Ривер
– Зачем усложнять? У нас же есть зажигалка. – я потянулся к карману.
– Да это же скучно! Зажигалка – это для слабаков! А вот добыть огонь… Это же настоящее испытание! – Миша уже возился с палкой, устраивая её в небольшом углублении на куске сухого дерева.
Следующие два часа я наблюдал настоящую эпическую битву человека с природой. Миша пыхтел, сопел и бормотал что-то нечленораздельное, но явно нецензурное, пытаясь высечь хоть искорку из своих деревяшек. Его лицо приобрело цвет спелого помидора, а лоб покрылся обильной россыпью капелек пота.
Когда сумерки плотно окутали лес, а мы всё ещё сидели в темноте, я осторожно подал голос:
– Может, всё-таки достанем зажигалку?
Миша метнул в меня взгляд, который мог бы испепелить на месте, но всё же сдался.
– Ладно, давай. Но завтра я попробую снова!
И он сдержал слово. С упорством, достойным лучшего применения, он менял техники, экспериментировал с разными породами дерева. Я уже начал подозревать, что у друга развилась настоящая пирофилия.
На третий день, когда надежда почти покинула нас, случилось чудо. Внезапный торжествующий вопль Миши заставил меня обернуться. Из его самодельного устройства, похожего больше на лук, с вставленной в тетиву палкой, поднималась тоненькая струйка дыма.
– Толян! Глянь! Получилось! – крикнул он, осторожно раздувая крохотный огонёк, будто это был самый драгоценный дар вселенной.
– Теперь нам и конец света не страшен! – ликовал Миша, подбрасывая в огонь веточки.
По такому случаю, вечером у нас состоялся настоящий пир: на «столе», расстеленном прямо на земле, красовались пачка крекеров и баночка утиной печени, которую мы берегли как зеницу ока на самый чёрный день.
– Слушай, Мих, а ведь всё не так уж плохо?! – произнёс я, прикуривая от тлеющего полена.
Миша, сидевший на бревне и пытавшийся оттереть закопчённый котелок, поднял на меня удивлённый взгляд.
– А как же волдыри, полчища кровожадных комаров и отсутствие нормальной еды? Не говоря уже о том, что мы, кажется, немного заблудились. – Он хмыкнул, оглядывая окружающий нас лес.
Я пожал плечами.
– Ну, мы же всё ещё живы-здоровы. И даже не поубивали друг друга, хотя пару раз были близки к этому. По-моему, это уже достижение.
– Ну… Мы пережили мою стряпню. Пожалуй, после этого нам уже ничего не страшно!
– Эй, твоя стряпня не настолько ужасна! – не слишком убедительно возмутился я.
– Ну да, расскажи это тушёнке, которую ты умудрился забыть дома, – парировал он.
– Я думаю, это только начало наших походов.
Я посмотрел на него с подозрением.
– Только не говори, что ты уже планируешь следующий поход.
– А почему бы и нет? – Миша подмигнул. – В следующий раз будем опытнее. Возьмём больше еды, намного лучше подготовимся… – Он начал загибать пальцы, увлечённо перечисляя будущие улучшения.
– В следующий раз? – я покачал головой, но вновь не смог сдержать улыбку.
Мы сидели у костра, уставшие, грязные, но почему-то странно довольные.
Голод – верный спутник неопытных туристов. Эта простая истина раскрылась нам во всей красе на десятый день нашего, с так сказать, «эпического» похода. Запасы провизии истощились, а наши неуклюжие попытки добыть пропитание в дикой природе заканчивались ничем.
Мы сидели у берега небольшой горной речки, лениво болтая ногами в прозрачной, но обжигающе холодной воде.
Миша обхватил свой уже изрядно впалый живот и жалобно простонал:
– Блин, я уже готов эту твою палатку сожрать. У тебя случайно запасного ремня нет? А то мой уже на шее болтается, как галстук.
