ЭВРЕОН: Сага капитана

ГЛАВА 4. ГОЛОСА ПРОШЛОГО

Следующая неделя слилась в бесконечный цикл симуляций, кофеина и боли в мышцах, о существовании которых Никита раньше даже не подозревал.

Никита просыпался, пил синтетический кофе (который с каждым днем становился больше похож на настоящий, или это он забывал вкус настоящего?), шел на мостик и садился в кресло. ARIA не давала спуску. Она гоняла его по сценариям, от которых сводило скулы.

Отражение микрометеоритных атак. Маневрирование в гравитационном колодце нейтронной звезды. Стыковка в условиях отказа двигателей.

Особенно запомнился вторник.

– Симуляция 412. Сценарий: «Засада в поясе астероидов», – объявила ARIA.

Мир мостика растворился, сменившись хаосом каменных глыб. Радар «Эвреона» молчал, но Никита знал: они там. Три легких корвета пиратов.

– Вижу тепловой след за объектом Альфа-9, – пробормотал он, выводя щиты на правый борт.

– Давай, вылезай…

Корвет выскочил не справа. Он ударил сверху, из «мертвой зоны» сенсоров. Плазменный залп прошил щиты, как бумагу.

– Разгерметизация жилого отсека!

– взвыла сирена.

– Отказ маршевых двигателей!

Никита действовал на рефлексах. Не пилота, а сисадмина.Если система виснет – изолируй процесс. Он попытался перебросить энергию с жизнеобеспечения на пушки, чтобы дать ответный залп.

– Ошибка!

– голос ARIA был ледяным.

– Блокировка протокола безопасности. Вы не можете отключить воздух экипажу ради выстрела.

– Да их там нет!

– заорал Никита, долбя по сенсорам.

– Это симуляция!

Пока он спорил с компьютером, второй корвет разнес мостик.

Тьма. Красная надпись: «ЭКИПАЖ ПОГИБ. ПРИЧИНА: ОШИБКА КАПИТАНА».

Никита сорвал с головы нейрообруч и швырнул его на пол.

– Черт бы тебя побрал!

– выдохнул он, тяжело дыша.

– Я пытался спасти корабль!

– Вы пытались выиграть, – спокойно заметила ARIA, проецируясь рядом.

– А ваша задача – защищать. Вы мыслите как одиночка, Никита. Как хакер, который готов положить сервер, чтобы убить вирус. Но вы – капитан. Люди – не расходный материал.

Никита долго молчал, глядя на свои дрожащие руки. Она была права. Он все еще играл в Doom, где есть аптечки и сохранения. А здесь цена ошибки – жизнь.

Но с каждым разом он жил дольше. Пальцы запоминали микроскопические движения, необходимые для управления щитами. Мозг учился видеть тактическую карту не как набор символов, а как трехмерное поле боя, где каждый вектор имеет значение.

На седьмой день он прошел тот самый сценарий с астероидами. Не стал стрелять. Использовал гравитационный захват, швырнул астероид в путь корветов и ушел в тень под прикрытием пылевого облака.

– Эффективность 94%, – констатировала ARIA.

– Вы готовы к следующему этапу.

Никита откинулся в кресле, вытирая пот со лба. Чувствовал себя победителем, но вкус победы был странным. Стерильным.

– Это все игра, – сказал он, глядя на голограмму целого и невредимого корабля.

– Я просто научился нажимать правильные кнопки в правильное время. Но я не знаю этот корабль. Не знаю людей, которые здесь жили. Чувствую себя… квартирантом.

– Квартирантом?

– переспросила ARIA.

– Тем, кто живет в чужой квартире и боится трогать вещи хозяев. Я сплю в гостевой каюте. Я ем из их посуды. Но я не знаю, кто они.

Никита встал и подошел к панорамному окну. Земля висела там же, где и всегда, – равнодушная голубая сфера.

– Я хочу знать, что случилось, ARIA. Не сухую сводку «инцидент». Я хочу видеть, как они жили. И как они исчезли.

ИИ молчал дольше обычного.

– Вы запрашиваете доступ к «Черному ящику» экипажа. Личные логи. Психологические профили. Предсмертные записи.

– Да.

– Это может травмировать вашу психику, Капитан. Вы не готовы.

– Я только что уничтожил три эсминца в симуляции. Я готов.

