И грянет атомов песнь
«Мебель, производственные конструкции, короб с назначения…»
Стоп.
Я замер, потёр виски и вернулся к последней строчке. Прошёлся по параметрам, проверяя, не врут ли мои глаза.
Назначение С – аббревиатура для обозначения сакральной категории объектов, священных даров производственной махины храмовых миров Простора.
Сакральники никогда не делались большими – это противоречило основному принципу расщепления анимы. Структура вокруг двигателя имела ячейковую природу, чтобы локализовать непредвиденную терминальную стадию тёмной энергии и не допустить разрыва поля Аман‑Хорста.
Сакральные коробки были величиной с небольшой ларец – я сотни раз держал их в руках, я добывал тьму и складывал её внутрь, я лез с ними вглубь и возвращался с ними обратно.
В общем, был своего рода докой в этой части.
«С‑короб – палуба Н, цех 02», – гласили параметры.
Я присвистнул.
Эта сакральная коробка занимала целое производственное помещение где‑то у меня над головой. Моя вторая цель была почти у меня в руках – и моё сердце забилось чаще.
– Эврика… – прошептал я, не сумев сдержать ликование.
– Заметка дополнена, – поздравил меня бортовой компьютер.
Я отмахнулся от него и запустил алгоритм симуляции утечки гидравлического геля на палубе Н. Несложная задача для того, кто так много времени провёл рядом с Йен, выискивая уязвимости вражеских систем через планетарные сети.
Где сейчас она? Жива ли? Вспоминает ли меня?
Мысли могут съедать тебя коварным хищником, если ты даёшь им откусить часть своей души. Я давно уже бросил это занятие – загрубел, или думал, что загрубел, пройдя сквозь столько битв и потерь. Зачерствел настолько, что дал бы фору оставленной на века на ветру краюшке хлеба.
А может, просто в моей душе и кусать уже было нечего.
– Запрашиваю доступ к палубе Н для устранения утечки, – я направился к следующему шлюзу, за которым был путь наверх.
– В доступе отказано. – Отчитал меня борткомпьютер.
Ага, дополнительные протоколы защиты. Ожидаемо.
Я вернулся к терминалу и нашёл логический блок с инструкциями, касающимися защитных систем судна.
Времени оставалось мало, стоило поторопиться: я спрогнозировал критическую ошибку гидравлической системы, присвоив класс опасности «Красный», и загрузил через техинжектор в нутро программного кода корабля.
– Запрашиваю доступ к палубе Н для устранения утечки, – повторил я настойчиво, молясь, что настроил логические цепочки верно.
– Доступ разрешён, – проскрежетал голос, – заметка дополнена.
С этим разберёмся позже, подумал я. Потенциал награды перевешивал возможные риски, словно тяговый рулл на чаше весов боролся с обычной полевкой.
Вверх, вверх – по технической лестнице, архаичному придатку в эру гравилифтов и фотонных мостов.
Вверх, вверх – на палубу Н.
Вот и люк, такой же, как и внизу, только с нужной мне литерой на табличке сбоку. Я поднёс пропуск к считывателю, мельком глянув на унылое лицо его реального владельца – худое и усталое, хотя, казалось бы, этот инженер вытянул вполне себе счастливый билет.
Работа в порту на обслуживании кораблей не шла ни в какое сравнение с мерной потерей рассудка в шахтах в глубине планеты.
Дверь открылась, и я вполз внутрь, покрякивая для проформы. Глаза мои, скрытые за стёклами дыхательной маски, внимательно осматривали доступное пространство, подмечая ориентиры, особенности и, естественно, пути отхода.
В дальнем конце коридора огромные двери скрывали грузовой лифт, но при всём моём желании воспользоваться им по назначению – это было равно самоубийству, а я пока ещё был далёк от решения уйти в мир иной.
«Восемь, семь, шесть…» – я шёл мимо запертых дверей к номеру два, а мозг вёл обратный отсчёт, словно устроился помощником к таймеру детонатора.
Это всё нервы, успокоил я себя. Сначала голос во тьме шахты, теперь голос моего рассудка – чей голос я услышу дальше?
Шутки ради я прислушался, замерев у дверей нужного мне цеха. В фиолетовой полутьме внутренних коридоров повисшая тишина давила не хуже гравитационного пресса.
Я сглотнул.
Потом взялся за пропуск и поднёс его к панели, уверенный, что сейчас увижу то, что сможет перевернуть ход истории в то русло, где человечество вновь поднимает голову.
