Ювента

– Да запросто – бросил ей Макар. – И тарелку заодно возьму. Пусть поглядит на это “богатство”.

– Положьте тарелку, будьте любезны! – надулась повариха, лицо которой начинало краснеть. – Я вам не разрешаю выносить посуду из здания столовой!

– А мне твое разрешение не нужно. Хочешь забрать? Догони! – не глядя ответил ей Мак, демонстративно выходя в открытую дверь.

“Давно пора с ними разобраться” – думал про себя Макар, идя по территории лагеря с тарелкой скудной еды в руке.

Со стороны такая картина наверняка выглядела как минимум странновато.

Гудок. Гудок. Гудок.

– Да отвечай ты, ёпа мать – раздраженно сказал в немую трубку вожатый.

Опять гудок. Гудок. И еще гудок…

Психанув, Макар бросил попытки связаться с Элиной. Как на зло, тетки очень ни кстати не было в лагере, но именно сейчас она была нужна ему, как никогда.

В споре со столовским беспределом Элина являлась главным козырем в рукаве у Макара. “Продовольственный кризис” касался всех вожатых лагеря, а значит и проблема эта была куда серьезнее, нежели обычное недовольство племянника, которое тетка всё равно не восприняла бы всерьез. И теперь Мак хотел сыграть именно на этом – раз Элина так печется о “Ювенте”, она не может оставлять такой инцидент без рассмотрения, а значит и заходить к ней нужно было именно с этой стороны, и никак иначе. Даже несмотря на их недавнюю ссору, после которой ни одна из сторон не сказала друг другу толком ни единого слова, тетка была обязана что-либо предпринять.

Но пока что она была вне зоны его досягаемости. Время уходило, но и сделать с этим пока что было нечего. Придется ждать. А ждать Макар очень не любил, да и не умел.

Оставив тарелку в корпусе, Маку пришлось тащиться вместе со своим отрядом на последнюю репетицию хора на этой смене. Сегодняшняя вечерка “Битва хоров” должна была наконец-то выявить отряд, который лучше всего спелся за эту смену. Но судя по тому, как давались репетиции седьмому отряду, первого места им было уже не видать, а значит и самого Макара не сильно заботил результат грядущей вечерки.

В животе у вожатого неприятно заурчало. Маку казалось, что крик протеста его организма был слышен даже сквозь звонкое детское пение. Взять еды было негде – в буфете цены были конскими, а та порция, что стояла у него в корпусе, являлась символом раздора и ярким доказательством того, что вожатых “Ювенты” ущемляют и не уважают, а потому и пожирать вещественное доказательство было никак нельзя. Кто знает – вдруг, чтобы скрыть следы своих преступлений, хитрая Тамара Николаевна решит пока что увеличить порции вожатым, чтобы Элина, если она вдруг всё же решит нагрянуть в столовую с проверкой, не нашла там ничего преступного? Нужно было перестраховаться.

Репетиция хора проходила в клубе. Варя, музыкальный работник, которая всю эту смену и вела подготовку к “Битве хоров”, симметрично расставила детей на сцене и сейчас была занята тем, что пыталась заставить их улыбаться во время унылого песнопения. Те же самые попытки предпринимала и Зоря, которой было еще, в отличие от ее напарника, не плевать на исход сомнительного мероприятия.

Пока остальные были заняты, Макар решил подогреть интерес к конфликту, нагрянув в коморку к ди-джею, где Илья скучающе следил за еле ползущей дорожкой музыки в плеере на заляпанном экране ноутбука. И даже появление Мака его совсем не взбодрило.

– Здорово, Ильюх – сказал Макар, без приглашения усаживаясь на диван около диджейского стола, на котором снова царил полный кавардак.

– Даров.

– Давай сразу к делу. Я у тебя кое-чё спрошу и сразу отстану. Идет?

– Ну валяй, мне не жалко – откинулся на стуле Илья.

– Ты же в столовой во вторую смену ешь, со старшаками?

– Агась – кивнул ди-джей. – Ну ем то я во вторую, но сижу один фиг на веранде, с персоналом. Просто у вожатиков не всегда есть места свободные. Только если кто-то на выходной не уехал…

– Хорошо. Вопрос такой – у вас там порции нормальные? У вас, в смысле, у вожатых, когда ты с ними садишься. Вы довольны?

