ЭВРЕОН: Сага капитана
– Сканирование завершено, – доложила ARIA через полчаса.
– Планета мертва. Атмосфера разрежена, температура на поверхности минус шестьдесят три. Никаких признаков биологической активности.
– А геологической?
– Стабильно. Мои сенсоры подтверждают данные вашего века. Огромные запасы льда под поверхностью, выходы титановых и железных руд.
Никита смотрел на проекцию планеты. В его времени Илон Маск только мечтал отправить сюда людей. А он уже здесь. Висит на орбите, выбирая, где припарковаться.
– ARIA, – спросил он внезапно.
– А в твоем времени? Каким он был?
– Другим, – голос ИИ стал чуть тише.
– Зеленым. Голубым. Терраформирование началось в 2281 году. Мы растопили полярные шапки, создали искусственную магнитосферу. К моему времени здесь жили три с половиной миллиарда человек. Сады под куполами, океаны в низинах… Его называли "Алым Сердцем".
Никита представил это. Океаны среди красных скал. Города.
– А сейчас это просто камень, – сказал он.
– Красивый, мертвый камень. Ладно, хватит лирики. Нам нужны ресурсы. Где лучше всего начать?
– Рекомендую Ацидалийскую равнину. Высокая концентрация титана и кремния. Плюс, близость к подповерхностному льду.
– Принято. Готовь дроны.
Он наблюдал, как рой черных дисков отделяется от корпуса "Эвреона" и устремляется вниз, к ржавой поверхности. Это напоминало документальный фильм о будущем, только он был не зрителем, а режиссером.
– Капитан, – прервала его размышления ARIA.
– В процессе сканирования зоны высадки обнаружена аномалия.
Никита напрягся. Слово "аномалия" ему уже не нравилось.
– Какого рода?
– Техногенная сигнатура. Слабая, но отчетливая. Это не геология.
– Чужие?
– он почувствовал холодок вдоль позвоночника.
– Вероятность – 0.001%. Спектральный анализ указывает на земные сплавы. Алюминий, титан, пластик. Это земной аппарат.
– Марсоход?
– Нет. Сигнал стационарный. И очень старый. Координаты совпадают с кратером Птолемей.
Никита нахмурился, вспоминая курс астрономии. Птолемей…
– "Марс-3", – выдохнул он.
– Советская станция. 1971 год. Она села, начала передачу и замолчала через 14 секунд.
– Верно. Мои сенсоры фиксируют слабое тепловое излучение. РИТЭГ аппарата все еще активен, хотя и на минимальной мощности.
Никита посмотрел на красную точку на карте. Первый мягкий спуск человечества на Марс. И первая неудача. Аппарат так и остался там, занесенный песком, забытый всеми.
– Я хочу спуститься, – сказал он.
– Это нерационально, Капитан. Дроны могут извлечь любые необходимые материалы. Риск выхода на поверхность…
– Плевать на риск, – перебил он.
– Я хочу увидеть его. И… мне нужно размять ноги. Я не могу вечно сидеть в этом кресле.
– Ваша "разминка" потребует расхода ресурсов скафандра и топлива челнока.
– Спиши это на тренировку личного состава. Готовь бот.
Спуск был жестким. Марсианская атмосфера, хоть и тонкая, трепала десантный челнок, как бумажный самолетик в аэродинамической трубе. Никита сжимал штурвал (на этот раз физический, для надежности), чувствуя, как вибрирует обшивка.
– Ветер сорок метров в секунду, – комментировала ARIA.
– Пылевая взвесь снижает видимость до двадцати метров. Идем по приборам.
– Вижу. Сажай нас рядом с кратером.
Удар о грунт выбил из него дух. Опоры шасси жалобно скрипнули, вгрызаясь в мерзлый песок, но выдержали.
– Посадка завершена. Герметичность в норме. Внешнее давление – шесть миллибар. Температура – минус пятьдесят три.
Никита отстегнул ремни. Гравитация здесь была слабее земной – всего 38%, – и он чувствовал себя странно легким, словно сбросил тяжелый рюкзак. Но скафандр высшей защиты добавлял веса, возвращая ощущение реальности.
Шлюз открылся с шипением, выпуская остатки воздуха.
Марс встретил его тишиной. Абсолютной, ватной тишиной, которую нарушал только свист ветра во внешних микрофонах и собственное дыхание.
Вокруг бушевала буря. Красная пыль летела горизонтально, забивая обзор. Но сквозь вихри он видел очертания скал. И что-то маленькое, угловатое, полузасыпанное песком.