Отчего я так думал? Отчего смел надеяться и рисковал не только собой, но и своими добрыми товарищами?
Оттого, что именно во тьме и тесноте, сжатый нутром планеты и оставленный всеми богами, я понял, зачем мы нужны Хозяевам.
Дело было не в том, что добыча пустотьмы была делом величавшей трудности и величавшей опасности. Не в том, что необходимы были миллионы осторожных рук по всему Простору, чтобы тёмной энергии было достаточно для удовлетворения логистических нужд мидриан и их подданных.
Нет.
Просто Хозяева до жути боялись эту субстанцию. Ещё бы – ведь поле Аман‑Хорста являлось релятивистским панцирем, где переменные молекулярного уровня становились константами. Неизменными элементами, чьё существование напрочь уничтожало силы Хозяев.
Если сократить всё до сжатого тезиса – в отличие от нас мидриане не могли добывать аниму, кристаллизированную энергию, способную лишить их сил в одно мгновение.
А вот мы – могли.
Индикатор моргнул, дверь открылась, и я скользнул внутрь.
***
Меня встретил порыв ветра и свет.
Свет звезды Каморана и воздушные потоки, что вихрили частицы радчастиц с поверхности, проникали сквозь дыры в треснутом, словно скорлупа, корпусе.
Слой пыли и песка, чёрного и искристого, устилал помещение, скапливался в углах, покрывал стены коростой – будто сотни лет боги бурь только и делали, что вымещали здесь свою злость.
Я очень медленно потянулся к переключателю на визоре, очень медленно активировал наружное затемнение, а потом очень медленно осмотрелся.
Меня можно понять – не каждый день сходишь с ума.
Как, Венценосного ради, возможно было то, что я видел сейчас перед собой? Как было реально то, что я чувствовал – ощущал даже сквозь плотный слой синтуниформы?
Носком сапога я оставил след на чёрном песке под ногами, услышал скрип его частицы, почувствовал сопротивление и трение. Посреди помещения, разломанный надвое и покосившийся, стоял сакральный короб, больше похожий на саркофаг. Толстые трубы подачи энергии, словно мёртвые змеи, лежали вокруг.
А ещё вокруг пол устилали черепа, кости, остатки сгнившей униформы и скафандров. В беспорядке разбросанные останки почивших, казалось, столетия назад несчастных.
– Охрененная иллюзия! – сказал я в пустоту.
– БЛАГОДАРЮ, – ответила мне пустота в ответ.
Этот голос ударил меня, выбил почву из‑под ног, зародился внутри атомной вибрацией и пронзил всё во мне на уровне элементарных частиц.
Я упал на колени и задрожал.
Никогда прежде я не испытывал на себе ТАКУЮ мощь вибраники. Никогда прежде молекулы моего естества не подчинялись чужой воле – резонируя со струнами самой вселенной.
Одно слово заставило меня превратиться в червя, бесхребетное создание без воли и устремлений.
Одно слово – и меня почти не стало.
Но «почти» не считается, ведь так?
Внутри будто запели боевые гимны моей собственной армии. В каждой клетке моего тела зародился ответ на угрозу, а в голове появилась лёгкость эйфории, которую я не испытывал так давно, что успел позабыть это чувство.
Я поднялся на ноги, пульсируя от пришедшей из глубины силы, и посмотрел на того, кто заставил меня пасть ниц.
Тёмная фигура поднялась с колен, и песок осыпался с её плаща, будто древняя статуя наконец смахнула с себя окутавший её покров из столетней пыли.
– Только это не иллюзия, – голос незнакомца двоился, отдаваясь во мне со всех сторон, но теперь не мог проникнуть в меня и изменить меня. – Да и ты, я погляжу, не призрак.
Существо прошелестело ближе ко мне, выйдя на свет.
– Или я уже убил тебя?
Я ощупал себя, похлопал по рукам и ногам, прислушался – стучит ли ещё сердце. Подошёл к вопросу с неуместным тут юмором – но если ничего другого не остаётся, я предпочитал любую форму храбрости вместо трусости.
– Вроде бы нет, – пожал я плечами и сделал почти незаметный шаг назад – к выходу.
– Искренне прошу прощения, – вполне убедительно вздохнул незнакомец. – Четырёхмерные модели – сущая мука!
– Понимаю, – кивнул я, ни черта не поняв.
Существо передо мной чуть склонило голову в капюшоне, и я смог разглядеть лицо незнакомца. Или, точнее, маску, вылитую в форме прекрасного лица – навсегда застывшего в равнодушии.
