Песня костей и тени. Хроники проклятых земель

– Я ничего не хотела… Я просто защищала ребёнка… – пробормотала Лира.

– Хочешь или не хочешь – значения не имеет, – отрезал Эзра. Он мягко ткнул посохом в землю рядом со следом её руки. – Ты коснулась истока. Пусть и повреждённого. Твой дар… он резонирует. Он пробуждает то, что должно спать. Он притягивает взгляд того, кто слушает в тени. – Он имел в виду Каина. Лира почувствовала, как холодное внимание повелителя теней на мгновение сфокусировалось острее, будто в ответ на упоминание. – Он наблюдал за тобой здесь. С интересом. Большим, чем прежде.

Лира сглотнула комок страха.

– Вы… вы знаете о нём? О Каине? Он… падший регент, что это значит? Кто такой Аэлион?

Эзра замер. Его угольки-глаза сузились.

– Знания – тяжёлое бремя, девочка. Особенно сейчас. Особенно для тебя. Ты и так на волосок от пропасти. – Он взглянул на её руки, будто видел сквозь кожу повреждённую пустоту внутри. – Аэлион… был солнцем. Каин – его тенью. Регентами равновесия. Они хранили порядок вещей. Пока тень не возжелала стать светом. Пока не совершила предательство. Падение Аэлиона разорвало ткань мира. Открыло двери для того, что ждёт во тьме и Каин… Каин стал первым ключом. Тюремщиком у ворот, который сам стал частью тюрьмы падшим регентом, источником проклятия и его вечным пленником.

Лира почувствовала, как земля уходит из-под ног. История была невероятной. Библейской и ужасающе правдоподобной, учитывая то, что она чувствовала от следа и от самого Каина.

– Но… но при чём здесь я и мой дар?

– Твой дар… – Эзра протянул костлявую руку, не касаясь её, но словно ощупывая воздух вокруг неё. – Он не отсюда. Не от тьмы Каина. Он… из иного места из времени до падения или после. Он связан с самой жизнью и самой смертью. С их изначальной границей. Ты не просто успокаиваешь мёртвых, девочка. Ты видишь нити. Нити жизни, оборванной смерти и нити тени, что пытаются их опутать. Ты можешь… развязывать узлы. Как ты сделала у стены. – Он посмотрел на неё с внезапной остротой. – Это делает тень опасной для него и для всего, что он построил и очень… желанной.

«Желанной.» – Слово повисло в воздухе, холодное и многослойное. – «Желанной как инструмент, как угроза или как… что-то ещё?» – Лира вспомнила ледяной интерес Каина, его предложение научить. Её охватила дрожь.

– Что мне делать? – прошептала она, чувствуя себя потерянной, чем когда-либо.

– Беги, – резко сказал Эзра. Его взгляд метнулся к горизонту, к стене. – Или прячься, но прятаться от него почти невозможно. Особенно теперь, когда он знает твой… вкус. – Он произнёс последнее слово с отвращением. – Он придет или пошлёт своих глашатых. Они уже ищут тебя.

– Кто? – спросила Лира, но тут же услышала это сама.

Шёпот костей вокруг внезапно изменился. Хаос боли и страха сменился нарастающим, единым гулом. Гулом тревоги, предупреждения и страха перед чем-то новым, что приближалось, что-то, от чего даже мёртвые кости хотели кричать.

Эзра резко поднял голову. Его посох дрогнул в руке.

– Они. Голодные Тени. Его уши и глаза. Беги, девочка! Сейчас! На запад! К Руинам Тихой Гавани! Там… там может быть укрытие. Ищи круг из голубых камней!

– Но… вы? – растерянно спросила Лира.

– Я стерегу песнь, – ответил Эзра, поворачиваясь лицом к направлению угрозы. Его тощая фигура вдруг показалась невероятно прямой и несгибаемой. – И я знаю кое-какие… отвлекающие маневры. Беги и помни: не используй свой дар без крайней нужды! Он как маяк для них!

Лира не стала упрашивать. Первобытный страх, шедший от костей, был сильнее любых слов. Она схватила мешок и лопату и бросилась бежать на запад, огибая курганы, спотыкаясь о камни. За спиной она услышала нечеловеческий, ледяной вой – не ветра, а чего-то живого и бесконечно злого и ответный крик Эзры – не слова, а поток странных, резонирующих звуков, похожих на скрежет камня и звон разбитого стекла. Воздух сзади зарябил, наполнившись внезапной, неестественной мглой.