Я с сочувствием окинул взглядом его поникшую фигуру. Некогда яркая футболка с «розой ветров» на груди теперь висела на нём, как на вешалке, наглядно подчёркивая, насколько мы похудели за эти дни.
– Ремня нет, зато есть прекрасная возможность испытать все прелести лечебного голодания. Говорят, очищает организм и продлевает жизнь.
Миша скривился, будто укусил лимон.
– Ага… Только я вот жрать хочу, а не целительством заниматься! Какой смысл в долгой жизни, если она будет наполнена постоянным мучительным чувством голода?
Я бросал плоские камешки, наблюдая, как они легко прыгают по поверхности воды, оставляя за собой расходящиеся круги. Миша же, прищурившись, пытался поймать взглядом лягушку, которая выглядывала из-под коряги.
Внезапно лицо друга озарилось, будто его осенила гениальная идея. Его глаза заблестели неподдельным азартом, а на губах заиграла хитрая улыбка.
– Слушай, а давай мальков наловим? Вон их сколько тут плавает!
Я скептически посмотрел на него.
– Ты их под микроскопом, что ли, есть собираешься? Там же одни кости да чешуя.
– Да ладно, не бзди! – Миша вскочил на ноги с необычайной для голодающего человека энергией. – На уху хватит. У меня тут ещё пакетик супа остался, как раз пригодится.
– Смастерим сеть! – восторженно воскликнул он, в мгновение ока превратившись из фотографа в изобретательного инженера-самоучку. Футболка с декларацией любви к походам стала ключом к выживанию, превратившись из обычного предмета одежды в орудие лова.
Он привязал её к двум палкам так, что она более-менее напоминала грубую сеть, и опустил своё творение в небольшую заводь. Миша стоял по колено в ледяной воде, его лицо было сосредоточенным, как у опытного ювелира за работой.
– Ты точно знаешь, что делаешь? А то я не хочу весь вечер эту твою «сеть» из тины выковыривать.
– Не бойся, я в интернете видел, как это делается! Щас мы этих мальков наловим столько, что на неделю вперёд хватит!
Мальки, однако, не оценили наших кулинарных амбиций и настойчиво уклонялись от нашей импровизированной сети.
– Ну что, рыбак, много наловил? – с нескрываемым сарказмом спросил я.
– Заткнись и помогай! Иди сюда, гони их в мою сторону! – буркнул Миша.
Я нехотя поднялся и, морщась от холодной воды, зашёл в реку. Начал топать ногами и хлопать в ладоши, изображая из себя опытного загонщика. Мальки, испуганные этим шумом, метались в разные стороны, напоминая серебристые молнии в воде.
– Есть! – торжествующе закричал Миша, вытаскивая из воды нашу ловушку с тремя крошечными рыбками. Его глаза сияли, будто бы он только что выиграл в лотерею. – Ещё один! И ещё! Мы богаты, Толян, мы богаты!
– Прямо рыбные магнаты, – буркнул я.
– Не преуменьшай наши заслуги! – Миша бережно вытряхнул мальков в пластиковый пакет. – Это называется «выживание в диких условиях». Мы с тобой почти Беар Грилсы!
– Ха-ха. Он бы этих мальков сырыми съел, а мы ещё час будем с ними возиться, чтобы хоть что-то съедобное приготовить.
Несмотря на мой скепсис, уха из мальков получилась… ну… сносной. Миша добавил в неё свой «секретный ингредиент» – пакетик супа с лапшой, и мы, сидя у костра, с нескрываемым удовольствием уплетали наш «гурманский ужин».
– Вот видишь, я же говорил, что мы не пропадём! Мы – настоящие выживальщики!
Звёзды ярко мерцали над нами, а ночной лес наполнялся таинственными звуками. И хотя наши желудки всё ещё были далеки от полного удовлетворения, я понимал, что с этим неисправимым оптимистом мне скучать не придётся.
