Хранители. Проект «О.З.О.Н.»
«Раз нет возможности разрядить ловушку, значит, надо как-то ее обозначить».
Балабол ухватился за пришедшую на ум идею. Решил было наломать веток и бросить в аномалию, но передумал. Уж больно не хотелось приближаться к болоту. Пахло и в самом деле нехорошо, как будто в трясине гнили туши мутантов. Будь у него с собой противогаз, он так бы и поступил, но пришлось искать другой способ.
– Повторяйте за мной. – Балабол наклонился, обеими руками вырвал с корнем траву и выпрямился.
Лань с Потапычем переглянулись. В ее взгляде читалось недоумение, она как будто спрашивала напарника: «Что он творит?» Потапыч пожал плечами, но сделал, как велел проводник. Брюнетка замешкалась на секунду, но последовала примеру мужчин.
– А теперь кидайте это добро в аномалию, рвите еще и снова бросайте.
Балабол швырнул траву перед собой, наклонился, вырвал новую порцию «маркеров» и отправил вслед за первой. В танцующем над «юлой» воздушном вихре закружились отдельные травинки и торчащие из комков черной земли зеленые стебли.
«Туристы» поняли задумку. Вскоре зона действия аномалии была видна невооруженным глазом.
Размеры гравитационной ловушки поражали воображение. Одним краем деструктив чуть ли не соприкасался с холмом. Расстояние от помеченного травой воздушного вихря до практически отвесного склона не превышало десяти сантиметров. Растущие на вершине холма сосны шумели пышными кронами на ветру, скрипели янтарного цвета стволами, словно предупреждая путников о притаившейся внизу опасности.
Колючие кусты на берегу болота от другого крыла ловушки отделяла настолько узкая полоска земли, что пройти по ней, не потревожив аномалию, можно было только боком.
Балабол повернулся к попутчикам.
– Я первый, а вы потом по одному и только после моего сигнала. Вопросы есть?
«Пассажиры» как будто воды в рот набрали. Они во все глаза смотрели на кружащую в воздухе траву. Наверное, думали, как преодолеть препятствие и не сыграть при этом в ящик.
– Ну, раз вопросов нет, тогда решайте, кто за кем. Я пошел.
Дмитрий шагнул к воздушному вихрю, чувствуя одновременно прилив адреналина и необычайный заряд бодрости, как будто аномалия делилась с ним сконцентрированной внутри нее энергией. Повернулся спиной к ощетинившимся шипами кустам и боком, словно краб, медленно зашагал по безопасной тропе.
Длинные травинки, обрывки стеблей, комки почвы с торчащими из них белыми и тонкими, как волоски, корешками плавно кружили перед ним. Он чувствовал, как прохладный воздух скользит по влажным от пота щекам, и ему казалось, что это не легкий ветерок обдувает кожу, а смерть дышит ему в лицо.
На середине тропы Балабол оказался в считаных миллиметрах от той незримой черты, за которой наступала фатальная необратимость. Аномалия как будто почувствовала присутствие потенциальной жертвы. «Маркеры» заметно ускорились. Увесистый комок земли скользнул по щеке смельчака, саданул по носу и рассыпался на десятки мелких комочков. Удар был такой силы, что на глазах Дмитрия выступили слезы. Он инстинктивно дернулся. Аномалия отреагировала на его движение в свойственной ей манере.
Лань испуганно вскрикнула, когда воздух над деструктивом сгустился настолько, что стали видны спиральные крылья вихря. Она прижала пальцы левой руки к губам и с замиранием сердца следила за проводником. Тот застыл в напряженном ожидании и, казалось, намертво прирос спиной к колючим веткам кустарника.
Все это время Потапыч внешне оставался спокоен. Он сохранил невозмутимое выражение лица, но интенсивно бьющаяся на лбу жилка и расширенные зрачки с головой выдавали его волнение. Час назад он солгал, сказав, что ничего не помнит. Когда Балабол побледнел, его тоже накрыло волной воспоминаний. Отрывочные фрагменты боя на затерянной в снегах базе пронеслись перед его внутренним взором, но это было чем-то вроде дополнительного бонуса. В тот миг он вспомнил главное: они отправились туда следом за Балаболом, потому что не могли позволить ему потеряться из виду. Им дали задание сопровождать его везде, куда бы он ни направился, и доставить живым нанимателю. Лань, вероятно, вспомнила об этом раньше него. Ее слова о Болотном Лекаре – лучшее тому подтверждение. Они почти выполнили заказ, но теперь рисковали остаться без вознаграждения из-за паршивой аномалии.