Илья призадумался. По виду Макара нельзя было сказать точно, в серьез ли его интересует этот вопрос, или же ему просто было скучно и вожатому захотелось тупо почесать языком и подоставать ди-джея всякими глупостями.

– Ну-у-у… Когда как… – почесал затылок Илья. – Такое себе, если честно. Бывает, что всё нормально. Но иногда и голодным ухожу. Вожатым же пионерские порции дают, а там сам знаешь – для нашего брата это маловато будет. Я поэтому чаще с персоналом хаваю – там у них порции хоть нормальные, человеческие. Но…

– Ясно – удовлетворенно закивал Макар, встал с дивана и с чего-то вдруг стал расхаживать по комнате. – Вот и я замечаю, что уж больно часто на нас стали забивать.

– А чё случилось-то?

– Да ни чё… Мы сегодня со столовскими погрызлись из-за этой херни. Пельменей принесли, как украли. Так еще и ждали хрен знает сколько. А эта жируха, которая повариха у них там главная, сказала, что у нас всё нормально… Под дуру закосила, короче. Что-то вроде того.

– М-да – вставил Илья. – Жесть.

– Так вот и я о чём – надо с этим что-то делать!

– А чё ты с этим сделаешь? – усмехнувшись, спросил ди-джей. – Столовка сама по себе живет, фары им врубать бесполезно. Если бы это детей касалась, то тут еще ладно – можно было бы наехать. А так… На вожатых всем класть с высокой колокольни.

– Всем, да не всем, Ильюх. Не боись – прорвемся!

– Да я и не боюсь – пожал плечами ди-джей, когда Макар уже выходил из его комнаты.

Весь лагерь полным ходом готовился к общим отрядным фотографиям.

Для Макара подобные официальные события, которые знаменовали окончание лагерной смены, были крайне нелюбимы. Во многом из-за того, что в эти дни суета, которой и без того была полна вожатская жизнь, выходила на свой максимальный уровень. Пионеры чаще всего решали, что им просто крайне необходима фотография со своим отрядом чуть ли не в самый последний момент, из-за чего возникала неразбериха с деньгами на фотографию, состыковка с родителями детей и прочее ненужное мракобесие.

Более того – в день самой фотосессии вожатым нужно было еще и проследить, чтобы все пионеры были чистыми и одеты в нарядную, по возможности красивую одежду, если таковая у них вообще имелась. В противном же случае родители считали своим долгом предъявить вожатым за неряшливый внешний вид их дитятка таким тоном, как будто это был по меньшей мере их родной брат или сестра.

С девочками всё было просто – чаще всего у каждой из них было нарядное платье, или же просто красивые вещи, в которых можно было и по лагерю прогуляться, и сфотографироваться заодно. Оставалось прибавить к этому заранее сделанную, или просто аккуратно уложенную прическу с легким макияжем, и тогда фотографии юных пионерок можно было бы смело размещать на обложку модных журналов. А главное во всём этом было то, что девочки могли привести себя в порядок сами, не обременяя этим своих несчастных вожатых.

С мальчиками же дела обстояли куда сложнее. Почти всегда к концу смены эти недомерки были похожи на дикарей, ну или же солдат, только что вернувшихся с линии фронта. Загорелые и усталые лица сочетались у них с потрепанными футболками и грязными шортами, которые они могли не менять всю смену, несмотря на укоры вожатых. Привести мальчиков в хоть немного цивилизованный вид было куда сложнее, чем девочек, и чаще всего на фотографии они были изображены именно такими, какими они и расхаживали почти всю смену. И в итоге получалось так, что на одном фото с красивыми девочками находились какие-то непонятные огородники, только что вернувшиеся с колхоза.

Смех, да и только.

С седьмым отрядом сейчас выходила похожая ситуация. Увы, но ничего поделать с этим безобразием было уже нельзя, ибо Макар, который командовал помывкой мальчиков и самолично подбирал им одежду в их саквояжах, опустил руки, когда уже к полудню эти чучмеки умудрились перепачкать все свои “нарядные” вещи и вновь стали похожи на шайку оборванцев.

И вот этот час настал. Час, когда все они стояли в очереди к фотографу, который нашел себе временное пристанище в Парке статуй.

