«Темная материя» социальных наук

§ 1. Роль психики в формировании сущностей мира

Для того чтобы понять, что представляет собой объективная психическая реальность, необходимо рассмотреть сущности, создаваемые человеческим сознанием. Именно с их помощью психика формирует объективную психическую реальность.

Парадоксально, но психология практически не уделяет внимания принципиально важному вопросу о сущностях, которыми оперирует сознание. Философия и естествознание занимаются сущностями, рассматривая их, однако, совершенно в иной – общенаучной плоскости. Я. Хакинг (1998), например, убедительно демонстрирует многовековую историю острых споров о реальности и нереальности физических сущностей.

Я же говорю сейчас исключительно о психических репрезентациях сущностей, так как вопрос об их природе и происхождении является одним из важнейших не только для естествознания и философии, но и, конечно, для психологии.

Внимание психологов почему-то не привлекают имеющиеся глобальные странности:

1) наличие вокруг нас множества сущностей, которые, с одной стороны, относятся исследователями к физическому миру, а с другой стороны, не присутствуют в нем как физические объекты и недоступны восприятию;

2) нередкое отсутствие отчетливых границ и даже явных различий между физическими и психическими сущностями;

3) отсутствие границ между физическим и социальным мирами;

4) игнорирование того факта, что многие привычные нам сущности явно были созданы человеческим сознанием[24].

Мне представляется очевидным, что сознание конституирует или конструирует все объекты и явления (то есть сущности), даже чувственно репрезентируемые им. Разница между сущностями заключается в том числе в степени участия сознания и «реальности в себе» в их формировании.

Другими словами, объектов и явлений (или сущностей) без человека и вне его сознания в окружающем мире нет. Все они в разной степени – продукты его сознания, взаимодействующего с «реальностью в себе». Более того, даже, например, множество сущностей физического мира не могут быть отнесены к вещественным физическим объектам и явлениям и в принципе недоступны непосредственному восприятию.

Формируя новую сущность, например научную, исследователь создает специальный вербальный концепт, конституирующий или даже конструирующий эту сущность, и обозначает ее новым словом. При этом его сознание не «открывает» якобы исходно имеющиеся в окружающем мире, но недоступные прямому восприятию сущности (как до сих пор считают многие представители естествознания), а конституирует или конструирует их с помощью вербальных конструкций разного вида и сложности. Например, таких: масса – физическая величина, одна из основных характеристик материи, определяющая ее инерционные и гравитационные свойства (Я. А. Смородинский, 1983, c. 121); гравитация – одна из четырех фундаментальных сил в природе, самая слабая по сравнению с остальными (И. Д. Новиков, 2022, с. 119).

Э. Кассирер (2006, с. 348) пишет, обсуждая познание мира людьми, что мы познаем не предметы, а предметно, создавая внутри равномерного течения содержаний своего опыта определенные разграничения и фиксируя постоянные элементы и связи.

Я хотел бы уточнить. Мы репрезентируем окружающий мир даже не предметно, а сущностно. Сущность – это самостоятельное нечто, выстроенное сознанием из собственных психических репрезентаций одного из множества аспектов «реальности в себе», помещенное затем сознанием в его же глобальную психическую репрезентацию окружающего мира в качестве отдельного, независимого от сознания и самодостаточного фрагмента этого мира.

То есть это репрезентация чего-то самостоятельного в представлении человеческого сознания. Но так как для сознания наличествует только репрезентация этого «нечто», потому что элемент «реальности в себе» доступен сознанию лишь в таком виде, то именно она рассматривается сознанием как внешняя сущность.

Понимание данного факта принципиально меняет представления о человеческой психике и ее базовых функциях. Думаю, что теоретической психологии имеет смысл признать, что психическое репрезентирование «реальности в себе» сопровождается выделением в потоке психических репрезентаций сходных, в чем-то повторяющихся фрагментов. Создавая из них чувственные, а затем вербальные и смешанные концепты и обозначая их словами, человеческая психика формирует сущности реального мира. Помещая их в конечном счете в свою антропоморфную репрезентацию мира, она наделяет их самостоятельным и независимым от нее бытием.

Мы привыкли считать, что окружающий мир наполнен разнообразными «вещами» (предметами, объектами и явлениями, их свойствами и действиями, состояниями, ситуациями и т. д. и т. п.). Наиболее очевидную и наиболее реальную для нас группу составляют чувственные, или вещественные, сущности, которые раньше было принято называть материальными. К ним относятся в первую очередь предметы, а также доступные непосредственному восприятию физические объекты и явления, их свойства и действия.