– Уничтожать корабли проще, чем смотреть в глаза мертвецам.

– Открой архив, ARIA. Это приказ.

Свет на мостике мигнул, переключаясь в режим просмотра.

– Исполняю. Добро пожаловать в Мнемотеку.

Мнемотека находилась не в отдельной комнате, а прямо здесь, в его голове. ARIA загрузила интерфейс архива напрямую в нейрошунт.

Реальность мостика растворилась. Никита оказался в пустоте, заполненной тысячами светящихся сфер. Каждая сфера – воспоминание. Голос. Лицо. Смех. Плач.

– Сортировка по хронологии, – скомандовал он.

– Обратный отсчет от момента Инцидента.

Сферы перестроились, образуя спираль времени.

– Запись капитанского журнала. Дмитрий Ковалёв. Три дня до контакта.

Перед Никитой возник его предок. Он сидел в том же кресле, но выглядел иначе. Старше. Жестче. На висках седина, в глазах – усталость человека, который не спал неделю. Но в уголках губ пряталась та же ироничная усмешка, которую Никита видел в зеркале.

«Майя притащила в биодом настоящую гитару. Где она ее прятала – загадка. Весь вечер пели старые песни. Юри пытался подыгрывать на синтезаторе, но выходило паршиво. Лена смеялась так, что у нее тушь потекла. Хороший был вечер. Спокойный. Слишком спокойный. У меня дурное предчувствие. Сенсоры дальнего радиуса молчат, но я чувствую… давление. Как перед грозой на Марсе, когда воздух пахнет озоном и пылью».

Изображение дернулось и сменилось.

Теперь это была кают-компания. Та самая, где Никита ел пиццу. Но сейчас здесь было людно.

Рыжеволосая женщина (Майя, главный инженер) смеялась, кидая в молодого парня (Юри, навигатор) кусочком хлеба.

– Ты опять сбил калибровку, криворукий! Мы вышли в парсеке от точки назначения!

– Это называется «творческая навигация», Майя! Я срезал путь!

– Ты срезал мне нервы!

Они были живыми. Шутили, флиртовали, ругались. Не знали, что через три дня их не станет. Никита чувствовал их эмоции через интерфейс – тепло, раздражение, симпатию. Интимнее, чем подглядывать в замочную скважину.

– Следующая запись. Момент контакта.

Сцена сменилась.

Мостик. Боевая тревога, но странная. Тихая. Никто не бегал, не кричал. Люди сидели на своих местах, вцепившись в пульты, и смотрели на главный экран.

Там, в багровом сумраке чужой звезды, разворачивалась Тьма. Она не стреляла. Она простобыла. И от ее присутствия пространство шло рябью, как вода от камня.

– ARIA… что это?

– прошептал старпом.

– Я не могу классифицировать феномен.

Удар.

Без звука. Без взрыва. Просто реальность вокруг них дрогнула.

Изображение подернулось белым шумом. Помехи поглотили мостик, превратив его в хаос пикселей. Никита услышал лишь короткий, сдавленный вздох, а потом наступила тишина.

Запись моргнула и восстановилась.

Мостик был пуст. Кресла экипажа – пусты. Пульты мерцали аварийными огнями, но за ними никого не было.

Дмитрий Ковалёв медленно поднимался с пола. Держался за голову, словно после контузии.

– ARIA… – прохрипел он.

– Капитан. Вы в сознании. Зафиксировано темпоральное смещение.

Дмитрий огляделся. Взгляд метался от одного пустого кресла к другому.

– Экипаж?

Тишина.

– …отсутствует. Биосигнатуры не обнаружены.

Никита почувствовал ужас своего предка. Ужас человека, который проснулся в могиле. Дмитрий не видел, как они исчезли. Он просто остался один. В чужом времени.

Дмитрий посмотрел на свои руки. Они начали светиться, теряя очертания.

– Я понял. Меня не стирает. Меня множит. Как ошибку в коде.

Он шагнул к пульту, но пальцы прошли сквозь панель. Его фигура двоилась, троилась, накладываясь сама на себя. Одна версия Дмитрия тянулась к пульту, другая сжимала голову руками, третья смотрела в пустоту.

– ARIA… Протокол 77-Дельта… Найти генетически совместимого предка.

Он поднял глаза. И посмотрел прямо в камеру. Прямо в глаза Никите сквозь сотни лет.

