Песня костей и тени. Хроники проклятых земель

Тишина в гроте стала ещё глубже, ещё тяжелее. Море теней замерло. Даже мерцание разлома позади Лиры приостановилось. Каин замер, его теневая фигура слегка колебалась. Он смотрел на свою руку, на место, где его пальцы коснулись её кожи. Потом его взгляд – теперь уже не просто заинтересованный, а пытливый, оценивающий, с примесью только что испытанного шока – снова устремился на Лиру.

– Что… что ты сделала? – мысль была острее прежних, пронизанной не только холодом, но и искренним, непостижимым недоумением. – Ты… коснулась… сердца тьмы и… причинила боль?

Лира, корчась от внутреннего холода и чужой боли, которая теперь была и её болью, смотрела на него, не понимая, что произошло. Она увидела его реакцию. Увидела шок и в её опустошённом, забитом ужасом сознании мелькнула слабая, дикая искра:

«Я могу причинить ему боль. Я могу дотянуться до него.»

Это осознание было как глоток воздуха для утопающего. Крайне опасный, но дающий силу.

Шок в глазах Каина сменился нарастающей тьмой иного рода, не вечной ночи, а гнева. Холодного, расчётливого, смертоносного и интереса, перешедшего в нечто большее. Теперь он видел в ней не просто источник силы или любопытный артефакт. Он видел угрозу. Маленькую, хрупкую, но реальную. Способную причинить ему боль.

Игру в терпение он закончил.

Он не стал больше тянуть руку. Он взмахнул.

Тьма вокруг него среагировала мгновенно. Длинные, жидкие щупальца чистой черноты вырвались из моря теней, обвили Лиру с невероятной скоростью – вокруг талии, рук, ног. Холод был пронзительным, парализующим. Она даже не успела вскрикнуть. Щупальца сжались, подняли её в воздух, прижав руки к телу, не давая пошевелиться. Боль от ожогов вспыхнула с новой силой, но это было ничто по сравнению с ледяным ужасом плена и всепоглощающим давлением его воли.

– Ты удивительна, Лира Грейвзвиллер, – его мысль снова прозвучала в её сознании, но теперь в ней чувствовалась стальная хватка, не оставляющая места сопротивлению. – Но игра окончена. Теперь ты идешь со мной. Мы… исследуем твою уникальность.

Он даже не взглянул на Эзру, всё ещё корчившегося на камне. Он просто исчез, растворившись в море теней и Лира, скованная щупальцами тьмы, потащилась за ним, как трофей. Море теней начало отступать, унося их с собой, втягиваясь обратно в невидимую щель в своде грота. Последнее, что увидела Лира перед тем, как абсолютная чернота поглотила всё, – это мерцающий разлом в арке и слабый, отчаянный жест руки Эзры, тянущейся к ней. Затем – ничто.

Путешествие было кошмаром вне времени и пространства. Лира не видела, не слышала, не чувствовала ничего, кроме всепроникающего холода щупалец и неослабевающего давления воли Каина. Она была подвешена в абсолютной темноте, в вакууме ощущений, кроме его присутствия. Оно висело над ней, тяжёлое, как гора, изучающее. Она чувствовала его мысленный взгляд, скользящий по её обожжённым рукам, по её выжженной пустоте, по месту, где его прикосновение вызвало боль. Он анализировал. С холодной, безжалостной точностью учёного, разглядывающего редкий, опасный образец.

Иногда в черноте мелькали образы. Мимолетные, как сны наяву. Бескрайние пустоши под кроваво-красным небом, усеянные костями невообразимых существ. Кишащие тени подземные города, построенные из чёрного стекла и кричащих костей. Башни, пронзающие ядовито-зелёное небо, с которых лилась нескончаемая процессия призраков. Проклятые Земли. Его владения. Вид с высоты его могущества.

Затем чернота рассеялась. Щупальца ослабли, но не отпустили, поддерживая её на ногах. Она стояла на вершине чёрной базальтовой скалы, под небом, которого никогда раньше не видела. Над головой не было ни луны, ни солнца. Лишь бесчисленные, тусклые звезды из пепла – серые, мёртвые точки света, слабо освещающие фантастический пейзаж.

Внизу простиралось море чёрных дюн, колышущихся, как живое существо. На горизонте высился город. Не руины, как тихая гавань, а чудовищный, пульсирующий организм из чёрного камня, кости и застывшей тени. Башни, похожие на сломанные клыки, стены, покрытые биением, как жилы, мосты из скрежещущих позвонков, перекинутые над пропастями, где клубилась зелёная мгла. От города веяло безумием, мощью и бесконечной тоской. Цитадель Каина, Сердце проклятия.

