PAMF
– Всё в порядке? – Спросила Кристина, в её голосе была забота, но Арсений ощущал, как она ненамеренно выталкивает его в ещё большую пустоту. Он не мог выговорить все слова, которые терзали его, не мог показать ей, как велика его растерянность. И всё-таки, он смог сказать:
– Всё нормально, Кристина. Просто… слишком много всего.
Он не мог позволить себе расслабиться. В его мыслях была не только проверка состояния дедушки, но и решение медицинских вопросов, связанных с его переводом в более комфортное место. Но что, если его дедушка никогда не вернётся к прежнему состоянию? Арсений чувствовал, как эта мысль ломает его рассудок. Ему нужно было быть сильным, но где взять силы, когда сердце сжимаются от мысли, что больше не увидит того человека, который когда-то был его опорой? Он задал себе вопрос, можно ли вообще «готовиться» к утрате? Или вся эта самоподготовка – лишь иллюзия, в которую мы верим до последнего момента? Параллельно не прекращались мысли по проекту, которым он занимался последние годы. Стратегический план компании, на котором зиждилось его будущее, по его мнению требовало постоянно присутствия. Всё это вместе оставляло ему очень мало времени на себя, а уж тем более на размышления о прошлых годах.
Оказавшись в машине, Арсений все так же молчал, поглощённый своими мыслями. Машина скользила по знакомым улицам, но и здесь изменения были очевидны. Как быстро он сможет вернуться? Он всё снова и снова задавал себе этот вопрос, но чёткий ответ никак не приходил. Всё, что он знал точно, это что старый город, когда-то так близкий и родной, теперь казался ему чуждым. Он не чувствовал себя здесь как дома. Всё изменилось – здания потускнели, а магазины заменили свои вывески на новые. Даже привычные улицы больше не вызывали в нём радости, скорее, странную тоску и беспокойство. словно давно стёртые картины вновь врывались в его память, напоминая, что раньше всё было совсем по-другому.
Когда они прибыли в больницу, Арсений попросил Кристину и Билла остаться в машине. Он понимал, что должен держать себя в руках, но каждая мысль о состоянии дедушки отягощала его разум, словно накатывающие волны, разбивающие спокойствие. Вспоминая те моменты, когда дедушка был не просто главой семьи, а его личной опорой, Арсений чувствовал, как внутри него растёт глухая боль. Пустота, которую он ощущал, не просто отравляла его мысли – она заставляла его чувствовать себя беспомощным, несмотря на все старания сохранить самообладание. Он пытался сосредоточиться на том, что нужно сделать, но образы из прошлого – дедушкины добрые глаза и его привычка тихо напевать под нос – возвращались, размывая границу между настоящим и памятью. Пока он шагал к входу, воспоминания о детстве всплывали в его памяти. Эти образы вызывали болезненное ощущение утраты, которое он старался подавить, готовясь к разговору с врачами. Внутри больницы его встретил дежурный врач.
– Кирилл Гаврилович поступил в реанимацию. Состояние стабильное, но пока посещение невозможно, – сказал врач с сухой интонацией, и даже его взгляд был скорее формальным, чем сочувствующим. Арсений молчал, но его пальцы на мгновение сжались в кулак. Он ожидал услышать нечто большее. Ему казалось, что даже стены больницы словно бы давили на него, напоминая о беспомощности в этой ситуации. Однако он заставил себя выглядеть спокойно, лишь коротко кивнув в ответ. – Мы оповестим вас, как только можно будет увидеть пациента.
Словно по инерции, Арсений поблагодарил его и, не задерживаясь, покинул здание. Он не пытался скрыть раздражение, хотя и не хотел показывать свою обеспокоенность. Ему нужно было взять себя в руки, чтобы не дать этой ситуации подорвать его контроль. Всё, что он делал, он делал для того, чтобы вернуться к работе. И сейчас не было места для эмоций – они просто отвлекали его от того, что требовало действий.
Выйдя на парковку, он встретил Билла и Кристину.
– Как он? – спросила она.
Арсений немного опустил голову, стараясь собраться с мыслями, прежде чем ответить.
– Состояние стабильное, но я не знаю, когда смогу его увидеть, – ответил он.
– Тебе не сказали, сколько времени нужно на восстановление? – спросила Кристина.