Сквозь заволакивающую глаза мутную пелену Балабол смотрел на кружащий в воздухе растительный мусор. То ли от этого беспрестанного мельтешения, то ли от присутствия близкой опасности, то ли по иной непостижимой разумом причине в голове сталкера как будто включился кинопроектор. В памяти пестрой лентой замелькали события недавнего прошлого. С пугающей отчетливостью разрозненные фрагменты стремительно складывались в общую картину. Он вспомнил, что заставило его отправиться в арктическую пустыню, и поймал себя на мысли, что легко может оборвать грядущие мучения. Достаточно было сделать маленький шаг вперед – и с пожирающей его изнутри болезнью будет покончено.
Под натиском здравых рассуждений желание свести счеты с жизнью растаяло, как утренний туман под первыми лучами солнца. Разве он трус, чтобы искать спасение в смерти? Благодаря их вмешательству Зона вернулась, а значит, у него появился шанс выздороветь. Главное, найти нужный артефакт, а лучше два, и верить, что это поможет. Вот если из его затеи ничего не выйдет, тогда он подумает о прыжке в аномалию, а пока стоит заняться насущными делами.
– Слава Зоне, – прошептал Потапыч, как только проводник сделал шаг в сторону и медленно двинулся по тропе вдоль опасного участка.
Когда Балабол оказался по ту сторону аномалии, Лань повернулась к напарнику. В глазах светилась неподдельная радость.
– Получилось! У него получилось! – воскликнула она. – Уф-ф, от сердца отлегло. Знал бы ты, как я перепугалась. Ну, думаю, сейчас аномалия рванет, и не видать нам вознаграждения как своих ушей.
Потапыч удовлетворенно покивал.
– Так, значит, я не ошибся и о Лекаре ты упоминала не просто так. Как думаешь, а Балабол вспомнил, что заставило его отправиться на Новую Землю?
– Не знаю, – пожала плечами Лань. – Не хотелось бы. Он тогда наверняка отправится искать нужный ему артефакт, и нам придется из кожи вон лезть, чтобы выполнить заказ.
– Эй! Вы долго там совещаться будете? – крикнул Балабол. – Никак не можете решить, кто из вас первым мимо деструктива пойдет?
– Ладно, потом поговорим. Проблемы надо решать по мере их поступления, – торопливо прошептал Потапыч и гаркнул во все горло: – Ага! Лань трусишкой оказалась. Вот, пытаюсь уговорить.
– Ах ты ж! – Лань сердито поджала губы и двинула напарника локтем в бок. – Нашел на кого свалить, да?
– А что я должен был сказать? – удивленно выкатил глаза Потапыч. – Давай, ты первая, я замыкающий. И пошевеливайся, а то он обо всем догадается. Плакали тогда наши денежки.
Наемник склонил голову в шутливом полупоклоне и показал руками на аномалию: дескать, после вас, мадам.
Лань наморщила носик, фыркнула и с гордо поднятой головой пошла к кружащимся в воздухе травинкам.
– На середине тропы держись ближе к кустам и не делай лишних движений, – посоветовал Балабол.
– Да я уж поняла. Видела, как ты чуть было ласты не склеил, – буркнула под нос брюнетка, повернулась боком и медленно зашагала по тропе.
Мужчины затаив дыхание наблюдали за ней. Балабол с хрустом сжал кулаки, а Потапыч так стиснул зубы, что заныли челюстные мышцы, когда вихрь аномалии ускорил вращение. Поток воздуха подхватил женские волосы. Длинные черные пряди стелились параллельно плечам, словно у парящей в толще воды русалки. На мгновение показалось, что Лань испугается и аномалия все-таки получит долгожданную жертву.
В отличие от переживающих за нее мужчин, Лань чувствовала себя превосходно. Она не испытывала страха. Наоборот, ситуация с волосами ее позабавила и придала сил. Сохраняя спокойствие, женщина протиснулась сквозь безопасный коридор и встала рядом с Балаболом. Через две минуты к ним присоединился Потапыч, и маленький отряд снова стал одним целым.
Желтый ослепительный шар сиял в синем, без единого облачка, небе. Судя по положению светила над горизонтом, время приближалось к полудню. Похожая на нефть болотная жижа с раннего утра жадно поглощала солнечные лучи. Трясина так сильно прогрелась, что на ее отливающей черным глянцем поверхности появились радужные пузыри. Они набухали и лопались с громкими хлопками, как будто пробки вылетали из бутылок. Пока путники проходили сквозь «игольное ушко», из-за постоянного движения воздуха над аномалией тяжелый густой запах болотных испарений не чувствовался. Сейчас же удушающее зловоние окружало отряд со всех сторон.
