Ювента
Но Макар, который чувствовал себя не лучше остальных, всё же решил взять слово:
– На унитазах сидят всем ансамблем.
– Макар – свои дурацкие шутки оставь при себе – строго зыркнула на него Элина. – Я спрашиваю серьезно.
– А я вам серьезно отвечаю, Элина Вадимовна.
– Да что ты? И как это понимать?
– А так, что вожатые знатно просрались после той бодяги, что нам опять в столовке на ужин навалили. Вот так вот. Продолжайте оставлять эту проблему без своего драгоценного внимания, товарищ начальник.
Элина вопросительно посмотрела на остальных вожатых, не веря словам опального родственника. Их молчание лишь подтверждало его слова – Макар действительно говорил правду.
– Так, стоп… Это правда? Групповое отравление? У нас? – осторожно спросила Ольга, в надежде на отрицательный ответ.
– Да – раздался с конца стола голос Евы. – Мы все поужинали, как и всегда. Еда на вкус была обычной…
– Только опять пресняк – подметил Вова, вид у которого был бледноватый. – Про соль не слышали, походу… А ее, между прочим, уже шесть тыщ лет используют.
– Да мы к этому уже привыкли, не суть… – продолжила говорить Ева. – Как там у других получилось, я не знаю, но у меня живот начал крутить где-то… не знаю, перед началом вечерки, вроде. Я-то думала, что это я одна такая невезучая, решила перетерпеть, а потом уже на мероприятии и Максу стало плохо. Он в корпус побежал, а через несколько минут и я следом. А потом уже оказалось, что не мы одни такие. Ну вот, теперь стыдно…
– Мы ничего “своего” перед этим не ели, если что – включился в разговор Вадим. – Ни запрещенки, ни алкашки, ни чё такого. У меня даже лапша заварная уже закончилась… Вот. А тяжко мне стало почти сразу после ужина. Живот крутило… Я даже в клуб не пошел – просто сказал Насте, что подойду попозже. А в итоге я там прилип к этому унитазу. Да мне и щас плоховато, если честно.
– Поняла… Так, я выйду на минутку – сказала Элина, вставая из-за своего стола. – Позвоню пока Тамаре Николаевне. Она обычно в лагере ночует. Приглашу ее к нам.
В зале вновь повисла тишина. Гнетущая. Неуютная. Разрушающая. Больше всего такое молчание сказывалось на Ольге – старшая воспитательница уже давно привыкла к веселым и бодрым планеркам, которые по вечерам затягивались на долгое время просто из-за того, что вожатые обменивались новостями о прошедшем дне, вспоминали прежние смены или просто много шутили.
Но сегодняшнее собрание походило, скорее, на поминки, нежели на вожатские посиделки. Проблема отравления могла иметь далеко идущие последствия, и этих последствий наверняка боялся каждый, кто имел хоть какое-то отношение к лагерю. Сама же Оля за всё время работы впервые сталкивалась с такими трудностями.
– А в отрядах у вас есть дети, у кого такие же проблемы? – спросила Ольга, проглотив липкий комок в горле.
На короткий миг главной мечтой в ее жизни теперь стало услышать от вожатых отрицательный ответ. В ином случае воспитательница даже боялась представить, что их всех ждет в дальнейшем.
– Когда я уходила, ни у кого такого не было – неловко ответила Ева. – Нас многих срубило почти сразу, а с пионерами до сих пор пока всё нормально. Никто не жаловался.
– У нас также – ответил Вадим.
– И у нас – пояснил Макар.
– У нас в отряде есть две страдалицы, но у них щас месячные, как я понял – кривясь, ответил Вова. – Не знаю… Я в это не лезу. Надюху надо спросить, по-хорошему. Ну а с остальными порядок.
– Да и с нами всё нормально – сказала Оля тревожно. – Мы же, по сути, все из одной кормушки едим. Странно как-то…
В зал вернулась Элина. Вид у нее был такой же задумчивый, как и у всех присутствующих в зале. В руке она до сих пор сжимала телефон, будто боялась пропустить очень важный и спасительный для всех них звонок.
