PAMF

12. ЕВА

Ева проснулась с пустым чувством в груди – Филиппа снова не было дома. В последние недели это стало для него привычкой: уходить на работу ещё до её пробуждения, избегая утренних разговоров, её взглядов, её вопросов. Его отсутствие больше не удивляло, но каждое утро оно оставляло после себя болезненную пустоту. Ева лежала на кровати, глядя на серый свет, пробивающийся сквозь занавески.

Она попыталась подняться, но ощутила лёгкую тошноту, которая заставила её замереть на месте. Несколько глубоких вдохов – и неприятное ощущение немного отступило, но тревога осталась.

Казалось, её тело и разум одновременно кричали о том, что что-то не так, и она боялась признаться себе, что это ощущение связано не только с её состоянием, но и с отношениями, которые стремительно менялись.

Несмотря на слабость и желание остаться дома, Ева понимала: ей нужно идти на работу. Она не могла позволить себе сидеть сложа руки, даже если день не обещал ничего приятного. Собравшись с силами, она поднялась и направилась на кухню. Наполнив стакан холодной водой, она медленно выпила его, стараясь прогнать остатки слабости. Холодная вода немного освежила, но не могла убрать головокружение, которое уже не в первый раз подступало с утра.

В ванной Ева остановилась перед зеркалом. Её лицо выглядело усталым, глаза казались слишком потускневшими. «Когда я в последний раз выглядела счастливой?» – мелькнуло у неё в голове, но она быстро отогнала эту мысль. Она взяла кисть для макияжа, чтобы скрыть серость кожи, нанесла лёгкий тон, слегка подкрасила ресницы тушью. Косметика лишь чуть-чуть улучшила её вид, но даже эти небольшие усилия придали ей сил. Она закончила, добавив несколько капель своих любимых духов.

На улице её встретил прохладный утренний воздух, пропитанный ароматом влажной листвы и еле уловимым запахом дождя. Прохладный ветерок нежно касался её кожи, словно стараясь утешить. «Просто ещё одно утро», – подумала Ева, двигаясь к автобусной остановке. Она не знала, чего именно боится, но не могла избавиться от ощущения, что её жизнь уходит в неправильном направлении.

Автобус прибыл быстро. Она заняла место у окна и уставилась на проносящиеся мимо дома. Вибрация автобуса и монотонный звук двигателя вскоре вернули её тошноту. Закрыв глаза, Ева сосредоточилась на дыхании, стараясь подавить слабость. Она пыталась выбросить из головы тягостные мысли: о том, что между ними с Филом стало иначе, о его утренних уходах, о растущем одиночестве в их доме. «Сегодня обычный день, – сказала она себе. – Надо просто собраться».

Когда Ева добралась до салона красоты, её уже ждали коллеги, как обычно окружившие её тёплым вниманием и улыбками.

– Ева, как твои дела? – спросила Алина, легко скользнув взглядом по её лицу.

– Да вроде нормально, спасибо, – ответила Ева, стараясь придать голосу бодрость, хотя усталость слегка сквозила в её тоне.

– На днях видела потрясающее платье, – оживилась Катя, подмигнув. – Оно бы тебе идеально подошло. Надо будет вместе сходить посмотреть.

– Звучит интересно, – Ева улыбнулась, надеясь, что её лёгкое недомогание осталось незамеченным.

Но её попытка скрыть состояние оказалась тщетной.

– Ева, ты сегодня выглядишь уставшей, – заметила Алина, внимательно посмотрев на неё. – Всё в порядке?

Ева вздохнула, понимая, что от подруг не скроешь. – Да, просто с утра тошнит, – призналась она, пытаясь прозвучать как можно проще и легче.

– С утра тошнит? – Катя прищурилась, её взгляд заискрил игривым любопытством. – А это случайно не значит… – Она осеклась, но её улыбка стала шире. – Может, ты беременна?

Ева засмеялась, отмахиваясь. – Да ладно тебе. Это может быть что угодно, не обязательно это.

– Ну всё равно сделай тест, – настойчиво предложила Катя, подперев подбородок рукой. – Если что, мы тут же устроим праздник!