– Надеюсь, что недолго, – ответил он, но тут же добавил с заметной усталостью в голосе: – Работа не может ждать. Я думал, что смогу увидеть его сразу, но… придётся подождать.
Билл, который молча наблюдал и курил за происходящим, подошёл немного ближе, вмешиваясь в разговор.
– Не беспокойся. Если с ним сейчас всё в порядке, то через дня три к нему разрешат, – сказал он, выбрасывая окурок.
– Надеюсь. Ладно, поехали в отель, а дальше посмотрим, что делать, – сказал Арсений.
Оказавшись в своём номере, Арсений просидел весь вечер перед окном, наблюдая за городом. В нём не было той динамики и амбициозности, как в столице, где он жил последние годы. Здесь, на родных улицах, всё было слишком спокойно. Не слышалось ни шума машин, ни суеты, ни постоянной гонки за успехом. Казалось, время здесь текло иначе – медленно, беззаботно, почти равнодушно к стремлениям и тревогам, которые наполняли его прошлую жизнь.
Арсений не хотел спать. Он даже немного побаивался этого, ведь в последнее время его мучили кошмары. Каждую ночь он вскакивал с кровати, не помня, что именно видел во сне, но ощущая гнетущую тревогу, которая не отпускала его до утра. Именно поэтому он старался спать как можно меньше, отдаваясь размышлениям и беспокойствам. Просидев до рассвета, он наблюдал, как солнце медленно начинает освещать город. В этом свете улицы казались особенно пустыми. Когда-то здесь, среди шумных дорог и смеха друзей, он мечтал о покорении мира. А теперь… теперь эта пустота казалась частью его самого, неизбежной частью взросления.
Попытавшись отвлечься, он встал и налил воды, чтобы немного освежиться. Поднеся стакан к губам, он замер на мгновение, позволяя прохладной жидкости растечься по горлу. Это короткое действие будто бы остановило поток его мыслей, но ненадолго. Он посмотрел на своё отражение в окне: усталые глаза и напряжённое лицо выдавали всю глубину его тревог. "Почему я не могу просто отпустить?" – подумал он, крепче сжимая стакан в руках. Но даже этот вопрос не приносил облегчения. Арсений сделал ещё один глоток и опустил взгляд на город за окном, пытаясь найти в его неподвижности хоть какую-то опору. Телефон в кармане вибрировал с периодичностью, но он не спешил отвечать. Это были всего лишь общие сообщения в чатах, связанные с проектами и делами компании. Но сейчас они казались ему чем-то далёким и незначительным. Между ним и старой жизнью, наполненной отчётами, сроками и гонкой за успехом, образовалась пропасть. И, возможно, эта пропасть была не временной, а постоянной.
Он вспомнил своего старого друга, с которым когда-то мечтал покорить столицу.
Этот друг остался в городе, выбрав семью и стабильность – всё то, что Арсений когда-то считал ограничениями. Арсений всегда уважал его выбор, хотя сам считал, что нужно идти другим путём. Сейчас, оглядываясь назад, он почувствовал лёгкую печаль. Может быть, его друг оказался прав. А может, его собственный выбор был верным. Арсений задумался, стоит ли встретиться с ним, чтобы понять, кто из них оказался ближе к истине, и что значит «правильный путь» в жизни.
Выйдя из отеля, он встретил Билла, который курил на улице. Холодное утреннее солнце освещало пустынную улицу, заставляя дым от сигареты медленно растворяться в воздухе.
– Чего тут стоишь в такую рань? – спросил Арсений, подходя к Биллу, ощущая, как легкая прохлада бьет по лицу.
– Не спалось, – ответил тот, стряхивая пепел с сигареты и бросив короткий взгляд на Арсения. – А ты что здесь делаешь?
– Решил проведать старого знакомого, – тихо ответил он, слегка задумчиво глядя на горизонт.
– Это правильно, – сказал Билл, выдыхая дым и глядя вдаль. – Куда едем?
– Я думал, один съезжу, – Арсений поправил воротник куртки, словно стараясь отвлечься от собственных мыслей.
– Один? А я зачем тогда сюда летел? – сказал Билл, кивая на окурок, который он затем растёр ногой на асфальте.
Арсений лишь коротко усмехнулся, признавая его правоту.