– Тамара Николаевна сейчас подойдет – сказала Элина, возвращаясь на свое прежнее место за столом. – Поговорим и с ней заодно. Вдруг что-то прояснится…
– А чё тут прояснять? – вновь подал голос Макара. – По мне всё просто – вожатым опять слили какую-то срань. Либо остатки от продуктов, либо вообще просрочку. Судя по порциям, столовка в натуре нам по всем сусекам пыталась наскрести…
– Плюсую, Элина Вадимовна – неожиданно согласился с Макаром Вадим. – У нас с этим делом в последнее время прям совсем тяжко стало. Вожатым в столовку можно даже не ходить. Ну, только если чая похлебать, или хлебом закинуться. Да и то – от хлеба с батоном обычно одни корки кладут.
– Ага. Порции ждем минут по двадцать, а то и больше – начал возникать Вова. – А когда приносят, там даже смотреть не на чё, понимаете? Что пельменей, как украли, что рис этот… Это чё, нормально? Мы тут пашем не меньше остальных, а кормят так, будто вообще тут не работаем. Так не делается, ёлки-палки… Чё это за отношение такое? Давайте мы тогда и работать меньше будем?
Макар вообще редко слышал, чтобы Вова подавал голос. Широкоплечий крепкий парень всегда был простым и немногословным. Повадки у него были уличные, но и типичным быдлом он не был. Вова старался говорить только по делу, но остальные отзывались о нем, как о простом и веселом парне. Однако стоило Макару однажды услышать, как вожатый пятого отряда строит своих пионеров, ему сразу стало понятно, что шутки с ним плохи.
Вот и сейчас было видно, что норов Вовы давал о себе знать, а обычное недовольство у него переросло в возмущение, которое было сложно не заметить.
– Раньше нас хотя бы не травили – сказала Лена, поддерживая общее настроение. – А теперь нам чё делать? К еде не притрагиваться? Совсем голодными ходить?
– Не переживайте. Давайте для сначала попытаемся разобраться. Чего паниковать-то сразу? – прервала нарастающее волнение вожатых Ольга. – Вас же не специально отравили, всё-таки…
– Забейте, народ. Ни хера не изменится. Нас щас еще и виноватыми сделают. Скажут, что мы сами чего-нибудь нажрались и от этого потравились. Наркоманы эти ваши вожатые – продолжал гнуть свою линию Макар, нагнетая и без того напряженную обстановку. – Надо просто проверку проводить, и все дела.
Ему никто не ответил, и это молчание, давящее на всех присутствующих, было лучшим из того, на что Макар мог рассчитывать.
Несколько минут спустя в вожатскую заявилась и сама Тамара Николаевна. Запыхавшуюся повариху, которую явно потревожили вечерним звонком, судя по ее ночному халату, быстро ввели в курс дела. Ее самоуверенность, которой она блистала еще днем, резко пошла на спад, обнажив самый настоящий испуг.
– А столовая-то тут при чём? – обиженно спросила повариха. – Элина Вадимовна, вы же и сами хорошо всё знаете, правда? У нас и проверки проходят регулярно, и никаких замечаний у инспекторов не имелось. Детских отравлений и даже никаких намеков на них у нас тоже не случалось уже очень давно. А тут что – сразу вдруг всем вожатым стало плохо? Как-то подозрительно, я считаю. Если такое дело, то тогда бы весь лагерь отравился, а не только они…
– Ну, и чё я вам говорил? – иронично подметил Макар.
– Тамара Николаевна права, вообще-то – поддержала повариху Элина. – У нас бы уже наверняка половина детей в медпункте оказалась, если бы с продуктами было что-то не так. А тут…
– Не сомневаюсь – перебил начальницу Макар. – Мы же и не говорим, что вся еда была протухшей. Понятное дело, что скандалы с родителями никому не нужны. А вот на нас, на вожатых, вам плевать, поэтому нам и скармливают всякие помои – вот и всё.
– Что за слова такие, молодой человек?! Какие еще помои?! Целый день мне тут хамите! – строго ответила повариха. – Знаем мы вашего брата. Кто знает, чего вы там с города могли себе привезти? Всякой лапши сухой наелись, вот животы и посводило. А может и выпили чего лишнего, прости господи. А столовая теперь крайняя, видите ли…
– Ну да, конечно, давайте на вожатых гнать… – возмутился Вадим.
– Только не надо с больной головы на здоровую перекладывать, женщина – серьезным тоном встрял Вова.
– А я говорил, что нас крайними сделают… – повторил Макар.
– Тише, пожалуйста. Тамара Николаевна, давайте не будем раскидываться обвинениями, пожалуйста – спокойно прервала возмущения толпы Элина. – Наша главная задача сейчас понять, что пошло не так. Факт на лицо – вожатые чем-то отравились. Отравились все и разом. Многих из них я знаю – они ребята приличные и не проблемные, потому не стали бы сваливать вину на других. Но и за вашу работу я тоже в курсе. Сама видела все отчеты о проверках и знаю, что у нас в этом плане всё в порядке. Мы даже взяток не даем, чего уж тут говорить…
– А знаете, что странно, господа и дамы? То, что вся эта хрень сегодня произошла ровно после того, как мы посмели высказать свое недовольство порциями лично Тамаре Николаевне – деликатно продолжал свое наступление Макар, не желая ослаблять хватку.
– Точняк – коротко подтвердил Вадим.
– Вы меня обвиняете? – обиженно спросила повариха. – Неблагодарные! Да я в этом лагере пятый год уже работаю, верой и правдой. Мы всегда все проверки проходили. Мы за качеством продуктов трепетно следим. Всегда всё вовремя подаем…
– Ага, особенно нам – вклинилась Ева.
–…а теперь мне заявляют, что я специально кому-то хотела сделать подлость – продолжила Тамара Николаевна дрожащим голосом, словно и не заметив комментария Евы. Повариха демонстративно потянулась в карман халата за носовым платком, чтобы как можно красноречивее обозначить свое несчастье. – Да я на такое не способна!
– Тогда почему вожатым перепадают огрызки всякие? И почему порции крошечные? – невозмутимо продолжал стоять на своем Макар, не испытывая жалости к тучной женщине. – Да и указание подавать нам еду последним тоже наверняка от вас исходит.
– Как успеваем, так и подаем – швыркала повариха.
– Круто. Только почему-то с нами вы никогда не успеваете. Как удобно…
– Ой, ребятушки – это бесконечная история – выдохнула Ольга, до этого наблюдавшая за разборками со стороны. – Что делать-то будем? Надо решать.
Ответа не последовало. Кроме наигранного всхлипывания Тамары Николаевны в зале больше не было слышно ни звука. Только где-то вдалеке раздавался веселый шум дискотеки, на которой сейчас вряд ли присутствовали хоть кто-то из вожатых.
– Ну… Раз никто из нас не виноват, давайте сделаем по-простому – спокойно сказал Макар, будто всерьез раздумываясь над своими словами. – Напишем коллективное заявление в какой-нибудь орган. Так, мол, и так – просим провести проверку продуктов питания на качество. Вожатые тоже могут сдать анализы, чтобы доказать, что мы ничего плохого в себя не пихали. Если никто не виноват, то и бояться никому ничего не надо. Правильно же?
– Какую еще проверку?! – взбаламутилась повариха. – В конце смены? Да что же это, Элина Вадимовна?
– Макар… – неловко попыталась вмешаться в диспут начальница, но племянник не обратил на нее никакого внимания.
– А когда еще ее проводить? Вы ж свои косяки скрыть успеете, если они есть. А до самой комиссии нас вообще будете кормить так, будто мы королевские особы, чтобы не вякали лишний раз. Ну а после проверки всё опять на круги своя вернется…
– Давайте так и сделаем – поддержал вожатого Вадим. – Если других идей нет. Я согласен сдать анализы, если нужно. Хоть щас прям…
– И я – отозвалась Ева.
– Да все готовы, чего стрематься? – ответила Лена, неугомонно теребя в руках свои дреды. – Мы ж не маленькие уже. Если бы сами были виноваты, то не стали бы здесь комедию ломать. Оно того не стоит, проще было бы признаться. Мы взрослые люди, в конце концов.
На фоне общего одобрения идеи Макара Тамара Николаевна стала всхлипывать еще интенсивнее, чем раньше. Толпа работников в вожатской явно хотела крови, и только Варя и Игорь сидели молча и почти ничего не предпринимали. Оно и понятно – музработник и физрук всегда ели с персоналом, а потому не испытали на себе ни вожатского голодомора, ни их скоропостижного отравления.
– Ребят, послушайте меня, пожалуйста. Давайте не будем забывать, что это дело далеко не минутное – остудила пыл вожатых Элина. – Вы поймите… Внеплановая проверка лагеря – это почти сразу приговор. А всё почему? Да потому что раз есть запрос, значит у нас есть, что проверять. Я вам не могу запретить писать заявления – у меня нет на это никакого права. Но просто знайте, что, скорее всего, лагерь наш просто прикроют. Во всяком случае – прикроют на время – это сто процентов. А узнают про проверку, тогда и путевки аннулируют, даже если у нас и не выявят ничего. После этого можно будет смело разъезжаться по домам и строить другие планы на каникулы. Вы этого хотите?
Собравшиеся обдумывали сказанное начальницей лагеря. Поездка домой почти в самом начале лета явно не входила в планы вожатых, однако весь этот поток мыслей как раз входил в планы самого Макара – он был уже почти у цели.
– Погодите – а чё вы предлагаете? – прервал тишину Мак. – Всё замнем, типа ничего не было? И пусть дальше всё так и остается? Не, я не согласен – мы здесь не получаем миллионы, чтобы такое терпеть. Да и я еще жить хочу. А такими темпами я долго не протяну. Либо от голодухи сдохну, либо кишки скрутятся насмерть.
– Согласна, давайте искать компромисс – ответила Оля. – Если вожатые недовольны своими порциями, то их нужно увеличить до приемлемой нормы. Ну или хотя бы сделать их больше, чем порции пионеров…
– Им дети и так свои порции отдают – вытирая глаза платком, сказала повариха.
– Ха! – усмехнулся Макар. – Слыхали?
– Чего?!
– Ваще нормально…
Вожатые начали галдеть. По Элине было заметно, что она больше не придерживается стороны своей поварихи. Тамара Николаевна явно недолюбливала вожатых, а потому кто знает, что она могло провернуть в их отношении? Но раз доказательств не было, значит тетка наверняка захочет просто поставить ее на место.
Так и получилось.
– Тамара Николаевна – это не повод занижать объем порций – строго ответила Элина, боясь очередной волны вожатских протестов. – Да, дети иногда делятся с вожатыми тем, что сами не едят. Но это происходит далеко не всегда. Да и берут еду у детей вожатые, как мне кажется, в том числе и из-за того, что сами недоедают.
– Сама бы ты посидела на той жратве, что вы нам готовите, глядишь, и похудела бы – буркнул поварихе племянник, но только потом вспомнил, что сегодня уже давал Тамаре подобный совет.
– Макар, не хами! – разозлилась тетка.
– Тогда пусть и подают всё вовремя – аккуратно попросила Ева. – Чтобы мы не ждали по пол часа.
– Людей очень много – жалобно попыталась оправдаться повариха. – Мы не можем всех сразу обслужить.
– Не наши проблемы.
– Так из-за вас потом и мы не успеваем. Приходится выбирать – либо кушать, либо уходить с отрядом.
– Тамара Николаевна – об этом мы с вами еще поговорим, хорошо? – осадила подчиненную Элина. – Может быть, нужно еще людей на кухню взять, или рабочий процесс реорганизовать… Изменить порядок выдачи, не знаю… Но с этим мы разберемся обязательно.
– Когда разберетесь? Через неделю? Месяц? Год? – поинтересовался вожатый седьмого отряда.
– Начнем сразу же, раз вопрос стоит настолько остро. А пока что с завтрашнего утра вожатым должны выдаваться порции, соизмеримые с порциями персонала, не детские. Да, Тамара Николаевна?
– Хорошо, поняла – чуть успокоилась повариха.
– Ну что… На это все согласны?
Вожатые одобрительно закивали. Все, кроме Макара. Вид у него был недовольный и обиженный, будто бы всё пошло не так, как он планировал.
– Ладно, пока забыли – пожал плечами Мак. – Поглядим, как оно там на самом деле будет. Пообещать чё угодно можно.
– Вот и хорошо – кивнула Элина, вставая со своего места. – Тамара Николаевна, мы с вами можем идти, еще поговорим по дороге.
– Хорошо – совсем поникала повариха, отягченная прилюдным поражением.
– И еще, ребят – я сейчас позвоню Якову Максимовичу, ну или Екатерине Олеговне, скажу, чтобы после отбоя они сделали обход и дали вам лекарства от живота, или что там вам может понадобиться. Проверку продуктов в столовой мы обязательно устроим, не переживайте. Этим тоже наши медики займутся – Яков Максимович у нас товарищ очень разноплановый. Ну что… Оставляю планерку на тебя, Оль. Особо здесь не затягивайте – время уже много.
– Хорошо.
– Доброй ночи, ребят – устало улыбнулась Элина, провожая из вожатской и повариху.
– Доброй ночи – вторили все, кто остался на планерке.
– Окей – сказала Оля, открывая свой блокнот. – Ладно… Давайте поговорим о закрытии смены. Завтра у нас во всех отношениях будет адски трудный день. И да – будем надеяться, что вы успеете оклематься, мои хорошие…
“Ай да Тая… Ай да скотина” – ликовал про себя Мак, готовя помятую тетрадь для записи планов на завтрашний день.
Макар уже знал, что сегодня он абсолютно точно заснет с чувством свершенной справедливости. Хотя и была такая вероятность, что спать он сегодня будет преимущественно только на унитазе.
Ну ничего – оно того стоило.
Невидимка
Вот он – тот самый день, которого Макар ждал так долго. Именно сегодня, именно сейчас к нему пришло это сладкое и отдающее свежестью осознание того, что конец его продолжительным мукам уже не за горами.
Он сделал это! Смог себя пересилить. Смог вернуться в лагерь и окончательно доказать себе, что эта прежняя часть жизни для него уже позади и пути назад нет и быть не может.
Как говориться – лучше сделать и пожалеть…
Жизнь, коварная стерва, всё же смогла загнать его в застенки лагеря. Она вновь решила испытать его, вновь решила уложить своего нелюбимца между молотом и наковальней, между огрызков воспоминаний и проблем в виде безработицы и безденежья.
И вот, когда Мак только появился в “Ювенте”, он и представить боялся, что может поджидать его на первой смене. Страх перед неизведанным и правда пугает. Но еще больше заставляет съеживаться боязнь того, с чем ты уже хорошо знаком, и именно такой страх терзал Макара в первый день, в день заезда. Слишком давно он работал здесь вожатым в последний раз. Слишком давно его жизнь поменялась в другую, куда более отягченную заботами сторону. Прошлое осталось в прошлом. Тогда он был моложе, терпеливее и наивнее. Был другим. Не то, что сейчас.
Но, к его счастью, всё оказалось куда проще и легче, чем ожидалось.
Молодые и самовлюбленные особи вожатых почти сразу отгородились от пережитка другой эпохи в виде Макара, что было ему только на руку. С перваком не пытались сдружиться или любезничать, а со временем даже перестали идти хоть на какой-то добровольный контакт, к чему не стремился и сам вожатый, вступая в коммуникацию только по рабочей надобности. А если прибавить ко всем этим радостям еще и то, что теперь смены действительно были куда более облегченными от мероприятий, чем в былые времена, то по итогу можно получить достаточно непыльное времяпрепровождение, за которое Мак еще и получал официальную зарплату.
Разумеется, не обошлось без конфузов и головняков. Куда же от них было деться? Однако, если кто не знает, именно из этих факторов и состояла обычная работа вожатого, а потому и ничего нового Макару здесь пережить не пришлось. Поэтому можно было с уверенностью сказать, что Мака тяготы вожатской жизни на этой смене одолевали не так уж и часто, за что он сам мог только поблагодарить фортуну. В кое веки эта старая карга решила повернуться к нему не задом, а хотя бы встать полубоком, за что ей уже можно было немножко поклониться.
Жаль только, что с поиском работы у него вышло не так гладко, как хотелось бы. Но ничего – без “улова” вожатый всё-таки не остался, пусть и выбирать на этой своеобразной рыбалке было особо не из чего.
Впереди у него маячила всего одна смена. Вторая, и, что немало важно – самая последняя. По ее окончанию он уберется из этого лагеря и больше никогда сюда не вернется. И плевать, что жизнь уже давно отучила его зарекаться!
Плевать! Плевать! Плевать!
Не вернется и всё тут! Во всяком случае – он очень на это надеялся. Несмотря на все плюсы вожатства, отрицать которые было бы глупо, Макар понимал, что в целом его нахождение здесь – это огромная трата драгоценного времени, которого у него не становится больше. Часики тикают, а потому достаточно с него этого ребячества! Пора двигаться дальше.
“Сегодня уже разъезд. Хватит думать о всякой херне” – отчитывал сам себя Мак, лежа в кровати. – “Лучше покемарь еще чуток, дубина”.
Солнце уже аккуратно билось в окна, а часы показывали, что будильник Валеры должен прозвонить только через десять долгих минут. Это значило, что у вожатого было еще совсем немного времени, чтобы побыть наедине с собой, прежде чем погрузиться в дневные заботы грядущего дня.
Спать ему больше не хотелось.
Ему вдруг вспомнился вчерашний день – день закрытия смены. Как-то очень навязчиво мысли сами окутали еще сонную голову, не желая ждать, когда Мак соблаговолит окончательно проснуться.
Прошлое утро выдалось вполне себе обычное и нормальное, даже типичное, но вот последующий день оказался куда более загруженным и нес с собой много забот, о которых ему тогда даже и думать было неприятно.
Дневное мероприятие, на котором дети разрисовывали асфальт на центральной площади, уже навивало пионерам первые нотки грусти перед расставанием с лагерем. Тогда Мак впервые стал успокаивать канючащую Полину, пусть и делал он это без особого желания. Девчушка понимала, что уже завтра покинет всех своих новообретенных друзей, из-за чего сильно расстраивалась и без конца лезла обниматься то к Зоре, то к Макару поочередно. Работать психотерапевтом у вожатого получалось не очень удачно, но в итоге ему всё же удалось отвадить пионерку от нудных рыданий и припахать ее к общей разрисовке мелками центральной площади.
А дальше было совсем “интересно”.
Оказалось, что всю смену Нина и Никита, те самые горе хореографы, репетировали с отрядами один и тот же танец, который, по итогу, должен был вылиться в массовый флешмоб. Всё происходящее записывали на видео, чтобы потом выложить на сайте “Ювенты”. Макар, который во всём это бреде не участвовал, с трудом сдерживал смех, когда пионеры, бок о бок с вожатыми, пытались синхронно двигаться под музыку в надежде изобразить из всего этого единый номер. Получалось у них, как не трудно догадаться, сумбурно и даже плохо. Лучше всего в такт попадали только представители старших отрядов, в то время как младшие вообще порой двигались наобум, словно дергающийся холодец, что в особенности касалось балбесов мальчишек.
Однако интереснее всего во всей этой бурлящей массе было наблюдать именно за Зорей, чем Мак не без удовольствия и занимался.
Во время танца казалось, что девушка больше была похожа на не очень равномерно упакованную сосиску, и именно это сравнение больше всего забавляло Макара. По ходу дела он выдумал для напарницы еще несколько красноречивых прозвищ, среди которых самыми яркими оказались “Гусеничка”, “Пузырь”, “Мечта тракториста” и “Жаб-Жабыч”. У Зарины вообще мало что получалось – вожатой тяжело давалась физическая нагрузка, а помимо прочего она еще и почти всегда на секунду отставала от общего ритма, что было трудно не заметить. Особенно смешно Зарина смотрелась на фоне остальных девушек вожатых, которые, в отличии от самой Зори, были стройными и действительно умели двигаться, а не колыхаться. Те же Карина с Настей, на пластичность и грациозность которых Мак мог любоваться целую вечность, заметно скрашивали общую унылую картину и были способны хоть немного оттенить происходящий на площади кошмар.
К счастью, после трех неудачных репетиций флешмоба, четвертую попытку всё же удалось довести до логического завершения. Нина и Никита, просмотрев запись, тихонько посоветовались и по итогу решили распустить все отряды по корпусам. По всей видимости, запись танца их более-менее устроила, либо же хореографы попросту поняли, что выжать из увиденного что-то более адекватное у них уже банально не выйдет.
Макар, с чувством выполненного долга, вернулся в свою вожатскую и каким-то образом умудрился вырубиться почти на полтора часа – не то от накопленной усталости, не то просто от скуки. Казалось, что никто толком и не заметил его отсутствия, а если и заметили, то не подали виду. Оба варианта его абсолютно устраивали.
И всё же стоило отметить главное – то, из-за чего у вожатого седьмого отряда почти весь вчерашний день было приподнятое настроение. То, из-за чего Макар чувствовал себя победителем и творцом справедливости, о которых пишут книги и снимают фильмы. Об этом нельзя было говорить, но никто не запрещал ему об этом думать и ходить по всюду с довольной ухмылкой. А всё дело в том, что, по приходу в столовую, вожатых на завтрак, обед и ужин ждали увеличенные порции еды! Да-да, именно так.
Вчерашняя прилюдная взбучка поварихи Тамары принесла свои заслуженные плоды, и это не могло не радовать. Вид тарелок, полных яств, ласкал зрение Макара и грел его душу, а сам он чуть ли не впервые за всю смену набивал брюхо до отвала. Остальные вожатые также отметили увеличенный объем порций, но отнеслись к этому факту и близко не так трепетно, как сам Мак. Вкус у еды, правда, остался прежним – в меру пресным и безынтересным, но это было уже совсем не важно.