Чтобы обнаружить в окружающем физическом мире следующую большую группу физических сущностей (обозначаемых, например, такими понятиями, как бригада, школа, пехота, переправа, армия, победа и т. д.), нам требуется приложить некоторые интеллектуальные усилия. Эти сущности сознание конституирует тоже на основе образов восприятия, но лишь с помощью специальных вербальных конструкций[25].

Удельный вес чувственных репрезентаций, участвующих в формировании подобных сущностей, очень велик. И после их предварительного вербального конституирования человек способен, как ему кажется, даже воспринимать многие из них. Ту же бригаду, к примеру. По крайней мере, он видит рабочих, из которых она состоит.

Очередную большую группу составляют сущности (обозначаемые, например, понятиями кризис, норма, налог, акт, дисциплина, догма, век, ресурс, зависимость, сумма, убеждение, наука, знание и т. п.), непосредственному восприятию в принципе недоступные. Хотя и их тоже могут иллюстрировать чувственные репрезентации… Можно сказать, что эти сущности имеют в окружающем физическом мире отчетливые референты. Однако мы понимаем, что вообще-то подобные сущности довольно необычны.

Тем не менее мы не задаем себе вопрос об этой необычности многих знакомых нам «вещей». О том, где они пребывают и что собой представляют. Мы вполне удовлетворяемся привычными формулировками. Хотя у нас есть все основания самым серьезным образом задуматься о том, чем же являются такие сущности окружающего мира, и, возможно, пересмотреть наши взгляды относительно их реального наличия в мире. Ведь многие из них представляют собой нечто, репрезентированное лишь психическими конструкциями наших предшественников.

П. Бурдье (1994, с. 88–89), например, пишет, что с фразой «общественное мнение благосклонно относится к повышению цен на бензин» соглашаются, не задаваясь вопросом, может ли существовать такая штука, как «общественное мнение», и как. Тем не менее философия научила нас, что имеется масса вещей, о которых можно говорить и без их существования.

Ч. Х. Кули (2019, с. 95) полагает, что политическая система, фундаментальные права собственности и т. д. являются в современном государстве установленными, насколько они установлены, не потому что они священны или авторитетны, а потому, что общественный ум убежден в их незыблемости.

Я лишь могу добавить, что если такую сущность, как общественный ум, можно рассматривать как фигуру речи, то такую сущность, как, например, общественное сознание, серьезные исследователи десятилетиями обсуждают в своих многочисленных научных трудах.

Все сущности, которые выделяет в реальности человеческое сознание, были когда-то конституированы или даже сконструированы людьми с помощью концептов (и понятий). Однако большинство наших современников не только не знают об этом, но и не задумываются по этому поводу. До сих пор не понята гениальная мысль Дж. Локка: «… еще одно значительное злоупотребление словами состоит в том, что слова принимают за вещи. В некоторой степени это касается всех названий вообще… они (люди. – С. П.) не могут… отказаться от мнения, что слова… представляют собой нечто действительно существующее. …у нас на свете было бы гораздо меньше споров, если бы слова принимались за то, что они есть, [то есть] только за знаки наших идей, а не за самые вещи. <…> Трудное дело – убедить кого-нибудь в том, что слова, которые употреблял его отец, школьный учитель, приходский священник или другой такой же почтенный наставник, не обозначают ничего реально существующего в природе» (1985, с. 555–556).

У. Джеймс (2000, с. 70) отмечает, что добрая половина понятий, которыми мы пользуемся, являются понятиями о невозможных или проблематичных сущностях – нулях, бесконечностях, четвертом измерении, абсолютном совершенстве, силе, отношениях и т. п.

Ч. Х. Кули (2019, с. 70) указывает, что такие слова, как «благо», «правота», «истина», «любовь», «дом», «справедливость», «красота», «свобода», являются могущественными творцами того, что они обозначают.

Историк науки Р. Смит (2014, с. 269) пишет, что историческим достижением научных сообществ является объединение с помощью термина «ген» определенных характеристик природы таким образом, что он обрел устойчивость. Но в качестве изолированной сущности, обладающей собственной каузальной силой, никакого гена не существует. Слово «ген» лишь позволяет представить сложный процесс состоящим из понятных частей, с которыми возможны те или иные манипуляции.

