Ривер
– М-да, непростое это дело – походы, – подумал я, вспоминая, как легко и беззаботно всё это казалось, когда мы планировали маршрут, уплетая пиццу и тыкая в карту.
Глубоко вздохнув, я осознал, что Мишка был прав – назад пути нет, если только не научиться телепортироваться. Остаётся только двигаться вперёд, как бы ни хотелось свернуться калачиком и зарыться в мох.
– Ну ладно, раз уж вляпались в это приключение, то надо довести дело до конца. В конце концов, что нас не убивает…
– Окей, – обречённо сказал я, поправляя лямки рюкзака, который, за время привала магическим образом, набрал ещё пару килограммов. – Но знай, как до этого зимовья доковыляем, я так нажрусь, что завтра стыдно будет!
– По рукам! – Мишка ухмыльнулся. – Устроим такую вечеринку, что местные волки попросятся к нам в компанию. А теперь вперёд, осталось не много!
Впереди тропа, новые испытания и, возможно, долгожданный отдых в зимовье, которое в наших мечтах уже превратилось в пятизвёздочный отель посреди тайги.
Мы ковыляли по лесу, измотанные, голодные, раздражённые. Ноги подкосились, и я рухнул на землю, сбрасывая рюкзак.
«Когда же это всё закончится?» – единственная мысль в голове, но я лишь махнул рукой, не в силах озвучить своё отчаяние.
Мишка остановился рядом, тяжело дыша. Он прищурился, оглядываясь по сторонам, вытер лоб тыльной стороной ладони.
– Потерпи, – выдавил он, опираясь на дерево. – Зимовье должно быть… ну, где-то рядом.
– Где-то рядом, – передразнил я, массируя икры. – Это насколько рядом? Может, мы его уже… Чёрт, может, оно сгорело? Или его медведь…
– Не каркай, – оборвал Мишка. – Погоди-ка… Вон, смотри, там что-то…
Я с трудом поднялся, щурясь в указанном направлении. Сквозь густую листву едва виднелся какой-то тёмный силуэт.
– Неужели… – начал я с надеждой, но осекся, боясь сглазить.
С каждым шагом силуэт становился всё отчётливее. Наконец, мы вышли на небольшую поляну. Перед нами стоял деревянный домик, притулившийся к склону холма. Стены, сложенные из брёвен, давно потеряли свой первоначальный цвет под натиском времени и стихий.
– Эй! – вдруг заорал Мишка, заставив меня вздрогнуть. – Есть кто дома?!
В ответ – тишина. Только ветер шелестел листвой, да где-то вдалеке методично стучал дятел, отсчитывая секунды нашего ожидания.
– Похоже, пусто, – я осторожно заглянул в маленькое окошко, затянутое пожелтевшей плёнкой.
– Отлично! Значит, сегодня мы тут за хозяев, – ухмыльнулся Мишка, довольно потирая руки.
– Ну что, заходим? – Мишка уже дёргал за ручку двери, как нетерпеливый ребёнок.
Дверь со скрипом поддалась, неохотно впуская незваных гостей. Запах сырости и копоти ударил в нос. Зимовье было небольшим: бревенчатые стены, на которых кое-где проглядывалась плесень, маленькое окно, грубо сколоченный стол и две деревянные кровати, покрытые пыльными оленьими шкурами. В углу стояла чугунная печь.
Я выдохнул, сбрасывая рюкзак на пол и буквально падая на нары. В воздух взметнулась пыль. – Я уже и забыл, как выглядит нормальная крыша над головой.
– Ладно, ты тут… осматривайся. А я пойду воды принесу.
Я кивнул.
– Интересно, кто его построил? – задумался я.
Охотник, рыбак, отшельник… В любом случае, этот человек знал толк в выживании. Зимовье было построено с умом – на возвышенности, рядом с ручьём, с обзором окрестностей, достойным сторожевой башни.
Я подошёл к окну и посмотрел на лес. Высокие сосны охраняли этот уютный уголок от внешнего мира.