Помню, как вернулись в цивилизацию. Мы, наверное, половину сельского магазинчика скупили: колбаса, кола, чипсы… Всё это, после того, что мы пережили, казалось невероятной роскошью.
А затем… Шум, огромные толпы людей, запах выхлопных газов – всё это обрушилось на меня лавиной непривычных ощущений, заставляя чувствовать себя чужаком в некогда родном мире.
– Блин, Толян, ты какой-то дикий стал, – засмеялся Мишка, наблюдая, как я осторожно перехожу дорогу, ожидая появления не автомобиля, а какого-нибудь дикого зверя. – Расслабься, ты уже дома.
Я с грустью окинул взглядом серые многоэтажки. На балконе третьего этажа стоял небритый мужик в засаленной майке и с хмурым видом курил, сплёвывая прямо на тротуар. Чуть дальше, из окна на первом этаже, выглядывала женщина с бигудями и кричала матом на кого-то у подъезда, обзывая наркоманами и проститутками. Стены домов были исписаны граффити и объявлениями, а асфальт усеян окурками и бутылками. Я ощутил острую тоску по просторам дикой природы, по её ярким краскам и свежему воздуху.
– Дома… – шепнул я, вдыхая приторный аромат шашлыка из ближайшего кафе. Этот аромат, прежде привычный, теперь казался совершенно чужеродным. – Я уже скучаю по запаху костра и даже по вкусу пресных макарон.
– Ну ты даёшь! Ты же весь поход жаловался, что хочешь домой, в горячую ванну и к нормальной еде. А теперь скучаешь по комарам и волдырям? – усмехнулся Миша.
– Не по комарам, а по тишине. По той свободе, там, в лесу.
– А здесь что, не свобода? – хмыкнул Миша. – Можешь идти куда хочешь, делать что хочешь…
– Ну… могу, наверное. Только вот в рамках этого городского муравейника. Работа – дом – работа – дом… И так по кругу.
Мы дошли до моего подъезда. Я открыл дверь, и меня окутал тяжёлый запах затхлости и одиночества. Моя квартира, которая и раньше не казалась уютным гнездышком, теперь выглядела откровенно заброшенной.
– Заходи! Отметим наше возвращение! – сказал я.
– Не, спасибо. Мне ещё фотки обрабатывать. Да и моя, наверное, уже волнуется.
– Ну ладно, как хочешь. Тогда до встречи.
Миша помахал мне рукой и направился к остановке.
Я прислушался – ни звука. Только монотонное тиканье часов на стене да едва слышное гудение холодильника нарушали гнетущую тишину квартиры.
Сняв рюкзак, я бросил его на пол и упал на диван.
Закрыв глаза, я вновь увидел костёр, реки, горы… Вспомнил свежий запах леса, терпкий вкус чая, сваренного на открытом огне. Эти воспоминания были такими яркими, что на мгновение мне показалось, как будто я всё ещё там, в горах, а не в этой душной, пустой квартире.
– Да… Надо бы повторить!
4
Офис, в котором я работал, олицетворял унылые будни корпоративной жизни. Стены, окрашенные в светло-серый цвет, неизменно вызывали чувство отчуждения. Ряды рабочих столов с компьютерами выстроились в аккуратные линии, каждый из которых молча играл свою роль в офисном механизме.
Запах перегретой электроники и едва уловимый аромат кофе. Яркий свет люминесцентных ламп беспощадно освещал каждый уголок, не оставляя места ни тени, ни попытке спрятаться. На стенах висели корпоративные плакаты. На одном – жирным шрифтом: «команда – наш главный ресурс». Ниже: «успех – это выбор» – звучало так, будто его написал человек, который никогда ничего не выбирал, кроме сахара или сахарозаменителя в кофе. И третий, совсем про деловитость: «результат – вот что важно». Всё это звучало так уверенно и так бессмысленно, что казалось: даже лампы вокруг моргают чуть более цинично.