Он шагнул на грунт. Ботинок оставил четкий ребристый след.
– "Один маленький шаг", да?
– пробормотал он.
– Жаль, Нил этого не видит.
Никита подошел к аппарату. "Марс-3" выглядел как раскрывшийся металлический цветок, который кто-то жестоко растоптал. Лепестки-панели погнуты, объективы камер забиты вековой пылью. Памятник человеческому упрямству и хрупкости технологий.
Он провел перчаткой по корпусу, стирая рыжий налет. Под ним тускло блеснул металл и выцветший герб СССР.
– Пятьдесят лет в одиночестве, – тихо сказал он.
– Привет, товарищ.
– Капитан, – голос ARIA был деловит.
– Анализ подтверждает наличие плутония-238 в генераторе. Изотоп деградировал, но его все еще достаточно для синтеза трех усиленных энергоячеек. Это редкий ресурс.
Никита кивнул. Сентиментальность – это хорошо, но выживание важнее.
– Мы можем его забрать?
– Да. Конструкция позволяет демонтаж.
Никита достал из поясного крепления универсальный резак.
– Прости, старик, – шепнул он аппарату.
– Тебе это уже не нужно, а нам может спасти жизнь. Ты все-таки послужишь науке.
Работа была грязной и грубой. Металл сопротивлялся, скрипел, не желая отдавать свое сердце. Но лазерный резак "Эвреона" резал земную сталь как масло. Через десять минут тяжелый, теплый цилиндр РИТЭГа был у Никиты в руках.
– Дело сделано. Уходим.
На обратном пути к челноку он остановился и оглянулся. Искореженный остов станции остался лежать в пыли, теперь уже окончательно мертвый. Но Никита чувствовал странное удовлетворение. Они не мародеры. Они – наследники. И они только что получили наследство.
Возвращение на борт "Эвреона" ощущалось как возвращение домой. Тепло, свет, чистый воздух. И привычный голос ARIA.
– Анализ изотопа завершен, – сообщила она, пока дроны уносили контейнер в инженерный отсек.
– Материал пригоден для переработки. Запускаю синтез энергоячеек класса "Дельта". Это повысит автономность наших ремонтных дронов на 40%.
– Отлично, – Никита стянул шлем, наслаждаясь тем, как нейрошунт отключается от систем скафандра.
– Что с добычей ресурсов?
– Бункеры заполнены на 85%. Водород, кислород, металлы. Мы полностью компенсировали затраты на прыжок и ремонт.
– Значит, мы готовы.
– К чему, Капитан?
Никита прошел к капитанскому креслу и сел. Теперь оно казалось еще удобнее.
– К настоящей работе. Мы починили обшивку, заправили баки, даже проапгрейдили батарейки. Теперь я хочу посмотреть, как этот зверь ведет себя в деле.
– Вы хотите протестировать новые энергоячейки?
– Я хочу протестироватьнас. Запускай автономный патруль. Пусть дроны прочешут орбиту, соберут данные. А мы пока займемся анализом того, что еще мы можем выжать из этого корабля.
– Принято. Протокол "Страж" активирован для дронов. Маршрут построен.
Никита откинулся на спинку кресла, глядя на Марс, висящий в иллюминаторе. Красный, загадочный, равнодушный.
Они взяли у него ресурсы. Взяли старую батарейку. Но не разбудили его. И это было хорошо. Пока им хватало собственных проблем.
– Знаешь, ARIA, – сказал он, закрывая глаза.
– Я думаю, мы подружимся. С этим кораблем. И с тобой.
– Дружба – это биологическая концепция, основанная на взаимной выгоде и эмоциональной привязанности. Но… да, Капитан. Мои алгоритмы прогнозируют успешное сотрудничество.
– Вот и славно. А теперь… я хочу кофе. Настоящего, горячего кофе. Твой синтезатор умеет делать что-то, кроме питательной пасты?
– В базе данных есть 4000 рецептов напитков. Кофеин – стимулятор нервной системы. Вы уверены, что он вам нужен перед циклом отдыха?
– Я не собираюсь отдыхать, ARIA. Я только начал просыпаться.
Он смотрел на красную планету, и в его глазах больше не было страха. Только холодный расчет и азарт. Охота началась.
Метаданные:
–POV: Никита Ковалёв
–Локация: Орбита Марса / Кратер Птолемей
–Статус: Final
–Ключевые события: Прыжок к Марсу, добыча ресурсов, экспедиция к "Марс-3", извлечение РИТЭГа, подготовка к дальнейшим действиям.