Ева снова улыбнулась, но её смех был чуть более напряжённым. Где-то внутри лёгкий толчок тревоги смешался с неясной радостью. Конечно, у неё была задержка, но это случалось и раньше. Она не хотела поднимать панику раньше времени. Однако слова Кати продолжали крутиться у неё в голове.

В перерыв, не выдержав внутреннего напряжения, Ева решила сходить в аптеку. Она прошла мимо витрин, где пестрели красочные упаковкие. Ожидание результата пугало её. Что, если всё действительно изменится? Могла ли она быть к этому готова? В её голове закружились мысли: "А вдруг это правда? А вдруг наша жизнь станет совершенно другой? Готов ли Филипп к этому? Готова ли я сама?"

Купив тест, Ева вернулась в салон. Захлопнув дверь в туалете, она глубоко вздохнула. Руки слегка дрожали, когда она открывала упаковку. В голове пульсировали сотни мыслей, смешанных со страхом и надеждой.

Несколько минут ожидания тянулись, как вечность. Каждое тиканье часов казалось громче обычного, заставляя её сердце стучать быстрее. Она чувствовала, как ладони вспотели, а взгляд метался от теста к потолку. "Что, если это правда? Что скажет Филипп? Что, если он не обрадуется? А что, если наоборот – всё изменится к лучшему?" – эти мысли сжигали её изнутри.

И вот, наконец, перед её глазами появились две полоски. Ева замерла, глядя на тест. Сначала она не поверила, взгляд то и дело метался, будто надеясь, что видение изменится. Но полоски были отчётливыми и яркими.

– Это правда… – выдохнула она, её голос прозвучал тихо и почти неверяще. Глаза наполнились слезами. Радость и волнение захлестнули её с головой. Она поняла, что станет мамой. У них с Филиппом будет ребёнок. Её сердце замерло на мгновение, а затем забилось с новой силой, как будто жизнь дала ей второй шанс на счастье.

Она выбежала из туалета, вся переполненная эмоциями, и поспешила к коллегам.

– Девочки! У меня две полоски! – выдохнула она, её голос срывался от волнения и счастья.

– Что?! – Алина ахнула, а потом тут же обняла её. – Это замечательно! Я так за тебя рада!

– Я же говорила! – засмеялась Катя и тоже обняла Еву. – Вот видишь!

Её коллеги окружили её поддержкой, радостью и тёплыми словами. Ева улыбалась, а в голове проносились картины будущего. Она чувствовала, как её сердце наполняется уверенностью: теперь всё изменится. У неё и Филиппа будет полноценная семья, и их жизнь обретёт новый смысл. Ева была на седьмом небе от счастья.

Теперь Ева была уверена: с этой новостью Филипп не пойдёт вслед за Арсением, не оставит её одну. У них будет настоящая семья – тёплая, полная любви и заботы, о которой она так долго мечтала.

Ева ушла с работы пораньше и, зайдя в магазин, медленно шла между полок, выбирая продукты для ужина. В её голове роились мысли о том, как рассказать Филиппу эту новость. Она хотела сделать момент особенным, запоминающимся. У неё был план: приготовить праздничный ужин.

Когда она вернулась домой, всё её внимание было сосредоточено на подготовке. Она аккуратно накрыла стол, добавила свечи для создания романтической атмосферы и позаботилась о каждой детали, чтобы всё выглядело идеально. Её сердце то билось быстрее от волнения, то замирало в ожидании. Ева представляла себе реакцию Филиппа: его искреннюю улыбку, радость в глазах, крепкие объятия. Она мечтала, что он скажет, как давно ждал этого момента, что они справятся с любыми трудностями вместе, ведь теперь у них будет не просто семья, а настоящая, полная счастья и будущего.

Но в её сердце росло противоречие. Сомнения и страхи накрывали волной: а вдруг он воспримет эту новость иначе? Что если вместо радости она увидит растерянность, или, ещё хуже, безразличие? Ева боялась, что Филипп может не принять её чувства, что эта новость станет для него не радостным событием, а источником тревоги. Она старалась не поддаваться этим мыслям, убеждая себя, что всё будет хорошо. Но внутренний голос не утихал: "А если он испугается? А если он не готов? А если он почувствует, что это не то, чего он хотел?"