Лира бежала, не оглядываясь. Сердце колотилось, ноги подкашивались, но страх гнал её вперёд. Шёпот костей преследовал её, но теперь в нём был новый оттенок – предостережение о погоне. Она чувствовала их – голодные тени. Холодные, бесформенные сгустки тьмы, скользящие по земле быстрее ветра, жаждущие её силы, её тепла, её самой. Они были посланы Каином. Его первая прямая угроза. Не попытка поговорить, а охота.

Она бежала, и древние слова Эзры звенели у неё в голове:

«Падший регент. Источник проклятия и его вечный пленник. Твой дар опасен для него. Он придёт.»

Пустота внутри ныла, холод внимания Каина давил на затылок, а за спиной нарастал ледяной вой погони. Лира поняла, что изгнание из Морнфела было не началом её бед, а лишь прелюдией. Настоящая охота только началас и убежать от падшего регента было невозможно. Оставалось только бежать – к руинам тихой гавани, к призрачной надежде на укрытие и к новым вопросам, которые жгли сильнее усталости:

«Что связывает мой дар с Аэлионом и почему Каин, всемогущий повелитель теней, так опасался могильщицы из умирающего города?»

Лира бежала, как загнанный зверь. Ноги заплетались о камни и корни, грубые колючки репейника рвали плащ и кожу на руках. Воздух хрипел в горле, смешиваясь с привкусом крови и страха. За спиной, сквозь бешеный стук собственного сердца, она слышала леденящий душу вой – не ветра, а чего-то живого и невероятно злого. Голодные тени. Они не просто преследовали; они чувствовали её. Чувствовали её опустошённый дар, её страх, её саму – как тёплую, трепетную искру в ледяной пустоте Проклятых Земель.

– Запад! К Руинам Тихой Гавани! Ищи круг из голубых камней! – приказ Эзры звенел в её сознании, смешиваясь с предупреждающим гулом костей под землёй. Курганы остались позади, сменившись бесплодными холмами и высохшими руслами рек. Бежать становилось всё труднее. Пустота внутри ныла, высасывая силы. Каждый вдох обжигал лёгкие холодом, который был не только от воздуха, но и от неумолимого внимания Каина. Оно висело над ней тяжёлой пеленой, наблюдая за её отчаянной попыткой спастись. Она почти ощущала его холодную усмешку.

– Беги, маленькая искра… Беги… – шепнуло что-то на грани слуха и мысли или это был только ветер, Лира уже не понимала.

Она взобралась на гребень очередного холма и замерла. Внизу, в широкой долине, изрезанной трещинами, как морщинами на лице древнего великана, лежали руины. Это было не похоже на Морнфел. Морнфел был убог и жив, по-своему это было мертво. Величественно и окончательно мертво. Огромные, почерневшие от времени и чего-то ещё блоки камня, когда-то бывшие стенами и башнями, валялись в хаотичном беспорядке. Улицы были погребены под завалами и слоем пыли. Полуразрушенные арки зияли, как пустые глазницы. Воздух здесь был неподвижным и густым, пропитанным пылью веков и тишиной, которая была громче любого шума и посреди этого царства разрушения, на небольшом возвышении, стоял круг. Не из голубых камней, как представляла Лира, а из огромных, шершавых монолитов цвета грозовой тучи – тёмно-серых с прожилками почти чёрного, но когда редкий луч солнца пробивался сквозь свинцовые тучи и падал на них, камни на мгновение вспыхивали глубоким, морским синим светом изнутри, как тлеющие угли.

«Голубые камни.»

Они стояли нерушимо, как часовые, охраняя пустое пространство внутри круга. В центре круга росло чахлое, кривое деревце, больше похожее на гигантский сучок, и лежал огромный, расколотый пополам каменный блок, напоминающий алтарь или стол.