ГЛАВА 7. НАС ЗАМЕТИЛИ
Обсерватория Ла-Силья, Чили. 23:47 UTC.
Доктор Алехандро Диас не верил своим глазам. Он протер их костяшками пальцев, поморгал, надеясь, что пятно на мониторе исчезнет – битый пиксель, программный сбой, галлюцинация от восемнадцати часов без сна.
Пятно осталось.
Оно не было астероидом. Каменные глыбы не тормозят, выходя на геостационарную орбиту. Они не корректируют курс микронными импульсами, от которых спектрометры сходят с ума, выплевывая данные о титане, композитной керамике и изотопах, не встречающихся в природе.
– Madre de Dios, – выдохнул Диас. В горле пересохло.
В полутемном зале управления стоял гул – вентиляторы серверов работали на пределе, перемалывая терабайты данных. Но для Алехандро наступила оглушающая тишина.
На главном экране висел объект. Черный, вытянутый, хищный. Поглощал свет звезд, словно дыра в мироздании. Сотни метров полированного мрака.
Телефон на столе ожил, разорвав тишину резким трелью. Красная линия. Хьюстон.
Алехандро снял трубку. Рука дрожала.
– Ла-Силья, – хрипло сказал он.
– Вы тоже это видите?
– Мы видим, – голос на том конце провода был лишен интонаций, мертвый, как вакуум.
– Пентагон видит. Китайцы видят. Все видят, доктор.
– Что это?
– Это не наше.
Короткая фраза повисла в воздухе, тяжелая, как могильная плита. Алехандро посмотрел на экран. Объект висел над Тихим океаном, неподвижный, как прицел винтовки, направленной в лоб человечеству.
Центр контроля космического пространства, гора Шайенн, США. 23:55 UTC.
Генерал Маркус Торн ненавидел неизвестность. Неизвестность была врагом, которого нельзя разбомбить.
Тактическая карта мира пылала красным. "Объект Альфа". Он появился из ниоткуда – вышел из прыжка (черт возьми,прыжка!) у Марса, исчез и материализовался здесь. Мгновенно. Без инерции. Без разгона. Нарушая все законы физики, которые Торн учил в Вест-Пойнте.
– Статус?
– рявкнул он.
– Молчит, сэр, – лейтенант у консоли связи был бледен, пот катился по виску.
– Мы перебрали все частоты. От СВ до гамма-диапазона. Ноль реакции. Но…
– Что "но"?
– Мы фиксируем поле вокруг него. Это не щит в нашем понимании. Это… искажение. Радары "соскальзывают" с него. Мы не можем захватить цель. Ракеты просто не увидят его.
Торн сжал край стола до побеления костяшек. Бессилие. Самая мощная армия в истории планеты была сейчас не опаснее ребенка с рогаткой против танка.
– СМИ?
– Истерика, сэр. Кто-то слил снимки с любительских телескопов. Твиттер лежит. Биржи рухнули. В Токио беспорядки. Религиозные фанатики в Техасе уже строят ковчеги.
Торн посмотрел на главный экран. Черный силуэт на фоне голубой планеты. Он не угрожал. Он простобыл. И одно его присутствие ломало хребет цивилизации.
– Если это вторжение, – тихо сказал генерал, – то война закончилась, даже не начавшись.
Никита смотрел на Землю.
Она была красивой. До боли, до спазма в горле. Сине-белый мраморный шар, окутанный тонкой вуалью атмосферы. Дом. Место, где есть горячий душ, пицца с пепперони и интернет без пинга в две световые секунды.
И место, которое сейчас сходило с ума от ужаса. Из-за него.
– Уровень паники в глобальной сети достиг критической отметки, – голос ARIA звучал ровно, контрастируя с хаосом, который она описывала.
– Индекс социальной напряженности вырос на 400%. Зафиксированы случаи массовых самоубийств в трех мегаполисах. Правительства вводят военное положение.
Никита закрыл глаза.Массовые самоубийства.
Он хотел просто вернуться. Привезти технологии. Стать героем, черт возьми. А стал всадником Апокалипсиса.
– Я не хотел этого, – прошептал он.
– Намерения иррелевантны, Капитан. Важен результат. Присутствие объекта класса "Дредноут" на низкой орбите интерпретируется примитивными культурами как акт агрессии. Это базовый инстинкт выживания.
Никита развернул кресло. Мостик "Эвреона" был погружен в полумрак, только голограммы тактической обстановки отбрасывали призрачные отсветы на стены из биометалла.