Ева тщательно подготовила маленькую коробочку, в которую положила тест на беременность, перевязав её красивым бантиком. Она решила, что это будет сюрприз, который он никогда не забудет. Её руки слегка дрожали, когда она убирала коробочку в укромное место до момента, когда сможет подарить её Филу.

В её воображении мелькали картинки: они вдвоём, его счастливая улыбка, их разговоры о будущем, где они держат на руках ребёнка. Это казалось таким реальным, что на мгновение её страхи отступили.

Приготовив всё до последней детали, Ева решила уделить внимание себе. Она выбрала своё любимое платье. Аккуратно уложила волосы и нанесла макияж . Завершив образ, она надела небольшие серёжки и добавила пару капель своих любимых духов. Когда она посмотрела на себя в зеркало, её лицо озарила слабая, но искренняя улыбка. Она хотела выглядеть идеально для этого особенного вечера, чтобы он запомнился надолго, как одно из самых тёплых и счастливых воспоминаний их жизни.

Тем не менее, ожидание становилось всё мучительнее. Она смотрела на часы, прислушивалась к каждому шороху за дверью, надеясь, что вот-вот услышит его шаги.

Часы тянулись мучительно медленно, но Филиппа всё не было. Каждая прошедшая минута словно добавляла масла в огонь её тревоги, превращая его в раздражение, а ожидание становилось настоящим испытанием. Тишина в квартире давила, усиливая её напряжение: каждый скрип, каждый гул проезжающих за окном машин звучали как издёвка. Ева сидела за столом, чувствуя, как пальцы невольно сжимают его край, а сердце то и дело замирает каждый раз, когда ей казалось, что она слышит шаги на лестничной площадке. Она пыталась напомнить себе, что вряд ли он придёт вовремя, но всё равно продолжала надеяться, что в этот вечер он вернётся пораньше.

Когда стрелка часов перевалила за шесть, её надежда начала угасать. Еда остыла, свечи обгорели наполовину, а в душе всё больше накапливалось смесь обиды и усталости. К восьми часам Ева уже была готова в порыве отчаяния выбросить весь праздничный ужин, разбить тарелки и разорвать на мелкие кусочки коробочку с тестом, но всё-таки сдержала себя. Она остановилась на полпути к столу, закрыла глаза и, дрожащими руками обхватив виски, заставила себя успокоиться. Сделав несколько глубоких вдохов и медленных выдохов, она вернулась к дивану и села, сложив руки на коленях.

Она прикрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на дыхательных упражнениях, которые когда-то помогали ей справляться со стрессом. Постепенно, с каждым вдохом, напряжение начало отпускать, а тягучее раздражение сменилось тяжёлой, но более терпимой усталостью.

"Это важный шаг для нас обоих," – напомнила себе Ева, стараясь переключить мысли на позитивное. Она попыталась убедить себя, что эта новость сможет всё изменить. "Нужно просто дождаться. Набраться терпения. Это обязательно изменит его, заставит по-новому взглянуть на нашу жизнь."

Её взгляд остановился на накрытом столе: аккуратно разложенные приборы, едва заметный блеск свечей, отражающийся в бокалах… "Главное – дождаться, дождаться и верить," – шепнула она себе под нос, её взгляд остановился на мерцающем огоньке свечи.

Ева протянула руку и медленно задула пламя, оставив лишь тонкую ниточку дыма, которая лениво поднялась к потолку и растворилась в полумраке комнаты

Наконец, Филипп вернулся. Он выглядел уставшим, с кругами под глазами и немного напряжённым, словно день был труднее обычного. Зайдя в комнату, он замер на пороге, увидев аккуратно накрытый стол. Свечи, красиво расставленные тарелки и общий уютный антураж застали его врасплох. Он растерянно посмотрел на этот неожиданный жест, словно не сразу поверил, что всё это было устроено для него.

– Привет, – сказал он, снимая куртку, – что за повод? – Лёгкое удивление прозвучало в его голосе, а брови вопросительно приподнялись.