Даже засохшие растения в горшках выглядели чужеродными элементами в этом царстве бетона и стекла, где всё было подчинено строгим линиям. Они тянулись к свету – не из романтики, а по инерции, но их увядающий вид свидетельствовал лишь о том, что когда-то и они тоже были полны жизни.
Тик-так. Тик-так. Ещё один день в клетке. Даже заставку на мониторе не поменять.
Мозг нарисовал дешёвый трейлер моего триумфального ухода. Вот я решительно встаю со стула. Стул с грохотом падает на пол, привлекая внимание всех присутствующих.
Я с холодной, самодовольной улыбкой бросаю директору на стол заявление об уходе, которое заранее написал дома на дорогой, плотной бумаге, желая подчеркнуть важность этого момента.
– Прощайте, дамы и господа, – произношу я решительным тоном.
Вырвавшись наконец-то из добровольного заточения, я ещё не знаю, что ждёт меня впереди, но твёрдо уверен, что это будет лучше, чем всё, что я оставил позади. Я протяжно выдохнул, и этот выдох был похож на освобождение воздушного шарика из рук ребёнка – резиновая оболочка весело фыркает, устремляясь ввысь. Вот оно! Долгожданное право быть свободным, которое снилось мне по ночам, так сладко и притягательно.
– Ты отчёт закончил? – резкий, нетерпеливый голос директора грубо вернул меня к реальности.
Я поднял глаза и увидел его массивную фигуру, неуклюже втиснутую в костюм, явно маловатый для его комплекции. Пуговицы на его пиджаке, казалось, вот-вот отскочат, не выдержав такого напряжения.
Его маленькие глазки беспокойно бегали, стараясь избегать прямого контакта. Я заметил лёгкую красноту на его одутловатом лице и слабый запах перегара, который он, пытался замаскировать огромным количеством одеколона.
Краем глаза я заметил, как Марина, сидевшая за соседним столом, резко выпрямилась и сделала вид, что полностью погружена в работу. Виктор, наш системный администратор, незаметно закатил глаза и быстро скрылся за огромным монитором. Тишину нарушало лишь приглушённое гудение копировального аппарата в дальнем углу. Почему-то напряглись мышцы шеи и плеч. Во рту пересохло, и я потянулся к кружке с давно остывшим кофе.
Директор нетерпеливо постукивал пальцами по столу, привычно потирая запонку на рукаве. Эта его манера всегда меня раздражала.
– Так что насчёт отчёта? – повторил он, и я заметил, как нервно дёрнулся уголок его рта.
– Ещё пять минут, – покорно, точно затравленный школьник, промямлил я, с тяжёлым вздохом возвращаясь к суровой реальности офисного планктона.
– Ещё пять минут… – с горечью повторил я про себя, осознавая, что это была всего лишь мечта.
«Вот ты сидишь тут, – обратился я к отражению в потухшем экране. – Сидишь, уставившись в эти цифры, будто в них зашифрован сакральный смысл твоей жизни».
«Беги! – кричал каждый нерв. – Беги, пока окончательно не затянуло!»
Но я оставался в плену сомнений, страхов, бесконечного анализа «за» и «против», который, конечно, ни к чему не приведёт.
Я уронил голову на стол. То, что когда-то вселяло оптимизм – карьера, успех, признание – теперь виделось дорогой в тупик унылого прозябания. С щемящей тоской я вспоминал те редкие моменты, когда верил, что мои усилия имеют значение, когда вера в будущее кормила птицу надежды в моей душе.
«Где та птица сейчас? Сдохла, наверное, от голода… Задохнулась в спёртом воздухе рутины».
«Ну, уволюсь я, и что дальше? Фанфары? Овации? Нет, скорее – ледяной душ реальности».
«Сидишь тут, упиваясь собственной мнимой значимостью, – обвинял внутренний прокурор. – Требуешь от мира поклонения, как капризный ребёнок. „Мне все должны!“ Но кто ты такой, чтобы требовать?»