– В этом разрыве поля мы, похоже, и не знакомы вовсе, – существо откинуло полы плаща, открывая моему взору скрытую под ним причудливую броню, и развело в стороны мощные руки, облачённые в такие же причудливые наручи. – ПОЗВОЛЬ ПРЕДСТАВИТЬСЯ…
Последняя фраза отдалась вибрацией, выбивая эхо из всего вокруг. Мир задрожал и пришёл в движение. Дисматерия – невозможный для молекулярного контроля материал – потекла чёрными щупальцами со стен, свиваясь за спиной незнакомца в какой‑то объект.
Я отступил ещё на шаг, а мозг кричал мне бежать. Порой серое вещество предлагало варианты до того глупые, что во мне зарождались сомнения – как человек смог вообще высечь свою первую искру миллионы лет назад.
Через пару мгновений мой собеседник опустился на только что созданный им трон – чёрный и прекрасный, с оголовьем в виде распростёртой вверх антропоморфной руки.
– Мне дали имя – Энрамор, – сказало существо негромко, – нарекли Вторым, вручив знания и долг. Сделали фигурой в игре, которая выходит за рамки их узколобого мышления. Отправили на охоту, но забыли, что хищник – сам себе хозяин.
Я заметил это слишком поздно, заворожённый речью моего собеседника. Почти ласковые прикосновения тягучего, словно карамель, чёрного металла подсказали мне, что я влип по уши.
Не то чтобы я расценивал своё положение хоть как‑то оптимистично, но когда тебя приковывают к месту – это не к добру. Я взглянул на путы, которые обвили мои стопы и медленно, почти игриво, забирались всё выше и выше по армированному полимеру ботинок.
«Вот вам и дисматерия», – подумал я удручённо. Мёртвый металл вёл себя сейчас необычайно живо.
– Зэр… – обратился ко мне Энрамор Второй по имени, которого я ему не называл. – Времени мало, и ты должен решить. Хочешь ли ты расквитаться со своими обидчиками или умереть здесь, став очередной их жертвой? Это развилка, Зэр, – точка бифуркации. Вот тут, пока ты ещё не нашёл Её, у тебя есть выбор… Я предлагаю тебе сделку.
Я оглянулся назад, на открытую дверь отсека, за которой угадывался тот же коридор, с которого я ступил в эту причудливую ловушку.
Возможно, если мне удастся добраться до границы этого морока – он пропадёт и выпустит меня из своих цепких лап?
– Сделку с дьяволом? – спросил я, затягивая время. Нужно было выбрать момент и собраться с духом – дело непростое, когда трясутся поджилки.
– Мне не нужна твоя душа, Зэр, – прошедший через мембрану маски смех походил на скрип плохо смазанной двери. – Она давно уже в залоге по твоей собственной вине.
– Тогда что? Я раб и крыса, копошащаяся в туннелях, какой с меня прок?
Энрамор поднялся, медленно и величественно, как, наверняка, вели себя императоры древности. Простёр ко мне руки, словно приглашая в объятья непутёвого сына.
– Ты – надежда… – сказал он ласково.
И я преклонил пред этим существом колени. Упал ниц, опуская голову в почтении. Согнулся недостойным плебеем перед сошедшим с небес божеством.
В общем, сделал всё, чтобы он не разглядел, как мои руки потянулись к застёжкам на ботинках.
– Я… – словно зачарованный проговорил я, а пальцы ослабили натяжение. – Я… – Центр тяжести сместился, мышцы на ногах налились напряжением, сердце прыгнуло в груди и замерло. – Я… пас.
А потом я прыгнул назад, вылетая из прикованной к месту обуви, кувыркнулся, вставая на ноги, и бросился бежать зигзагом – уходя с возможной траектории молекулярной атаки.
Всего пара‑тройка метров – каких‑то пять шагов, но когда против тебя восстаёт сама материя, и это расстояние становится недосягаемым.
Финт вправо – и острый шип лишь рассек ткань униформы на плече, устремляясь вслед. Пол под ногами ощерился острыми лезвиями, оставляя разрезы на коже – но я лишь ускорил бег.
Энрамор за моей спиной пел на незнакомом мне языке – и ноты Вибраники будоражили сущее, перекраивая его в попытке остановить меня.
Я прыгнул вперёд, туда, где темнело нутро коридора, но в этот же миг нечто вонзилось мне в бок – ослепляя болью.