Балабол первым надышался гнилостных миазмов. Не прикрытая маской кожа его лица напоминала корку плесневелого мандарина: такая серая и пористая она была на вид. Каждый вдох провоцировал рвотные позывы, и он держался из последних сил.
Красивое личико Лани приобрело зеленоватый оттенок и осунулось. Будто подведенные густыми тенями глаза слезились.
Лучше всех выглядел Потапыч. Болотные запахи не успели в полной мере оказать на него негативное воздействие, но кое-какой след все же оставили. Нос покраснел, а на щеках появились кровавые прожилки.
Проводник кивком велел идти за ним и потопал к раскидистой сосне. Хвойное дерево тихо поскрипывало узловатыми ветками в сотне шагов от них и, словно исполинский часовой, охраняло выход из «игольного ушка».
– Привал, – прохрипел Балабол и первым опустился на присыпанную рыжей прошлогодней хвоей короткую траву. Лань примостилась рядом с ним в тени под деревом, подняла глаза к шумящим над головой веткам. Слева от нее тяжело плюхнулся Потапыч, вытянул ноги и шумно засопел носом.
Проводник упал на локоть, повернулся боком к попутчикам, просунул пальцы под верхний край давным-давно подаренной Болотным Лекарем защитной повязки, дернул. Шнурки из прочной кожи большенога затрещали, но выдержали. Маска повисла на подбородке. Балабол жадно глотнул ртом пахнущий хвойной свежестью воздух и медленно выпустил через нос. Он дышал так несколько минут, пока не почувствовал себя лучше, затем закрыл изуродованную часть лица маской и посмотрел на попутчиков.
Короткий отдых всем пошел на пользу. Зеленоватая бледность исчезла с лица Лани, глаза перестали слезиться, а тени вокруг них стали не так заметны. Нос Потапыча по цвету больше не напоминал помидор, хотя на кончике и возле крыльев широких ноздрей виднелись тонкие ниточки лопнувших сосудов.
– Отдохнули? – спросил, надышавшись, Балабол. Лань ответила кивком, а Потапыч пробурчал что-то невнятное. Проводник неторопливо поднялся на ноги. Наемник последовал его примеру. – Тогда привал окончен. Встали и пошли.
– Долго еще? – Лань грациозно протянула руку. Потапыч правильно понял намек, сжал узенькую женскую ладошку в своей лапище и помог напарнице подняться.
Балабол показал на северо-восток. Там, в небольшом отдалении от них, шелестела листвой зеленая стена.
– Видишь вон те кусты? – обращаясь к бородачу, показал Дмитрий. – Это передний край небольшого леса. За ним будет поле, а за полем овраг. Говорят, это русло древней реки. Стороной обходить долго, так что мы через него переберемся, а там и до деревни рукой подать.
– Не близко, – заметил Потапыч.
– Да не, думаю, за час уложимся. Если тайник сохранился, вы получите обещанное, и наши пути-дорожки разойдутся. Я отправлюсь по своим делам, а вы идите куда хотите.
Наемники переглянулись. Балабол в это время задумчиво смотрел вдаль и не видел, как забеспокоились попутчики.
– Ну, об этом пока рано говорить, – пробасил Потапыч. – Сначала надо решить проблему, потом будем обсуждать, кто, куда и с кем отправится.
Проводник покосился на спутников. Лань и Потапыч, как по команде, растянули губы в дежурных улыбках.
«Кто вы такие, Зона вас побери, и зачем Лани понадобился Болотный Лекарь?» – подумал Балабол, улыбнулся в ответ и потопал к указанному им ориентиру. Лань с Потапычем двинулись за ним. Вскоре троица с треском вломилась в высокие кусты лещины, из которых шумно выпорхнули потревоженные птицы. Нервно щебеча, пичуги черной стайкой полетели прочь от негостеприимного места, уселись на ветки растущей неподалеку рябины и на все лады принялись распекать двуногих существ.
За кустами, как и обещал проводник, начинался лес. Точнее, даже не лес, а полупрозрачная рощица из молодых деревьев. Лавируя между тонкими стволами, путники быстро приближались к заросшему кустарником и быльем полю и через несколько минут зашуршали бурой травой.