Локация эта была для него очень удобной – все дорожки здесь были мощенными и широкими, а свет пробивался сквозь кроны деревьев замысловатыми узорами, благодаря которым детские фотографии становились еще более “природными” и летними. В дальнем конце парка было выделено свободное пространство, выложенное белым кирпичом, которое и облюбовал себе фотограф. Посреди этой площадки рядом друг с другом стояли две декоративные увесистые скамьи со спинками и витиеватыми подлокотниками, на которых усаживался первый ряд пионеров. У них за спинами выставляли самых высоких детей, фоном для которых служили не только высаженные деревья, но и статуя самой “Ювенты” в правом углу площадки. Куда же без нее?

Получалось интересно, но у Макара так и не осталось ни одной фотографии за все те три года, что он проработал в лагере ранее. Ну а теперь же, когда вожатская романтика для него осталась уже давно позади, фотография с отрядом ему была и вовсе ни к чему. Больше всего Мака сейчас заботило то, что ему очень хотелось немного перекурить, но вместо этого он был вынужден тупо простаивать со своим шумным и нетерпеливым отрядом в общей очереди на эту несчастную фотосессию.

Очередь продвигалась крайне медленно. Отряды проходили в парк один за другим следуя расписанию, но делали это не спеша и лениво, а сам дотошный фотограф – мужичонка в смешных очках и рубашке поло, заправленной в короткие шорты – чересчур уж долго пытался навести красоту, рассадить и расставить детей по местам и нащелкать эти несчастные фотографии. Прибавьте ко всему этому палящее солнце, орущих вокруг детей, никотиновый голод и пустой желудок, и получите самый настоящий Ад с одним из его мученических кругов для грешников всех видов и мастей.

Нужно было с этим что-то делать. Срочно!

– Зорь, я пойду пока… Пройдусь до администрации…по делам. Минут через двадцать буду – сказал скучающей напарнице Макар, которую сейчас доканывали девочки, пытаясь развести вожатую на легкий массаж.

– Курить, что ли? – занудно прошептала Зоря.

Мак кивнул.

– А потерпеть нельзя? Мы уже скоро пойдем.

– Какой скоро? Перед нами еще там целая орава – кивнул в сторону толпы вожатый.

– И что? Бросал бы ты уже это дело.

– Ой, давай не начинай – отрезал Мак. – Тебе этого не понять.

– Ну да, куда уж мне – скривилась вожатая. – Ладно. Только давай быстро.

Макару всегда становилось немного спокойнее, когда он выкуривал сигарету. Дым, проникающий в легкие, давал ему какую-то необъяснимую легкость, которой вожатому порой очень не хватало.

Сигарета по своей сути была проста и приятна. В ней не крылось ничего сложного, не нужно было разбираться и ломать голову. Она не подведет и не расстроит. Не обманет и не обнадежит. Сигарете ничего от тебя не нужно, она ничего не потребует взамен. Всё элементарно и понятно. Просто купи и наслаждайся, ничего более. Макара устраивал такой союз, про который уж точно можно было сказать: “Они жили долго и счастливо”.

А еще, выкуривая сигаретку, ты как будто мог лишний раз поставить жизнь на паузу, спокойно подумать и пойти дальше до следующей остановки и очередного перекура. Ну а что до вреда здоровью… На этот примитивный аргумент Макар всегда мог накинуть свой собственный – а что сейчас не вредит вашему драгоценнейшему здоровью? Да всё, что угодно. Возьмите хотя бы эти ГМОшные продукты, выращенные благодаря ядерной химии и усилиями Сатаны. Вот уж что действительно является истинным злом и настоящим вредом для организма. Только вот сигареты и алкоголь не скрывают перед вами своей сути и говорят о своем вреде прямо, ничего не утаивая и не пытаясь казаться хорошенькими, в отличии от тех самых помидоров-переростков, которые обыватели приобретают в ближайшем супермаркете.

Да и в конце концов – если вы не хотите себя гробить, то вас ведь никто не заставляет пить и курить, правильно? Вот так вот.

Тем временем вожатый топтался за столовой, скрывшись от посторонних глаз. Вокруг не было ни души. Медпункт, располагающийся через дорогу, не подавал признаков жизни, а его белые оконца сонно щурились, неплотно прикрытые занавесками. Вожатый вообще не припоминал, видел ли хоть раз такое, чтобы из этого небольшого здания кто-либо выходил, или же входил в него. Яков Максимович и Катя, медики, которые здесь и гнездились, наверняка целыми днями помирали со скуки, если вообще торчали в медпункте средь бела дня.