– Просто хотела сделать тебе приятное, – ответила Ева, её лицо озарилось тёплой, но немного нервной улыбкой.

Филипп медленно прошёл в комнату, всё ещё не до конца понимая, почему после их вчерашней ссоры его встречают с таким теплом.

– Ты вчера была другой, – пробормотал он, осторожно глядя на Еву, словно боясь спугнуть этот неожиданный момент спокойствия. Её поведение сбивало его с толку. Он ещё не успел отойти от напряжения вчерашнего вечера, а сегодняшняя атмосфера казалась ему почти нереальной. В его голове крутились вопросы: Что изменилось за ночь? Почему она так вдруг переменилась?

Ева, заметив его замешательство, выпрямилась, словно пытаясь собрать всю свою уверенность воедино.

– Вчера – это вчера. Нужно оставить всё позади и двигаться вперёд, – сказала она с мягкой, но твёрдой интонацией. Она сжала руки, чтобы удержать свои эмоции под контролем, стараясь не выдать волнения.

Филипп слегка кивнул, но решил ничего не говорить. Он чувствовал, что любое слово может нарушить хрупкий баланс, который она так старалась создать.

– Еда остыла, пока тебя ждала… но ничего страшного, сейчас разогрею, – сказала она, схватив тарелки и поспешив на кухню.

– Не нужно, давай я помогу, – предложил Филипп, делая шаг в её сторону.

– Нет-нет, ты отдыхай, – быстро ответила Ева, повернувшись к нему с лёгкой улыбкой. – Я хочу, чтобы этот вечер был особенным.

Фил кивнул, но сомнения внутри него только усилились. Он вернулся к столу, провёл пальцами по деревянной поверхности и задумался: Что происходит? Почему она так старается?

Вскоре Ева вернулась с разогретыми блюдами. Пар, поднимавшийся от еды, наполнил комнату приятным ароматом, и она села напротив Филиппа, внимательно глядя на него. Они начали ужинать. Ева светилась от радости, её глаза искрились, а голос звучал оживлённо, как будто все напряжения последних дней исчезли. Она рассказывала о своём дне, задавала вопросы о его работе, поддерживала разговор с таким энтузиазмом, что на какое-то время Филипп почти расслабился.

– А помнишь, как мы тогда в первый раз пошли на свидание? – вдруг спросила она, её лицо озарилось тёплой улыбкой. Её голос звучал мягко, но в нём угадывалось что-то большее, словно она хотела напомнить ему о времени, когда всё было проще.

Фил посмотрел на неё, его тревоги отступили на мгновение, и уголки его губ невольно дрогнули в ответной улыбке.

– Конечно, помню. Ты тогда опоздала на встречу, и я подумал, что ты не придёшь, – ответил он, усмехнувшись.

– А я так нервничала, что даже заблудилась, – засмеялась Ева, закатив глаза. – Представляешь? Я ходила кругами, пока не поняла, что уже пять раз проходила мимо твоего кафе. Но всё равно – это был лучший день.

Фил улыбнулся шире, чувствуя, как её искренность и тепло пробиваются сквозь его сомнения. На миг он забыл о всех проблемах, просто наслаждаясь моментом.

После того как они доели, Ева с лёгкой улыбкой потянулась к чему-то, заранее спрятанному под краем стола. Она достала маленькую коробочку, аккуратно перевязанную лентой, и положила её перед Филиппом. Её пальцы слегка дрожали, но улыбка не сходила с лица.

– Что это? – спросил он, с удивлением посмотрев на неё. В голосе прозвучала лёгкая настороженность, но одновременно и интерес.

– Сюрприз, – сказала она, и в её глазах промелькнуло волнение.

Фил медленно развязал ленту и открыл коробочку. Увидев её содержимое, он замер. Тест на беременность. В первый момент он даже не мог осознать, что видит. Его дыхание сбилось, грудь словно сдавило невидимым обручем. Радость и тревога одновременно охватили его, каждая мысль в голове казалась раскалённой и путалась с другой.