Рядом с ней, чуть вперёди, парил он сам. Его теневая фигура была обращена к городу, к его владениям. Он не смотрел на неё, но она чувствовала его внимание, сфокусированное на ней сильнее, чем на всём этом адском пейзаже.

– Добро пожаловать домой, маленькая могильщица, – его мысль прозвучала без эмоций, но в подтексте чувствовалась та самая новая нота – настороженность, смешанная с непоколебимым решением. – Здесь мы разберёмся… с твоей уникальной способностью причинять боль и найдём способ обратить её… в служение.

Он сделал едва заметный жест. Щупальца тьмы мягко, но неумолимо подтолкнули Лиру вперёд, по узкой тропе, ведущей вниз, к чёрным дюнам и пульсирующему кошмару цитадели. Путешествие закончилось. Плен начался. Под мёртвыми звездами из пепла, в самом сердце Вечной ночи, где падший регент собирался разгадать тайну могильщицы, способной коснуться его ледяного сердца болью и цена этого разгадывания, Лира знала, будет запредельной.

Тропа вниз была высечена в самой скале – чёрной, гладкой, как обсидиан, и холодной даже сквозь подошвы её прочных сапог. Щупальца тьмы, державшие её, не исчезли; они лишь ослабили хватку, превратившись в холодные, невидимые наручники, сковывающие запястья и лодыжки, направляющие каждый шаг. Каин парил вперёди, его теневое одеяние колыхалось в такт невидимому ветру, наполненному запахами тлена, озона и чего-то металлического, как кровь. Он не оглядывался, но его внимание было тяжёлым саваном, наброшенным на Лиру, ощутимым в каждом мускуле, в каждой попытке глубоко вдохнуть этот отравленный воздух.

Пейзаж Проклятых Земель разворачивался перед ней во всей своей чудовищной славе. Чёрные дюны, мимо которых они шли, были не песком. Это была мелкая, колотая кость, перемешанная с застывшей, похожей на смолу тенью. Она шевелилась под ногами, как живая, издавая тихое, противное шуршание. Вдали виднелись леса – не деревьев, а гигантских, искривлённых грибов цвета запекшейся крови и коралловых наростов из чёрного стекла, пульсирующих тусклым зловещим светом. Над ними кружили стаи бесформенных сгустков тьмы с горящими зелёными точками-глазами. Глаза поворачивались к процессии, следя за ней с немым, хищным любопытством и над всем этим – Цитадель, чем ближе они подходили, тем чудовищнее она становилась. Это был не замок. Это был спрут, вцепившийся щупальцами башен и контрфорсов в саму землю. Стены, сложенные из гигантских, неправильной формы блоков чёрного базальта и полированных костей неведомых существ, вздымались к небу, утыканному теми самыми пепельными звёздами. Башни напоминали сломанные рёбра, скрученные рога или гигантские клыки. Окна зияли, как пустые глазницы, и из них сочился зеленоватый, ядовитый свет. Мосты, сплетённые из гигантских, скрежещущих друг о друга позвонков, соединяли разные части города-крепости над пропастями, где клубилась густая, зелёная мгла, из которой доносились неясные стоны и шелест чешуи о камень, но самым ужасным был ритм.

Весь город пульсировал. Медленно, мощно, как огромное, спящее сердце. Свет в окнах мерцал в такт, стены слегка вибрировали, передавая эту пульсацию в кости под ногами Лиры. Это был ритм не машины, а ритм жизни. Извращённой, чужеродной, но жизни. Жизни самого Каина или проклятия, воплощенного в камне и кости.

Лира шла, цепенея от ужаса и отчаяния. Её собственное сердце бешено колотилось в груди, мелкой дрожью, контрастирующей с мощной пульсацией цитадели. Её обожжённые ладони ныли, выжженная пустота внутри зияла, как открытая рана, а воспоминание о том, как она причинила боль этому богу тьмы, казалось одновременно единственной искрой надежды и источником глубочайшего страха.

«Он боится меня?» – мелькнула мысль. – «Или я просто стала для него еще более интересным объектом для пыток?»

Они приблизились к гигантским воротам цитадели. Это были не створки из дерева или металла, а две огромные челюсти, высеченные из чёрного камня и утыканные острыми обломками костей вместо зубов. Над аркой, в обрамлении стилизованных крыльев летучей мыши из того же чёрного камня, был высечен символ: круг, перечёркнутый треснувшей молнией или сломанным мечом как знак падения. Ворота стояли открытые, и из проёма лился холодный, зеленоватый свет и нёсся гул – не голосов, а скрежета, шипения, отдалённых воплей и мерного, тяжелого топота.

Каин парил прямо в проём, не замедляясь. Лиру толкнули следом. Щупальца тьмы исчезли у самых ворот, растворившись в воздухе, но ощущение невидимых пут осталось. Она переступила порог – и мир сжался, захлестнув её волной шума и запаха.

Внутри Цитадели было еще страшнее, чем снаружи. Они оказались на огромной, мощёной чёрным камнем площади. Вокруг возвышались здания-монстры, чьи фасады были покрыты барельефами, изображающими сцены невообразимых страданий и извращённой власти. Повсюду двигались фигуры.

Нежить, но не примитивные скелеты с края Морнфела. Это были шедевры некромантического кошмара. Рыцари в искорёженных, ржавых доспехах, под которыми виднелись сросшиеся костяные структуры, пустые шлемы скрывали горящие синим пламенем глазницы. Существа, похожие на гигантских пауков, чьи тела были сплетены из рёбер и шипастых хвостов, а лапы заканчивались костяными клешнями. Двуличные горгульи из чёрного камня с горящими зелёным светом щелями вместо глаз, медленно поворачивающие головы на скрипучих шеях и тени, множество теней. Более плотных, чем те, что были снаружи, принимающих мимолётные, угрожающие формы, скользящих по стенам и потолку, как чёрные струйки масла.

Все они замерли, когда Каин появился на площади. Повернули головы, шлемы, щели-глаза в его сторону. Не в поклоне, а в застывшем ожидании. Абсолютной, мёртвой тишины. Даже скрежет и стоны на мгновение стихли. Власть, исходившая от него, была осязаемой, как внезапный мороз.

Он парил к центру площади, где возвышалась пирамида из чёрных, полированных черепов неведомых существ. Лира, оставленная у ворот, почувствовала, как тысячи невидимых глаз устремились на неё. Голод. Любопытство. Ненависть. Она была чужой. Живой. Тёплой. Игрушкой повелителя.

Каин поднял руку из тьмы и льда не для приветствия, а для приказа.

– Продолжайте.

Одно слово-мысль, брошенное в толпу и замерший ад ожил с удвоенной силой. Скрип, вой, топот, звон цепей – всё слилось в оглушительную какофонию. Никто не посмотрел больше на Лиру. Все подчинились воле хозяина, но она знала – они помнят. Они видят.

К Лире, скользя бесшумно по чёрному камню, приблизилась фигура ни не нежить, не тень, а человек. Почти. Высокий, невероятно худой мужчина, облачённый в чёрные, струящиеся одежды, напоминающие погребальный саван. Его кожа была мёртвенно-бледной, почти прозрачной, сквозь неё просвечивали синеватые прожилки. Волосы – длинные, цвета воронова крыла, ниспадающие на узкие плечи. Лицо – аристократически тонкое, с высокими скулами и острым подбородком, но лишённое всякого выражения. Как маска, только глаза были живыми. Холодными, пронзительно-голубыми, как лёд на глубине, и невероятно старыми. В них светился ум, лишённый тепла и сострадания. Он держал в руках посох из чёрного дерева, увенчанный кристаллом тёмно-фиолетового цвета, в котором пульсировал тусклый свет.

Он остановился перед Лирой, его взгляд скользнул по её обожжённым рукам, по лицу, задерживаясь на глазах, будто читая историю её страха и сопротивления. Он не кланялся, не проявлял ни страха, ни почтения. Только холодную оценку.

– Лира Грейвзвиллер, – его голос был тихим, мелодичным, как звон тонкого стекла, но лишённым интонаций. Он звучал слишком громко в её оглушенном сознании. – Я – Силас. Наместник вечной цитадели и хранитель покоен господина. Ты будешь следовать за мной. Попытка бегства или сопротивления будет… нецелесообразна. – Он слегка наклонил голову, указывая посохом в сторону одного из чудовищных зданий – высокого, узкого, как игла, с окнами-бойницами. – Твои апартаменты ждут.

Лира не двинулась с места. Её ноги словно вросли в чёрный камень. Страх сковывал, но глубже страха горела ярость. Ярость пленницы.

– Апартаменты? – её голос сорвался на хрип. – Выглядит как тюрьма.

Силас не изменился в лице. Его голубые глаза лишь чуть сузились.

– Все в цитадели служит господину. Ты – не исключение. Твои апартаменты обеспечат тебе безопасность от… любопытства местных обитателей. – Он кивнул в сторону группы костяных рыцарей, которые замерли неподалеку, их синие глазницы пристально следили за ней. – И предоставят господину удобный доступ для изучения. – Он сделал шаг вперёд. – Идём. Его терпение, даже после твоего… инцидента… не безгранично.