Р. Смит (2014, с. 110) задает вопрос: можно ли заключить, что такие «вещи», как разум, общество, экономика, культура, наука, религия, государственное устройство и закон, существовали до того, как появился адекватный им язык? И сам же отвечает, что суждения о том, насколько радикальным должен быть ответ на данный вопрос, могут очень различаться. Утверждения, что до XIX века такой «вещи», как общество, не существовало, а имелись лишь частные формы коллективного существования, возможно, и не вызовут слишком активных возражений. Но возражения возникнут, если кто-то станет утверждать, что до XIX века не существовало сознания.

Слова автора хорошо иллюстрируют тот факт, что сущности создаются человеческим сознанием и в нем самом, но отнюдь не на пустом месте, а на основе воспринимаемых и понимаемых мыслящим субъектом референтов, с которыми он сталкивается в окружающем мире и которые пытается объяснить самому себе. Общества и сознания до того, как человек конституировал эти сущности, действительно не было в мире. Но в мире были в огромном количестве референты этих сущностей, которые и позволили людям в конечном счете их конституировать в качестве отдельных и самостоятельных объектов. Впрочем, в физическом мире этих сущностей и сейчас нет. Они есть только в объективной психической реальности.

Р. Смит (2014, с. 260) пишет, что многие современные исследователи считают базовые категории, такие как психология, общество, сознание, индивид, вневременными и конституирующими так называемые естественные виды, то есть такие, в реальности которых они уверены. Но их окружает мир конституированный, в том числе науками и технологиями. В этом мире трансцендентной истине негде бросить якорь, и мы уже не можем давать дефиниции сущностям, не сопровождая их описаниями, всегда доступными для пересмотра, чем мы на самом деле непрерывно и занимаемся.

Философ Д. Бэкхерст (2014, с. 101) напоминает слова другого философа, Я. Хэкинга, который полагает, что «многочисленные виды человеческих существ и человеческих поступков рождаются рука об руку с изобретением для них названий» (Hacking, 1986; 2002, с. 113). Примером является гомосексуалист. Я. Хэкинг полагает, что гомосексуалисты не существовали до их категоризации как таковых. Существовал однополый секс, но не было определенного вида человека – гомосексуалиста, прежде чем людей классифицировали таким образом в XIX в. Автор (там же) называет это «изготовлением людей».

Сам Д. Бэкхерст (2014, с. 103–104) полагает, что «человеческие виды» не являются чистым изобретением, но содержат смесь изобретения и открытия, типичную для практики человеческого самопонимания. По его (2014, с. 65) мнению, когда кто-то говорит, например, что гендер является социальной конструкцией, он может иметь в виду, что: 1) не существует такой вещи, как гендер; 2) такая вещь существует, но в противоположность, скажем, массе гендер является продуктом человеческой практики; 3) гендер сконструирован так же, как масса и все остальное.

Р. Смит (2014, с. 265) цитирует Джамбаттиста Вико: «…там, где люди не могут составить никакого представления о далеких и неизвестных вещах, они судят о них по вещам известным и имеющимся налицо» (Д. Вико, 1994, с. 73).

То есть мы создаем недоступные нашему восприятию, а порой даже представлению и пониманию сущности по образцу других сущностей, хорошо известных нам, – сущностей физического мира.

Почему и зачем сознание формирует психические сущности и помещает их в окружающий мир в качестве физических, социальных и т. д.?

Во-первых, создавая из непрерывного и изменчивого потока чувственных психических репрезентаций инвариантные, повторяющиеся, доступные повторному рассмотрению психические формы и представляя их в виде отдельных внешних сущностей, сознание, вероятно, тем самым упрощает для себя окружающий мир, делает его доступным своему пониманию и манипулированию, а в итоге приобретает способность предсказывать его изменения

Во-вторых, сознание непроизвольно конституирует в форме разных сущностей – физических предметов, объектов и явлений доступные восприятию элементы «реальности в себе». Следовательно, физические сущности как бы являются для него первичной привычной и естественной принадлежностью окружающего физического мира, естественными образцами для всех прочих создаваемых сущностей. Репрезентации новых недоступных восприятию элементов «реальности в себе» сознание закономерно формирует по образцу репрезентаций ее элементов, доступных восприятию.