Лира спустилась в долину, озираясь. Шёпот здесь был иным. Не костей, а камней. Тонкий, едва уловимый гул, вибрирующий в земле, в воздухе, в её собственных зубах. Это был не хаос боли, как на поле курганов, а протяжная, бесконечно печальная песнь. Песнь о былой славе, о падении, о веках забвения. В этом гуле слышалось эхо шагов по мощёным улицам, звон кузнечных молотов, смех детей и всё это перекрывалось оглушительным грохотом разрушения, криками ужаса и леденящим воем ворвавшейся тьмы. Руины помнили всё.

Она подбежала к внешним камням круга. Холодное внимание Каина, неотступно следовавшее за ней, вдруг ослабло. Как будто наткнулось на невидимый барьер. Шёпот камней круга стал немного громче, образуя своего рода щит. Лира шагнула между двух монолитов внутрь круга. Воздух внутри показался чище, тише. Давление Каина почти исчезло, сменившись ощущением древней, усталой защиты. Она рухнула на колени у подножия расколотого алтаря, судорожно глотая воздух. Временная безопастность, хрупкая, но – передышка.

Передышка длилась недолго. Ледяной вой голодных теней приближался, нарастая, заполняя долину. Он резал слух, заставлял сжиматься внутренности. Лира вжалась в холодный камень алтаря, сжимая лопату так, что костяшки пальцев побелели. Она видела их – три сгустка движущейся тьмы, похожие на клубы чёрного дыма, но более плотные, более осознанные. Они скользили по руинам, обтекая завалы, не замедляясь. Их не интересовали древние камни. Их интересовала она.

Тени достигли внешней границы круга из голубых камней и остановились. Они заколебались на месте, как чёрные языки пламени, натыкаясь на невидимую преграду. Их вой сменился на шипение, полное ярости и разочарования. Они метались вдоль незримой стены, пытаясь найти слабое место, брызгая сгустками липкой, холодной тьмы, которая тут же испарялась, шипя, при контакте с воздухом внутри круга.

– Отдайся… – прошипел один голос, звучавший как скрежет льда по стеклу.

– Он хочет тебя… – добавил другой, похожий на шелест высохших листьев по мрамору.

– Откройся… станет легче… холодно ведь? Так холодно… – заворковал третий, голосом, напоминавшим ядовито-сладкий шёпот.

Лира зажмурилась, стараясь не слышать. Их слова проникали сквозь барьер камней, впиваясь в сознание, как ледяные иглы. Они играли на её усталости, на пустоте внутри, на страхе. Искушение сдаться, прекратить борьбу, отдаться этому ледяному покою, который они сулили, было почти непреодолимым.

– Закрой уши и сердце, девочка! Не слушай лжецов!

Лира вздрогнула и открыла глаза. Эзра стоял у входа в круг, опираясь на свой костяной посох. Он выглядел измождённым, его лохмотья были порваны в нескольких местах, а яркие угольки глаз горели чуть тусклее, но он был жив. За его спиной, в руинах, Лира мельком увидела несколько странных, застывших фигур из теней и камня – словно статуи, внезапно остановившиеся в движении. Его отвлекающие маневры.

– Вы… вы живы! – выдохнула Лира.

– Ненадолго, если эти твари найдут лазейку, – отозвался Эзра, шагнув внутрь круга. Он взглянул на шипящие снаружи тени с глубоким отвращением. – Старая защита ещё держится, но она слаба как и я. – Он тяжело опустился на камень рядом с Лирой, его дыхание было хриплым. – Они упорны. Каин очень… заинтересован.

– Что они такое? – спросила Лира, не отрывая взгляда от мечущихся за барьером сгустков тьмы. Их шипение и шёпот сливались в жуткую симфонию.

– Осколки, – ответил Эзра, вытирая пот со лба под капюшоном. – Осколки его воли, облачённые в тень и голод. Его слуги. Его чувства, протянутые во внешний мир. Они не живые, но и не мёртвые. Они – инструменты. – Он ткнул посохом в их направлении. – Они хотят твою силу, девочка или твоё уничтожение. Для Каина это почти одно и то же, либо ты станешь частью целого… либо перестанешь быть угрозой.

– Угрозой? – Лира горько усмехнулась. – Я едва стою на ногах как я могу быть угрозой для… для этого? – Она махнула рукой в сторону стены, невидимой отсюда, но ощутимой в каждом камне, в каждом дуновении ветра.