Шорох сухих стеблей и стрекот насекомых расслаблял. Хотелось лечь в траву, понежиться на солнышке, подставляя лицо теплым лучам. Балабол старательно гнал прочь подобные мысли. В ситуации с неработающим ПДА потеря концентрации сулила печальные последствия: от попадания в не замеченную вовремя ловушку до столкновения нос к носу с мутантами.
К счастью, ни того, ни другого не произошло. Аномалии заранее выдавали себя примятой травой, трескучими разрядами молний или зеленоватым туманом испарений. С мутантами тоже все обстояло хорошо. Встреченные путниками кабаны бродили вдалеке, что-то выискивая в траве возле кустов. Ветер дул со стороны мутохряков, донося до путников слабый запах навоза. Остротой зрения эти твари не славились, так что бояться было нечего. Отряд прошел мимо них не таясь и пятнадцать минут спустя приблизился к кустам малины. С треском ломая сухие ветки, обрывая листву и колобашки незрелых ягод, путники продрались сквозь густые заросли и остановились на краю оврага.
Потапыч заглянул вниз и присвистнул от удивления. Навскидку глубина оврага превышала пятьдесят метров, а ширина – все сто или того больше. На крутых склонах росла трава, под разными углами к спуску торчали кривые деревья. Сквозь зеленый ковер тут и там проглядывали похожие на руки мертвецов узловатые корни и пласты покрытой трещинами красноватой глины. Внизу журчала вода. Дно оврага пряталось за опутанными повиликой кустами шиповника, и с высоты было не понять: речка там бежит или ручей.
Пока Потапыч разглядывал препятствие, Балабол сел, свесив ноги, на краю склона. Лань встала слева от него.
– Спускайся по моим следам, – посоветовал Балабол.
– Это еще почему? Думаешь, не смогу выбрать оптимальный маршрут и обязательно врежусь в дерево?
– Вовсе нет. Просто так меньше шансов разодрать в кровь руки и лицо в кустах на дне оврага. Ну все, я пошел.
Он оттолкнулся руками от земли и заскользил вниз по склону. Хватаясь за ветки деревьев и с корнями выдирая каблуками траву, Балабол старался корректировать направление и скорость спуска. Через минуту он с треском вломился в кусты и заворочался в них, как медведь.
Потапыч слышал разговор проводника и напарницы и сделал правильные выводы. Две неровные черные бороздки и плавающие над глиняными проплешинами красноватые облачка пыли служили прекрасным ориентиром. Бородач сел на то место, где недавно был Балабол.
– Эй, моя очередь! – В голосе Лани отчетливо прозвучали нотки обиды и возмущения.
– Еще чего. Не хочу, чтобы ты выглядела как драная кошка. – Потапыч оттолкнулся от края оврага и устремился вниз с криком: – Не отставай!
Он тоже вломился в заросли с треском, правда, на этот раз шум от вторжения в кусты был не таким громким. Лань подумала, что, может, это и к лучшему – спускаться последней, и отправилась за компаньоном.
Наемница скользила по склону, практически лежа на спине. Рубашка выбилась из джинсов, трава и комья земли попадали под плотную клетчатую ткань, прилипали к коже. Вблизи от колючих зарослей Лань вдавила левую ногу в землю сильнее, чем требовалось. Увидела, что ее несет в сторону от оставленного мужчинами пролома в кустах, инстинктивно прикрыла лицо и зашипела, когда шипастые ветки захлестали по рукам. Ноги уперлись во что-то твердое, согнулись в коленях. Женщину по инерции швырнуло вперед. Она вскрикнула. Отрешенно подумала, что наткнется на толстую ветку, та, словно пика, проткнет ее насквозь, и на этом все кончится. В этот миг крепкие руки схватили ее.
– Так и знал, что вляпаешься в неприятности, – прогудел Потапыч, гладя чуть подрагивающие от пережитого стресса женские плечи. Слева раздался треск, с каким Балабол прокладывал тропу в зарослях.
– Спасибо. – Лань благодарно посмотрела напарнику в глаза.
– Не за что. Мы все-таки одна команда и должны заботиться друг о друге.
Балабол ждал их на берегу широкого ручья возле импровизированной переправы. Большие серые валуны торчали из журчащего потока. Пятна мха и лишайников покрывали ноздреватую поверхность камней. Сверкающая на солнце вода облизывала огромные булыжники со всех сторон, оставляя на выпуклых боках влажные следы.
Когда «пассажиры» вышли из зарослей, проводник махнул рукой: мол, давайте за мной, – и запрыгал с камня на камень.