Из множества создаваемых в результате взаимодействия с «реальностью в себе» сущностей сознание в конечном счете формирует собственный антропоморфный окружающий мир в форме глобальной личной репрезентации «реальности в себе». Создаваемые сущности могут быть физическими, биологическими, экологическими, химическими, социальными, философскими, психическими, трудными для классификации и т. д. Без и вне человека в самой «реальности в себе» антропоморфных сущностей нет, а других сущностей не бывает.

Человек репрезентирует окружающую «реальность в себе» и создает сущности на двух уровнях – чувственном и вербальном. Следует различать также формирование новых сущностей и усвоение сознанием уже созданных обществом сущностей. Новые сущности создают главным образом исследователи, тогда как усваивают уже имеющиеся сущности (и обозначающие их понятия) в процессе своей социализации, а затем используют их все люди.

Формирование физических сущностей на чувственном уровне протекает в сознании каждого человека естественным путем. У ребенка непроизвольно формируются чувственные модели-репрезентации элементов окружающего его мира. Они позволяют ребенку, не владеющему еще языком, достаточно эффективно взаимодействовать с элементами окружающего мира, используя чувственно-образное мышление. Даже, например, искать спрятанный взрослыми предмет, непосредственно не воспринимаемый в данный момент ребенком, но уже знакомый ему.

Однако в конкретные сущности они превращаются для ребенка лишь после усвоения им обозначающих их слов и связывания образов этих слов с моделями-репрезентациями соответствующих предметов, явлений и объектов. Формирование сущностей, обозначаемых базовыми общими понятиями (например, стул, кроватка, ложка и т. п.), может идти параллельно, так как эти новые более сложные сущности репрезентируются теми же самыми моделями-репрезентациями конкретных предметов, объектов и явлений.

Принципиально новым является этап усвоения ребенком сущностей, репрезентируемых уже вербальными конструкциями (например, такими: насекомое – это муха, пчела, клоп, муравей; школа – место, где учат детей; шофер – человек, управляющий машиной). Сущности такого рода могут быть чувственно лишь проиллюстрированы, но не репрезентированы, так как на чувственном уровне их целостная репрезентация уже не складывается из слишком разных форм.

Например, сущность (и понятие) кошка, усвоенная на предыдущем уровне, репрезентируется одной собирательной моделью-репрезентацией разных кошек, с которыми сталкивался ребенок. Но сущность и понятие насекомое иллюстрируется уже многими и сильно различающимися собирательными моделями-репрезентациями мух, тараканов, пчел, бабочек и т. д.

Обычно, знакомя ребенка с новой для него сущностью, репрезентируемой вербально, взрослый приводит для объяснения конкретные примеры. Например, он говорит: «Лекарство – это таблетки, которые нужно пить во время болезни, чтобы выздороветь». Или: «Хороший ученик всегда приходит в школу с выученными уроками, как Петя. Петя – это хороший ученик».

В результате в сознании ребенка формируется смешанная чувственно-вербальная репрезентация некой поначалу достаточно аморфной сущности, обозначаемой словами «лекарство» или «хороший ученик», с которой ассоциированы вполне конкретные чувственные репрезентации хорошо известных ему объектов, иллюстрирующих эту аморфную пока сущность.

На последующих этапах ребенок усваивает еще более сложные для его понимания сущности, созданные людьми с помощью вербальных конструкций задолго до его рождения. Это происходит в процессе обучения языку по мере усвоения понятий, репрезентируемых все более и более сложными вербальными конструкциями[26].

По мере обогащения словарного запаса ребенка растет сложность вербальных конструкций, репрезентирующих уже известные ему сущности[27]. Для того чтобы понимать такие вербальные конструкции, ребенку необходимо прежде усвоить понятия, из которых они строятся, и обозначаемые ими сущности окружающего мира: организм, вещество, создание и т. д.

Можно условно выделить разные этапы постижения сущностей (и понятий), репрезентируемых вербальными конструкциями: усвоение сущностей, конституированных с помощью вербальных конструкций, иллюстрируемых чувственными репрезентациями[28]; усвоение сущностей, конституированных с помощью вербальных конструкций, почти не иллюстрируемых чувственными репрезентациями[29]. Реальная иерархия сущностей, конечно, не исчерпывается приведенными выше этапами. Но она и не является предметом нашего рассмотрения.