– И ПЕРЕСЕЧЁТ ПРИНЦЕССА МЕРТВЕЦОВ И ЕЁ ВЕРНЫЙ ПЁС РУБИКОН… – прогремел голос за моей спиной. – И СТУПИТ ВСЕЛЕННАЯ НА ПУТЬ КОНЦА ВРЕМЕН.
«Как скажешь», – подумал я, проваливаясь во тьму.
ГЛАВА 3. Словно феникс.
И тот, кто шел со мною рядомВ громах и кроткой тишине, —Кто был жесток к моим усладамИ ясно милостив к вине;
Учил молчать, учил бороться,Всей древней мудрости земли, —Положит посох, обернетсяИ скажет просто: «мы пришли».
Н. Гумилев ©
Звук сирены, сигнальный свет ламп, просачивающийся сквозь закрытые веки, и онемевшая правая сторона тела – краткий анализ моего состояния, который я бегло совершил, лежа на холодном полу.
А ещё был голос, звучащий во мне симфонией надежды. Вновь тот же голос, что я слышал во тьме.
– Вернись, – шептал он. – Освободи, – молил он. – Я – сила, – внушал он.
– Вот дерьмо, – сказал я устало и протянул руку, ощупывая рану на боку.
Пальцы встретили холод металла и жар липкой крови – хорошенькое сочетание, если собрался сдохнуть.
Я открыл глаза и огляделся.
Стены коридора были в порядке – ни тебе дыр, ни тебе следов износа, ни тебе других сводящих с ума несостыковок.
Но как объяснить осколок темноты, что торчал из моего тела? Конус из дисматерии, покрытый вытекающей из меня жизнью?
Я взглянул на дверь цеха номер два, но она оставалась герметично закрытой. Меня бы нисколько не удивило, если в следующий миг она бы отворилась и мой недавний собеседник шагнул через порог.
Закашлявшись, я попытался подняться на ноги, что оказалось сделать почти так же трудно, как укусить себя за локоть.
– Оставайтесь на месте, – порекомендовал мне электронный голос борткомпьютера. – Служба безопасности уже в пути.
– Спасибо, – прохрипел я. – Но лучше я снаружи подожду.
– Заметка дополнена, – виновато сказал мне ИИ. – Производится блокировка шлюзов.
Показав в пустоту неприличный жест, я похромал к терминалу. Вариантов было не много – нужно было бежать и попробовать затеряться в сутолоке шахтёрских ярусов. Или попасть в лапы Хозяев и стать живой куклой для истязаний.
По какой-то причине наше прикрытие пошло крахом, возможно, из-за того, что корабль этот оказался чертовски важным местом.
Это не успокаивало и не давало никаких ответов – кроме самого факта сделанных на скорую руку выводов.
– Запрашиваю разгерметизацию грузового лифта… – прохрипел я команду, вставляя инжектор. Кровь капала с раны на пол, и я чувствовал – силы таяли. – Запускаю проверку узлов и шлюзовых агрегатов, выполнить цикл предпусковой подготовки.
Я надавил на само ядро ИИ, переписывая защитные протоколы. Грубая, неотёсанная работа, видная за парсек невооружённым взглядом, но цель оправдывала средства.
– Запущены… протоколы предполётной… подготовки… – коверкая интонации, прогремел борткомпьютер. – Внимание, в целях безопасности всему персоналу занять отведённые места.
Итак, пути назад нет.
У аварийного шлюза меня наверняка уже ждут – тревога приведёт по мою душу вооружённых проходимцев, с которыми встречаться у меня не было никакого желания. Поэтому я планировал покинуть эту пренеприятнейшую ситуацию с помпой – прямо через центральные ворота.
«Начата проверка систем герметизации»
Мой выход Пока процедурные алгоритмы в порядке очереди проверяют каждую секцию корабля, никто не сможет авторизовать принудительную блокировку наружных и внутренних шлюзов.
Я сделал шаг и покачнулся.
Дело было хуже некуда, весь мой комбинезон с одной стороны превратился в липкое нечто – спонсируемое моей кровью.
«Начата проверка систем жизнеобеспечения»
Переключив маску в режим кислородной переработки, я услышал шипение вентиляции судна. Это системы откачивали воздух, проверяя целостность – через пару минут обратная процедура запустит кислород в нутро корабля.
Аварийного сухого кислорода в слотах маски должно хватить, чтобы не задохнуться.
«Начата проверка топливной системы»
Я был уже в лифте и окровавленной ладонью тыкнул кнопку основного шлюза.
– Вниз, пожалуйста, – на грани смерти из меня так и выплескивалась вежливость. – Будьте добры.