«„Я ведь такой охуенный“, – твердишь ты. – „Я достоин большего, я заслужил! Я… Я… Мне… Ещё…“ Заевшая пластинка самовлюблённости».
«Но реальность приходит, когда мыльный пузырь лопается, и ты остаёшься один на один со своим „охуенным я“. И тут выясняется, что твоё „охуенное я“ не умеет готовить, убирать и платить по счетам».
«Ладно, – произнёс я вслух, поднимая голову. – Пятиминутка самобичевания окончена. Это как фитнес для моего внутреннего мазохиста. Интересно, есть ли скидка для постоянных клиентов?»
5
До похода оставалась неделя. Тёплая летняя ночь окутала город. Мы с Мишей, решили покорить очередную «вершину» городского ландшафта. На этот раз целью нашего «восхождения» – авантюры, затеянной скорее от скуки и желания хоть как-то разбавить однообразные будни, – стала крыша шестнадцатиэтажки на окраине, бетонный Эверест среди джунглей спального района.
– Туда! – воскликнул Миша.
Я поплёлся за ним, не столько поддавшись его энтузиазму, сколько от лени спорить.
– Только давай не ту многоэтажку, где в прошлый раз нас бабка с нижнего этажа ментами пугала, – предупредил я, вспоминая наше предыдущее «приключение», закончившееся позорным бегством.
– Не ссы, на этот раз я нарыл место поинтереснее! – Его тон был настолько торжественным, будто он открыл как минимум врата в затерянный город.
И действительно, место оказалось «интереснее»: дверь на чердак была не заперта и приглашающе поскрипывала на ветру. Мы прошмыгнули внутрь, перешёптываясь, как пара неумелых воришек, хотя красть тут было абсолютно нечего, разве что пару ржавых вёдер да древнюю антенну – артефакты прошлого столетия.
– Тише ты! – шикнул я на Мишу, когда тот, запнувшись о какую-то трубу в темноте, чуть не грохнулся.
Кое-как одолев последний пролёт лестницы, я вывалился на крышу. Миша уже торчал у края, увлечённо щёлкая своим неразлучным фотоаппаратом, пытаясь поймать в объектив ускользающую красоту ночного города.
Ветерок, приятно холодил разгорячённое лицо. Я с наслаждением вдохнул свежий воздух, который казался особенно чистым и вкусным после затхлости подъезда. Прислонившись к вентиляционной трубе, я наблюдал, как Миша носится по крыше в поисках удачного кадра, будто белка, перепившая энергетиков.
– Ну, за что пьём? – спросил он, протягивая мне бутылку, в которой уже осталось не так много нашей «волшебной микстуры».
– За то, чтобы нас в полицию не забрали, – буркнул я, делая солидный глоток.
В этом мире, где каждый сам за себя, где люди, точно атомы, сталкиваются друг с другом в хаотичном броуновском движении, судьба подарила мне друга. Не просто приятеля или собутыльника, а настоящего друга, с которым можно и в поход, и на крышу лезть, и просто молчать, глядя на ночной город. Я – застрявший в собственной раковине моллюск, он – жемчужина, способная сиять несмотря ни на что. Мишка всегда был душой компании, шутник, любимец девушек. Его смех освещал всё вокруг, заряжая позитивом и хорошим настроением.
«Как он это делает? – иногда думал я, наблюдая за ним. – Как ему удаётся так легко общаться, не боясь чужих суждений, быть самим собой в любой ситуации?»
Именно он открыл мне мир за пределами моей скорлупы, в которую я так старательно прятался от всех невзгод и разочарований.
– Толян, пойдём в поход! – сказал он мне однажды. – Тебе нужно проветриться, подышать свежим воздухом, почувствовать вкус настоящей жизни, а не просиживать штаны у компа!
Миша плюхнулся рядом со мной на край вентиляционной шахты, чуть не расплескав остатки напитка. Ночной ветер трепал его волосы, а в глазах плясали отражения городских огней.