В животе у Макара опять заурчало, уже в который раз. Тонкий, но противный росток голода, проросший у него из желудка, доставала уже почти до самого горла, свербя противным и надоедливым треском. Голодуха была для него не в новинку. На воле Мак частенько мог ничего не съесть за целый день просто потому, что он либо не обращал на голод никакого внимания, либо же ему было просто лень себе что-то готовить. А порой и готовить было не из чего – чего уж тут греха таить? Такая уж у него была жизнь.

Однако сейчас, когда вожатый подсадил свой организм на регулярный режим питания в определенное время дня, желудок быстро почувствовал сбой и требовал немедленной подпитки.

Закинуть в себя, увы, было нечего. Прошуршав по сусекам, у себя в вожатской Макар нашел лишь несколько сырых и дурно пахнущих печенек, оставшихся от недоеденного детьми второго ужина, которыми он, тем не менее, всё равно не побрезговал. Помимо этого, ничего более съестного у него так не нашлось, а и искать перекус где-либо еще у вожатого не было времени. Тарелка с уже засохшими пельменями продолжала оставаться неприкосновенной, а тратить свои кровные на сладости из буфета Мак, несмотря на голодуху, всё также не собирался. Миллионером он не слыл, а цены в буфете были такие, что впору было подъезжать к “Зое” на спорткаре, чтобы хоть немного доказать свою платежеспособность.

Нужно было что-то придумать. Обязательно. Немедленно.

“Как заставить столовую увеличить порции? Как сделать это аккуратно? Поможет ли здесь Элина? И если да, то как в таком случае не остаться ей обязанным на всю оставшуюся жизнь? И еще – как решить всю эту лабуду без участия других вожатых?” – вот такие вопросы крутились в голове у Мака всё то время, пока сигарета медленно тлела у него в руке.

С каждой минутой голода настроение у него портилось всё сильнее, а идей в голове больше так и не становилось.

А еще и это назойливое урчание в животе…

Внезапно дверь служебного входа в столовую зашелестела замком и наружу вышла девушка в фартуке, которая сразу же приметила Макара. В руке у нее тоже была пачка сигарет, только более тонких, в отличии от тех, что курил сам вожатый.

– Э, вожатик – прикурить не найдется? А то я жигу прошляпила где-то.

Мак сразу же узнал ее – это была та самая официантка, которая сегодня и принесла к столам вожатых их запоздалый обед. Видок у нее был уставший, а внешность по бытовому невзрачной. Ростом она была чуть ниже Макара. Светло-каштановые волосы девушки были завязаны в не совсем аккуратный пучок. Лицо обычное, как и всё остальное. Единственной отличительной чертой официантки были ее веснушки, россыпью покрывавшие большую часть ее обыкновенного лица.

– Не курю – ответил Макар, демонстративно потушив сигарету о землю и бросая окурок в урну.

– Пхах, смешно.

– Как скажешь.

– Эй… Ну ты чего, обиделся, что ли? – окликнула его девушка так, будто они уже давно были лучшими друзьями.

– Не понял? – остановился Макар.

– Ну, из-за порций этих – кивнула в сторону столовой конопатая. – Мы ж тут ни при чём, ты не забывай. У официанток задача одна – разноси, что дают, да убирайся вовремя. Это повара там мутки мутят, по любому.

– То есть? Какие мутки?

– Да я ж откуда знаю? Может, неправильно готовку рассчитывают, а вам из-за этого и достается. А может вообще и не собирались вожатым больше детских давать. Хер знает… Я-то вас понимаю, по-человечески, и сочувствую. Только мне что дали, то я вам и отдаю. Поэтому извиняйте…

– Ага, благодарствую. Аж полегчало.

– Дай огня, плиз. А то я до дома терпеть не хочу. А поварихи запрещают от конфорок прикуривать.

Макар словил легкий ступор. Он вдруг понял, что с ним еще никогда так легко не завязывали разговор на ровном месте. С общением у него всегда были проблемы, да и сами люди к нему не тянулись, ибо на роже Мака всегда было написано “Вход воспрещен”. Но теперь всё было иначе. Официантка настолько легко начала с ним говорить, что удержать ее напор было сложно. А сейчас Макар и вовсе стоял, как болван, не понимая, как ему реагировать на эту элементарную просьбу.

Наконец, войдя в положение “дамы”, Макар достал из кармана пачку сигарет, в которой находилась зажигалка, и протянул ее девушке.