– Кристине будем что-нибудь говорить? – Спросил Билл
– Пусть спит, – ответил Арсений
– Как знаешь, – сказал Билл, потянувшись к следующей сигарете, но передумал и просто сунул руки в карманы.
4. ФИЛИПП.
С первыми звуками будильника Филипп понял, что устал так, как не уставал еще никогда. Последние недели выдались особенно тяжёлыми: бессонные ночи, постоянные мысли о работе и накопившиеся обязанности лишали его отдыха. Его лицо выдавали синяки под глазами и потухший взгляд. Голова гудела, пульсируя от напряжения, и каждый стук отдавался болезненным эхом, словно кто-то молотил по вискам. Он, как всегда, лег поздно из-за проверок контрольных, а когда, упав на кровать, попытался уснуть, мысли о деталях не отпускали его. К утру он почти не сомкнул глаз.
Филипп взглянул в окно, где рассветные лучи еще не успели растопить густой, серый туман, который, словно тяжёлая вуаль, застилал город. Сильный ветер тронул деревья, и их ветви качнулись в такт его дыханию.
Наконец, дойдя до кухни, Филипп налил себе чашку крепкого кофе, надеясь хоть как-то взбодриться, он сел на деревянный стул, погрузившись в размышления о предстоящем дне. В голове Филиппа перечислялись расписание и темы уроков. Он напоминал себе, какие работы сегодня раздаст ученикам, и что началась последняя неделя перед каникулами. Это значило, что все толпами ринутся исправлять оценки. Он уже представлял, как они будут просить о пересмотрах баллов, обещая больше не тянуть до последнего дня, а в следующем триместре снова обещать не тянуть и так раз за разом.
К этому времени с кровати уже встала Ева. Она медленно прошла в кухню и нежно поцеловала мужа в щёку. В её движениях было что-то заботливое и неторопливое. Она обняла его за плечи, чувствуя, как его усталость проникла в её сердце. Ева ощутила тоску и беспокойство, и, чуть задержав объятие, она надеялась передать ему свою теплоту и поддержку, чтобы хоть немного снять его напряжение. Филипп, хоть и заметил это, оставался погружён в свои раздумья. Его взгляд был сосредоточенным и отрешённым, словно он пытался удержаться на грани между мыслями о предстоящем дне и текущей реальностью.
– Во сколько сегодня лег? – спросила Ева.
– Поздно, – ответил Филипп, протёрев глаза рукой. – Где-то в три.
– Выглядишь убитым, – мягко заметила она, глядя на него.
Филипп ещё раз протёр глаза, глубоко вздохнул и допил кофе. Он попытался натянуть на лицо улыбку, несмотря на внутреннюю усталость, и с максимальной бодростью, на которую мог рассчитывать, сказал:
– Это у меня всегда так. Утро даётся мне тяжело.
– Это ведь недавно началось. Точно всё в порядке? – Она протянула руку, легко коснувшись его плеча, словно пытаясь поймать взгляд, который казался потухшим.
Филипп ощутил тепло её руки и понял, что в этом мгновении усталость немного отступает.
– Не беспокойся, – Филипп ухмыльнулся и попытался сделать вид, что всё в порядке, но уловил взгляд Евы. Он отвёл глаза, не желая показывать ей, что его сил на сегодняшний день почти не осталось.
– Ты уверен? – спросила она.
– Да, – ответил он, вставая и направляясь одеваться, явно пытаясь сменить тему.
Находясь в другой комнате, он услышал, как Ева говорила: – Знаешь, может, на выходных куда-нибудь сходим? – её голос звучал с ноткой надежды, словно она искала возможность хоть ненадолго побыть с мужем и вернуться в старые, счастливые времена.
Ева искренне хотела восстановить эту близость, которая, казалось, всё больше ускользала. Она давно замечала, как они отдаляются друг от друга, и надеялась, что небольшое совместное времяпрепровождение сможет вернуть те чувства, которые они когда-то разделяли. Затем Филипп вернулся на кухню.
– Куда предлагаешь? – спросил он.
– Давай сегодня вечером посмотрим варианты и решим. А так, я бы и просто прогуляться не отказалась, – сказала она, стараясь звучать непринуждённо.
– Тогда вечером решим, – ответил он, натягивая штаны.