Он посмотрел на Еву, затем снова на тест, словно ища подтверждения. В его голове проносились десятки вопросов, и на все не находилось ответа: "Это правда? Что теперь? Смогу ли я справиться? Готов ли я? И что с Арсением? А с нашими планами?" Он сделал глубокий вдох, пытаясь хоть немного взять себя в руки.

– Ты серьёзно? – наконец выдохнул он, его голос прозвучал приглушённо, почти шёпотом.

– Да, Фил, – ответила она с улыбкой, но в её глазах стояли слёзы счастья. – У нас будет ребёнок.

Филипп отложил коробочку в сторону, вышел из-за стола и медленно подошёл к Еве. Он протянул к ней руки и, не говоря ни слова, крепко обнял её. Он почувствовал, как её дрожащие руки обхватили его в ответ, а её лицо уткнулось ему в грудь.

– Я… я не знаю, что сказать, – тихо произнёс он, его голос звучал глухо, будто он говорил не вслух, а себе самому. Он прижал Еву ближе, чувствуя, как её дыхание становится ровнее.

Он закрыл глаза, и в его голове вихрем проносились мысли о будущем. Радость оттого, что их жизнь вот-вот изменится, смешивалась со страхом – страхом неизвестности, потерь и ответственности. Он знал: теперь пути назад нет, всё будет по-другому. Его выбор уже сделан, даже если он этого пока не осознавал.

Филипп поднял взгляд и посмотрел на Еву. Её лицо сияло счастьем, глаза блестели от радости, а на губах играла тёплая улыбка. Он осторожно наклонился и поцеловал её в лоб. В этот момент ему хотелось верить, что всё будет хорошо.

– Это прекрасно, – прошептал он. – Я люблю тебя, Ева.

Ева, не сдерживая эмоций, улыбнулась ещё шире. Её глаза наполнились слезами, но на этот раз это были слёзы чистой радости.

– Я тоже тебя люблю, – тихо ответила она. – Теперь у нас будет семья. Настоящая семья. Только мы, никто лишний. Мы сможем оставить всё плохое позади и начать всё с чистого листа.

Ева заговорила с энтузиазмом, описывая их будущее. Она рассказывала, как ждёт этого ребёнка, как они будут гулять вместе по парку, слышать детский смех, как их малыш будет бегать по дому, наполняя его новым смыслом. Она видела, как они сидят втроём на лавочке, наслаждаясь летним вечером. Она говорила о том, как они будут вместе учить ребёнка кататься на велосипеде, о первой игрушке, первом дне в школе. Она словно рисовала перед ним картину их будущего, яркую и наполненную теплом.

Филипп слушал её молча, не перебивая. Но внутри него росло противоречие. Радость, которую он ощущал, начинала смешиваться с чем-то тёмным и гнетущим. Пока она описывала их будущую жизнь, в его сознании одна за другой всплывали картины встреч с Арсением, их разговоры, планы, которые казались такими заманчивыми. И теперь эти картины вновь медленно таяли, словно их стирал ластик.

Он бросил взгляд на сияющее лицо Евы, её счастливые глаза, и почувствовал, как внутри разгорается борьба между радостью и тоской. Его взгляд на мгновение скользнул мимо её сияющего лица и остановился на комоде в углу коридора. Он стоял в тени, тёмный и безмолвный, словно холодный призрак, впитавший в себя всё то, о чём теперь нельзя было говорить.

После ужина Фил вышел в коридор, прислонив кулак к стене. Прохладная шероховатая поверхность под пальцами будто возвращала его в реальность, но одновременно усиливала чувство пустоты. Его дыхание стало тяжёлым, а мысли вихрем проносились в голове. Слова Евы о будущем – об их ребёнке, о новой жизни, о семье – звучали в сознании гулким эхом, оставляя за собой странное сочетание радости и страха. Он закрыл глаза, будто надеялся, что в темноте найдёт ответ, но вместо этого почувствовал, как его внутренний хаос только усиливается. Он понимал, что многое предстоит осмыслить, прежде чем он сможет полностью принять эту новую, неизбежную реальность.