– Ой, пасибки – закурила конопатая. Макар приметил у нее выкрашенные черным лаком ногти, а также сероватые глаза, в которых крылась некая особенная изюминка. Теперь девушка уже не казалась ему такой уж невзрачной. – А я тебя тут раньше не видела. Ну, в смысле за столовкой. Других видала. Двое пацанов… Женя с Максом, вроде так их зовут.

– С петухами не курю – брезгливо ответил Макар, убирая зажигалку в пачку к сигаретам и возвращая всё это добро обратно в карман.

Девушка усмехнулась, сделав это по девчачьи мило, словно Мак действительно смешно пошутил.

– Ну да, есть в них что-то такое. Я с ними пару раз всего болтала. Они ребятки прикольные, но какие-то придурковатые, как мне показалось.

– Тебе не показалось – улыбнулся Макар в ответ.

Этими словами девушка очень его к себе расположила, так как была первой, кто говорил о вожатых без слепого обожания.

– Да я так и поняла – ответила конопатая, делая затяжку. – Слушай, вот ты в обед Тамару вывел, конечно. Она потом еще час мельтешила по кухне, бухтела, воздух сотрясала. Началке пожаловаться хочет на “хамьё”…

– Пожаловаться?! – возмутился Макар. Он не мог поверить своим ушам и надеялся, что его собеседница просто неудачно пошутила. – Ты серьезно?

– Угу – кивнула девушка. – Ой, у нее с башкой всегда нелады были. Ее здесь держат только из-за опыта, наверное. А в остальном она много кого раздражает.

– Вот же сука…

– Да не парься ты – усмехнулась официантка. – Не будет Тамара стучать. Уже, наверное, и забыла про тебя. Она так-то тетка отходчивая. Хотя…всякое может быть. Кто ж ее знает?

Макар облокотился спиной на стену и недовольно скрестил руки на груди, раздумывая над тем, что только что услышал от новой знакомой.

Если Тамара и правда была опытной поварихой, то можно было даже не рассчитывать на то, что Элина решит поставить толстуху на место. И без того было ясно, что тетка Макара очень ценила своих сотрудников, о чём не раз упоминала и сама. Именно поэтому она и не станет ссориться с Тамарой Николаевной только из-за того, что ее племяннику не нравятся размеры его порций. А что по поводу остальных… Другие вожатые попросту засунут язык в задницу и не станут развивать этот конфликт. Особенно учитывая то, что проблема эта не имела регулярного характера.

Как всё это решать? Неизвестно.

Однако сам факт того, что на пропитании вожатых экономят, приводил Макара в голодное бешенство. У него и без того было слишком мало радостей от нахождения в “Ювенте”, чтобы жертвовать одной из них просто из-за того, что здешние повара жадные скупердяи.

– Ты чё завис? – спросила официантка у Макара, который находился в своих мыслях уже заметное для нее количество времени.

– Да так – отмахнулся вожатый. – Заколебался я объедки подбирать в вашей столовке. И так жрать нечего, так еще и здесь огрызки одни получаю. Хорошо бы вашу Тамару на место поставить.

– Ха! Она сама кого хочешь на место поставит – ответила девушка, затушив сигарету и отправляя в рот мятную жвачку.

– Вот и я о том же думаю. Значит ей надо устроить подлянку.

– Какую?

– А? Да… Не важно – одумался Макар, забыв, что официантка является работником столовой, а значит – и его потенциальным врагом. – Ладно, бывай.

– Да погоди ты! Есть у меня одна идея… По любому сработает, если всё правильно сделать.

Макар насторожился. Он взглянул на девушку с подозрительной оценкой, словно надеясь, что у него вдруг включится рентген, который позволил бы ему определить намерения потенциальной подельницы.

– Не понял… А твой интерес в чём?

Вожатый понимал, что выбор союзников у него, мягко говоря, не большой, но и кидаться в объятия первого попавшегося на пути нового “друга” было не в его привычке.

– А ты думаешь, что тебя одного Тамара бесит? Мы хоть и работаем на кухне, но тоже, знаешь ли, не шикуем, уж поверь. Меня вот она всё время премии грозится лишить, да и не только меня, но и других девок тоже.

– Подгадить ей хочешь?