– Хорошо, – улыбнулась Ева, но её глаза всё ещё отражали ту самую надежду, которую она не решалась выразить словами.
Филипп снова ушёл в другую комнату, где находились его вещи. Его тело казалось тяжёлым и неповоротливым, мышцы ныли от постоянного напряжения. Он медленно одевался, словно любое движение требовало от него невероятных усилий, как будто даже простейшие действия отнимали последние остатки энергии. Все действия были механическими, рутинными и совершенно безрадостными. Он проверил свою сумку, убедившись, что взял все . Наконец, одевшись, он вышел на улицу. Филипп вдохнул прохладный, влажный воздух, который был словно обволакивающий туман: бодрящий, но пустой, как и все последние дни.
В последнее время он часто ездил в школу разными дорогами, чтобы немного разнообразить свой маршрут и избежать монотонности. Он знал, что такой крюк потребует выходить на пятнадцать минут раньше или еще больше, но это его не волновало. Филипп хотел наслаждаться разными улицами города.
В один день он мог ехать по центральной улице, любуясь широкой дорогой с множеством магазинов и витрин, проходящими рядом парками и зонами отдыха, памятниками и развязками с кольцами. Это напоминало ему о жизни, о её многообразии и о том, как всё вокруг изменяется и развивается. В другой день он мог выбрать самую обычную улицу, где дорога, хоть и широкая, но не имела ничего, кроме деревьев и пары магазинов. А в третий день мог ехать по окраине, наблюдая, как жилая черта города заканчивается и начинается промышленная зона с полями и заводами впереди. Но дорог было не так много, чтобы постоянно открывать для себя новое, и возникал выбор: либо довольствоваться этим, либо выходить из дома, давая себе ещё целый час, что также лишь на время отсрочило бы привыкание к маршрутам.
Филипп припарковал машину в ближайшем дворе и направился к школе. Главная дорога к школе казалась артерией, от которой в множество разных сторон расходились более мелкие улицы, и по всем ним, словно в бесконечном множестве, шли толпы людей, напоминающих собой кровь, заполнявшую сосуды. У входа в само здание вся эта "кровь" скапливалась, не имея возможности протиснуться через маленький проём.
Можно было сказать, что в живом организме под названием "школа" образовался тромб, готовый в любой момент разорваться. Протиснуться сквозь всех было невозможно, и всё, что оставалось, это просто ждать, пока все потоки попытаются зайти в узкую дверь. В этой толпе Филиппу то и дело встречались ученики, их родители и коллеги, что добавляло ему ощущения вечной суеты.
Он пытался отвечать им максимально бодро, но было сразу видно, что он не спал всю ночь. Даже попав внутрь, положение дел не сильно улучшилось: ученики толпились в коридоре, некоторые громко смеялись, кто-то бегал, а другие пытались найти свои кабинеты. Наполняя пространство шумом и хаосом, они разбредались по кабинетам, создавая атмосферу беспорядка и суеты. На лестнице ситуация была такой же, как у входа. Все поднимались, и было очень жаль тех людей, кто пытался спуститься, ведь им приходилось пробиваться через неприступную и нескончаемую колонну. Наконец, попав в свой кабинет, он поздоровался со всеми, быстро кинул вещи и принялся готовиться к уроку.
Прозвучал звонок, и все ученики встали, ожидая разрешения учителя сесть. Филипп махнул рукой, и все сразу заняли свои места. Он был учителем истории и обществознания и начав рассказывать новую тему урока, его словно подменили. Было видно, как занятия приносили ему удовольствие. Он живо излагал материал, иногда задавая вопросы и получая на них ответы. "Каковы последствия проведения политики реформ?", – спрашивал он, наблюдая за поднятыми руками. "Как вы думаете, как это могло отразиться на обществе?" – добавлял Филипп, провоцируя учащихся на размышления и дискуссию. Эти вопросы помогали ученикам глубже понять тему и активно включаться в процесс.
Конечно, какой урок может пройти без замечаний? И этот оказался не исключением. Замечания адресовались четвёрке друзей, сидевшим за последними двумя партами.
Большую часть времени они сидели тихо, но иногда их жаркий спор становился слышен всему классу.
– Женя, – в очередной раз сказал Филипп, пытаясь привлечь внимание ребят. – Я так понимаю, у вас сегодня какой-то очень важный разговор. Может, поделитесь с нами, мы разрешим ваш спор? – произнёс он шутливо.