«А может, и правда стоит задуматься о том, чтобы бросить всё и уйти в лес? Начать новую жизнь, в похожем месте… А смогу ли я? Смогу ли жить без интернета, ноутбука, без своей любимой кофемашины, урчащей по утрам, как довольный кот?»
Я усмехнулся, качая головой. «Нет, Толян, это не для тебя. Ты слишком привык к комфорту. Ты – человек асфальта и супермаркетов».
Скрип двери вывел меня из задумчивости. Мишка зашёл в зимовье и тут же поморщился:
– Блин… Тут запашок, конечно, ещё тот.
– Зато печь есть. Уже что-то, а? – перебил я его.
– Слушай, я, наверное… – замялся Мишка. – Ну, в палатке спать буду. Тут хоть и сухо, но как-то…
– Неуютно? – подсказал я, читая его мысли. – Согласен. Просушим палатки и переночуем в них. Не зря же мы чуть не утонули, спасая их. Главное, что у нас теперь есть место, где можно спрятаться от непогоды или от незваных гостей.
Несмотря на усталость, чувство безопасности согревало нас. Впервые за несколько дней мы могли позволить себе расслабиться, зная, что какая-никакая крыша над головой и возможность развести огонь у нас есть.
Сумерки сгущались, подгоняя нас исследовать окрестности нашего временного пристанища. Неподалёку от зимовья мы набрели на речку – узкую ленту воды, едва ли в три метра шириной. Она игриво журчала, лавируя между валунами, прежде чем слиться с более полноводной рекой неподалёку. Но настоящим сокровищем оказался миниатюрный водопад, ниспадающий с каменного уступа подобно фате невесты.
Взгляды наши встретились, и без слов стало ясно: этот момент нужно запечатлеть. Осторожно ступая по влажным камням, мы перебрались на противоположный берег, оказавшись под самыми струями водопада.
– Готов к фотосессии? – ухмыльнулся Мишка, наводя на меня объектив.
Течение здесь было умеренным, и мы, расставив ноги для устойчивости, приступили к импровизированной фотосессии. Я пытался поймать в кадр радужные брызги, а Мишка, покряхтывая от усердия, изображал бесстрашного скалолаза.
– Эй, Мих, глянь-ка туда.
Среди густых зарослей на противоположном берегу виднелась едва заметная тропинка, змеящаяся вдоль реки.
– Тропа? – удивлённо спросил он. – Странно, на карте тут ничего нет.
– Вот и я о том же. Может, охотничья какая?
Мишка пожал плечами:
– Может быть. Или звериная… Хотя для звериной слишком ровная.
Мы ещё некоторое время всматривались в загадочную тропу, размышляя о её происхождении. В голове рождались разные предположения – куда она могла вести? К древнему поселению? К таинственной пещере? Или к секретной базе?
– Слушай, – начал Мишка неуверенно, – а может… ну… может, всё-таки проверим, а? Вдруг там… не просто так же всё это… Может, там что-то есть?
– Нет, друже. Давай придерживаться плана. Мы и так уже умотались. К тому же, – я кивнул на небо, – скоро стемнеет. Лучше вернёмся в зимовье, отдохнём, а завтра двинемся дальше.
Мишка вздохнул, но спорить не стал.
Мы в последний раз оглянулись на водопад и тропу, прощаясь с недосказанной историей, а затем направились обратно.
– Толян! Надо бы отметить наше чудесное спасение. У меня тут заначка для особых случаев, – подмигнул он, разворачивая рюкзак.
Из его глубин появился пакет охотничьих колбасок и деревянная коробка с сигарами.
– Ого! – восхищённо присвистнул я. – Откуда такие сокровища?
– Эх, Толян-Толян, совсем ты одичал в своём городе. Настоящий путешественник всегда готов к любому кульбиту судьбы. Давай, разводи костёр, а я организую «поляну».
Вскоре вечер наполнился ароматами жарящихся колбасок и дымком кубинских сигар – свидетельств Мишкиных странствий.
Мишка поднял свою кружку и произнёс тост:
– За поход!
– Чтоб с историями на всю жизнь! – подхватил я, чокаясь.
– А помнишь, как мы в Сочи чуть с обрыва не свалились?
– Ещё бы, – фыркнул я. – Ты ж вздумал селфи на краю сделать. Я тебя за шкирку еле удержал.
– Да, были времена, – мечтательно протянул Мишка. – А как на Алтае от грозы в пастушьей хижине прятались?
– Ага, и самогон с пастухом хлестали, – подхватил я. – Ты потом полдня зелёный ходил.
– А-а-а-у-у-у! – вдруг завыл Мишка, запрокинув голову к звёздам.
– Ты чего? – поперхнулся я колбаской.
– Волков зову. Пусть знают, кто в лесу хозяин.
– А-а-а-у-у-у! – подхватил я.
И вот уже наш дуэт слился в волчьем хоре под серебристым светом полной луны. Мы выли, заливались смехом и чувствовали себя хозяевами этого леса. Здесь были только мы, костёр, звёзды и свобода.
Казалось, сама ночь подстрекает нас к новым авантюрам. Море по колено, горы по плечо!
– За свободу! – заорал Мишка во всё горло, тряся кружкой над головой.
– За свободу! – вторил я ему, чувствуя, как внутри всё наполняется предвкушением новых приключений.
11
Луны не было, лишь изредка сквозь деревья проглядывали холодные звёзды, чей тусклый свет лишь усиливал мрак.
Впереди – просвет. Тропа. Извилистая, почти незаметная в высокой траве, исчезающая в тумане. Казалось, она выжжена добела раскалённым лезвием, и след из голубого пламени струился по земле, гладкой и твёрдой, как оплавленный камень. Не яркого, слепящего, а приглушённого, мерцающего. Это голубое сияние, едва уловимое глазом, ощущалось кожей как вибрация. Тропа. Она звала меня. Не голосом, не словами, а пульсацией странного внутреннего света. Звала, обещая открыть тайну. И я сделал шаг, не в силах сопротивляться.
12
Первым, что пробилось через пелену сна, был тихий шелест ветра в кронах деревьев. Затем донёсся нестройный птичий щебет.
«Где я?» – мысль вспыхнула и погасла, прежде чем память услужливо подкинула обрывки воспоминаний: поход, горы, зимовье…
Из соседней палатки доносился храп. Мишка спал как убитый, и я боролся с искушением огреть его по голове первым, что подвернётся под руку.
Постепенно я начал ощущать собственное тело: его тяжесть, тепло уютного спальника, лёгкое покалывание в затёкших мышцах. С усилием я разлепил веки.
Сны всегда были моим даром и проклятием одновременно. Каждую ночь они врывались в мою жизнь, как непрошеные гости, принося с собой вихрь эмоций и образов. Иногда это были приятные видения, после которых я просыпался с лёгкой улыбкой и ощущением, словно прикоснулся к чему-то волшебному. Но чаще… чаще это были кошмары. Мрачные, липкие, пугающие, они преследовали меня, загоняя в ловушку страха и отчаяния.
Выйдя из палатки, я тут же поёжился. Утро встретило серой мглой и пронизывающим холодом, от которого не спасала даже кофта с капюшоном. Небо затянули низкие, тяжёлые облака, кто-то, похоже, забыл убрать мрачные спецэффекты из фильма по «Дискавери».
«Брр, ну и весёленькое начало дня», – я натянул капюшон до самого носа.
Трава блестела от росы, и кроссовки мгновенно промокли. «Зашибись», – мысленно простонал я, чувствуя, как холодная сырость пробирается к пальцам ног.
Подойдя к кострищу, я начал осторожно раздувать угли, оставшиеся с вечера. Они казались безжизненными, но в глубине ещё теплился огонёк. Подбросив несколько сухих веток, я с облегчением услышал, как пламя неохотно, но верно начало разгораться, потрескивая и шипя.