В это время Ева стояла в свете комнаты. Мягкое сияние лампы обрамляло её лицо. Она обернулась, её взгляд искал мужа. Она увидела его силуэт в тени коридора, и её улыбка слегка дрогнула. В его фигуре было что-то отдалённое, чуждое, словно он находился не рядом, а где-то далеко, вновь в своём собственном мире. Ева сделала шаг вперёд, стараясь сократить эту невидимую, но ощутимую дистанцию между ними.

– Фил, – мягко позвала она, её голос был полон нежности и заботы. – Ты в порядке?

Он вздрогнул от её голоса, будто его вытащили из водоворота мыслей. Филипп медленно открыл глаза и посмотрел на Еву. Её фигура в свете комнаты казалась почти нереальной, её взгляд, её забота – всё это внезапно показалось ему таким далёким, недостижимым. Он кивнул, стараясь выдавить из себя улыбку, но голос предал его.

– Да, я в порядке, – сказал он, но слова прозвучали неуверенно. Он снова сделал глубокий вдох, будто пытался собрать себя по кусочкам, и, оттолкнувшись от стены, сделал шаг в её сторону. – Просто… мне нужно время, чтобы всё осознать.

– Я понимаю, – ответила Ева, её голос звучал мягко и обнадёживающе. Она протянула руку, и Фил, колеблясь всего мгновение, взял её ладонь. Её прикосновение было тёплым, живым, как будто передавало уверенность, которой ему так не хватало. – Мы вместе справимся, правда?

Тепло её ладони словно пробивалось через толщу его сомнений и страхов, размывая их острые края. На миг ему стало чуть легче, её прикосновение будто удерживало его на плаву в бурном море мыслей.

– Да, вместе, – сказал он, и на этот раз его улыбка была чуть более искренней.

13. ФЕРУ

Феру зашёл в здание, где его ждали три фигуры. Полумрак помещения создавал удушливую атмосферу. Лица терялись в тенях, а шаги приглушались, будто пространство пыталось скрыть их присутствие. Стены были покрыты следами времени, словно старые шрамы. Воздух был тяжёлым и пахнул плесенью, как заброшенный подвал. Где-то тихо капала вода, звук которой напоминал тиканье невидимых часов, отсчитывающих время. У одного из присутствующих глаза были зашиты грубыми, болезненными стежками. У другого был зашит рот: губы изуродованы толстой ниткой, плотно стянуты, так что даже малейшее движение приносило боль. У третьего отсутствовали уши, и вместо них остались только уродливые шрамы. Кожа была неровной, будто её вырвали с мясом, оставляя глубокие рубцы. Отдав зрение, слух и голос, они получили силу видеть, слышать и говорить то, что недоступно обычным людям. В их мире зрение, слух и речь были лишь инструментами, которые Бог мог отнять, чтобы дать нечто большее.

Комната наполнилась холодным, удушливым ощущением отчаяния и фанатичной решимости. Феру остановился. Каждый затаил дыхание. Они знали, что Феру был не просто их лидером. Он был наместником Бога на этой земле. Феру кивнул, и тишина разорвалась его голосом.

– Нашли? – спросил он, обращаясь к троице.

Первым ответил Ким – мужчина с зашитыми глазами. Ким медленно покачал головой. Он видел то, что не могли видеть даже самые проницательные люди.

– Нет, – его голос был ровным, но в интонациях слышалась ледяная насмешка, которая словно скрывала презрение. – У старика ничего не было. Я обыскал его дом, но там не было ни книги, ни следов её местонахождения. И честно говоря, ему бы не доверили такие знания. Он оказался слишком слабым для пыток и раскололся при первом прикосновении огня. Скажу больше: он молил об искуплении своих грехов, но огонь не принял его.

Феру нахмурился и повернулся к девушке по имени Верона с зашитым ртом. Она кивнула в ответ, её плечи слегка опустились, ясно давая понять, что она потерпела неудачу. Верона говорила, не открывая рта, её голос проникал прямо в разум.

Затем он обратил взгляд на третьего – Авеля, мужчина с зашитыми ушами. Авель слышал голоса Бога, даже когда вокруг была тишина. Он выдержал взгляд несколько секунд, прежде чем ответить тихо и безразлично: