Тэмпат

Словно в подтверждение ее мыслей, образ в голове четко сформировался в одно слово. «Конец» – вот ее направление.

Дека довольно улыбнулась и решительно двинулась вперед. Интуиция приятно расползалась по плечам, посылая заряды похвалы, пока девушка шагала вдоль длинных рядов стеллажей. Лишь оказавшись у гладкой ровной стены, она остановилась и прислушалась к себе. Направление было верным, о чем свидетельствовало легкое покалывание в пальцах. Дека осторожно прикоснулась рукой к прохладному бетону, а затем, следуя внезапному порыву, двинулась вдоль стены. Ее пальцы скользили по шероховатой поверхности, ведомые ощущением правильности, пока Дека медленно шла на зов, который с каждым ее шагом становился все громче. А затем внезапно затих, сменившись слабым урчанием довольного кота. Прямо перед металлической дверью, о которой она совершенно забыла, потому что практически никогда не пользовалась этим помещением.

В легком замешательстве Дека разглядывала табличку, которая гласила о том, что перед ней находилась секция с делами о похищениях и кражах. Иногда Отдел помогал местной полиции в раскрытии обычных преступлений, в ответ получая поддержку полицейских в особых случаях. Обычно это происходило зимой, когда активность хищников снижалась, но были случаи, когда помогать приходилось в перерывах между погонями за убийцами. Это время все в их Отделе называли Адскими Гонками и заранее писали заявления на отпуск на ближайшие возможные даты. Впрочем, иногда дела просто перенаправлялись к ним, если полиция оказывалась перегружена, либо хотела избавиться от нераскрытых дел, на которые больше не могла тратить силы. Такой симбиоз между полицией и Отделом устраивал обоих и имел свои плюсы, и именно сейчас эта связь сыграла Деке на руку.

Недолго думая, девушка повернула металлическую ручку и шагнула в небольшую комнату, все пространство которой занимали два крупных стеллажа, заставленных обычными коричневыми коробками.

Дека послала пробную волну сканирования по всему помещению, прислушиваясь к своим ощущениям. Практически сразу же по ее позвоночнику разлилась теплая волна предвкушения, а лицо окутал знакомый энергетический след, вызывая мурашки на щеках и в носу. Словно ищейка, Дека двинулась вдоль стеллажей, принюхиваясь к ощущениям, пока не остановилась перед одной из коробок со свежими делами. Именно от нее неровными волнами исходил тот самый зов, который она пыталась обнаружить все это время. Бинго. Сняв крышку, девушка начала по очереди доставать папки, бережно проводя по ним руками. Пять дел быстро были отложены в сторону, и когда она потянулась за шестым, руку пробил резкий заряд тока, который прокатился по предплечью и исчез подмышкой. Это было оно – Дека нашла источник.

С легким трепетом девушка открыла папку и принялась изучать ее содержимое.

– Что за черт, – нахмурилась она и стала читать вслух. – Тип преступления – кража. Предмет кражи – павлины, три штуки: самец и две самки. Место преступления: зоопарк Гагамот. Кража произошла две недели назад. Следов взлома нет. Записи с камер видеонаблюдения отсутствуют. Дело закрыто по причине отсутствия улик, а вся информация перенаправлена в страховую для составления акта о возмещении ущерба владельцу зоопарка.

Все. Показаний было мало и они не несли в себе никакой информации, которая могла бы хоть как-то помочь делу, что уж говорить о том, чтобы связать его с убийством. Ничего. Просто очередное пустое дело, на которое не стали тратить много сил. Вот только выбора у нее не было. И значило это только одно – им с Леоном предстояла поездка в Гагамот, что бы это слово ни значило.

Но сперва ее ждало дело посложнее.

– Значит, павлины, – задумчиво произнес Леон, после того, как Дека рассказала ему обо всем. Они сидели в его кабинете с раскрытыми жалюзи, которые не давали пробегавшим мимо сотрудникам подсматривать за начальством. – Объясни еще раз, потому что я ни черта не понимаю.

– Я тоже, но именно это дело было подсвечено. Не знаю, как связаны павлины с убийцей, но, похоже, придется искать либо вора, либо птиц, – терпеливо повторила Дека суть, которую уже описывала другими словами. Что еще сказать Леону она попросту не знала.

– Это звучит нелепо, и если бы я не знал тебя, то подумал бы, что ты просто наткнулась на чужой след или перенапряглась.

– Но… – протянула Дека, выжидающе глядя на мужчину.

– Но я знаю тебя слишком хорошо, поэтому пока сосредоточимся на том, что есть. Поедем в зоопарк и проведем повторное расследование, – быстро сдался Леон и встал со стула.

Подойдя к дивану, на котором сидела девушка, он устроился рядом, с ложной расслабленностью откинувшись на спинку.

– Но перед этим нужно немного поработать. Как твоему начальнику мне нужно больше логических цепочек, заключений или хотя бы предположений, чтобы начать более масштабную работу над делом. Ты справишься?

– Сейчас начну, – быстро кивнула Дека, снимая обувь, чтобы сесть поудобнее.

– Только не перенапрягись, – бросил на нее предупреждающий взгляд Леон. – Мне нужна информация, а не полноценный спиритический сеанс.

– Поняла, – усмехнулась Дека, забираясь на диван с ногами. – Не волнуйся, пробегу только по смыслам. Глубоко копать не буду.

– Договорились, – кивнул Леон и перед тем, как вернуться за рабочее место, легонько стукнул указательным пальцем по макушке девушки. – Жду тебя в реальности.

Дека коротко кивнула, и сразу же приступила к подготовке. Скрестив ноги, она положила руки ладонями вниз на колени и закрыла глаза. Сделав глубокий вдох и выдох, она сосредоточила все внимание только на движениях грудной клетки и работе легких. Девушка медленно погружалась в транс, полностью контролируя весь процесс. Лишь когда ее внутренний диалог замер, а внешний шум превратился в слабо различимый фон, Дека начала спускаться глубже, охватывая своим вниманием части тела, а затем и органы, постепенно перебираясь на клеточный уровень. Только после этого у нее получилось проскользнуть на молекулярный и раствориться в пространстве внутри себя, становясь одновременно всем и ничем. Все материальное и земное отошло на задний план – в пустоте существовало лишь ее сознание. И это сознание пыталось уловить связь между похищенными павлинами и жестоким убийством семьи.

Сперва все было в неразличимых помехах, но пару вечностей спустя, пустота взорвалась яркими красками, которые начали формироваться в замысловатые узоры, похожие на мандалу. Линии росли и уменьшались в размерах, расширялись и сужались, преображались в нечто совершенно новое. И все это было информацией, которую нельзя было прочитать, а только прочувствовать. Никаких образов – только ощущения. Похоже, в этот раз пространство не собиралось облегчать ей жизнь, подкидывая задачки посложнее. Но Дека не собиралась отступать. Она открылась этому потоку и позволила ему наполнить ее, чтобы лучше прочувствовать. Именно в этот момент она ощутила первую ноту понимания, которая слабым узнаванием потерлась о ее сознание. Дека потянулась к ее источнику, но внезапно что-то изменилось. Пространство зашипело и поцарапало ее острыми когтями. Запрещая. Наказывая. В мгновение ока поток выскользнул из нее и растворился, оставляя ее в пустоте. Дека попыталась отправить запрос еще раз, но наткнулась лишь на холодную волну, которая острыми иголками пронзила ее голову, насильно возвращая в реальность.

– Блять, – простонала девушка, хватаясь за виски.

Медленно дыша, она обретала свой вес в материальном мире, который дружелюбно встретил ее приятной тяжестью в теле. Она была жива. Она вернулась. Она снова в реальности. Дека осторожно открыла глаза, тут же натыкаясь взглядом на Леона, который находился прямо перед ней и обеспокоенно хмурился, сжимая в руке стакан с водой.

– Ты как? – тихо спросил он, внимательно осматривая ее лицо.

Дека слабо кивнула и трясущимися пальцами потянулась к стакану, практически вырывая его из рук Леона, чтобы тут же прижаться к прохладному стеклу губами в поисках спасительной влаги. Вода приятно скользила по горлу, наполняя тело жизнью, растекаясь по нему потоками безопасности. Черт. Давненько ей так не надирали метафизический зад.

Леон терпеливо наблюдал за ней, не торопя и давая ей время прийти в себя. Наконец, Дека поставила стакан на стол, а затем осторожно прощупала все тело, растирая кожу и затвердевшие под ней мышцы через одежду. Заговорила она только после того, как сделала пару глубоких вдохов и длинных выдохов, которые помогли вернуть концентрацию.

– Меня выбросило. Какая-то сила вытолкнула меня и не дала взять информацию. Так еще и обдала ледяным душем из метафизических иголок.

– И что это значит? Такого ведь раньше не было? – обеспокоенно уточнил Леон. – С тобой все в порядке?

– Все нормально. Просто нужно прийти в себя, – покачала головой Дека и чуть более уверенно продолжила. – Но мы точно на верном пути, раз на обычный анализ была такая реакция. Нужно копать дальше.

– Едем в зоопарк или ты успела что-нибудь узнать?

Еще одна черта в Леоне, которую Дека ценила, заключалась в том, что тот всегда умел переключиться на профессиональный тон и не разводить сопли там, где в них не было необходимости. Как, например, сейчас, потому что метафизическая пощечина только раззадорила девушку, но никак не спугнула. А уж с легким отходняком она могла справиться – не первый раз, да и не последний точно.

– Ты же меня знаешь, – уверенно произнесла Дека. – Дай мне пару минут, и я распакую то, что успела ухватить.

– Даю тебе полчаса на распаковку и хотя бы частичное восстановление. Мне нужно отойти, так что кабинет в твоем распоряжении. Обговорим все, когда я вернусь, – легонько хлопнув ее по колену, Леон покинул куб, оставляя девушку наедине с собой.

За выделенные ей полчаса Дека успела не только прийти в себя и распаковать крохи полученной информации, но и сделать пару физических упражнений, возвращая чувствительность телу. В ее крови разгорался позабытый азарт, который наполнял тело энергией и бодрил разум. Так что когда Леон вернулся, она была готова не только к разговору, но и к дальнейшим действиям.

Первым делом мужчина просканировал внимательным взглядом девушку с ног до головы, и только после этого подошел к столу. Сев на стул, он выжидательно посмотрел на нее:

– Итак. Что мы имеем?

Дека задумчиво пожевала щеку, еще раз прогоняя слова в голове, и лишь после этого уверенно начала говорить подготовленную речь.

– Во-первых, я подтверждаю, что это хищник. И он действительно в чем-то уникален. В данном случае павлины – наша отправная точка. Они либо источник его зова, либо он использует их для какой-то цели. Звучит бредово, если честно, и я не понимаю, почему мне не подсветили его первое убийство или попытку, на которой он учился, потому что она точно была, и об этом говорила его аура. К слову о ней, еще тогда я заметила, что в темном свечении присутствовали сине-зеленые вкрапления. Сейчас я точно уверена в том, что это имеет отношение к птицам и цвету их оперения. Как бы то ни было, именно павлины являются красной нитью, которая пронзает это убийство. И, скорее всего, именно поэтому пространство вывело меня на них, как на ключевой элемент. Здесь-то и начинается самое интересное, – девушка сделала небольшую паузу, чтобы сменить позу, после чего продолжила. – В информационном поле я четко ощутила, что павлины являются своего рода проводниками, но не могу сказать точно, к некому божеству или какой-то силе, но пока назову это источником. Жертвы же служат кирпичами для моста, через который можно получить к нему доступ. То есть, они не цель, а просто средство. Убийца убивает не для того, чтобы убить и получить удовлетворение – он выполняет ритуал, ведомый более высокой целью. Думаю, поэтому в его ауре присутствовал свет – скорее всего, он религиозен, и возможно, именно вера видоизменила его проявление как хищника.

– Значит, мы имеем дело с фанатиком? Поэтому он вырезал глаза на телах жертв? Чтобы подражать павлину? – нахмурился Леон.

Весь его вид говорил о собранности и полной сосредоточенности на той информации, которую давала Дека. Девушка была уверена, что в данный момент он уже раздумывал о том, в каких направлениях развернуть работу Отдела. Поэтому она собиралась дать ему, все, что смогла узнать и обработать.

– Пока не могу сказать точно, но некоторые следы поклонения кому-то точно есть. Что же касается глаз – информация о них ощущалась не как подражание, а словно обозначение или знак кому-то, кто это поймет. Вроде как каждому божеству нужна своя жертва, преподнесенная определенным образом, чтобы не было путаницы, и все знали, кто к кому обращается.

– Но если не фанатик, то кто он? – откинулся на спинку стула Леон, постукивая пальцами левой руки по деревянной поверхности стола. – Ты же сама постоянно упоминаешь божественную составляющую. Нам обыскивать приходы или заняться сектами?

– Возможно, стоит проверить и то, и другое на предмет любых смертей или странных случаев за последнее время, – задумчиво протянула Дека. – Но первым делом нужно посетить зоопарк. Там мы наверняка найдем то, что поможет с поисками.

– Значит, церкви, секты и зоопарк. Интересное начало дела, – невесело подытожил Леон. – Начинаем блиц-опрос?

– Можно, – кивнула Дека, усаживаясь на стул напротив агента.

Это было что-то вроде их небольшой игры, которая помогала разгрузить мозг и добыть информацию, которая могла проскочить мимо незамеченной. Ее качество при этом не имело значения – важно было получить максимальное количество данных, чтобы обработать их как можно быстрее и прийти к какому-то выводу. В большинстве случаев начинал Леон, и в этот раз их роли не поменялись.

– Хищник-извращенец или новый тип? – привычно забросил первый вопрос мужчина.

– Скорее поврежденный геном, – поморщилась от его формулировки Дека.

– Значит, у нас ущербный хищник?

– Я бы назвала его хищником с религиозной шизофренией.

– Но как же его инстинкты?

– В типичном проявлении они ослаблены. Похоже, какая-то область мозга имеет больше контроля.

– Ты о той, которая влияет на религиозность и веру?

– Скорее всего, да, но для подтверждения нужно обследование.

– Что ж, вряд ли он забежит к нам на медицинский осмотр добровольно, – скептично хмыкнул мужчина.

– Значит, сейчас это наша рабочая версия. По мере поступления информации будем ее уточнять, – пожала плечами Дека.

– И все-таки, что могло подавить инстинкты хищника?

– Пока на ум приходят только психическое заболевание либо духовность – концепции схожие, но имеющие свои особенности и различия.

– У него мог быть наставник? Гуру или врач? Мог ли кто-то повлиять на его пробуждение или это случайность?

– В большинстве случаев хищники пробуждаются после сильного эмоционального потрясения. Но всегда есть исключения, так что предлагаю рассматривать все возможные версии. Могу только сказать, что редко кто приходит к вере самостоятельно – обычно всегда есть некий проводник, который открывает двери в новую систему ценностей.

– Это потребует слишком много ресурсов.

– Нет, если мы ускорим этот процесс.

– Как? – подался вперед Леон, подозрительно уставившись на сохранившую невозмутимость даже под его взглядом девушку.

– Я сделаю слепок. Оперативники с рудиментарным геном эмпатии смогут использовать его, чтобы отсечь ненужное. Тем, что останется, буду заниматься только я. Сведем к минимуму полевую работу и сосредоточимся на поиске информации.

– Что тебе для этого нужно?

– Отчет судмедэкспертов и самостоятельный осмотр тел. Не хочу ничего упустить.

– Хорошо, – встал со стула Леон, обозначая конец их мини-допроса. – Пока я выделю две группы аналитиков: одна проверит мифологию и любые факты и упоминания павлинов в истории человечества, другая займется просмотром всех новостных сводок о малейшей странности или неадекватности в радиусе двухсот километров от Гагамота. Отчет судмедэкспертов пока не готов, у них заминка с органами, так что с этим предстоит подождать. Мы же с тобой едем в зоопарк. Вопросы есть?

– Нет, босс, вы как всегда прекрасны, – шутливо отдала честь Дека, а затем принялась натягивать ботинки под раздраженное цоканье Леона.

Все ее внимание было посвящено обуви, но девушка с уверенностью могла сказать, что глаза мужчины выразительно закатились хотя бы раз.

Они договорились встретиться у джипа Леона через час. Помимо того, что мужчине нужно было отдать распоряжения и проверить пару отчетов, Деке необходимо было вернуться в свой кабинет, чтобы полностью завершить свое возвращение из отпуска, а заодно проверить почту и возможные сплетни. Так что первым делом она положила флакончик с кремом в карман пальто и спустилась на второй этаж, попутно здороваясь с полусонными коллегами, после чего прошла в дальнее левое крыло, которое представляло собой длинный коридор с шестью кабинетами, один из которых принадлежал ей. Приложив пропуск к считывателю, Дека вошла в небольшое помещение, состояние которого совершенно не говорило о том, что его хозяйки не было три месяца. Отсутствие пыли и затхлого воздуха ярко свидетельствовали о том, что Марта прекрасно заботилась о кабинете все это время. Дека мысленно напомнила себе сделать женщине ответный подарок.

Повесив пальто на вешалку, девушка бросила мешок со вчерашней одеждой в угол, а затем устало опустилась на мягкий кожаный стул, рассеянно осматривая кабинет. Стол с большим монитором, клавиатурой и мышкой, шкаф, небольшое кресло рядом с окном и стеллаж – вот и все, что ее окружало помимо вешалки и компьютерного стула, на котором она сидела. Ни цветов, ни плакатов, ни картин – стены помещения оставались идеально пустыми и серыми, не отвлекая Деку от работы.

Кто бы мог подумать, что двадцать лет назад, жизнь девятилетней девочки с начальной стадией клинической депрессии кардинально изменится из-за научного открытия, перевернувшего весь мир. Феномен хищника – эти два слова взбудоражили все человечество, проливая свет на то, что так долго скрывалось в тени и замалчивалось. Именно это открытие изменило криминологию навсегда. Не психические расстройства, тяжелое детство или пережитое насилие делало человека серийным убийцей, маньяком или каннибалом – это были лишь триггерные ситуации, которые пробуждали особый ген хищника, который сопровождался таким коктейлем гормональных изменений, что не поддавался никакому лечению или воздействию. Обратить процесс становления было невозможно. Удержать хищника от убийства без использования сильных медикаментов – нереально. Даже спустя годы исследований ученые не смогли собрать полную информацию о гене хищника, потому что все их усилия были направлены преимущественно на поиск средств борьбы, обнаружения и устранения возникшей проблемы. Человечество, как обычно, вместо причины сконцентрировалось на следствии, пытаясь заклеить дырку в разбухшей от давления бочке хлипким скотчем. Причем с безумным усердием оно упорно обматывало эту бочку липкой лентой, надеясь, что большое количество слоев как-то улучшит ситуацию. Не улучшило. Наоборот, случаи пробуждения росли ежегодно, а привычные методы работы теряли эффективность. Через два с половиной года после открытия Феномена хищника Бюро Расследований было переименовано в Бюро Расследований и Генетических Девиаций. Сразу же после этого по всей стране начали создаваться штаб-квартиры узконаправленных Отделов, которые занимались исключительно делами, связанными с убийствами первой степени, к которым относились преступления, совершенные обладателями гена хищника. Примерно в это же время появился еще один феномен, который, однако, не получил широкой огласки, удостоившись пары статей в нескольких газетах.

Феномен темного эмпата – именно это открытие стало спусковым крючком в повышении эффективности обнаружения и ликвидации хищников. Высокочувствительные люди существовали всегда, вот только не каждый из них мог взять свою особенность под контроль и уж тем более использовать в сфере криминалистики. Ген темной эмпатии позволял обычному эмпату считывать любые эмоциональные всплески и состояния других людей, не проживая их и не проецируя на себя, а выступая, скорее, в роли транслятора. Именно такие люди стали привлекаться для работы в Бюро, которое помогало развивать эту особенность для увеличения ее эффективности. Плюсом стало то, что темные эмпаты научились считывать не только эмоциональные, но и энергетические следы людей, предметов и в некоторых случаях самого пространства. Вот только имелся и очень неприятный минус: в случае перенапряжения, либо эмоционального или физического истощения темный эмпат мог потерять контроль и примерить на себя последний считанный им след, образ или отголосок, вписывая его код в свою личность. В такой ситуации он частично или полностью терял над собой контроль и подвергал опасности всех вокруг. Такое случалось редко, потому что Бюро следило за состоянием темных эмпатов, проводя ежеквартальные проверки и предоставляя необходимые условия для отдыха, и в большинстве случаев ограничивалось нападением, истерикой или острым приступом психоза, которые не сопровождались жертвами с летальным исходом. Кроме одного случая.

Именно о нем рассказывали новичкам в качестве приветственных страшилок в каждом Отделе. Но делали это очень осторожно, потому что точных данных об этом происшествии не было ни в одном публичном источнике информации. Это дело лежало в центральном архиве Бюро под грифом «совершенно секретно», и доступ к нему имел очень узкий круг лиц. Каким образом его, пусть и частичное, содержание смогло распространиться среди оперативников, было еще любопытнее. Но суть не в этом. О необычном деле Дека узнала во времена своего обучения, после того, как у высокочувствительного подростка с уже подтвержденным диагнозом клинической депрессии был обнаружен ген темного эмпата. Первое время она просто состояла на учете в местной психиатрической клинике, но по исполнении семнадцати лет была зачислена в школу подготовки темных эмпатов, которая принадлежала Бюро. По сути, это место было небольшим поместьем в окружении леса, где их обучали работе с эмоциями и энергиями. Студентов там всегда было немного, потому что ген темной эмпатии являлся редкостью. Вдобавок к этому проснуться или быть обнаруженным он мог в любом возрасте, так что главным критерием зачисления в школу было достижение совершеннолетия. И добровольное согласие. Именно там, находясь на втором году своего обучения, Дека услышала историю, которая долго не давала ей покоя.

Случилось это за год до того, как она приехала на учебу. В то время Бюро уже полгода охотилось на особо опасного хищника, следы которого оказывали слишком сильное воздействие на темных эмпатов, так что те работали парами. Подробностей девушка так и не узнала, по вполне понятным причинам, но каким-то образом спустя девять месяцев непрерывных поисков преступника все же поймала, а точнее ликвидировала одна из пар. Итак, преступник был уничтожен, а темные эмпаты отправлены на отдых. Дело закрыли и вздохнули с облегчением. Вот только через пару недель убийства возобновились, причем их почерк и след полностью копировали погибшего хищника. Странности добавляло и то, что одна из пар эмпатов перестала выходить на связь, причем, именно та, которая совершила ликвидацию. Не понятно, как и каким образом, но было установлено, что именно они оказались убийцами, полностью скопировав профайл хищника и переняв его личность на себя. Вот только разница в геномах оказалась настолько сильной, что новая личина буквально пожирала их, медленно убивая. В итоге первого эмпата убили почти сразу, а второй скрывался еще пару месяцев, продолжая совершать убийства, после чего был обнаружен полумертвым в каком-то мелком городке. Говорили, что он сам позвонил в Бюро и сдался, но что с ним стало после, не знал никто.

Эта страшилка переходила из уст в уста и с годами обрастала новыми и совершенно не подтвержденными подробностями, но цель свою она выполняла идеально. А именно, держала агентов Отделов на расстоянии от темных эмпатов, даря первым ложное чувство безопасности, а вторым – отсутствие необходимости контактировать с большим количеством людей. Все-таки намного проще выполнять свою работу, не отвлекаясь на эмоциональные связи и проблемы обычных людей. Именно поэтому Дека старалась не привязываться – ей и так хватало их не совсем здоровой связи с Леоном, о которой не знал никто, кроме них двоих.

Так что, помимо профессиональных рисков, над каждым темным эмпатом всегда висела угроза сойти с ума. И Дека была уверена, что каждый из них мечтал о том, чтобы это произошло самым безопасным для других способом. Ведь, в конце концов, в первую очередь они изначально были высокочувствительными людьми, которым пришлось пережить слишком много человеческих эмоций, прежде чем научиться не отождествляться с ними. И даже если многие темные эмпаты отказывались от своей человечности, предпочитая минимизировать количество эмоций и возможных последствий от них, одно оставалось неизменным – внутренний моральный запрет на отнятие невинной жизни. Это было их табу, и сама идея этого презиралась всеми темными эмпатами, потому что являлась сродни каннибализму. Они на стороне человечества, а своих убивать нельзя. Точка.