«Ну вот, уже что-то», – я протянул озябшие руки к огню.
«Чай! То, что нужно!» – подумал я, представляя, как Мишка скоро проснётся и начнёт ворчать, что умирает от голода.
Отправился за водой, ступая по траве, усыпанной росой. Каждый шаг сопровождался едва слышным хрустом, словно кто-то шептал вслед.
Набирая воду в котелок, мой взгляд упал на еле заметную тропу, змеящуюся через бурлящую речку, которая так и осталась для нас загадкой.
В ту же секунду мир вокруг будто застыл, окутанный странной, звенящей тишиной. По спине пробежала ледяная дрожь, мурашки покрыли кожу.
Каждая деталь совпадала с пугающей точностью: поваленные деревья, покрытые мхом валуны, узоры лишайника на камнях, складывающиеся в неведомые символы. Я отчётливо помнил эту тропу из своего сна. Реальность и сновидение переплелись, создавая жуткий диссонанс. Окружающий лес, казавшийся минуту назад обычным, приобрёл зловещий оттенок. Деревья будто наклонились, их ветви, как костлявые пальцы, тянулись, пытаясь схватить.
Где-то вдалеке послышался крик птицы, настолько пронзительный и жуткий, что я вздрогнул. Этот звук как будто разбудил лес, и всё вокруг наполнилось шорохами, шёпотами.
Внутренний голос настойчиво шептал: «Тебе что, не интересно, куда она ведёт?»
Но коварно подкравшись, ледяная вода горного ручья намочила ногу. Вздрогнув, я тихо выругался:
«Твою мать! Да что ж такое…»
Это немного отрезвило меня. Я с усилием оторвал взгляд от тропы и, тяжело вздохнув, побрёл обратно в лагерь.
Вода вскипела ровно через десять минут, как по команде. Хмурые тучи, омрачавшие небо, начали рассеиваться, лазурный простор отвоёвывал себе всё больше территории.
Мир вокруг пробуждался: краски заиграли с новой силой. Вместе с отступающими тучами испарилось и моё угрюмое настроение.
Я сделал глоток горячего чая, и постепенно, уходящая головная боль после вчерашнего веселья уступала место чувству умиротворения.
Я прислушался к шорохам из соседней палатки.
– Миш, ты там живой?
– Аааа? – донеслось в ответ сонное бурчание. – Ещё пять минут…
– Вода уже вскипела, – произнёс я чуть громче, надеясь, что запах напитка пробудит Мишку окончательно.
– Иду-иду, – проворчал он.
Спустя пару минут полог палатки зашевелился, и наружу выбрался помятый Мишка. Его взъерошенные волосы торчали в разные стороны, а глаза были едва приоткрыты.
– Как себя чувствуешь, пьянь? – с ухмылкой протянул я ему кружку.
Мишка сделал глоток и поморщился.
– Напомни, чтобы я больше никогда столько не пил.
Мы расположились у костра, грея руки о кружки с чаем и подставляя лица ласковому утреннему солнцу.
– Ну… какие планы на сегодня? – спросил я.
Мишка задумчиво посмотрел на горные вершины, окутанные лёгкой дымкой.
– Давай денёк передохнём. Голова всё ещё гудит, да и колено побаливает. Палатку нужно подшаманить. Может, к вечеру на рыбалку сходим?
– Может прогуляемся? – я кивнул в сторону тропинки, уходящей за речку. – Помнишь, мы вчера заметили там…?
Мишка приподнял бровь.
– А как же следовать плану? Не сбиваться с курса? И куда вообще ведёт эта тропа?
– Понятия не имею, – пожал я плечами.
– Не… ты иди если хочешь… А я…я бы пошёл с тобой, но… – Мишка помассировал колено. – Но не хочу.
– Просто интересно, что там, – пояснил я, подливая кипяток в его кружку. – Может, удастся сделать пару классных снимков. Я фотик твой возьму?
– Бери. Только не заблудись там.