– Извините, Филипп Александрович, – произнёс Женя, слегка смущаясь. – Закончим спор на перемене.
Филипп продолжил вести урок, а ребята замолчали до его конца. После того как урок закончился, с Филиппа слезла маска бодрости, и он снова превратился в полностью уставшего человека. Его плечи опустились, взгляд потух, а движения стали медленными и тяжёлыми, словно усталость окончательно взяла верх. Один класс уходил, заменяясь другим, словно мёртвые клетки подменялись живыми. В это же время Филипп перебирал тетради, готовясь к новому классу.
Он знал, что для них он всего лишь еще один учитель, пытающийся привлечь внимание, не более. Но почему-то это снова больно. Может, он уже слишком долго пытается быть кем-то, кем его не воспринимают?
В толпе школьников, заходящих в кабинет, затесался уже взрослый парень, Филипп этого не заметил. Который неожиданно хлопнул его по плечу, и Филипп резко обернулся, ожидая увидеть кого-то из учеников. Но как только его взгляд наткнулся на знакомое лицо, его уставшее выражение сменилось неподдельной радостью.
– Арс? Не верю своим глазам! – Филипп широко улыбнулся и, чувствуя, как просыпается энергия, усталость словно исчезла при виде старого друга.
– Фил, может, тебе зрение проверить? – ответил тот.
Филипп встал с кресла, и они обнялись. На миг он почувствовал себя моложе, как будто все эти годы и не прошли.
– Да, с безопасностью тут проблемы. Когда я заходил, меня никто даже не спросил, – с усмешкой сказал Арсений.
– Молодо выглядишь, подумали, что школьник.
– В двадцать шесть выглядеть как школьник – даже не знаю, комплимент ли это или оскорбление, – Арсений усмехнулся и посмотрел на Филиппа, пытаясь прочитать его реакцию.
Филипп прищурился и слегка улыбнулся: – Комплимент, конечно. В нашем возрасте не повредит выглядеть моложе.
– Спасибо. Но главное, чтобы такой школьник не решил продемонстрировать всем своё умение игры на гитаре, – сказал он, посмеиваясь.
– Да ну тебя. – Филипп осмотрел друга. Он был таким же, как в их школьные годы: легко улыбающимся, с тем же заразительным смехом, как будто время не взяло от него ни одной капли. Филипп оглядел его, будто пытаясь найти признаки изменений, но, кажется, они не существовали. Этот момент – полное возвращение в прошлое, где всё было проще и чище. Он даже на мгновение забыл, что за эти годы у каждого из них была своя жизнь, свои разочарования, свои ошибки. – Если честно, с последнего раза, как тебя видел, ты почти не изменился. А что ты тут вообще делаешь?
– Дедушка попал в больницу после инфаркта, – Арсений слегка скривился в лице, словно пытаясь удержать грустные чувства. Филипп на мгновение нахмурился, почувствовав тревогу за друга. – Вот и приехал в город, – уже спокойно произнёс он.
– Сейчас с ним всё хорошо? – голос Филиппа звучал серьёзно и с искренней тревогой.
– Сейчас да. Думаю, в ближайшие дни смогу с ним поговорить. Но давай не будем об этом, – Арсений сделал недолгую паузу и осмотрел внешний вид своего друга. – Хотя, глядя на тебя, о плохом нельзя не говорить.
– Всё настолько плохо?
– Тут как раз к разговору про то, что я выгляжу как школьник. А ты… как бы тебе сказать? Ну, знаешь, вполне нормально. В свет в этом можно выйти, особенно если тебе за пятьдесят.
Они оба рассмеялись.
– А в школе что ты делаешь?
– Решил проведать любимую школу, где учился с таким удовольствием, – сказал Арсений, посмеиваясь. – Тебя проведать пришёл, – добавил он, хлопнув друга по плечу. – Но чувство, конечно, странное: снова в школе, снова среди привычных лиц, слышу знакомые голоса, встречаю учителей и общаюсь с тем самым старым другом, с которым не виделся долго.
– Да… Быть в школе, где когда-то учился, – это всегда вызывает странное ощущение, как будто застрял в прошлом, – сказал Филипп, слегка вздыхая. – Все эти кабинеты, которые остались такими же…
– К разговору о прошлом. Может, сегодня вечером сходим поужинаем, повспоминаем былые деньки? – спросил Арсений. – Если что, я плачу.
– Я бы с радостью, но давай завтра. Сегодня я уже с женой договорился.
– Ты уже женат? – спросил Арсений, его глаза расширились, а лицо озарилось удивлением и лёгкой улыбкой.
– Ну да, – Филипп показал кольцо на пальце, чувствуя тёплую волну гордости и радости. Арсений внимательно посмотрел на кольцо, затем улыбнулся, слегка кивая, как бы выражая своё одобрение.
– Ты всё ещё с Евой или это кто-то новый?
– с Евой, – Филипп слегка задумался. – Причём уже больше года мы в браке. Тебе разве пригласительное письмо не приходило? – с надеждой спросил друг.
– Не знаю, не я их просматриваю. Да и в последние два года столько всего приходило на почту, что могло и затеряться. Поэтому прошу прощения, что не был на свадьбе, – Арсений сделал небольшую паузу. – На следующую обязательно приду, с двойным подарком за прошлое опоздание!
Они оба рассмеялись.
– Ни следующей, ни последующей не будет. Я, по крайней мере, надеюсь на это. Говорю сразу при Еве так не шути, она и так тебя недолюбливает.
– Ты что, – актерски сказал Арсений. – Ты же меня знаешь, я точно разбираюсь, что можно говорить, а что нельзя.
– Это я так, на всякий случай.
– Ладно, как жизнь твоя в целом? Может уже появились дети?
– Нет, для детей ещё рановато, а так все нормально. У тебя то как?
В этот момент на всю школу прозвенел звонок, прервав их беседу.
– Ладно, давай тогда завтра спишемся. С женой приходи, видимо, нам многое обсудить надо.
Филипп развернулся к детям, показывая, что могут садиться. Дети заулыбались и заняли свои места, их любопытные взгляды ещё на мгновение задержались на Арсении. Арсений неспешно вышел из класса, махнув Филиппу на прощание и улыбнувшись детям, прежде чем направиться к выходу.
Когда Арсений ушел, и Филипп дал задание детям, он долго стоял у окна, всматриваясь в пустоту. Внутри него что-то щемило. Это был не гнев, не разочарование, а что-то более сложное – смесь ностальгии и непонимания, как же так получилось, что он и его друг так различны теперь. Он пытался понять, почему он, на самом деле, не мог вернуться в тот момент. Слишком много времени прошло, слишком много изменений. Он сжался в кресле, ощущая, как этот разговор растворяется в его жизни, как пузырь, который не может дожить до следующего дня.
Когда Филипп вернулся домой, Ева уже успела вернуться после работы. Она спросила, как прошёл день, и Филипп ответил привычными фразами, но оставил кое-что на потом:
– Представляешь, я сегодня после урока сижу, и меня кто-то резко пугает, – сказал Филипп, снимая с себя одежду.
– И кто решил напугать моего мужа? – с любопытством спросила она.
– Арс, – произнёс он, как бы намекая, что она точно знает, кто это. Ева нахмурилась, её губы слегка поджались, и глаза на мгновение сузились, выдавая её явное недовольство этим именем.
– Левдеев? Этот, который не просто не пришёл на свадьбу но даже не ответил на приглашение? – с холодной иронией спросила Ева.
– Да, он.
– И что он от тебя хотел? – в её тоне прозвучала едва заметная неприязнь.
– Да ладно тебе, не увидел приглашение, человек, с кем не бывает, – сказал он, оправдываясь и пытаясь отболтать друга.
– Да, я помню, как ты переживал из-за него, – её голос стал тише, почти сдержанный.
– Было и было. – неуверенно отозвался Филипп.
– Я понимаю, вы были друзьями со школы, поэтому ты его защищаешь, но для меня такой поступок многое говорит о человеке, – продолжила она в том же тоне.
– Просто не увидел, – пожал плечами Филипп, его глаза на мгновение опустились, выдавая желание уйти от конфликта.
– Для кого-то "просто не увидел", а для кого-то "проигнорировал" своего старого друга, – она сделала паузу, слегка успокоившись. – И это я ещё молчу о том, как он, принял твоё решение остаться здесь.