– Твой дар, Лира, – Эзра повернулся к ней, его угольки-глаза горели с новой интенсивностью. – Он не просто успокаивает или рвёт нити. Он… напоминает. Напоминает миру о том, что было «до». О чистой грани, о свете Аэлиона. Он – как капля чистой воды в болоте проклятия и Каин ненавидит напоминания. Они жгут его как солнце жгло бы вампира. – Он наклонился ближе, понизив голос, хотя шипение теней заглушало бы любой звук. – Он падший, девочка. Он предал самое светлое, что было и теперь любое эхо того света, любая искорка порядка и истинного покоя – как нож в его вечную тьму. Твой дар – такой нож. Маленький, но острый и он боится, что ты научишься им владеть, что ты найдёшь способ… восстановить хоть малую часть распятия.

Лира смотрела на него, не понимая.

– Восстановить? Я? Я всего лишь могильщица! Я не могу… Я не знаю как!

– Знание приходит, – загадочно ответил Эзра. – Иногда с болью, иногда с потерей, а иногда… – Он вдруг замолк, его голова резко повернулась к восточному краю круга. Одна из теней, самая большая и беспокойная, нашла слабое место. Она сфокусировалась на участке между двумя слегка наклонёнными монолитами. Липкая тьма брызгала на невидимый барьер, и он начал мерцать, как слабая лампочка. Воздух затрещал от напряжения.

– Нет… – прошептал Эзра, вскакивая. – Они нашли трещину. Старая рана от прошлого нашествия… – Он схватил посох, начиная бормотать под нос странные слова. Костяное нашествие засветилось тусклым жёлтым светом, но свет был неровным, слабым. Старик выдохся после первой схватки.

Барьер затрещал громче. Тень сжалась, превратившись в острый клин, и ударила в мерцающую точку. Раздался звук, похожий на лопнувшее стекло. Невидимая стена дрогнула и лопнула на участке шириной в пару футов. Клиновидная тень проскользнула внутрь круга.

Холод ударил по Лире, как физическая волна. Воздух внутри круга, до этого спокойный, завихрился. Шёпот камней стал громче, тревожнее. Тень не ринулась сразу. Она развернулась, приняв более расплывчатую форму, и поплыла к ним, источая леденящий ужас.

– Маленькая могильщица… Отдай то, что не твое… – зашипела она, голосом, в котором смешались все три предыдущих. – Отдай свет… Отдай боль… Отдайся…

Эзра шагнул вперёд, подняв посох.

– Назад, Порождение падения! Ты не властно здесь! – его голос дрожал, но звучал властно. Жёлтый свет от посоха ударил в тень. Она отпрянула, зашипела, но не рассеялась. Казалось, свет только разозлил её.

– Старый страж… Ты выдохся… Твоя песнь кончена… – Тень сгустилась и ринулась на Эзру. Старик успел отбиться посохом, но теневая масса обвилась вокруг древка, потянув к себе. Эзра вскрикнул от боли и усилия. Он не продержится долго.

Лира застыла, парализованная страхом. Пустота внутри кричала. Она чувствовала холод тени, её бесконечный голод. Она видела, как Эзра слабеет и снова – как тогда у телеги – в ней закипела ярость. Ярость против несправедливости, против Каина, пославшего эту мерзость, против всей этой бесконечной тьмы.

– Нет! – крикнула она, вскакивая. Не думая, повинуясь инстинкту, она шагнула вперёд, заслоняя собой старика. Она не знала, как использовать свой дар в нападении. Он был повреждён, опустошён, но она знала чувство отказа. Отказа от тени, от голода, от самой сути этого чудовища.

Она вцепилась в остатки своей силы, в свою ярость, в отчаянное желание защитить и выпустила импульс – не такой мощный, как тогда, у стены, но сконцентрированный, как удар копья. Импульс чистого, яростного неприятия существа, нарушившего границу круга.

– Замолчи!

Её крик слился с импульсом. Он ударил в плывущую тень и ничего не произошло. По крайней мере, с тенью. Она лишь замедлилась на мгновение, почерневшие глаза в её клубящейся массе обратились на Лиру с новым интересом.

– Аааах… Боль… Сила… Откройся… – заворковала тень, меняя направление на Лиру, но произошло нечто иное.