– "Примитивные культуры", – передразнил он.
– Это мой народ, ARIA. Мои соседи.
– Коррекция: это ваши биологические предки. С точки зрения технологического развития разрыв составляет восемьсот лет. Вы для них – бог или демон. Третьего не дано.
Он встал, прошелся по мостику. Шаги гулко отдавались в тишине. Нейрошунт за ухом зудел – фантомное ощущение постоянного потока данных. Он видел мир не только глазами. Он видел его через сенсоры корабля: тепловые карты городов, потоки радиоволн, нервную дрожь военных радаров, ощупывающих обшивку.
Они пытались его сбить. Он чувствовал это – как комариные укусы. Лазерные дальномеры, попытки взлома частот. Наивные, трогательные попытки муравьев защитить муравейник от подошвы сапога.
– Они готовят удар?
– спросил он.
– Вероятность применения тактического ядерного оружия в верхних слоях атмосферы – 14% и растет. Они в отчаянии, Никита. Страх заставляет совершать ошибки.
– Ядерного…
– Никита похолодел.
– Они же сожгут собственную электронику ЭМИ-ударом.
– Страх иррационален.
Он вернулся к креслу, но не сел. Оперся руками о подлокотники, глядя на проекцию планеты.
Нужно было решать. Прямо сейчас. Продолжать играть в молчанку – значит спровоцировать их на глупость, которая будет стоить тысяч жизней. Открыться? Сказать: "Привет, я Никита из Бибирево, я случайно угнал звездолет"?
Его либо запрут в бункере и будут пытать до конца дней, выбивая секреты технологий, либо объявят мессией. И то, и другое – дерьмовый вариант.
– ARIA, – голос стал твердым.
– Мне нужен канал связи.
– С кем именно?
– Со всеми. ООН, Совет Безопасности, кто там у них сейчас главный.
– Протокол "Первый Контакт"?
– Нет. Протокол "Разговор по душам". Только… мне нужен камуфляж. Я не могу показать им свое лицо. Пока не могу.
– Предлагаю использовать стандартный аватар внешнего взаимодействия. Обезличенный скафандр. Синтезированный голос. Это создаст дистанцию и авторитет.
Никита кивнул. Авторитет. Как же ему не хотелось быть "авторитетом". Ему хотелось быть просто парнем, который починил сервер.
– Доставь в зал переговоров ретрансляторы, – скомандовал он.
– Рой микро-дронов. Я хочу видеть их лица в 4К, а не через их убогие веб-камеры. И пусть они видят меня. В полный рост.
– Микро-дроны класса "Москит" уже в атмосфере. Расчетное время прибытия в Женеву – три минуты. Они пройдут через систему вентиляции незамеченными.
– Делай. И, ARIA…
– Да, Капитан?
– Никакой информации о будущем. Никаких "мы из 24-го века". Для них мы – неизвестная переменная. Пусть думают, что мы пришельцы, или секретный проект, или атланты. Чем меньше они знают правды, тем меньше шансов, что они сломают временную линию.
– Мудрое решение. Парадокс предопределения – опасная вещь. Канал готов. Трансляция начнется через тридцать секунд.
Никита глубоко вдохнул. Воздух на корабле был стерильным, с легким запахом озона. Он натянул воображаемую маску.
– Поехали.
Дворец Наций, Женева. Зал Совета Безопасности.
Воздух в зале можно было резать ножом. Делегаты сидели, вцепившись в полированные столы, словно это были спасательные плоты в шторм. Здесь были все ключевые игроки: США, Китай, Россия, Евросоюз. Люди, которые привыкли вершить судьбы мира, сейчас выглядели как школьники перед директором.
В центре зала, там, где обычно стояла трибуна, воздух вдруг задрожал. Сначала это было похоже на облачко серебристой пыли, попавшее в луч света. Охрана у дверей напряглась, ладони легли на рукояти пистолетов.
"Пыль" не оседала. Мириады крошечных точек – микроскопических дронов, проникших через вентиляцию, – закружились в сложном танце, выстраиваясь в структуру. Они преломляли свет, создавая объем и глубину.
Мгновение – и серебристый хаос обрел форму. Фигура возникла не из воздуха, а из материи и света.
Черный скафандр. Гладкий, как обсидиан, поглощающий свет. Шлем – непроницаемое зеркало. Ни лица, ни глаз. Только отражение испуганных лиц делегатов в черном стекле. Дроны вибрировали, создавая акустическое поле, отчего голос казался идущим отовсюду сразу.