«Эвреон» не уничтожен. Враг не убивает – он разделяет. Экипаж жив, я чувствую это. ARIA, найди его. Найди того, кто сможет закончить начатое.

Его фигура пошла рябью, распалась на три призрачных силуэты и исчезла.

Тишина.

Запись оборвалась.

Никита вынырнул из архива, хватая ртом воздух. Лежал на полу мостика, сжимая голову руками. Его трясло.

– Что… что это было?

– прохрипел он.

– Темпоральный сдвиг, – голос ARIA был тихим.

– Капитан Ковалёв приказал активировать экспериментальный привод в момент пробоя метрики. Это вызвало резонанс. Корабль выбросило из того времени… и из того места.

– А экипаж?

– Они не перенесли переход. Их биологические оболочки дестабилизировались.

– Они умерли?

– Нет. Смерть – это прекращение функций. Они… рассеялись. Их сознания были вырваны из тел и впечатаны в структуру корабля. Или в структуру той аномалии. Я не знаю.

Никита медленно поднялся. Ноги дрожали.

– Ты хочешь сказать, что они… призраки?

– Я хочу сказать, что мы не одни на этом корабле, Капитан. Иногда я слышу их. В шуме реактора. В колебаниях энергосети. Они здесь. Но они не могут вернуться.

Никита покинул мостик. Нужно пройтись. Коснуться чего-то реального.

Ноги сами принесли его к каюте Дмитрия. Дверь открылась с тихим шелестом.

Здесь все было так же, как в первый день. Застывшее время. Никита подошел к столу. Взял в руки рамку с голограммой. Женщина и ребенок. Лена и… как его звали?

Он перевернул рамку. На задней стороне маркером было написано: «Мишка, 5 лет. Марс-Сити».

Мишка. Его пра-пра-правнук.

Никита поставил рамку на место. Рядом лежала книга. Настоящая, бумажная книга, редкость для 29-го века. «Одиссея капитана Блада». Страницы зачитаны до дыр.

Он открыл ее. На форзаце размашистым почерком Дмитрия было написано:«Удача любит смелых, но выживают подготовленные».

Никита закрыл книгу. Понял. Дмитрий не был самоубийцей. Он был игроком, который сделал ставку ва-банк. Пожертвовал собой, чтобы сохранить корабль. Чтобы сохранить этот шанс.

Никита вернулся на мостик. Теперь он смотрел на кресло иначе. Это был не трон. Это был пост боевого дежурства. И место казни его предка.

– Кто это был, ARIA? С кем мы воевали?

– Данных недостаточно для классификации, – ответила ARIA.

– Это не корабль и не биологический вид. Это аномалия, которая нарушает законы физики. Мы называем это «Враг».

– И он где-то там?

– Никита кивнул на звезды.

– Темпоральный прыжок оставил след. Рябь в пространстве. Если Враг может отслеживать такие возмущения, то он найдет нас. Даже здесь, в прошлом.

Никита посмотрел на свои руки. Руки, которые только что научились управлять щитами.

– Значит, это не просто экскурсия, – сказал он.

– Мы готовимся к войне.

– Да, Капитан. Мы готовимся к войне, которую проиграли в будущем. Чтобы выиграть её в настоящем.

– Чему мне нужно научиться, чтобы убить Это?

– спросил он.

– Всему, – ответила ARIA.

– И еще немного больше.

– Тогда хватит болтать. Загружай следующий сценарий. «Бой в условиях темпоральной нестабильности».

– Вы уверены? Уровень стресса будет критическим.

– Я видел, как они исчезли, ARIA. Страшнее уже не будет. Загружай.

Мир вокруг моргнул и превратился в поле боя. Но теперь Никита не просто играл. Он мстил.

ГЛАВА 5. ПРОГУЛКА ПО ЛУНЕ

Капитанское кресло больше не казалось троном. Теперь это было рабочее место. Эргономичное, жесткое, функциональное.

Никита положил ладони на сенсорные панели. Прохладный композит потеплел, отзываясь на прикосновение. Нейрошунт на затылке – виртуальная фантомная щекотка – активировался, связывая нервную систему с ядром корабля.

Перед ним, на панорамном экране, висела Земля. Голубой мраморный шар, равнодушный к тому, что один из его сыновей собирается угнать самый мощный корабль в истории.

