга». И я осудил в газете практику распространяемую «Рослизингом» покупать маточное поголовье.

И мы, Ленинградская область – единственная область, которая пошла по своему пути, отказавшись покупать и завозить маточное поголовье.

И что же получилось? Коровы иностранки приезжали, акклиматизацию проходили, молоко давали год – два и дальше эксплуатация их оказывалась невозможной.

– Даже на мясо не годились эти коровы?

– Да.

А Ленинградская область под руководством нашего института, не допустила чужой скот на комплексы. И вот, эту статью я посылал министру Гордееву, Скрынник в «Рослизинг» и нашему президенту Российской сельхоз академии Романенко Геннадию Алексеевичу.

И, представляете, я думал, они хоть почитают, одумаются.

Я выступал в академии несколько раз. И вот в 2007-м году меня вызвали на заседание академии, пригласили на трибуну рассказать о программе дальнейшего развития института.

И тут Романенко – президент академии говорит:

– Вот идет писака!

– Я говорю:

– Что вы имеете в виду, Геннадий Алексеевич?

– Вы сам знаете.

И представляете, на этом президиуме мне отказали в продлении контракта на заведование институтом.

А потом уже наш же президент в своей статье в «Сельской жизни» написал, что Академия предупреждала, что нужно завозить быков, эмбрионы и сперму, а не везти маточное поголовье…

– Я думаю, может быть, тут личные интересы были? Триста тысяч племенных коров купить, это вам не баран начихал…

– Ну, завезли не триста, а полмиллиона. Затрачены гигантские деньги.

А наша Ленинградская область – единственная область, которая своих, черно-пестрых коров осеменяет быками улучшателями.

Так работает Европа, так работает и наша Ленинградская область. И вот в результате этой работы в Ленинградской области создан ленинградский тип скота. Он апробирован, как селекционное достижение. Высшее достижение в селекции «Ленинградский тип»: 12 тысяч литров – годовой удой.

А так как это базовое хозяйство, у нас создается племенная база в Ленинградской области – 60 племенных хозяйств по оптимизированной породе – 60 племенных заводов.

Сейчас идет интенсивный перевод скота из черно-пестрой породы в голштинскую. Пять лет назад я выступил в научном журнале, что мы должны аттестовать наш скот, как «голштинская порода России.

Так сделали все европейские страны – Голландия поглотила скот голштинами, Германия, Прибалтика. И называют: «голштинская порода Эстонии», «голштинская порода Литвы», «голштинская порода Германии», «голштинская порода Франции». И так далее.

Так вот, наша популяция, эти 60 племзаводов – это самая лучшая племенная база России.

Ленинградская область сейчас занимает первое место по надою в России – 8200 килограммов в год от коровы. А по племенным хозяйствам по этой голштинской породе, если взять только по голштинизированным племзаводам – наш скот превзошел чистопородных голштинов.

Вот есть бюллетень – 28 стран мира ежегодно печатают о своих результатах – Всемирная ассоциация голштинов. Так вот, Ленинградская область превзошла по удою чистопородных голштинов в 14 странах мира. Какие это страны? Франция, Бельгия, Ирландия, Швейцария, Словения, все наши прибалтийские – Литва, Латвия, Эстония, Польша, половину европейских стран мы превзошли.

– Вот вам и Нечерноземье, вот вам и страна, в которой невыгодно заниматься сельским хозяйством!

– А племзаводы, я назову их: Гражданский, Петровский, Гомонтово, – являются лучшими не только в России, но и лучшими в Европе.

Неудача Лысенко

Мой стаж 57 лет, после окончания Ленинградского сельскохозяйственного института меня попросили быть бригадиром опытной станции и опытной фермы в Новгородской области, где проводилась работа по повышению жирномолочности.

Я первый получил там серебряную медаль выставки ВДНХ. Удой был пять пятьсот, 4,5 процента жира.

Я там чуть не погиб. Там была ручная случка, так требовал Лысенко. Был один чистопородный джерсейский бык.

Женщина выводила быка, причем как-то они с ним легко обходились, выводили на веревке. Я стоял в стороне однажды, а он, бык, резко повернулся, едва не задел доярку. А его щелкнул прутиком.

Прошла примерно неделя. Я стою, выводят двух коров, они уже привязанные стоят. Приводят этого джерсея.

Я стоял спиной, чувствую мощнейший удар. Но я счастливый человек. Сейчас он меня раздавит, поднимет на рога! Что меня спасло? В носу кольцо у быка, к которому привязана толстая веревка, а на конце этой веревки был узел.

Я лежу, доярки кричат благим матом, я смог еще отползти еще немножко. И вот веревка попала быку между копытной щелью. И он ревет, а шагнуть не может, притянут за кольцо.

Меня оттащили, на скорой в районный центр привезли. от фермы был четыре километра. Туда отвезли и я пролежал 20 дней. У меня было сломано два ребра.

Еще можно немножко про Лысенко хотелось сказать. Он использовал джерсейских быков. Он сказал: будет три пятерки: пятьсот килограмм веса, пять тысяч удой и пять процентов жир.

И вдруг приезжает гонец из Москвы, доктор Дунаев с задачей взять пробы молока от потомков лысенковского быка Размаха, который стоял у нас в подсобном хозяйстве и привезти ему в Москву. И как развиваются события. Прошло еще четыре месяца, как я поступил в аспирантуру, я жил вот тут в комнатке на десять метров, у меня был сын, жена…

Вызывает директор меня: «Петр, – он кому доверял, того по имени звал, – я повезу тебя до Агалатова, чтобы взять пробы молока от коров быка Размаха.»

Собрался, там ночевать надо было. Взял кусок колбасы, полбуханки хлеба, ящик с бутылочками для проб. И поехали. Приезжаем туда, а стадо уже угнано на отгонное пастбище в район Ильичёва – историческое место, где в шалаше скрывался Владимир Ильич Ленин. До этой фермы еще семь километров пешком. Ну, я и пошел… Пока добрался, коровы пришли с пастбища, уже привязывают их. Я сказал старшей, что вот я из лаборатории, у меня задание – взять пробы. А там было девять доярок.

Все, беру пробы, консервирую и ставлю. А бык – Размах, у него была красно-пестрая масть. И он буквально печатал, не надо быть специалистом, вы придете и скажете, где дочери этого быка. По масти сможете определить, вот Размах – исторический бык. Ну, вот я беру пробы, настроение хорошее. Слышу в углу разговор приглушенный, ссорятся доярки: одна, Марьей звали, матом на соседку:

– Он будет мой. Ты недавно с мужиком имела дело, а я уже месяц одна.

– Е-мое, – думаю, это ведь меня делят, – я даже вздрогнул. И то верно, после войны мужиков по деревням было мало.

Ладно, пробы взял, законсервировал, поставил в ледник, где молоко хранилось. Там была казармы, в ней были полати, сено наложено, одеяла набросаны. Фонарь закопченный висел, стол.