Потапыч помог спутнице взобраться на валун и легонько шлепнул по ягодице.
– Давай, скачи, как лань.
Лань улыбнулась в ответ и прыгнула на соседний камень. С него перескочила на другой, с того на третий – и так добралась до противоположного берега. Подождала напарника – тот чуть не свалился в воду на середине пути и лишь благодаря чудесам эквилибристики удержался на валуне – и вместе с ним отправилась к проложенной проводником тропе в зарослях.
Балабол в это время карабкался по склону. Когда попутчики вышли из кустов, он ухватился за корень растущего на краю яруги старого дуба. Пользуясь им как веревкой, выбрался из глубокой промоины и зашагал к расположенной в километре отсюда деревне.
Через пару минут наемники выбрались из оврага и догнали проводника. Балабол привел их к кустам сирени. Когда-то это была живая изгородь возле одного из крайних домов поселения. За годы без должного ухода кусты выплеснулись далеко за пределы околицы и образовали нечто вроде зеленого коридора для скрытного приближения к деревне.
Дмитрий нырнул в кипящие листвой заросли. Старясь не поднимать лишнего шума, добрался до свободного участка земли возле развалин бревенчатого дома и залег рядом с густо облепленным мхом углом черного от времени сруба. Отсюда открывался прекрасный вид на центральную улицу населенного пункта.
Наемники последовали за ним. Потапыч первым увидел лежащего на земле Балабола. Встал сначала на одно колено, потом на другое и растянулся на животе рядом с проводником. Чуть позже слева от мужчин Лань с грацией кошки легла на землю и поинтересовалась громким шепотом:
– А что мы тут делаем?
– Наблюдаем, – сухо ответил Балабол и попросил не мешать ближайшие несколько минут. Он пытался на слух определить, нет ли в заброшенной деревне зомби или мутантов.
Глава 5
Вот так встреча
Хранители раньше других узнали о возвращении Зоны. Им стало об этом известно до того, как Выброс обрушился на «Чернобыль Лэнд» и поменял привычный уклад жизни сотрудников и посетителей парка.
Индикатором перемен послужил Скиталец. В тот судьбоносный миг он сидел за столом с Крапленым. Бельмастые глаза слепо пялились на пляшущий под колпаком керосинки огонек.
Лекарь, шаркая тапочками, нес в одной руке пыхтящий чайник, а в другой – три чайные чашки с позвякивающими в них ложками. Когда хозяин дома приблизился к столу, Скиталец поднял обтянутые пергаментной кожей с коричневыми пятнышками ладони и покрутил ими перед собой.
– Вижу. – По морщинистым щекам старика покатились крупные слезы. – Каждое пятнышко, каждую складочку, все вижу.
Карие в желтую крапинку глаза Болотного Лекаря засветились счастьем. Он шмыгнул носом, поставил чайник на стол, нисколько не беспокоясь, что закопченное дно оставит на скатерти черные пятна, сгрузил рядом чашки. Вынул платок из кармана, снял очки и сказал, протирая круглые стекла в тонкой металлической оправе:
– Значит, у них получилось. Эх, и заживем сейчас. У меня снова работы будет хоть отбавляй. Зомби, мутанты, сталкеры – все ко мне потянутся, а я только рад буду, никому в помощи не откажу.
– Опять не дом, а проходной двор будет, – добродушно проворчал Крапленый, наблюдая, как Лекарь надевает очки. Это было похоже на ритуал. Сначала тот водрузил их на нос, потом завел пружинные дужки за уши и несколько раз сместил оправу от кончика носа до переносицы, как будто настраивал четкость изображения. – Забыл, чем твоя хлебосольность в прошлый раз закончилась? Смотри, как бы не вошло в привычку новую хату раз в несколько лет строить.
– Не ворчи, молод еще. Это Скитальцу по возрасту положено гундеть, а он, вишь, молчит как рыба в пироге.
Оба Хранителя посмотрели на седобородого. Тот держал в одной руке серебряную ложечку с дивным узором на ручке, а в другой чашку с розами на пузатых боках и по очереди разглядывал то один, то другой предмет, словно видел впервые.
Лекарь чуть слышно шикнул, поманил Крапленого пальцем, приставил ладонь к небритой щеке собеседника и прошептал:
– Глянь, как старый от счастья обомлел.