– Готовность номер один, Капитан, – голос ARIA звучал деловито.

– Реактор в номинале. Полевые катушки стабилизированы. Вектор тяги рассчитан.

– Готов, – ответил Никита. Голос не дрогнул. Симуляции выбили из него страх, заменив его на холодную сосредоточенность.

– ARIA, это не симулятор. Ошибки здесь настоящие.

– Ошибки – это данные для обучения. Но я верю в твои навыки. Ты справишься.

Он глубоко вздохнул.

– Начать маневр. Курс – на Луну.

«Эвреон» ожил. Ни рева, ни вибрации. Лишь легкое смещение гравитации, когда инерционные гасители компенсировали ускорение. Никитапочувствовал это смещение не вестибулярным аппаратом, а всем телом, подключенным к кораблю. Ощутил массу крейсера – миллионы тонн металла и композитов, сдвинувшихся с места по его воле.

Звезды за иллюминатором растянулись в тонкие нити.

– Расчетное время прибытия: 3 часа 17 минут, – сообщила ARIA.

Никита хмыкнул. Три часа. «Аполлоны» летели трое суток. Он обгонял историю на световые годы.

По мере удаления Земля уменьшалась. Континенты сливались в пятна, облака превращались в единую белую вуаль. Никита смотрел на планету и чувствовал отчуждение. Там, внизу, остались ипотека, дедлайны, пробки и Юра с упавшим биллингом. Все это казалось мелким, незначительным. Он смотрел на свой дом с дистанции бога, и этот взгляд менял все.

– Мы пересекли геостационарную орбиту, – доложила ARIA.

– Все земные спутники позади. Мы в глубоком космосе.

– Впереди океан, – прошептал Никита.

– И мы только учимся в нем плавать.

Полет проходил в тишине. Никита не отходил от пультов, контролируя каждый параметр. Температура реактора, напряжение на эмиттерах щита, микрокоррекции курса. Ему не нужно было это делать – ARIA справилась бы сама, – но ему нужно былочувствовать корабль. Знать, что он держит поводья.

Луна появилась внезапно.

Она не висела в небе, как фонарь. Она былаздесь. Огромная, серая, изрытая оспой кратеров. Мертвый камень, висящий в пустоте, освещенный жестким, нефильтрованным солнечным светом. Тени здесь были черными, как чернила, а свет – белым, как магний.

Никита аккуратно снизил тягу, позволяя гравитации захватить корабль.

– Маневр торможения. Выход на орбиту.

«Эвреон» лег на курс в ста километрах над поверхностью. Внизу проносились Море Спокойствия, Океан Бурь, кратер Коперник. Абсолютная, застывшая смерть. И абсолютная красота.

– ARIA, – его голос прозвучал тихо.

– Найди координаты посадки «Аполлона-11».

– Выполняю. Море Спокойствия. Координаты определены.

Корабль скорректировал орбиту. На экране вспыхнула рамка увеличения.

Картинка приблизилась. Сначала просто серая пустыня. Потом появились детали.

Тень. Маленькая, угловатая тень.

Посадочная ступень «Орла». Металлический паук, брошенный в пыли полвека назад. Рядом – поваленный флаг. И следы. Цепочка следов, которые не сотрет ветер, потому что здесь нет ветра. Они будут здесь вечно. Или пока не погаснет Солнце.

– ARIA, – попросил Никита.

– Дай мне звук. Запись переговоров. Синхронизируй с видео.

Тишину мостика разорвал треск помех. А потом сквозь шум пробился голос. Далекий, искаженный расстоянием и временем, но живой.

«Хьюстон, здесь База Спокойствия. Орел сел».

Никита закрыл глаза. Слышал, как учащается дыхание Армстронга. Слышал напряжение в голосе диспетчера.

«Поняли вас, Спокойствие. Вы прижали парней к земле. Мы тут все посинели. Теперь мы снова дышим. Спасибо огромное».

Он открыл глаза и посмотрел на крошечную точку внизу. Двое парней в консервной банке, с компьютером слабее калькулятора, спустились в эту бездну.

– Они сделали это, – прошептал он.

– Они действительно это сделали.

– Вероятность успеха миссии составляла 43%, – бесстрастно заметила ARIA.

– По современным стандартам безопасности это было самоубийство.

– Это был подвиг.