– Приветствую, – звук был ровным, металлическим, лишенным акцента, но с пугающей глубиной.
– Мы – экипаж крейсера "Эвреон". Мы пришли с миром.
Банальность фразы резанула слух, но никто не засмеялся.
Представитель США, седовласый дипломат с выправкой морпеха, встал первым.
– Назовите себя. Ваше происхождение. Ваши цели.
Голограмма чуть повернула голову. Медленно. С грацией хищника.
– Происхождение не имеет значения. Цель – сотрудничество. Мы наблюдаем за вами давно. Вы достигли порога, за которым либо гибель, либо звезды. Мы здесь, чтобы предложить выбор.
– Выбор?
– подал голос представитель Китая.
– Или ультиматум? Вы висите над нашими головами с оружием, которое мы не можем даже классифицировать.
– "Эвреон" не несет оружия, – солгал Никита. Точнее, недоговорил. "Эвреон" сам был оружием.
– Наши щиты – мера предосторожности. Ваша история учит, что вы склонны стрелять в то, чего не понимаете.
В зале поднялся шум. Шепот, переходящий в гул.
Никита, сидя в своем кресле на орбите, чувствовал, как пот течет по спине под комбинезоном. Он играл в покер с планетой. И у него на руках были только джокеры.
Вдруг шум стих. Женщина в дальнем конце стола подняла руку.
Она отличалась от остальных. Моложе. Без дорогого костюма – простой джемпер, волосы собраны в пучок. Умные, цепкие глаза. Перед ней не было таблички с флагом, только бейдж "Научный консультант".
– Доктор Анна Соколова, астрофизик, – представилась она. Голос не дрожал.
– Оставим политику политикам. У меня технический вопрос.
Никита напрягся. Ученые – это опасно. Они задают правильные вопросы.
– Слушаю.
– Ваш вектор торможения при выходе на орбиту. Я проверила расчеты. Вы погасили инерцию в 90% скорости света за ноль целых три десятых секунды. По всем законам физики экипаж должен был превратиться в плазму от перегрузки. Значит, вы не используете ньютоновскую тягу. Вы манипулируете массой? Или метрикой пространства?
Никита улыбнулся под шлемом. Наконец-то.
– Метрикой, доктор Соколова. Мы создаем локальный пузырь стабильности. Внутри него законы инерции… вариативны.
Анна подалась вперед. В её глазах загорелся огонь – не страха, а чистого, жадного любопытства.
– Пузырь Алькубьерре? Но для этого нужна отрицательная энергия. Экзотическая материя. Где вы её берете? Реактор на антиматерии?
– Мы называем это "эффектом Казимира на стероидах", – Никита позволил себе тень иронии.
– Извлечение энергии из вакуумных флуктуаций.
– Нулевая точка…
– прошептала она.
– Тесла был прав.
Политики смотрели на них как на сумасшедших, говорящих на птичьем языке. Но между Никитой и Анной натянулась невидимая нить. Он чувствовал её разум – острый, быстрый, голодный. Она не боялась "пришельца". Она хотела разобрать его на винтики, чтобы понять, как он работает.
– Достаточно, – прервал их американский дипломат.
– Мы здесь не для лекций по физике. Конкретно: что вы хотите? Ресурсы? Территории? Подчинение?
Голограмма снова повернулась к центру стола.
– Нам не нужны ваши ресурсы. У нас есть вся таблица Менделеева в поясе астероидов. Нам не нужны территории. Нам нужен…
– Никита на секунду замялся. Что им нужно? Легализация? База? Помощь в ремонте?
– Нам нужен диалог. И гарантии ненападения. Взамен мы готовы поделиться знаниями. Медицина. Энергетика. Очистка атмосферы.
– Бесплатный сыр?
– хмыкнул русский генерал.
– Плата будет, – жестко ответил Никита.
– Плата – ваша адекватность. Вы прекращаете войны. Вы объединяете усилия космических программ. Мы не будем работать с отдельными странами. Мы будем работать с Землей.
Ультиматум. Он все-таки поставил ультиматум.
– У вас 24 часа на формирование единого комитета, – сказал Никита.
– До тех пор "Эвреон" остается на орбите. Любая агрессия будет купирована. Конец связи.
Голограмма мигнула и исчезла.
Орбита Земли. Мостик "Эвреона".
Никита стянул нейрообруч и швырнул его на панель. Руки тряслись.
– Ну как я?