– Слушай, Толян, – начал он. – У меня тут идея родилась… Ты же столько фильмов смотришь, сериалы всякие… Может, тебе сценарий накатать? А?
Я хмыкнул, недоверчиво глядя на него и стряхивая пепел. Ночной город раскинулся перед нами, мерцая тысячами огней – символами чужих жизней, чужих историй.
– Сценарий? Ты совсем мозги пропил? Да я в жизни ничего не писал, кроме жалобы на соседа, который по ночам музыку врубает. Да и та на трёх строчках уместилась.
– Ну так начни! – не унимался друг, энергично жестикулируя. – У тебя же башка варит, вон какие сны рассказываешь… Помнишь, тот, про подземный город и людей с часами вместо сердец? Может, в тебе Стивен Кинг дремлет, а ты его будильником мучаешь?
– Скорее уж окочурился от ужаса, если бы мои сны увидел, – заржал я, откидываясь назад и опираясь на локти. – Представляешь его лицо? «Ну на хрен… Нет, ты видел? Видел?»
– Да брось ты, не прибедняйся, – он легонько толкнул меня в плечо, подбадривая. – Просто найди то, что тебя реально цепляет. Вот скажи, что бы ты хотел увидеть в кино? Какую историю?
Звёзд почти не было видно из-за городского освещения, но пара самых ярких всё же пробивалась сквозь световой шум, будто упрямые светлячки, не желающие сдаваться перед натиском цивилизации.
– Даже не знаю, – протянул я, задумчиво потирая подбородок. – Конец света, нашествие инопланетян, эпидемия… Главное, чтобы там была какая-нибудь грудастая красотка, а я такой весь в белом, герой, спасаю мир. И её, конечно, тоже.
– А красотка какая? – усмехнулся Мишка. – Блондинка, брюнетка, рыжая?
– Лучше всех сразу! – мечтательно произнёс я. – Гарем спасённых красоток. Звучит?
– Звучит как начало очень плохой комедии, – Миша закатил глаза. – Ну ладно, а что за напасть такая?
– Хммм… Вот падла! – выкрикнул я, отряхивая штанину, на которую только что приземлилась белая клякса.
– Голуби… Голуби-убийцы! Представь: орды мутировавших, свирепых голубей атакуют город, засирают всё вокруг, а я… я создаю супероружие против этих пернатых монстров!
– И что за оружие? Рогатка? – скептически прищурился Миша.
– Нет! Что-то более… технологичное. Например, звуковая рогатка, которая действует на их птичьи мозги! – воскликнул я, вдохновляясь собственной идеей. – Или специально обученные боевые кошки! Целая армия кошек-ниндзя!
– А красотка? Она дрессирует кошек-ниндзя? – спросил Миша.
– Она… она орнитолог! – возразил я. – Ведущий специалист по голубям! Она знает их слабые места, их повадки, и мы вместе, объединив наши силы, сражаемся с пернатыми монстрами!
– Ну, звучит эпично. Пиши сценарий, я первым билет в кино куплю!
Уходя под утро, шатаясь от выпитого и борясь со сном, я всё-таки поскользнулся на какой-то дряни, валявшейся на крыше. Резкая боль в затылке и тревожный голос Мишки вырвали меня из этого забытья:
– Эй, Толян! Живой?
Я с трудом разлепил веки, пытаясь сфокусировать расплывчатый взгляд.
– Вроде жив, – промямлил я, ощущая, как к горлу подкатывает тошнота.
– Фух… Ну и напугал же ты меня! – сказал Миша, помогая мне встать. – Поздравляю, первая сцена готова! Падение, темнота… Ну а дальше… дальше сам думай!
6
Отпуск. Заветная дата на календаре, обведённая виртуальным маркером – день освобождения из заточения офисной рутины, где единственными приключениями были зависший принтер и пролитый на клавиатуру кофе.
В этом году я твёрдо решил не просиживать драгоценные дни свободы в обнимку с ноутбуком и пакетом чипсов, утопая в болоте лени и апатии. Пришло время встряхнуться, напомнить своему телу, что оно создано не только для того, чтобы перемещаться от холодильника к дивану.
«Главное, чтобы связи там не было», – мечтательно произнёс я, представляя, как сижу на берегу горной реки, слушаю шум воды, наслаждаюсь тишиной и покоем. Никаких тебе новостей, политики, рекламы… «Может, там, вдали от цивилизации, я наконец-то пойму, чего хочу от жизни? Среди бетона, асфальта и рекламных щитов, которые кричат о том, чего у тебя нет и скорее всего не будет, я совсем потерялся».
Я вспомнил удовольствие от снятия тяжёлого рюкзака на привале, аромат еды, приготовленной на костре, вкус воды из горного источника… Даже усталость и боль в мышцах вспоминались с улыбкой.
В прошлом году горы так и остались лишь на фотографиях в телефоне. Классика: работа, деньги, лень. И ещё тонна отговорок, которые я сам себе придумывал с удивительной изобретательностью. Нужно что-то менять. Хотя бы ради приличия.
Но, признаюсь, иногда кажется, что проще остаться дома и утопить дни в бездействии. Лежишь на диване, жуёшь пиццу, смотришь сериалы… Никаких тебе комаров, дождей, грязи… Ну кайф же!
Так и манит этот путь наименьшего сопротивления – спрятаться в своей раковине и позволить времени утекать сквозь пальцы. Но в конце концов, я проснусь – и увижу, что променял приключение на похмельную головную боль. «Лучше бы я пошёл…» – будут грызть запоздалые сожаления.
Я встал с дивана и подошёл к окну. Город шумел: гудели машины, спешили люди, мигали рекламные вывески.
«Скоро», – прошептал я, глядя на кусочек голубого неба, пробивающегося меж городских построек.
7
«Так, палатка… спальник… котелок…» – я сверялся со списком. «Спички… фонарик… ложка… нож…»
«Да чтоб тебя, где же эта проклятая туалетная бумага?!» С тяжёлым вздохом я опустился на колени и заглянул под диван.
«Ага! Вот ты где, зараза!» – торжествующе воскликнул я, вытаскивая запылённый рулон. «Ещё бы не нашёл. Пришлось бы лопухами подтираться», – проворчал я, отряхивая находку.
Чтобы успокоиться, я решил ещё раз проверить список. «Веревка – есть, нож – есть, спички – есть…»
«Вроде всё на месте», – с облегчением выдохнул я, откидываясь на спинку кресла.
Впихнул рюкзак в салон такси – еле втиснулся сам – рухнул на заднее сиденье. «Аромат» дешёвого освежителя воздуха ударил в нос. «Морской бриз». Скорее, «Болотная тишина». Вперемешку с запахом пота – просто комбо! Водитель, хмурый тип в засаленной бейсболке и с трёхдневной щетиной, даже не посмотрел в мою сторону. Видимо, клиенты с рюкзаками размером с холодильник для него были обычным явлением.
– Вокзал? – уточнил он.
– Да.
Наушники. Музыка. Городские пейзажи сливаются в одну сплошную ленту. Мысли – далеко. В горах.
Вечерний вокзал жил своей особенной, суетливой жизнью. Мягкий свет ламп отражался на полированном полу, создавая иллюзию уюта. Запах свежей выпечки боролся с запахом хлорки, и пока непонятно, кто побеждал. Из динамиков – неразборчивое бормотание диктора. Детский плач, звонки телефонов, людской поток подхватывал меня и нес сквозь светлые залы ожидания и темные, пахнущие сыростью, переходы.
«Где же этот Мишка?» – раздраженно подумал я, в очередной раз оглядываясь. Как всегда опаздывает. Я уже представлял его оправдания: пробки, неисправный будильник, инопланетяне…