Он чувствовал себя мостом. Мостом между теми следами в пыли и термоядерным реактором за спиной. Он был продолжением их шага. Те люди, в своих неуклюжих скафандрах, смотрели на звезды и мечтали о таком корабле, как «Эвреон». И вот он здесь.

– Спасибо, ARIA. Идем дальше. У нас есть работа. Мы должны быть достойны их риска.

Созерцание закончилось. Началась рутина.

– Капитан, согласно протоколу, мы должны использовать выход на орбиту для пополнения ресурсов. Нам нужен реголит.

– Лунная пыль? Зачем?

– Гелий-3 для реактора. Титан и кремний для нанофабрикаторов. У нас есть микроповреждения обшивки, которые нужно устранить.

На голограмме подсветились красные зоны на носу корабля. Следы столкновений с микрометеоритами за месяцы дрейфа.

– Добыча реголита, – Никита открыл меню промышленных систем.

– Звучит как работа для шахтера, а не для капитана.

– Капитан должен уметь все. Активируйте дронов.

Никита очертил на карте зону добычи. Выбрал кратер с высоким содержанием титана, сверяясь со спектральным анализом.

– Запуск.

Из брюха «Эвреона» выскользнули шесть черных дисков. Дроны-сборщики. Они устремились вниз, к серой равнине.

На экране появилась картинка с камер дронов. Лунный грунт приближался с пугающей скоростью. Удар, облако пыли, буры вгрызаются в породу.

Никита переключился на ручное управление ведущим дроном. Ему хотелось почувствовать поверхность.

Он положил руки на контроллеры. Обратная связь передала вибрацию бура. Чувствовал, как металл вгрызается в камень, как дрожит корпус дрона от напряжения. Странное чувство – копать Луну, сидя в кресле на орбите.

– Грунт плотный, – прокомментировал он.

– Увеличиваю мощность бура на 15%.

– Принято. Следите за температурой привода. В вакууме теплоотвод затруднен.

– Вижу.

Никита следил за телеметрией. Температура буров ползла вверх, но оставалась в зеленой зоне. Заполнение контейнеров шло стабильно. Напоминало управление сервером под нагрузкой. Балансировка ресурсов, контроль потоков, охлаждение.

Через двадцать минут дроны вернулись, полные сырья.

– Начинаю переработку, – сообщила ARIA.

– Запуск нанофабрикаторов.

Корабль мелко завибрировал. Где-то в глубине корпуса заработали плазменные сепараторы, расщепляя лунный камень на атомы.

Никита переключил вид на внешние камеры. По обшивке носовой части ползали серебристые пятна – рой наноботов. Они «залечивали» трещины, наращивая новые слои брони. Красные зоны на схеме желтели, потом зеленели.

– Ремонт завершен. Структурная целостность 100%.

Никита откинулся в кресле. Он только что отремонтировал звездолет, используя кусок Луны.

– Неплохо, – сказал он.

– Совсем неплохо.

– Вы быстро учитесь, Капитан. Если бы вы еще не пытались спорить с протоколами каждый раз, мы были бы еще эффективнее.

– Скучно быть эффективным, ARIA. Иногда нужно импровизировать.

– Импровизация – это просто ошибка, которая случайно сработала.

– Ну, пока я жив, значит, мои ошибки работают.

Он посмотрел на Землю. Она все еще висела там, в черноте. Но теперь она казалась чуть ближе. Не по расстоянию, а по ощущению. Он больше не был чужаком на этом корабле. Он вложил в него свой труд. Он накормил его.

– Курс домой?

– спросила ARIA.

– Нет, – Никита покачал головой.

– Домой рано. Мы еще не закончили. Давай проверим оружейные системы. Здесь, на орбите, где никого нет.

– Вы хотите пострелять по Луне?

– Я хочу знать, что этот корабль может. Если Враг придет, я не хочу встречать его с киркой для реголита.

– Разумно. Активация тактических систем. Выводим мишени.

В пустоте вспыхнули голографические буи.

– Огонь по готовности, Капитан.

Никита положил руки на гашетки (виртуальные, но ощутимые). «Эвреон» хищно развернулся.

Прогулка закончилась. Началась охота.

ГЛАВА 6. МАРСИАНСКИЙ АВАНПОСТ

Симуляция боя закончилась, но фантомное эхо взрывов пульсировало в висках. Никита стянул виртуальный шлем – жест символический, учитывая, что интерфейс проецировался прямо в зрительную кору через нейрошунт, – и потер переносицу.

– Статистика?

– хрипло спросил он.

– Шестьдесят восемь процентов эффективности, – голос ARIA звучал в тишине мостика как приговор.

– Вы потратили слишком много энергии на маневры уклонения. Щиты «Эвреона» выдержали бы прямой удар кинетическим оружием этого класса.

– А моя психика – нет, – огрызнулся Никита.

– Я привык, что если в тебя стреляют, лучше не стоять на месте. ВCounter-Strike кемперов никто не любит.

– Ваша приверженность архаичным тактическим моделям… умиляет. Но мы не в компьютерной игре, Капитан.

Никита откинулся в кресле, глядя на обзорный экран. Луна висела сбоку, огромная, рябая, равнодушная. Они висели на орбите уже двенадцать часов. Ремонт обшивки закончен, реактор урчал, как сытый кот, переваривая гелий-3.

– Мы закончили здесь?

– спросил он, хотя знал ответ.

– Ресурсы пополнены. Системы в номинале. Мы готовы к прыжку.

Никита повернул кресло к навигационной карте. Солнечная система была расчерчена тонкими линиями орбит. Земля – голубая капля жизни в океане пустоты. Луна – серый страж. А дальше…

Дальше горел красный огонек.

Марс.

Никита смотрел на него, и холодный узел в животе затягивался туже. Это был не просто полет к соседней планете. Это был шаг в бездну. Луна – это все еще "двор" Земли. Марс – это уже открытый космос. Чужой мир.

– Почему Марс?

– спросил он тихо, словно сам себя.

– ARIA, дай мне рациональное обоснование. Кроме того, что он красный и красивый.

– Марс – оптимальная точка для базирования, – отозвалась ИИ.

– Во-первых, удаленность от Земли минимизирует риск обнаружения текущими средствами слежения. Во-вторых, наличие ресурсов: водный лед в полярных шапках, богатый металлами реголит. Это идеальная "бензоколонка" перед дальним походом.

– Бензоколонка, – хмыкнул Никита.

– Звучит не очень эпично. Но логично.

Он снова посмотрел на экран. Где-то там, в миллионах километров, крутилась планета, которая веками сводила человечество с ума. Бог войны.

– Хорошо. Прокладывай курс.

– Расчетное время полета на досветовой тяге – тридцать четыре часа. С использованием Helix-Vortex привода – восемь часов двадцать минут.

– Восемь часов?

– Никита присвистнул.

– Это быстрее, чем на "Сапсане" до Питера. Запускай этот твой… Вортекс.

– Предупреждение: использование FTL-привода внутри гравитационного колодца системы вызывает побочные эффекты у биологических организмов. Тошнота, дезориентация, сенсорные искажения.

– Переживу. Поехали.

Корабль дрогнул. Не физически – инерционные гасители работали идеально, – а как-то…онтологически. Словно сама реальность вокруг них напряглась, готовясь порваться.

Звезды на экране не растянулись в линии, как в "Звездных войнах". Они просто исчезли. Чернота космоса сменилась серым, бурлящим туманом.

Никиту скрутило. Желудок подпрыгнул к горлу, во рту появился отчетливый вкус медной монеты. В ушах зазвенело, и этот звон складывался в слова на языке, которого он не знал, но который казался пугающе знакомым.

Дежавю.

Он видел это. Он уже был здесь. Не в этом корабле, не в этом теле, но…он помнил.

– Капитан! Показатели жизнедеятельности нестабильны!

– голос ARIA прорвался сквозь пелену, звуча как сквозь вату.

Никита мотнул головой, прогоняя наваждение.

– Я… в норме. Просто укачало. Сколько еще?

– Выход через три… две… одну…

Серый туман лопнул беззвучно, как мыльный пузырь.

И в глаза ударил красный свет.

Марс висел перед ними, огромный и величественный. Он был не таким, как на снимках телескопов. Он был живым. Шрамы каньонов, белые оспины кратеров, рыжие пустыни – все это дышало древностью и скрытой угрозой. Долина Маринер рассекала планету, как гигантский шрам от удара ножом.

– Добро пожаловать на Арес, – прошептал Никита, чувствуя, как сердце замедляет бег.