– спросил он в пустоту.
– Театрально, – оценила ARIA.
– Уровень пафоса – 8 из 10. Но эффективно. Анализ психолингвистических паттернов делегатов показывает смесь страха и жадности. Жадность победит. Они пойдут на условия.
– А та женщина… Соколова.
– Анна Викторовна Соколова. 32 года. Доктор наук, МГУ и MIT. Специализация: гравитационная физика и теория струн. Ведущий аналитик проекта SETI. IQ 165. Характер… сложный.
– Она поняла, – Никита потер виски.
– Она единственная там поняла, что я не угрожаю, а хвастаюсь.
– Она опасна, Капитан. Её когнитивный профиль указывает на высокую интуицию. Она будет копать. И она найдет несостыковки в вашей легенде.
– Пусть копает, – Никита усмехнулся, вспоминая её горящие глаза.
– Нам нужны умные люди, ARIA. Если мы хотим спасти эту планету от того, что ждет её в будущем… нам понадобятся союзники.
Он посмотрел на экран, где голубая планета медленно поворачивалась к ним ночной стороной. Огни городов вспыхивали, как нейроны в мозгу великана.
– Найди мне всё на неё. Статьи, диссертации, личные дела. Я хочу знать, с кем имею дело.
– Выполнение…
– ARIA на секунду замолчала.
– Капитан, фиксирую входящий сигнал. Узконаправленный луч. Шифрование нестандартное.
– Военные?
– Нет. Источник – частный сервер в Женеве. Подпись… Анна Соколова.
Никита замер.
– Что там?
– Текст. Одно слово.
На главном экране всплыло окно сообщения. Белые буквы на черном фоне.
СПАСИБО.
Никита смотрел на слово, и уголки его губ дрогнули в улыбке.
– Кажется, первый контакт прошел успешнее, чем мы думали.
– Или она уже начала свою игру, – парировала ARIA.
– Посмотрим.
Никита откинулся в кресле. Игра началась. И теперь он был не один.
ГЛАВА 8. ЛОВУШКА
Орбита Земли. Борт крейсера «Эвреон». Оружейный отсек.
Никита стоял перед зеркалом, но отражение ему не принадлежало.
На него смотрел не задерганный сисадмин из Бибирево, мечтающий о пицце и стабильном коннекте. На него смотрела машина смерти. Двухметровая, закованная в матово-черный композит, поглощающий свет. Гладкие пластины брони перетекали одна в другую, напоминая хитин гигантского насекомого. Ни швов, ни стыков – словно этот скафандр не собрали, а вырастили.
– Ты уверен, что это не перебор?
– спросил он. Голос прозвучал глухо, отразившись от стенок шлема, но тут же был очищен фильтрами и передан в эфир идеально чистым баритоном.
– Анализ угроз показывает вероятность силового захвата в 89.4%. Легкий скафандр класса "Странник" не выдержит попадания из крупнокалиберной снайперской винтовки. Экзоскелет "Эгида-7" выдержит прямое попадание танкового снаряда. Выбор очевиден, Капитан.
Никита поднял руку. Черная перчатка сжалась в кулак. Он не почувствовал сопротивления материала, только легкое жужжание сервоприводов, усиливающих движение."Эгида". Звучало пафосно. Как и все на этом проклятом корабле.
– Я иду на переговоры, ARIA. А не штурмовать Звезду Смерти. Если я заявлюсь туда в виде Дарта Вейдера на стероидах, они решат, что я пришел их убивать.
– Они в любом случае так решат, – спокойно возразила ARIA.
– Психотип "Военный/Политик" интерпретирует любую неизвестную переменную как угрозу. Ваша задача – не понравиться им. Ваша задача – выжить. Кроме того, анализ атмосферных данных в точке высадки показывает повышенную концентрацию озона и статического электричества. Грозовой фронт. "Эгида" обеспечит изоляцию.
– Гроза, – усмехнулся Никита.
– Символично. Как в плохом кино. Герой спускается с небес под раскаты грома.
Он повернул голову, проверяя сервоприводы шеи. Легкое жужжание, почти неслышное, но ощутимое вибрацией в основании черепа. Скафандр был не просто одеждой. Это был второй скелет, вторая кожа, вторая нервная система. Он подключался к нейрошунту за ухом, сливаясь с разумом. Никита подумал "сжать кулак" – и гидравлика сжала композитные пальцы с силой, способной превратить камень в пыль. Он подумал "зум" – и линзы визора приблизили микротрещину на стене в другом конце отсека.