Борткомпьютер ничего не ответил, но я не расстроился – знал, что он трудолюбиво выполняет мой ложный код.
Три палубы отделяли меня от шлюза, ведущего на стартовую площадку порта. Лифт преодолел их за пару мгновений, плавно замедлив ход в самом низу.
– Поехали, – подбодрил я себя и под рёв сирен выскользнул наружу, как только створки начали разъезжаться в сторону.
– Стоять – приказал мне вооружённый гаусс-ружьём человек.
План побега искромётно провалился – я понял это, насчитав ещё двенадцать надзирателей. Стволы их винтовок недвусмысленно смотрели на меня, как и глаза этих бравых ребят.
Но во взглядах этих я рассмотрел отголоски страха – правомерная реакция на нестандартный раздражитель.
Это было не похоже на их обычную рутину с раздачей тумаков забитым и безвольным – здесь кто-то посмел показать зубы, хоть и не слишком уж острые.
– Парни, слава Венценосному, – я решил играть роль до конца и потряс пропуском, – еле выбрался, корабль чудит что-то…
– ЧЕЛОВЕК НАПОЛНЕН ЛОЖЬЮ. – Слова пронзили воздух, и Ключ-карта в моей руке задрожала. В следующий миг она рассыпалась серыми лепестками пепла. – КАК СМЕЕШЬ ТЫ ЛГАТЬ ПОТОМКУ МИДРЫ?
Хозяин выплыл из-за спины застывших тюремщиков, и гравидиск мерно загудел, останавливая существо на месте.
Если вы ни разу не видели мидриан, наиболее простой способ представить их в своём воображении – это смешать гуманоида, мифического дракона и осьминога.
Три аспекта – вода, земля и воздух – художественно переплелись в их ДНК, ранжируя особи от богоподобных созданий до плода сношения протухшей рыбы и гаденького извращенца.
Почти как и у рода человеческого, что греха таить.
«Приплыли, пришли, прилетели» – грустно подумал я, не сумев совладать с нужной метафорой.
– Но ведь, – я постарался пожать плечами, насколько позволяла мне рана, – с кораблём действительно что-то…
– МОЛЧАТЬ – прогремел Хозяин и повернул свою вытянутую морду к застывшим людям. Мерцающий свет отразился от покрывающей лицо чешуи. – СЮДА ЕГО.
Люди за спиной ксеноса расступились, и двое надзирателей вывели вперёд пленника.
Я тяжело вздохнул.
Лицо Самико-Мина заплыло от ударов, кровоподтёки украшали скулы, шею и спускались ниже. Из носа бежала кровь, и никто не потрудился стереть её, но, увидев меня, Мин просветлел.
– Хэй, босс, – хотел подмигнуть он мне, но едва мог разлепить опухшие веки. – Дурачье битых четыре часа тебя ждёт, а я им компанию составляю, как могу.
– Скучать им не даёшь, как посмотрю, – проглотил я удивление при упоминании прошедшего с момента моего турне по кораблю времени. Для меня оно прошло совсем немного. – А они дружелюбные ребята, это сразу видно.
Я бахвалился, но дело дурно пахло. Спасти нас могло сейчас только чудо, а как известно – чудес во вселенной огромное множество.
– ПРИВЕСТИ, – скомандовал Хозяин, и всё вдруг пришло в движение.
Во-первых – на меня двинулись прихвостни мидрианина, осторожные, словно коты на Тиамаре. Я видел их желание спустить курок и закончить с этой проблемой – но ксеносу я нужен был живым.
Во-вторых, за воем сирен я услышал до боли знакомое ворчание – то ревел двигатель «Сота», приближаясь с каждым мигом.
В-третьих – несчастный ИИ, чьё ядро нещадно пыталось провернуть всю процедуру предполётной подготовки, дошло наконец до проверки взлётных двигателей.
Суть чудес не в их невозможности, а в совокупности различных событий, что проводят наши судьбы к тому самому результату. Слиянии факторов, что позволяет назвать это божественным проведением, случаем, удачей.
Но полагаться на удачу я отвык ещё в лесах моего родного мира. Предпочитал разумный расчёт – сдобренный предварительным анализом.
Даже если от этого щемило сердце.
И прежде, чем «Гока» на полном ходу достиг группы поднимающих оружие надзирателей…И прежде, чем ударная волна от импульсных двигателей свалила бы нас всех с ног…Прежде чем Хозяин успел бы достать свой наноклинок или молвить Слова…Прежде всего этого Самико-Мин кивнул мне и прошептал мне одними губами:
«Было честью, босс».