– Не волнуйся, я же не ты, к тому же у меня есть компас, – заверил я его.
– Ну да… и карта, на которой ничего нет. И это… если наткнёшься на магазинчик, прихвати холодного пивка, – подмигнул Мишка, наблюдая, как я готовлю кашу.
– Конечно, и пару местных красавиц для вечерних утех!
Мы ещё немного поболтали о разной ерунде:
– …и вот этот гол на последней минуте! Ты видел?! – Мишка аж подпрыгнул от возбуждения. – Чистейший офсайд! Судья – продажная…
– Да брось ты, какой офсайд! – возразил я. – Всё чисто было! Ты просто бесишься, что твои «красно-белые» проиграли.
– Бешусь?! Нет… я просто в ярости! – Мишка фыркнул. – Два часа жизни коту под хвост!
В небольшой рюкзак отправились фотоаппарат, смартфон, бутылка воды, пара бутербродов с суджуком и лёгкий дождевик.
– Ну, я пошёл, – сказал я, закидывая рюкзак на плечо.
– Давай, удачи! И не потеряйся там!
– Не волнуйся, скоро с пивасиком вернусь! – усмехнулся я в ответ.
13
Солнце ярко светило на безоблачном небе. Его лучи, ещё не достигшие изнуряющей силы полудня, уже ощутимо припекали кожу. Я шёл по лесной тропе, наслаждаясь лёгкостью без надоевшего тяжёлого рюкзака. Мои кроссовки, ещё несколько дней назад совсем новые, теперь покрытые слоем пыли и грязи, шуршали по земле, усыпанной прошлогодней листвой и мелкими камешками. Впереди заиграл весёлый перезвон ручья, пробивавшегося между камней.
«Была не была!» – сделал я глубокий вдох, разбежался, оттолкнулся и взлетел над ручьём. Земля встретила меня, с другой стороны, ударив в ступни. Я закачался, нелепо размахивая руками, пытаясь удержать равновесие.
Высокая трава по пояс скрывала тропку почти полностью. Кусты, будто попрошайки, выстроились по бокам, протягивая цепкие ветви и стараясь залезть в карманы. «Ну и ладно, – подумал я, пробираясь сквозь заросли. – По крайней мере, здесь точно не будет шумных компаний с их мангалами и дребезжащими колонками».
В груди заворочалось странное чувство – коктейль из волнения и азарта, который я не пробовал уже давно. Губы сами растянулись в усмешке, когда я представил себя в роли первооткрывателя.
– Земля! – провозгласил я, пафосно раздвигая ветки. – Именем короля Фердинанда объявляю эту землю испанской колонией!
И тут же споткнулся о корень и навернулся.
– Или не испанской, – пробормотал я, отряхиваясь. – Лучше уж пусть будет моей личной вотчиной.
Тропа вилась вдоль ручья, уводя в лесные дебри. Воздух здесь был прохладнее и свежее. Птицы как будто устроили конкурс на самую громкую и замысловатую трель.
«И как у них глотки не устают? – подумал я с лёгким раздражением, вытирая пот со лба. – В городе я бы уже вызвал наряд за нарушение тишины».
Где-то вдалеке назойливо куковала кукушка, отсчитывая мои годы. Я прислушался, пытаясь сосчитать «ку-ку», но сбился после десятого.
Тропа вела в чащу, с каждым шагом лес становился темнее и гуще. И тут мне показалось, что я уловил какой-то странный звук – тихий, но отчётливый, как если бы кто-то тяжело вздохнул совсем рядом.
«Что за хрень?» – подумал я, озираясь.
Никого.
«Наверное, почудилось».
Я ускорил шаг, стараясь не думать о том, что может таиться в зарослях.
«Просто ветер, – убеждал я себя, продираясь сквозь кусты. – Или какой-нибудь зверёк. Нечего паниковать».
Я шёл около часа, почти не чувствуя усталости, легко преодолевая подъёмы и спуски, когда вдали послышался рокот падающей воды.
«Неужели… водопад?!»
Я прибавил шагу, опасаясь, что стоит замешкаться хоть на мгновение, и толпа туристов хлынет сюда, разрушив хрупкое очарование первооткрытия. Глупость, конечно, но она лишь подстегнула меня идти быстрее.
И вот, наконец, сквозь густую листву я заметил просвет. Ещё пара шагов – и…
Со скалы низвергался мощный водопад. Вода с оглушительным грохотом падала вниз, разбиваясь о камни в мириады брызг. Над этим великолепием природы, точно волшебный мост, вспыхнула радуга.
Конечно, я видел водопады и раньше – в походах, на фотографиях, в кино. Но всё это и близко не стояло с тем, что открылось моему взору сейчас.
«Эта красота только для меня». С ехидной улыбкой, достойной самого Горлума, прошипел я:
– Моя прелесть. Моя-а-ая!
Я поспешно выудил из рюкзака фотоаппарат. Хотелось запечатлеть каждый штрих этого природного шедевра – и пенящуюся воду, и радугу в брызгах, и зелёные скалы, укутанные бархатистым мхом.
«Вот Мишка обломается», – ехидно думал я, щёлкая затвором. Представив себе его лицо, когда он увидит эти фотографии, – «Наверное, лопнет от зависти».
Сделав несколько десятков снимков, я убрал фотоаппарат. В животе громко заурчало, напоминая о более приземлённых потребностях.
Из недр рюкзака появились термос с горячим чаем, бутерброд с ароматным суджуком и плитка тёмного шоколада. Устроившись поудобнее на бревне, я с наслаждением приступил к своему скромному пиршеству.
Внутренний голос шепнул: «Пора». Пора возвращаться. Тщательно оглядел место привала. Я, конечно, не какой-нибудь экофанатик, но мусорить в такой красоте – это ж святотатство!
Бросил последний взгляд на водопад, пытаясь выжечь эту картину в памяти.
– Чертовски красиво, – признал я. – Жаль, Мишка пропустил такое зрелище.
На миг даже кольнуло сожаление, что не взял друга. Но лишь на миг.
Я уже готов был отправиться обратно, когда взгляд, скользнув по склону, наткнулся на призрачную тропинку, змеящуюся вверх. Едва заметная бороздка земли, присыпанная полусгнившими листьями…
– Куда же ты ведёшь? – прошептал я, чувствуя, как внутри разгорается любопытство.
Этот неожиданный вызов судьбы смёл усталость и мысли о возвращении.
– Может, там притаилось ещё какое-нибудь чудо? Смотровая площадка? Или…
Фантазия рисовала невероятные картины, от которых кружилась голова. Я сделал пару шагов к началу тропы, изучая её. Узкая и крутая, сотканная из камней и корней, она образовывала природную лестницу, уходящую ввысь.
Неизвестность и возможные опасности заставляли насторожиться. Кто знает, что ждёт наверху? Обрыв? Логово хищников?
Разум твердил о возвращении. Но…
– А что, если это мой единственный шанс? Что, если я никогда сюда не вернусь? Смогу ли я простить себе упущенную возможность?
Усмехнувшись собственной импульсивности, я покачал головой.
– Была не была!
14
Я упрямо лез наверх, стиснув зубы так, что челюсть заныла.
«Вот какого хрена я попёрся на эту гору?! – проклинал я себя, пыхтя. – Мог бы сейчас кайфовать у палаток, попивая чай, любуясь видами, как нормальный турист. А на обед мы планировали борщ.».
Но я уже, как мне казалось, проделал больше половины пути.
Постепенно густые заросли начали редеть, уступая место коварным каменистым осыпям. Впереди показался скалистый гребень – ещё один рывок до вершины.
Последние метры подъёма оказались настоящей жестью. Я карабкался по почти вертикальным скалам, цепляясь за любую выемку и корни несчастных деревьев, которые умудрились здесь выжить. Я проклинал всё на свете – эту дурацкую гору, своё идиотское любопытство и того придурка, который вообще придумал лазить по горам.
Но вот, сделав последнее титаническое усилие, я подтянулся и выбрался на вершину. Обессиленный, я рухнул на землю, жадно хватая ртом воздух. Поднял глаза и застыл, поражённый открывшейся картиной.
Передо мной раскинулся вид, который не смог бы передать ни один фотограф. Темно-зелёные сосны цеплялись за крутые склоны гор, их вершины, острые и зубчатые, застывшая на мониторе кардиограмма бешено бьющегося сердца, врезались в бледно-голубое небо. Ниже, на пологих холмах, разливался изумрудный ковёр из молодой травы, усыпанный ярко-жёлтыми цветами одуванчиков. Вдалеке серебрилась извилистая лента реки, словно брошенное небрежной рукой ожерелье.
Я поднялся на ноги, чувствуя, как усталость отступает перед лицом этой невероятной красоты. Лёгкий ветерок, награда за мои усилия, приятно холодил разгорячённое лицо.
«Вот ради чего стоило карабкаться», – выдохнул я. На глаза навернулись слёзы – то ли от ветра, то ли от переполняющих эмоций.
И все эти мучения, все эти «ну его нафиг!» – теперь ерундой кажутся. Стою на вершине, руки раскинул, хочется весь мир обнять!
Пальцы нащупали фотоаппарат. Щелк, щелк, щелк. Но каждый кадр – лишь бледная тень реальности. Ни один пиксель не передаст этого головокружительного чувства свободы.
Устроившись на нагретом солнцем валуне, я перевёл дыхание. Впереди маячил долгий спуск. Но сейчас, в эту украденную у вечности минуту, я был абсолютно, беспредельно счастлив.
«Эх, Миха, старина! Ты бы точно решил, что я привираю, расписывая тебе всё это!»
Взгляд скользнул к противоположному краю плато. Внутренний голос насмешливо поинтересовался: «Ну что, попытаешь счастья дальше? Или хватит на сегодня играть в Индиану Джонса?»
Но чёрт возьми, любопытство – штука такая! «Да ну его, эту усталость! Ещё чуть-чуть, а вдруг такой шанс больше не выпадет? Забраться так высоко – это ж не шутки!»
Собрав последние силы в кулак, я прошёл через плато…
Передо мной раскинулась равнина, уходящая за горизонт. Зелёная, сочная, неправдоподобно ровная. Словно гигантский кратер, заполненный изумрудной зеленью. «Мираж, – подумал я, щурясь. – Или солнце макушку припекло». Протёр глаза рукавом – нет, вроде не мерещится. Но откуда ей тут взяться, среди этих скал? Как будто в самом сердце гор кто-то выдолбил огромную чашу и засеял её травой.
Воздух… Другой совсем, лёгкий, прохладный. Вдохнул полной грудью. Впервые за много дней голова стала ясной, а в теле появилась лёгкость.
Стою на краю этого зелёного моря, ветер треплет волосы, и… чёрт возьми, хорошо. Просто хорошо. Без всяких задних мыслей, без страха и безысходности, которые стали моими постоянными спутниками. В тот момент я точно знал, что не хочу ничего другого. Только стоять вот так и смотреть… смотреть… смотреть… на эту бесконечную зелёную равнину.
Но всему хорошему приходит конец. Солнце, неумолимо катясь к горизонту, намекало на то, что пора бы и честь знать. С тяжёлым сердцем я оторвал взгляд от завораживающей картины.
«Завтра непременно притащу сюда Мишку. Он точно дар речи потеряет. Да и мне не помешает убедиться, что всё это не мираж, навеянный горным воздухом».
Вид, конечно, был потрясающий, но тут до меня дошло: «Как, чёрт побери, я отсюда слезу?»
Достал из рюкзака сигареты. Затянулся – может, хоть немного пройдёт эта противная дрожь в животе. «Ну что, поздравляю! Залез на гору, нашёл какой-то затерянный мир, а теперь сидишь тут, как ворона на заборе. Молодец, чо!»