– Я все слышу, – ворчливо проскрипел Скиталец. Ложка дважды звякнула. Первый раз, когда он бросил ее в чашку. Второй, когда донце чайной посуды стукнулось о застиранную скатерть. – Тебе, Лекарь, стыдно должно быть. Ты бы лучше не шуточки в мой адрес отпускал, а долг хозяина дома как следует исполнил.
Лекарь смущенно кашлянул. Взял чайник. Хотел налить кипяток в чашку Скитальца, но тот накрыл ее ладонью.
– Не жлобься. Воды нахлебаться всегда успеем. Неси-ка нам чего-нибудь покрепче из закромов. Али припили все без меня, пока я глазами маялся?
Лекарь фыркнул, поставил чайник на скатерку и сказал Крапленому с наигранной обидой в голосе:
– Нет, ты посмотри. Мы за ним ухаживали, места себе не находили, волновались за него, а он вишь, как плохо о нас думает.
Крапленый с серьезной миной зацокал языком, качая головой.
Скиталец медленно похлопал в ладоши.
– Молодцы, хороший концерт устроили. Но я так и не понял: вино будет или кипятком кишки пополощем и все на этом?
– Да будет тебе вино, успокойся. Праздник чаем не отмечают.
Лекарь встал, прогрохотав табуреткой по крашенным коричневой краской половицам, хотел сходить на кухню за бутылочкой хорошего вина, но не успел: ПДА на руке Крапленого ожил. Комната наполнилась хрипом помех и чужими голосами.
Сеанс неожиданной связи прервался так же внезапно, как и начался, но и этого хватило, чтобы градус настроения в доме резко переменился. Недавняя веселость слетела с лица хозяина, как сорванный ветром с ветки осенний лист. Морщины на лбу превратились в глубокие складки. Глаза сузились в щелочки. Губы сжались в бледную полоску под густой щеткой жестких, как солома, усов.
Гости замерли в ожидании. Крапленый знал, в чем причина столь быстрой перемены настроения Лекаря, и не мешал тому думать, а Скиталец молчал за компанию.
– Отряд Балабола надо вытащить из лап армейцев, пока те не узнали, кто они и откуда появились на дороге, – прервал долгую паузу Лекарь.
Брови Крапленого изогнулись.
– Предлагаешь мне в одиночку штурмовать военный городок?
– Надеюсь, до этого не дойдет. Попробую подергать за ниточки, может, чего и выгорит, но ты будь готов к любому развитию событий.
Крапленый и не рассчитывал на помощь Лекаря. Тот хоть и проявил себя искусным интриганом в истории с отправкой Балабола на Новую Землю, был не всесилен. С военными его мастерство подковерной возни могло не сработать. Для себя Крапленый решил, что если у Лекаря что-то выгорит – это станет приятным бонусом и не более того. Он привык во всем и всегда полагаться на свои силы.
Из дома на болоте Крапленый вышел, когда Выброс отбушевал над Зоной и оставил после себя запах озона и постепенно теряющее насыщенность красное зарево на горизонте. Так-то пси-штормы не представляли опасности для Хранителей. Зона позаботилась о своих избранниках и, вместе с дарованной каждому уникальной способностью, сделала их невосприимчивыми к разрушительному действию высокочастотного излучения ноосферы. Любой из Хранителей мог гулять во время опасного для простого смертного катаклизма, не опасаясь за физическое и психическое здоровье. Им не грозила участь превратиться в зомби. Напротив, Выбросы заряжали их невероятным количеством энергии, омолаживая тела и продлевая их жизни.
Крапленый специально повременил. Как и другие Хранители, он видел ловушки невооруженным глазом. Они напоминали ему огромные фантастические цветы диковинных форм и расцветок. Ему нравились ночные прогулки. Он получал от них удовольствие и на долгие месяцы впал в уныние, когда выяснилось, что Зона внезапно исчезла. Сегодня все вернулось на круги своя. Это было его первое после стольких лет свидание с Зоной, и он хотел, чтобы та встретила его во всей красе.
Но, помимо эстетической составляющей, у него был и чисто практический интерес. Первый за долгие годы Выброс напитал жизнью давно угасшие ловушки и породил новые. Артефакты в них зарождались не сразу после энергетической бури, а через определенное время. Раз Лекарь посоветовал быть готовым к любому развитию событий, значит, нужны артефакты, из которых путем нехитрых манипуляций можно в два счета сгенерировать в любом месте породившую их аномалию. Крапленый собирался применить своеобразные гранаты по назначению, когда дело дойдет до заварушки. А в том, что так будет, причем очень скоро, он не сомневался.