А потом ударил головой потерявшего бдительность стража прямо в нос. Хлестнула кровь, а Мин уже крутился змеёй, расшвыривая ближайших соперников, будто на ринге.
Спешащие ко мне прихвостни оглянулись на сутолоку, но поздно заметили «Ворчливого Сота» и восседавшего внутри Гоку, что с невозмутимым лицом давил газ на полную.
– Жрите, твари – заревел он, когда длиннющие манипуляторы врезались в живую плоть наших врагов. Мир пронзили стоны боли и страха, а я крикнул предостережение, заметив, как мидрианин выпустил на свободу волну молекулярной реконструкции.
Вместе с этим в его руке замерцал наноклинок – призрачный контур, едва видимый взгляду. Я не раз был свидетелем, как это оружие лишало жизни тех, кто стоял со мной бок о бок, и тех, кто не трусил бросить вызов доминирующему противнику.
И я знал, что сейчас произойдёт.
Ринулся вперёд, но куда там было успеть… Только глаза, будто линзы, сканировали картины происходящего, записывая на подкорку мою очередную неудачу.
Под натиском вибраники сталь погрузчика дрогнула и сплющилась, пронзая Гоку, давя его кости в труху, выплескивая сквозь зарастающие в металле дыры кровь моего боевого товарища.
А я бежал вперёд.
Клинок взметнулся, устремляясь к Мину, но тот закрылся от удара подвернувшимся бедолагой. Лезвие толщиной в молекулу рассекло воздух, армированный комбинезон надзирателя, прошло сквозь тело человека, не встретив сопротивления, а потом вонзилось в Мина.
Я бежал вперёд.
– ЗНАЙ СВОЁ МЕСТО, СКОТ, – услужливо перевёл транскриптор слова мидрианина. Клинок завершил дугу, разрезая моего друга пополам. – ВО СЛАВУ…
Я прыгнул.
За моей спиной импульсная вспышка послала ударную волну вперёд, запуская двигатели корабля.
Энергия подхватила меня, придала ускорение, так, что затрещал хребет. Хозяин неосознанно прикрыл глаза, ослеплённый пучком фотонов, и запел Слова.
Вернее, хотел запеть.
Ведь у меня было кое-что, не подчиняющееся силе вибраники. Нечто, засевшее в моём теле, словно кинжал врага.
Осколок дисматерии – подарок незнакомца, грозящий мне смертью.
Я выдернул его в полёте, за миг до того, как наши траектории с ксеносом пересеклись.
– Подавись!
Наконечник обломка зашёл в раскрытую глотку Хозяина, пробивая заднюю стенку горла насквозь. Я рухнул на противника мешком, надавив ещё сильнее, и рука моя погрузилась в рот твари до половины предплечья.
– Концерт окончен… – прохрипел я, выдергивая руку. Глаза мидрианина закатились, тело зашлось конвульсиями, и ксенос рухнул оземь, испуская дух.
В свою очередь я тяжело опустился на колени посреди учинённой бойни. Взглянул вокруг – на кровь и смерть. Разве этого я хотел? Разве ради этого боролся?
– Прилечь бы, отдохнуть… – Я ласково дотянулся до руки лежащего рядом Самико. – Вот тут рядышком и забыть про невзгоды, а, Мин?
Тот уже не мог мне ответить, но я надеялся, что теперь мой друг был в лучшем из миров. Я закрыл глаза, чувствуя, как сознание ускользает прочь. Ничего… мы и так поборолись, что надо, – были храбрыми до конца.
«Вернись»…
Голос взметнулся внутри волной – захлёстывая эмоциями. Глаза открылись, и судорожный вздох наполнил лёгкие кислородом.
«Освободи»…
Я чертыхнулся, но встал. Зажал рукой бок, но меня уже била лихорадка – предвестница обморока.
– Ты – сила? – ради шутки спросил я пустоту.
«Я – сила»… – подтвердил голос.
Покачав головой, я подхватил винтовку гаусса и рукоять наноклинка. Пнул остывающий труп Хозяина и последний раз взглянул на товарищей, которых я оставлял позади.
Миг прощального воинского салюта – и я двинулся прочь, к шахтам.
Почему не улететь на корабле, мог бы спросить меня несведущий, а я бы рассказал ему про орбитальные оборонные комплексы над Камораном – охраняющие сокровищницу мидрианской империи, как от внешней угрозы, так и от внутренней.