– Можно и так сказать. Ой, да ей постоянно чё-то не нравится, нервы нам треплет через день. Так что пусть тоже понервничает, как и мы. Между прочим – с едой у нас тоже так себе. Легче жратву из дома взять, чем здесь поесть. Такое впечатление, что она за все продукты из своего кармана платит…

– Ладно. Ближе к делу давай.

– Нашел себе давалку… Короче – больше всего, как мне кажется, Тамара боится всяких проверок. Санэпидстанция и Роспотребнадзор для нее – это страшные слова. Как только про них речь заходит, ее аж колотить всю начинает.

– Так… Ну и чё?

– Слушай дальше – нам надо сделать так, чтобы лагерю пригрозила проверка. Можно было бы пустить на кухню тараканов, но это херовая идея – они сами по себе расплодятся и тогда нас и точно прикроют. Надо сделать так, чтобы проверка повисла над Тамарой, но типа понарошку, понимаешь?

– Не особо – честно признался вожатый.

– Не тупи. Сам подумай – если посчитают, что прокол с ее стороны, для нее ж это позоруха будет. После такого она вообще на любые условия пойдет, будет ходить тут, как шелковая. Тут мы тогда оба в выигрыше будем.

Макар и правда задумался. Предложенный план девушки было легче придумать, чем осуществить, а потому ее идея вожатого так и не впечатлила. Официантка потеряла расположение вожатого так же быстро, как и обрела его.

– Слушай… А может давай еще танки на территорию введем? Тогда можно будет вообще любые условия диктовать – сыронизировал Мак. – Ты особо-то не умничай, если идей адекватных нет, хорошо? Я всякого бреда тебе тут тоже навыдумывать могу.

– Да почему бред-то?

– Закрыли тему, хватит. Тебя там тарелки, наверное, уже заждались. Пока. Я пошел, нет у меня времени тут с тобой тусить.

Девушку ответ вожатого только позабавил.

– Дело твое, только устроить такую подлянку проще простого. Там ничего сложного нет.

– Ага. Охотно верю.

– Ну, как знаешь. Пухни от голода дальше, вожатик. Само собой всё не образуется, это я тебе точно говорю – ответила ему официантка и гордо отправилась в сторону служебного входа.

Остановившись, Мак выругался про себя. Вожатый был зол на то, что у него самого вообще не завалялось в голове ни одной осуществимой идеи. К сожалению, раскидываться такими шансами, пусть и слегка фантастическими, было категорически невыгодно в его печальном положении.

А значит нужно было идти на сделку не только с незнакомкой, но и со своей собственной совестью.

– Погоди! – развернулся вожатый и ускорил шаг, чтобы догнать уже почти вошедшую в здание официантку. – Ладно. Говори, чё там можно сделать?

Девушка источала хладнокровие. Почувствовав свою власть, конопатая ответила вожатому не сразу, смакуя момент и наслаждаясь его беспомощностью.

– Ну-у-у, я теперь даже и не знаю – протянула она. – Меня там уже тарелки заждались. И плевать, что я не посудомойка…

– Ладно тебе – вежливо сказал Макар. – Извини, что так резко. Просто и ты меня пойми – из-за голода я на взводе. И… Короче легче мне не становится, поэтому и нервничаю.

– Бедолажка – улыбнулась официантка. Сейчас она, скорее, напоминала ему опасную хищницу, готовую моментально впиться зубами в свою жертву, нежели невинную рабочую столовой. – А что мне за это будет?

– То есть? – обалдел вожатый. – Так ты ведь тоже хотела нахлобучить Тамару, разве нет?

– Да, но я-то могу эту херню перетерпеть. В конце концов – не так уж сильно меня это парит. Да и в конце дня я дома всегда могу поесть столько, сколько захочу. А вот у вашего брата выбора нет. Получается, что у тебя в этом деле интереса куда больше, чем у меня. А рисковать наоборот мне придется, хрупкой и невинной девушке.

– Чем рисковать? Чё там у тебя за план такой?

– Сначала уговор – сказала девушка, и понизила голос до шепота. – Хочу половину твоей зарплаты за эту смену.

– Чего?! – рассердился Макар.

– Ладно, это перебор, согласна. Тогда одну треть. Но не меньше!

– Чего, еще раз?!

– Да не ори. Я правда рискую, а вот ты – нет. Ну, только если не боишься просидеть ночку на унитазе.

– Вообще ни хера не понимаю – помотал головой вожатый.