Голубые камни круга отозвались. Их глухой, печальный гул внезапно усилился, превратившись в мощное, резонирующее гудение. Камни вспыхнули изнутри тем самым морским синим светом, но теперь ярко, как сигнальные огни. Свет бил не наружу, а внутрь круга, фокусируясь на точке, где стояла Лира, на точке, куда она выпустила свой импульс.

Тень, плывущая к Лире, вдруг дернулась. Не от её импульса, а от синего света камней. Она завизжала – пронзительно, нечеловечески – и начала корчиться, как на раскалённой сковороде. Её форма потеряла чёткость, стала рваться на клочья.

– Камни! – закричал Эзра, с трудом удерживая посох. – Они реагируют на тебя, девочка! На твой дар! Он… он резонирует с их древней силой! С силой Аэлиона!

Лира стояла, ошеломлённая. Она чувствовала, что синий свет камней не грел её. Он протекал через неё. Через ту самую пустоту внутри. Он не заполнял её, но как будто очищал края раны, временно оттесняя леденящий холод проклятия. Он давал ей крошечный прилив сил, ясности и он был направлен против тени.

Инстинктивно, подпитываемая этим неожиданным союзом с камнями, Лира снова сфокусировалась. На этот раз не на ярости, а на свете. На синем сиянии камней, проходящем через неё. На ощущении древнего порядка, защиты. Она протянула руки к корчащейся тени и вытолкнула этот свет, это чувство грани, порядка, истинного покоя.

– Тебе нет здесь места! – её голос звучал громко и странно эхом, усиленный гудением камней.

Синий свет, усиленный и сфокусированный её волей, ударил в тень, как луч прожектора. Раздался звук, похожий на лопнувший пузырь. Тень не просто рассеялась. Она лопнула, разорвалась на тысячу клочьев чёрного пара, которые тут же растворились в воздухе, шипя. От неё не осталось ничего. Только лёгкий запах озона и горелой пыли.

Шипение и вой двух других теней за барьером стихли. Они отпрянули от круга, колеблясь, будто в замешательстве или страхе. Синий свет камней медленно угасал, гул стихал, возвращаясь к своему обычному печальному шёпоту.

В круге воцарилась тишина. Лира опустила руки, дрожа всем телом. Не от истощения, хотя оно никуда не делось, а от потрясения. Она посмотрела на Эзру. Старик смотрел на неё с немым изумлением. В его угольках-глазах горело что-то новое – не просто интерес, а почти… надежда.

– Ты… ты заставила камни петь, – прошептал он, его голос дрожал. – Ты пробудила эхо защиты Аэлиона через себя. – Он подошёл ближе, его костлявая рука осторожно коснулась ближайшего монолита, всё ещё тёплого и чуть вибрирующего. – Это… этого не было веками со времён падения.

– Я… я не знала, что делаю, – призналась Лира, чувствуя, как странная энергия покидает её, возвращая знакомую пустоту и холод, но теперь в пустоте остался слабый, тёплый отголосок как память о синем свете. – Я просто… не хотела, чтобы она тебя тронула.

Эзра усмехнулся, коротко и горько.

– Благородно и глупо, но сегодня это сработало. – Он посмотрел на две оставшиеся тени, которые всё ещё метались за барьером, но уже без прежней ярости, скорее наблюдая. – Они не уйдут. Они будут ждать или позовут что-то посильнее. Каин теперь точно захочет тебя заполучить. Ты не просто разорвала его нить. Ты заставила петь камни, помнящие свет. – Он вздохнул, обреченно. – Нам нужно идти глубже в самое сердце гавани. Там есть место… более защищённое и там, возможно, мы найдём ответы или смерть. Часто это одно и то же.

Он повернулся и пошёл к центру круга, к расколотому алтарю. Лира последовала за ним, оглядываясь на зловещие тени, замершие как стражники у границы. Шёпот камней снова был печальным, но теперь в нём Лира уловила новый, едва уловимый оттенок ожидания и холодное внимание Каина, оттеснённое на время, теперь возвращалось, тяжёлое, как свинец, и пронизанное новым, жгучим любопытством. Охота не закончилась. Она только перешла на новый, более опасный уровень и ответы, которые ждали её в сердце руин, могли стоить дороже, чем она могла представить.